НАЧАЛО ПУТИ
I
Закончив восьмой класс с твёрдой оценкой “3”, и понимая свою полнейшую
бесперспективность дальнейшего прозябания в школьных стенах, судьба поставила меня перед непростым выбором.
Высшие институты мне, откровенно говоря, не светили, поэтому оставались некоторые шансы, хоть как-то поправить своё “статусное” положение.
Выбор был не велик.
Идти учится на мясника, на токаря или маляра, на краснодеревщика или освоить профессию повара. Последнее мне больше всего подходило.
Готовить я умел с детства. Мама искусстно поощряла мои “дерзкие” попытки, что-либо на кухне такое “смастерить”, и выдавала мне за такие труды по пятнадцать копеек на мороженое. Спасибо маме, не каждая мать станет загружать своё чадо хозяйской работой, а мне её материнская забота, уж очень, как пригодилась в жизни.
Решив, что профессия повара – это единственное моё призвание, я отправился в приёмную комиссию ближайшего кулинарного училища.
Желающих освоить эту древнейшую профессию хватало и тем не менее, сдав свои “сомнительные” документы, я сумел пройти устную аттестацию и был зачислен в одну из начальных групп обучения.
А устная аттестация – это указания администрации обучающего персонала, как себя вести находясь в стенах этого “солидного” заведения.
Какую носить форму, какую носить причёску. И сразу, ещё в приёмной, заметив на моей голове довольно приличную “шевелюру”, тут же предложили мне сменить “имидж” и постричься по “человечески”, то бишь по советски, как требовал моральный кодекс советского человека. На, что я в душе ответил полным отказом и до последнего тянул с исполнением, типа обещанной клятвы, неукоснительно и обязательно сделать это.
До начала курса оставалось пара недель, и я целыми днями, как мог оттягивался на пляжах купаясь и загорая на пред сентябрьском солнышке.
Закончилось лето и я уже за партой на первом ознакомительном занятии.
Не знакомые ещё пацаны, серьёзные и деловитые, и девчонки, какие-то простые, угловатые, и не одной, хоть немножечко красивой. Одни розовощёкие "помпушки".
Короче скука.
Целый день сплошная болтовня о качестве пищи, о разнообразии блюд, о способах их приготовления, о трудовом регламенте, кодексе и техническом оснащении помещений пунктов питания, техника безопасности и разная другая скучная “лабуда”.
И так день за днём. Первых двух недель, как и не бывало.
Всё бы ничего, если бы не притязания администрации училища, наконец-то, привести себя в порядок относительно моей стрижки.
Выслушивать изо дня в день настойчивые наказы и призывы к немедленному действию, наконец, вымотали меня окончательно, и мне пришлось, наконец, с этим смириться.
Но так просто я сдаваться не хотел. Решил тянуть резину до последнего и постригаться частично. В один раз, я для начала чуть укоротил волосы сзади.
Не прокатило. Тогда я подрезал чёлку. Тоже не возымело особых эмоций.
Тогда я достал из шкафа своё последнее “оружие” - дефицитная расчёска со вставным лезвием. И стал потихоньку снимать густоту сзади и спереди.
Вроде, что-то визуально стало меняться. И казалось бы хватит, остановись, а нет.
Решил ещё чуть-чуть убрать над ушами. Ну, и конечно хватанул лишнего!
Да так, что основательно вырвал целый клок волос, аж до самого черепа!
Ужас!!! Такая моднячая прическа, такой парень был и на тебе….
Такой “ужастик” над ухом! Пипец! Что делать? Как быть?!
Не в кепке же на уроки идти!
Короче напялил на себя летнюю кепку и весь расстроенный отправился в ближайшую парикмахерскую исправлять собственный брак.
Но в парикмахерской меня очень разочаровали сказав, что такие эксперименты
к сожалению исправить уже не реально, и единственным выходом в этой ситуации - это будет, постричь меня наголо или под "ноль"!
Весь лысый под "ноль" и в слезах я вернулся домой. Из симпатичного модного паренька, я стал похож на малолетнего урку из детской колонии.
А на утро, как последний дурак, я напялил на лысую голову летнюю кепку и поплёлся в своё кулинарное училище.
Но особого энтузиазма у преподавателей и эта причёска также не вызвала, а только лишь негодование и даже, какое-то презрение.
Одногруппники тоже не уловили моего юмора.
Начались откровенные придирки и усмешки с их стороны, на что мне пришлось отвечать порою даже физически.
Меня стали вызывать к директору, где я откровенно, как мне потом высказывали преподаватели - дерзил. И было от чего!
Мне стали вменять “неправильный моральный образ жизни”, откровенное подражание “лицам не лояльных к буквам закона”, человеку бросающему обществу, какой-то там “вызов” и всякая другая еристь.
Короче, после таких разговоров учёба вся мне эта разом надоела.
Все мысли у меня летали только в мыслях, как побыстрее смыться с этих занятий, чтобы не быть, как бельмо на глазу у всех, окружающих меня.
Чуть позже я стал уже и пропускать занятия. Карьера “Димы Горина” окончательно не задалась и практически развалилась. И на втором месяце обучения меня отчислили с училища за неуспеваемость, которую я сам себе устроил, и за не “формальное”, якобы поведение.
Так, я был выброшен нашим советским обществом на задворки судьбы.
А всё, из-за какой-то невинной причёски!
Издержки социализма и здесь ничего более не попишешь.
II
А шел октябрь месяц. Учебный год во всех учреждениях был в полном разгаре.
И куда идти оставалось только гадать. Родители не могли ничего понять, лишь только разводили руками. Благо они у меня были очень добрые и с понятием.
И тем не менее, а что делать дальше?
Благо моя любимая тетушка Мария, старшая сестра моего отца, дай Бог ей крепкого здоровья позаботилась о моей дальнейшей судьбинушке!
Её сосед по площадке был директором обувного училища. Тот то и устроил меня по “блату” так сказать, в эту так называемую обувную “кугутку”, а правильней сказать ГПТУ, не смотря на давно уже запущенный учебный процесс.
ГПТУ - это в переводе на русский - "Городское Профессионально-техническое училище". Но мы то его переводили по своему... типа - "Господи! Помоги тупому устроиться!" Короче и смех, и грех! Да и ладно!
И жизнь моя резко наладилась и пошла в гору. Я попал именно в то место, где меня приняли среди своих на “ура”!
Здесь таких с виду “колонистов”, как я, было с пол училища!
Меня здесь сразу окрестили и дали свою кличку, какую не скажу.
Не жизнь началась, а романтика! Особо здесь преподаватели из учеников никого не третировали. Училище это, мне напоминало детский приют из советского кинофильма “Республика ШКИД”, где больше ученики превалировали над преподавателями.
А преподаватели были простыми ремесленниками с местной обувной фабрики, так что с ними мы были в основном на “ты”!
Учиться особо на пятерки не заставляли. Можно было и пропустить занятие,
и ничего тебе за это бы не было, лишь только лишний намёк на “укол” за пропуск.
Класс у нас был из пятнадцати человек. Пять пацанов и десять девчонок,
и довольно таки “симпотных”, не чета тем “угловатым пышкам”, крысо - красавицам с кулинарного.
Уроки, как и в школе: математика, русский, черчение, география, эстетика, физкультура, военное дело и производство.
Пару раз в неделю ездим на практику на местную обувную фабрику, где учимся работать на конвейере и специальных машинах по затяжке пяточной части обуви, носочной части, прессах по раскройке деталей из кож и приклейке подошвы и т.д.
Ну, что такое Волгоградская обувная фабрика – это разговор отдельный.
Кто хоть раз побывал на этом предприятии оставит о ней неизгладимые впечатления.
Это огромное четырёхэтажное здание с целой системой коммуникаций, подземными подвалами и лифтами.
Первый этаж занимают: Проходная, столовая, отдел кадров, АХО, тех – отдел,
Экспериментальный, лекальный, коробочный и токарные цеха.
Нижний подвальный этаж: Цех по распределению и расфасовке свеже - выработанной кожи. Самый вонючий из всех цехов.
В нём работают люди со стальными нервами, не дюжей волей и приниженным порогом обоняния, потому как дышать таким едким и отвратительным запахом могут только люди с явным психическим отклонением. Такое ощущение, что в этом цеху занимаются утилизацией отходов местных птицефабрик. Ну, очень жуткое место. Туда лучше нос не совать! Сразу вырвет!
Второй этаж: Цех по производству детской обуви.
Третий этаж: Цех по производству мужской и женской обуви.
Это большое помещение с четырьмя конвейерными линиями.
Первый поток обслуживают специальные машины по затяжке пяточной, носочной
и геленочной части обуви. С виду картина немного жутковатая. Разные двигающие механизмы: рычаги, зажимы, педали, разные выдвигающиеся детали, шланги высокого давления подачи клея, дым, пар и сильный запах резины и клея.
Весь конвейер отдаленно напоминает нечто сравнимое с нашествием роботов – монстров. Всё движется в одном потоке. По конвейерной ленте двигаются металлические лотки, в которых лежат заранее подготовленные колодки с заготовками обуви.
Мастера, а это в основном женщины легко управляются с этим казалось бы очень трудоёмким процессом.
Умело манипулируя руками они вставляют заготовку в колодку, затем накидывают на неё заготовку, нажимают педаль, выезжает небольшая платформа, на которую ставится колодка с заготовкой, рычаги захватывают края затяжной кромки заготовки, натягивают её на колодку, под края затяжной кромки через специальные сопла под давлением подаётся расплавленный клей, вторая педаль, раз-два и специальные горячие пластины – утюги словно живые заглаживают края заготовки, приклеивая их к стельке колодки, а далее опять жмётся педаль, рычаги и пластины разжимаются и готовая полупара обуви выходит из пресс-формы, и так до бесконечности.
Или другая операция: Колодка уже с затянутой носочной частью вставляется
в специальный штуцер станка, тупо нажимается педаль и колодка автоматически заходит в тиски, также выезжают горячие пластины, подается клей и пластины заглаживают затяжную кромку пяточной части обуви. Затем с помощью педали тиски разжимаются и колодка выходит в исходную точку, и так далее.
Затем мастера на станках шкурят и зачищают затяжную кромку специальными металлическими щетками, а далее обувь идет дальше для последующей операции по приклейке колодки с затянутой заготовкой к подошве.
Эту операцию выполняют не специальном прессе.
Если подошва не литая типа полиуретановая, а резиновая, то её приклеивают отдельно. К ней приклеивается по краям рант, а всё лишнее обрезается и отделывается специальным фрезерным станком. Довольно опасная операция!
Тут нужно держать ухо в остро! А то как бы без пальцев не остаться!
А далее готовую обувь снимают через съемник с колодки, вставляют стельки, передают на контроль, а затем пакуют в короба и отправляют на склад.
Вот такая вот не хитрая работа, которая занимает у тебя практически весь рабочий день. Единственная отдушина – это обеденный перерыв.
А всё остальное время рабочий, как “раб на галерах”, стоит за конвейером, не в праве оторваться от работы ни на секунду. Короче ужас!
Я бы такого и врагу не пожелал!
А ведь всеми этими операциями управляют практически одни женщины.
Мужчины в основном работают наладчиками и лишь некоторые из них стоят за конвейером.
Ну и четвертый последний этаж - штамповочный раскройный.
Самый тихий и чистый цех. В нём работают одни мужчины.
Под специальные штамповочные пресс-формы вставляются металлические раскройные ликалы будущих заготовок обуви. Платформа опускается и вырубает нужную деталь из кожи. Работа не ёмкая, но требующая особого внимания. Главное вовремя убрать из под пресса руки, а то руки и пальцы будешь собирать по кусочкам.
Попадая на практику в эти цеха, я проклинал всё на свете.
Во первых не всё получается сразу. Мастера ругаются. Что мол опять такой нерадивый ученик попался. Да и стоять целый день за конвейером не лучшее занятие. Так и ищешь повод, за чем-нибудь, куда-нибудь сдёрнуть.
А ещё ребята со стажем повадились тапочки фабричные воровать.
Ещё мода такая во дворе пошла в тапочках цветных по улицам вышивать.
Типа на халяву не зазорно. По тапочкам, например, сразу можно определить того, кто работает на обувной фабрике.
А воруют тапочки легким способом. Через проходную тапочки не пронесёшь.
Там за этим следят зорко. Сканируют в два счёта.
Поэтому ребята выносят тапки в туалет на третьем этаже, и с окошка выкидывают их прямо на улицу, на газон. А подбирают специально зеленые и красные цвета.
Они считались самыми ходовыми.
Там внизу на зеленом газоне с цветочками, тапочек абсолютно не видно.
Проверено!
Сам я тапочками никогда не болел. К обуви я всегда относился предвзято.
Уважал только красивую и стильную обувь, и конечно же, по возможности не советскую.
Короче профессия довольно специфическая, не интеллигентная одним словом. Интеллекта тут особого не требуется. Всё хорошо, если бы только не запах резины, клея, кожи, короче засада полная!
А куда деваться? Где-то время до армии “каратать” всё равно надо.
Оказывается многие из моих знакомых друзей тоже учатся в этом училище, и как-то особо не жалуются. Поэтому я особо на этом не “зацикливался”.
III
Через две недели обучения нас и ещё одну соседнюю группу бросили в колхоз на уборку огурцов и помидоров. Класс! Целый месяц в колхозе.
Живем в бараке. За стенкой девчонки. Утром в поле убираем урожай, а вечером отдыхаем, пьём вино с ближайшего магазина, что за пару километров от нас, играем в карты, да танцуем на танцах со своими девчатами.
По ночам самые отважные, в том числе и я, проникают в женский корпус
и “коротают” там все бессонные ночи до утра с нашими красавицами, а с утра опять в поле, и так весь месяц.
Местная суета чередуется местным “фольклором” в стиле:
Сегодня чая не будет! Или….
Консервы закончились! Повар резко куда-то “срулил” и готовьте теперь обед сами!
Короче в такие дни ставились на кухне две огромные кастрюл,и и варились одни только яйца. Каждому доставалось по штук двадцать, кому более.
Как хотите, так и питайтесь в сухомятку!
После таких обедов обычно случался запор, который длился, как минимум 4-5 дней. Ничего другого не интересовало в такие дни, не вино, не девочки.
Все были озабочены только одной главной темой дня: “Где достать пурген или нарвать не спелых арбузов, яблок, слив или дынь”, чтобы устранить проблему.
Порой приходилось наворачивать, аж по десять километров в поисках арбузных полей, чтобы справиться с этой ситуацией.
После колхозных похождений многие, влюбившись по уши в девчат, уже с ними не расставались ни на минуту. Все сидели за партами, каждый со своей “пассией”.
IV
Каждые выходные, я со своими друзьями ездил к себе на дачу в город Волжский, что стоит на плотине со знаменитой электростанции, на границе с легендарным Волгоградом, и проводил там выходные, в компании с местными пацанами
и местными девчонками.
Погода ещё была довольно тёплая. Вечерами мы сидели все вместе на берегу Волги,
у самой плотины, глядя на вечерние огни.
Весело распевали песни под гитару, да слушали западную музыку легендарных “хипов”, “глиттера”, “пёплов” и “гранд фанка”, несшейся из портативного магнитофона. Проводили короче вечера, под громкий юношеский смех и задорные и озорные оры и крики. И здесь тоже было не без приключений.
Вот одно из них…
Вышли мы как-то из нашего домика с другом Борей, набрать в ближайшей в колонке воды. Борис не робкого десятка парень с достаточно развитой не по годам мускулатурой.
Дорожка идет виляя меж рядов тополей вдоль соседских дач огороженных заборами из рабицы. Ночь. Тишина. И только в небе молчаливо светит желто-белая луна, ничего не предвещающая сверх ординарного.
Набрав в канистру воды, мы с Борисом отправились обратно.
И вдруг не доходя до самого поворота дорожки к дому, из темноты кустов, внезапно с диким рёвом, вываливается огромная туша лохматого медведя!
Ничего себе! Откуда?!!
Секунда и мы в момент, как коты в мультике, подпрыгнув на месте и развернувшись на девяносто градусов, издав отчаянный вопль ужаса, кинулись обратно к водяной колонке, рядом с которой находилась сторожка с дачным сторожем.
В миг добежав до домика сторожа, стали со всей силой ломиться в его сторожку, отчаянно стуча по двери ногами и кулаками.
За дверями слышался испуганный голос сторожа, который умолял не ломиться к нему и оставить его в покое, что он мол никому ничего плохого не сделал, и что его, не за что здесь средь ночи убивать
!
Ты смотри…..
Обычно, прямо мимо сторожки, просто так было и не пройди без его утомительных,
и надоедливых нравоучений, а тут от сторожа осталась только маленькая, трусливая, жалкая и тщетная душонка!
Мы ему: ”Открой старый козёл!"
"Здесь нападают медведи”!!!
“Здесь медведи людей прямо живьём жрут!"
"Сука открой!”
А тот типа:”Пусть я сука, хоть кто угодно, только пожалуйста прошу вас не хулиганьте, и не разбивайте дверь”!
Ждать сторожа, пока он откроет было глупо. Медведь мог выскочить в любую минуту.
Мы решили оббежать наш дом с двух сторон, и кто первый попадет внутрь, сообщит остальным о нашествии медведей на местные дачи.
Борис побежал вправо, а я решил забраться на саму плотину по насыпи, и найти там дежурного милиционера, чтобы сообщить ему о происшествии.
Карабкаясь в темноте по откосым и острым камням насыпи, я кое-как забрался на верх плотины. Бегая туда сюда вдоль трассы, я не мог понять, где же мне искать милиционера.
Взад – вперед шныряли машины, то и дело отскакивая от меня, как от угорелого.
А я в отчаянии бежал за машинами и пытался, что-то там криками им более вразумительное объяснить! Но всё было тщетно!
Никто не хотел меня не видеть, не слышать!
Наконец-то, выдохнувшись окончательно, я решил спуститься обратно, и как-то хитрым способом всё-таки пробраться к себе в хижину.
Спустившись с насыпи и подойдя к ближайшей лесополосе, за которой стоит наш дом,
я несколько раз делал пробные тщетные попытки добежать до своего домика, или хотя бы до калитки, но чёрный и темный страшный тоннель из загнувшихся аркой деревьев в последнюю секунду останавливал меня.
Страх быть съеденным заживо медведями в мирное время, да ещё в городской черте превалировал и довлел надо мной, как дамоклов меч.
Но, наконец, набравшись духа, я всё-таки решился идти до конца.
Рванув со старта, я стрелою пролетел пролет арки и подскочив к калитке со всей силы рванул её на себя. Ещё секунда и я уже у пролета веранды.
Уже у самой двери, я на мгновенье остановился и перевел дух.
А в доме музыка, смех, вопли!
Вот думаю….
Вы там веселитесь, а меня чуть медведи не съели!
Распахиваю дверь и кричу:”Атас пацаны! Там медведи! Тихо всем! Выключите свет! "Ложись всем на пол, а то медведи сожрут!”
Самого аж трясет и слёзы так и сыпят!
В момент воцарилась мертвая тишина.
Все встали, как вкопанные! А секундами позже, вдруг раздался бешенный
и оглушительный хохот!
Все схватившись за животы орали, пищали и катались от смеха по полу!
Я не понимал в чём дело.
Кричу: “Вы, что с ума, что ли все по сходили?!”
“Там правда медведи!”
“Они наверное нашего Бориса съели”!
А те ещё больше от смеха давиться cтали.
Смотрю, а мой друг Борис тоже стоит среди них, и как слон от смеха угорает.
И тут я всё понял. Это был розыгрыш! Вот вашу мать! То же шутники!
Я чуть едва от страха не обделался! Стоял и плакал, как маленький.
Не знаю кому в голову пришла идея нас так круто разыграть. Но умники такие нашлись. Пионером этой идеи выступил наш главный толстяк – Вовка Алфёров.
То-то и смотрю, он весь вечер в овечьем тулупе моего отца по даче вышивает.
Вот он первым и решил нас напугать. Вывернул наизнанку тулуп шерстью кверху
и дождавшись когда мы выйдем из дома, спрятался в ближайших у дачи кустах.
А далее всё, как в постановочной пьесе. Короче весёлые ребята блин!
V
Прошло время. Наступила зима. Моя учёба и практика продолжалась.
У меня появился друг, который также учился со мной в одной группе.
Он жил в соседнем дворе и каждое утро заходил за мной, идя в училище.
Мы с ним сначала перед выходом вместе делали зарядку.
Занимались с гантелями, принимали душ, а затем выбегали на балкон, дабы перед учёбой, как следует закалиться.
Мы все хотели тогда быть такими же здоровыми и красивыми, как Арнольд Шварценеггер!
Звали друга моего Саша, а фамилия Зимин.
Худенький и симпатичный светловолосый паренек.
Сын довольно обеспеченных родителей.
Папа и мама его работали на той же обувной фабрике.
Отец начальником в экспериментальном цеху, где разрабатывались особые модели обуви идущие на экспорт, а мама в колодочном цеху, где подготавливала колодки для дальнейшего производства.
Правда наши оздоровительные процедуры, частенько заканчивались банальным распитием русской водки “с горла”, перед самым началом занятий, на самом подходе к училищу, типа, дабы самоутвердится. Так мы закаляли в себе, ко всему ещё мужественность и волю.
Прошел год и Сашка, не проучившись законных два года, “экстерном по блату” перешел работать на фабрику к своим родителям, получив досрочно полный диплом
об официальном окончании обувного училища.
Мне стало, как-то грустновато без него, и я решил тоже по его совету поступить также, воспользоваться хитростью и совершить аналогичный манёвр, тем более тот обещал меня устроить на фабрику по блату, чтобы вместе работать там под крылышком его любимой мамы.
Пришлось снова напрячь мою любимую тётушку Марию.
Уж та сумела найти подход к соседу - директору училища.
Объяснила ему, что у меня часто болеет мама и в семье жуткая нехватка денежных средств, а потому мне желательно уже заблаговременно и незамедлительно начать трудовую деятельность.
Директор был настоящим другом и добрым человеком, каких мало.
Вошёл в положение и пошёл нам на встречу. Тем более, что муж тети Марии, дядя Вася был его напарником по дворовому домино.
Мне были организованы официальные экзамены, после которых я экстерном завершил “двухгодовое обучение” за один год.
Хоть и сдал я экзамены не ахти, как великолепно, мне был выдан официальный диплом о завершении обучения с возможностью идти осваивать обувное производство воотчую.
Так с помощью Сашки, я устроился к нему в колодочный цех, которым заведовала его мама. И теперь мы считались настоящими обувщиками - “колодочниками”.
Нам не надо было работать, как взрослые обувщики за станками, на вечно двигающихся конвейерах, где ты на “свободу” ни на шаг. И нюхать этот дотошный клей.
Коллектив всего из четырёх человек:
Кирилыч – инвалид на деревянном типа “гвоздь” - костыле, Абрамыч, старый, носатый еврей, Сашка, я, да его мама – наша начальница – Валентина Александровна, очень добрая, красивая и порядочная женщина.
Цех не большой, около семидесяти квадратов. Слева и справа, вдоль стен до самого потолка установлены секции, в которых встроены металлические корзины - контейнеры наполненные колодками различных фасонов и размеров.
В нашем распоряжении была, так же автоматическая “кран-балка” или “каранбалка”, как её ещё в “простонародии называли”.
Ею мы транспортировали контейнеры с колодками с верхних стилажей.
Сидели мы в тёплом добротном помещении и занимались вполне реальным трудом, особо не напрягаясь. Ставили номерки на пластмассовых колодках специальными горячими штампами, выплавляя на них искустные циферки разных размеров и фасонов.
А потом связывали капроновыми шнурами клинья деревянных колодок.
Для тех, кто не знает, что такое колодка – объясняю….
Колодка – это пластмассовый или деревянный “прототип” человеческой ноги, тобишь её копия, только в более объёмном виде.
На неё набивается сперва стелька, за тем натягивается кожаная заготовка, потом затягивается пяточная, носочная, геленочная часть и в конце, уже на готовую затянутую колодку клеится подошва.
И получается готовая обувь. Всё достаточно банально и просто.
Так мы с Сашкой стали зарабатывать первые свои рабочие рубли.
Сто двадцать или сто сорок рублей в месяц по временам середины семидесятых годов – это были вполне реальные деньги для взрослого человека.
Если учитывать, что отец мой зарабатывал сто семьдесят и всё, что “накалымит” на стороне, будучи возя начальника на официальной “двадцать четверке”.
Можно сказать я стал вполне обеспеченным человеком, где у меня появилось практически сразу всё.
Я мог позволить себе с получки купить новые джинсы. Обувь мы научились делать сами, приделывая к своим обычным ботинкам резиновые платформы.
Это тогда было очень модно.
К нам в цех чуть позже устроился ещё один Саша. Саша - танцор народных танцев с Кировского района.
Тот целый день работал с нами, а вечерами репетировал в народном танцевальном коллективе, который частенько отправлялся на гастроли по странам социалистического соцлагеря. И после каждой такой поездки он привозил на родину массу всякого “дефицита”: импортные джинсы, майки, куртки, жвачки и самое главное и любимое для меня – пластинки самых крутых и продвинутых на западе рок – групп!
И всё это имея такую зарплату можно было с лёгкостью приобрести, что я и делал, становясь в результате и красивей и перспективней и моднее!
А это в стадии становления мужчины, как авторитета, играло не последнюю роль!
Частенько Саша выстукивал нам на колодочных ящиках свои народные чечётки,
после которых ноги сами неслись в пляс. Так, я ещё и одновременно пользовался бесплатными курсами обучения танцами, и становился все мобильней и актуальной
в лице женской половины.
В обеденные перерывы мы втроём – я и двое Сашек, весело шагали по производственным коридорам фабрики в столовую, по пути с интересом наблюдая за обыденным укладом рабочих ближних цехов.
Первым проходили токарный цех, в котором всегда было шумно, пахло железом и машинным маслом. В обеденный перерыв рабочие токаря усаживались посредине цеха за длинным столом и рубились в домино.
Самым придурковатый из них был горбатый и носатый Валёк – развозчик отходов металла.
“Дрессировщик тачек” - как мы его смеясь ещё называли.
Он имел ортопедические ботинки очень большого размера. Один ботинок ноги был размером с канцелярский чемодан, был высоким - высоким, другой же выглядел вполне обыкновенным, от этого и ещё смешней.
Валёк вечно ковырялся в своём огромном орлином носу и постоянно, после каждой “чистки” его, громко чихал, прикрикивая матом что-то типа: “Апч х..й”!
И вечно ворчал, когда мы троём проходили через их вонючий цех.
Бывало они всей бригадой мутили в обед себе, так называемую “подлянку”.
“Подлянка” – это киндер – коктейль настоящего сапожника!
Для его изготовления пустая трёх-литровая банка до половины наполнялась лаковой аппретурой, для придания ещё большего блеска обуви.
Вторую часть банки заливали простой водой из под крана, кидали в неё щепотку соли, а затем свернув газету в трубку быстро мешали. Через пару минут активного помешивания на газету собиралась клейкая масса с грушу, в виде липкого матового теста, которую чуть позже извлекали из банки.
Оставшуюся же жидкость, в которой оставался спиртовой "сурогат", разливали по стаканам поровну на всех, и после потребления такого киндер – коктейля, все пребывали весьма в приподнятом настроении.
Я один раз вкусив плоды такого профессионального “изделия”, запомнил его ядовитый вкус и аромат навсегда.
Ощущение после глотка такой киндер – жидкости такое, будто тебе всю полость рта резиновою плёнкой обтянули.
А вкус так в обще не передать! Один раз лучше попробовать, чтобы проклясть всё на свете!
Бывало токаря садились за обеденный стол не по середине цеха, а у края стены, за которой якобы располагалась женская душевая и туалетная комната.
И что характерно, когда стол стоял у стены в их цеху было наиболее шумно.
Они орали и смеялись, как резанные. И очень странно и не понятно было за всем этим наблюдать.
А чуть позже всё встало на свои места. Всё само собой разрешилось.
А случилось вот что!
Оказывается несколько рабочих под управлением главного нашего персоналия – грузчика Валька, умудрились хитрым способом пробить окошки в стене,
с выходом на женский душ и уборную, а после, они активно демонстрировали всем желающим подсмотреть яркие и откровенные кадры из женской, так называемой интимной “клубнички”.
Теперь мне понятно, почему так часто менялась дислокация стола в данном помещении.
Ничего более разумного в голову недалёкого, несчастного инвалида Валька, на тот момент не пришло, как только реализовать в условиях производства свои низменные похоти, которых ему в реальной жизни не было дано испытать.
Ну, что возьмёшь с несчастного маньяка - инвалида?!
Шило в мешке не утаишь, тем более на таком большом предприятии.
Его конечно не уволили. В то время профсоюзы умели отстаивать и защищать права своих заслуженных работников, не то, что сейчас.
Он так же и работал в том же цеху, но стал, с тех пор тихим - тихим, и вызывал при встрече, лишь только сожаление и жалость.
VI
Обед на фабрике – это целая церемония.
Светлый зал, никелированные стойки и стеллажи с изысканным кулинарным ассортиментом, ленточный конвейер для подачи обедов к кассе, чистая белая посуда, светлые столики, стульчики, тюлевые шторочки, а запах!
Аж до третьего этажа пробирает!
А какие девочки вокруг стоят и сидят! Так бы и не подумал, что это обычные простые и советские обувщицы, а не модели, какие-нибудь.
И все с любопытными глазками. Туда-сюда…
Есть и особы с особыми приметами.
Например, кассирша Алевтина Ивановна – знойных лет дамочка с пышными формами, не прочь некоторых наиболее перспективных, с её зрения мужичков, лишний раз на “горяченькие темы аккурат задеть”.
Да всё с намёком, да с намёком!
Мол: "Где нынче подходящий мужичек от любимой женушки заначку прячет?"
Или ….
"Что-то нынче порядочные мужики совсем перевелись!"
"Некому и шпингалет в замочную щель аккурат вставить!"
Некоторых мужиков такие присказки откровенно вводили в краску.
Некоторые теряли, тут же у кассы дар речи и кусок после таких приколов
“молодухи” Алевтины, уже в горло просто не лез!
Хотя и без Алевтины таких "пигалиц-молодух” вполне и так хватало.
Их имена вся мужская половина знала наизусть.
Например: “Стройняшечка” - Аллочка, или например:“Супер – задница” - Мариша.
Катя - “Мерлин Монро” или Света - “Лошадиное мурло”, или Танечка – “Лебединое горло”, не оттого, что у неё были хорошие голосовые данные, а оттого,
что шея её была длинная - предлинная, как у гуся, и она в столовой всех всегда первой примечала и комментировала типа: “ А вот на горизонте показался Лёша – “Самоделкин”! Это она так нашего механика – наладчика представляла.
Мне, так более из всех прельщала кандидатура раздатчицы Лизы.
Объем груди, где-то начиная от четвертого.
Румяная, белокожая, как из сказки.
Как не спросишь: - Можно ли к тебе красавица после работы в общагу на часок “почаёвничать” зайти?
Та тут же: - Приходи! Только со своим другом! – и глазёнками блудливыми, так Сашку моего танцора, всего с ног до головы и сверлит.
Сразу видно, что та на него свой “похотливый” глаз положила.
Пришлось подарить её Саше. И тот нисколько не был против.
Так та, его после работы, так “обслужила”, что тот бедный больше месяца на её званые обеды в столовку ходить не мог. Всё жаловался, на какие-то там в “одном месте” мозоли.
Говорят, что она, ну очень горячая баба была!
До сих пор жалею, что тогда не воспользовался её предложением придти к ней в общагу с Сашкой вместе.
Проявил излишнее благородство по отношению к другу.
Сам типа погибай, а друга выручай?!
Ну, да ладно! Проехали!
Сашка в очередной раз укатил в заграничную командировку и привез мне, в этот раз из Германии настоящую электрогитару, которой я затем сводил всех девок на районе с ума, и с успехом покорял местную, дворовую, женскую “аудиторию”.
Время летело и всё стремительно приближалось к армии.
Так сильно привыкнуть к любимой работе и к любимому коллективу, и как трудно привыкать к мысли, что скоро моя гражданская “лофа” закончится, и начнется совершенно иная новая жизнь, не гражданская, а уже военная.
VII
И вот пришла, эта злосчастная повестка из военкомата в “новую жизнь”.
Незнамо, чем опасной и чреватой.
Комиссия пройдена. Завтра уже все на сборный пункт в центральный военкомат.
Закончились мои грустные проводы. Большой и пышный стол. Напитки, закуски.
Всё, как полагается. Всё это сделала моя любимая мамочка, которой уже к сожалению давно со мною нет.
Друзья, родные, тосты, песни, танцы, девушка с крокодильими слезами и вечными обещаниями, якобы дождаться меня, и обещаний, которых хватило, всего лишь только на первые пять месяцев службы.
Автобус, родные, друзья. Только, почему-то нет рядом главного моего персоналия. Моего друга Сашки и нашего общего друга Игоря “Жарика”.
Они же, так же должны следовать вместе со мной на службу, одним призывом.
И тут не обошлось без трагического ЧП.
Кто бы мог предположить, что эти два безобидных товарища совершат за день до отъезда страшный и не поправимый поступок, который в корне перевернёт и сломает всю их жизнь, в корне и навсегда!
Как жаль, что я не оказался тогда вместе с ними, в тот роковой момент их роковой беды, и не отвёл их, от того злосчастного поступка.
Быть может всего этого могло бы и не произойти.
А случилось вот что….
Выпив на двоих бутылку вина, они задели, случайно вышедшего из своего же подъезда десятилетнего подростка, банально попросив у того, типа в шутку:
“Эй! Дай мол один рубль”?! – как у “Афони” в фильме.
И услышав в ответ от пацана дежурное: “Нету”!
Автоматически выдали ему “пендаля”, то бишь подзатыльник, от которого тот резко увернувшись случайно потерял равновесие и упал головой прямо на металлическую ограду цветника, и прямо височной частью об острый металлический уголок швеллера! От сильного удара бедняга скончался в ту же минуту.
Представляю весь ужас обоих родителей со стороны ребят, а особенно со стороны их пострадавших соседей, которые всю жизнь жили бок о бок на одной лестничной клетке в одном подъезде вместе с ними.
Само собой Сашка с Игорем поехали “служить” уже не в армию, а в места не столь отдаленные.
Я видел, как-то после службы родителей Сашки Зимина.
Мама его тогда ещё рассказывали тронулась умом, поседев в одночасье, превратившись за неделю из цветущей красивой женщины, в сгорбленную не красивую седую старуху.
Она меня даже и не узнала при встрече. Так сильно оставил свой негативный отпечаток тот страшный и нелепый случай.
Отец Сашки надолго ушел в себя. Долгое время никого не замечал.
Лицо его рассказывали сильно потемнело. Память его стала резко отказывать.
Им пришлось бросить их привычную работу, рассчитаться и переехать в другой район города от страшной ненависти и презрения со стороны ближайших соседей.
На работе их заклеймили, как было принято “чёрным советским” позором, после которого оставаться в своём коллективе уже не было никакой возможности.
Да….
Сильна была тогда мораль советского гражданина советской страны.
VIII
Сашу Зимина, я встретил случайно, как-то в уже в начале девяностых.
С тех времен минуло уже около пятнадцати лет.
По рассказам друзей я знал, что он отсидев свои восемь, обосновался в Воркуте рядом со своей колонией – поселением. Там же, после освобождения и женился, заимел двух детей.
А что дальше было с ним не известно.
А тут, как-то зимой, помню холод собачий, и я переходя дорогу у себя в районе, случайно столкнулся с ним на середине перекрестка. Его машина заглохла на самом "пятаке” у светофора.
Мы поздоровались. И по началу не могли ничего толком друг другу сказать то,
или что-то спросить друг у друга.
Мела метель. В его двадцать первой “Волге” тускло горела лампочка в салоне, через окно которого, я заметил через промерзшее стекло молодую женщину с двумя маленькими детишками на руках.
Я понимал, что ему сейчас не до меня. Вечерело и ему нужно было успеть, что-то там починить под капотом машины.
Мы как-то быстро простились, так толком и ни о чём не поговорив.
Я шел и мне было их до боли жалко. Зима, метель, он там на дороге.
До сих пор корю себя за то, что не мог помочь ему тогда, в ту не лучшую минуту.
Свои проблемы не дали мне тогда поступить немножечко гуманнее.
Как жаль, что судьба так жестоко обошлась с ним. Ведь всему, что было и есть сегодня у меня, я обязан, в какой-то мере и лично ему.
С тех пор пролетело много времени.
Недавно в “Одноклассниках” переписываясь с одним нашим, по тем временам общим другом, я случайно узнал, что Сашка Зимин умер, ещё тогда в девяностых от сердечного приступа. Ужас!
Очень жалко, что судьба его не задалась тогда. Кто его знает, может быть мы и сейчас были бы близкими друзьями и продолжали бы с ним наши приключения...
Прости меня друг! Ты был для меня всегда настоящим и верным товарищем!
А жизнь моя всё катилась дальше и дальше. Путь её был красочным и насыщенным,
и до сих пор остаётся таковым. Ярким и разнообразным.
Только нет с тех пор, со мною моих самых близких товарищей, моих любимых
и верных спутников.
Они где-то там, вдалеке, во вселенной, продолжают свой незримый путь, мысленно соприкасаясь нитями неземных цивилизаций с теми, с кем были, когда-то так тесно связаны простыми и естественными человеческими узами, настоящего товарищества
и истинного братства.
2018г.