Когда-то Анна и Михаил уже играли свадьбу, но потом случилось нечто, заставившее их расстаться на несколько лет. Был скандал, а потом развод и девичья фамилия. Она так обиделась на всё мужское население планеты, что и мысли не допускала о повторном замужестве. Он же, наоборот, воспользовался выпавшей на его долю свободой и наслаждался ею в полную силу. Однако нового счастья так и не встретил, в конце концов склонил повинную голову на плечо своей Аннушки:
– Знаю, кобелём меня называешь, но я готов снова надеть твой строгий ошейник. Если, конечно, простишь.
Поначалу она, конечно, попрекала его за бурное холостяцкое житьё. Однако с годами всё сошло на шутку, сгладилось. Народилось у них двое дочерей, которые были без ума от своего весёлого папки, он кроме всего прочего мог давать им слабинку в отличие от строгой матери. Жизнь наладилась, дочери выросли. Одно смущало – жили Анна и Михаил нерасписанными, и фамилии у них были разными. И сколько бы ни упрашивал её Михаил, как бы ни намекали им друзья и коллеги по работе, в ЗАГС Аннушка категорически идти не хотела. Потом и вовсе на пенсию оформились, и насмешек над их «жизнью во грехе» поубавилось.
Выручил бартер, то есть взаимовыгодный обмен. Как-то завела мать со старшей давно уже замужней дочкой душевный разговор: мол, можно бы и внука родителям подарить. Та словно ждала такого заказа:
– Вы с отцом уже определились бы, пора вам пожениться, что это за дедушка с бабушкой разнофамильные, какой вы пример подаёте? Молодежь и так слишком вольно к семейным традициям относится, а вы, получается, им потакаете. Если бы не разводились, уже и золотую свадьбу скоро праздновали бы! Будут внуки, но только после вашего похода в ЗАГС.
Аннушку слова эти быстренько вылечили от былого страха перед замужеством. Стала она давнего своего сожителя просить жениться на ней, а он, представляете, ещё и капризничать принялся! То некогда, то голова болит, то день неблагоприятный, то год високосный. В общем, помучил её в отместку за свои непринятые в молодости предложения. Наконец согласился, но главный «укол» задумал на потом, когда уже свидетельство о браке будет на руках.
… Таких «зрелых» новобрачных работница ЗАГСа за свои десять лет стажа ещё не встречала. А жених-то оценил её молодость и красоту, глаз сияющих с неё не сводит, знай себе шутит да заигрывает, словно не расписываться пришёл, а свататься. Девушка и вправду прехорошенькая – верно говорят, на эту работу только красивых берут. Вальс Мендельсона им включила, букет подарила, колечки золотые на блюдечке поднесла. А сама улыбается так тепло и ласково, ну просто сияет, словно не пенсионеров «брачует», а сама замуж выходит. Не только Михаил, но и Анна ею залюбовалась, о своих молодых годах вспомнила, как обменивались они обручальными колечками, такие счастливые и влюбленные. А ведь красивой парой они были когда-то, девчонки безуспешно увивались за Михаилом, а парни заглядывались на гордую и недоступную Аннушку. Только не было шанса ни у тех, ни у других. Разве могли они тогда представить, что есть силы, способные разрушить их любовь.
– Можете поздравить друг друга первым супружеским поцелуем, – сказала красавица и опустила ресницы, чтобы не смущать стариков.
– Разрешите я лучше Вас поцелую, – выпалил давно задуманную фразу-месть молодожён и, не дожидаясь ответа, чмокнул сотрудницу в щёку.
– Тогда и я тоже, – присоединилась к компании невеста.
Обнявшись, они постояли с минуту, а когда разомкнули руки, на глазах у всех троих блестели слёзы. Анна что-то сказала супругу про строгий ошейник, но работница ЗАГСа не поняла о чём речь. Решила, что это причуды пожилого возраста. Но жених угрозу оценил и всем произошедшим остался доволен. Так он отомстил супруге за её многолетнюю неуступчивость.
Дома их ждали дети с традиционным шампанским. На радостях подняли фужеры все, кроме старшей дочери:
– Мне спиртное нельзя!
Догадываетесь, почему?