Совесть
Совесть является скрепой Мироздания. На этом можно было бы и закончить рассуждения, но мы не привыкли отступать. Перво-наперво хочется поздравить тех, кто её в себе откопал. Не лечится, только оперативным путем. Для молодых поясню:
Совесть — это такое шевеление внутри вас, которое,
апеллируя к багажу истин, не позволит вам сделать иное
ни при каких обстоятельствах.
(Нашли? Нет? Тогда на пальцах.
Маршрутизатор в системе вашего ПК. В идеальном своём исполнении, снабженный сетевым фильтром. Главный центр управления исходит из винчестера, в человеке их два. Винчестер — запоминающее устройство (устройство хранения информации, накопитель) произвольного доступа, основанное на принципе магнитной записи. Является основным накопителем данных в большинстве компьютеров.
Накопители запускаются сигнальной системой. Тут я не сильна, но все процессы закольцованы и синхронно выверены взвешенной единственно-логичной задачей.
Человек, имеющий совесть, имеющий два запущенных винта накопителя, имеет способность нестандартных решений, профильтрованных маршрутизатором — совестью.
Простите мне мой несовершенный тарабарский язык — совесть есть основа честной работы системы. Матрица, в которой вы родились, надстроила фильтры именно над маршрутизатором вашей жизни. Тьфу…
Совесть — это взвешенное решение, соотнесенное с эталонами, накопленными в вашем жестком диске, как итог миллиона операций, с единственно правильным значением.)
Студент мял справку в руке. Новомодный куар-код был присвоен ему минуту назад.
Ныло, где-то во внешнем ухе, тупою занозой: «„Зачем?“ Зачем эти дешевые чернила на третьесортном клочке бумаги? Это ж он, Славик Чудинов, из Тухтоборовки.»
Странное ощущение, что он предал самого себя, переводя свою личность в чёрточки, преследовало его не первый день. Дежавю из прошлой инкарнации, не иначе.
Он отчаянно не мог идентифицировать своё состояние ни с чем ему доступным. Студент медицинского факультета спешил на подработку, в морг.
Привычным движением рук, он нацепил защитный костюм и бахилы, осмотрел помещение и принялся за работу. В соседнем зале санитар готовил тела к выдаче. Сухонькая Семёновна семенила, раскладывая цветочки в изголовье.
— Ну вот зачем всё это? Такие расходы! А красоты в том нет, а ещё и зарыть, засрали всю планету! — вставил слово Юрик.
— Совести на тебе нету, а уж внутри и подавно, — возмутилась Семёновна.
Славик промолчал, ему чудились времена, когда будет гореть огромный костёр и безликие проштампованные тела уйдут, оставив лишь горстку пепла.
Стошнило. Юрик привычными движениями открывал и закрывал холодильники. Ну почему, в момент смерти, тела не исчезали сами собой, не обременяя его работой. Так просто: умер и нет тебя.
Ему не нравилась работа в морге, ему она не нравилась даже за эту зарплату. Но другой не было, а кредит был. Семёновна, старожил арт-уборной морга, бесила своей дремучей традиционностью.
— Совесть, Семёновна, умерла давно в человеке, заменена рациональностью.
Семёновна не спорила с недалекими мальцами. Что они могли знать о жизни, рождённые после путча. Им и молока вкус не знаком, и цена всего сущего, завоёванного духовным подвигом миллионов.
Она положила розу в изголовье юной девушке и помолилась. Морг нынче не тот. Молодые мрут как мухи, не успев понять и вкус жизни. Полностью прохимиченные, от зачатия и до погребения. Нет, такой жизни она не хотела, в окружении пустых глаз и безнадёги, вот есть ведь ещё парни, нормальные, здравые, только немного их надо совести тренировать, часто оставляли ей недоделанную работу, получая в три раза больше её в день зарплаты.
Она достала пакет яблок из сумки и предложила молодым людям перекусить. Юрка накинулся, как ребёнок, на манящую ароматом антоновку, вдруг лицо его перекосила гримаса, яблоко было кислым. Бросив его в урну, он вышел на перекур.
Славка не любил яблоки, но, глядя на расстроенную тетку, начал уплетать и нахваливать.
— Совести у тебя нету, оставь Юрку, — причитала тетка. — Вот не думаете вы, молодые, о других!
Славка встал, поблагодарил и, почувствовав неловкость, вышел на воздух. Семёновна несправедливо его упрекает, а совесть — это такое неведомое состояние, что живёт лишь на страницах книг.
Дежурство подходило к концу, он помог Семёновне облачиться в пуховую накидку, галантно набросив её на плечи старухе.
Они шли к остановке трамвая, Семёновна причитала, во все тяжкие, о жизни, и он ей поддакивал через раз. Юрка, прогрев мотор, умчался, на прощание махнув рукой старухе.
— Бессовестный, мог и захватить меня, мы живём в одном доме.
— Может, он сейчас едет по делам? При чём здесь совесть? — недоумевал Славик.
Вечером, за чашкой крепкого какао, он думал о том, что люди, как часть программы, отработают единственно правильную реакцию, каждый свою, и уходят в перерождение.
Всё чаще его тянуло к разным практикам, но времени углубиться не было. Он достал снова потрепанный листок с кодом и долго его рассматривал.
Абрис напомнил ему основание здания, фундамент. Строят новое МММ, предположил Вячеслав и швырнул бумажку в угол. Достоинство внутри вскипало, он не хотел быть товаром.
Дни шли за днями, а понятие совести не приходило. Будто невидимый блокиратор стёр это ощущение на генном уровне. Хотелось сладкого и Славик заглянул в кафешку.
В пустом помещении скучали официанты, с тупым выражением лица, предлагая новые пирожные и мутные коктейли. Вид раздутой пустоты не бился с астрономической стоимостью и Славик громко произнёс:
— Совести у вас нету!
Это прозвучало так неожиданно, что он не узнал свой
голос. Уже там, вовне, он понял наконец, что это такое. Совесть — гарант справедливости!
*РСП-Современные писатели 2024