Крещение Господне (Богоявление) – праздник Русской православной церкви. Установлен в память крещения Иисуса Христа Иоанном Крестителем в реке Иордан. Отмечается 6 января по старому стилю и 19 января – по новому. Согласно Евангелиям на Иисуса сошёл Святой Дух в виде голубя. Крещение – одно из семи христианских таинств, совершение которого означает введение человека в лоно церкви. Обряд крещения состоит в погружении человека в воду, обливание или окропление водой.
Иордань – название проруби в водоёме, сделанная к христианскому празднику Крещения Господня для совершения обряда освещения воды.
Глубоко заполночь. Сверкающее, расцвеченное звёздами небо, ночным куполом укрыло землю. Растущая луна, ещё не полная, похожая чем-то на надкусанный каравай, ровным голубоватым сиянием освещает заснеженный сибирский посёлок.
Стрелки часов устремились к рассвету, но село ещё не ложилось спать. По улицам, словно в разгар рабочего дня, спешат прохожие, снуют взад-вперёд машины.
В ночной суете нет характерной для дня деловитости и озабоченности. Люди не приветствуют через всю улицу знакомых громкими возгласами, не сотрясают в рукопожатиях друзей при встречах, не заливаются раскатистым смехом или бранью по поводу и без повода; не разговаривают, нарочито красочно жестикулируя. В их поведении сквозит необычная таинственная сосредоточенность, загадочная молчаливость и сдержанность, странная – иная, чем днём, торопливость. Даже громкоголосая молодёжь притихла - не галдит, не смолит сигаретами, не сыплет крепкими словечками. И если разговаривает, то приглушённо, в полголоса, а чаще – молчат. Что ещё удивительнее и приковывает внимание: у всех в руках – пакетики, баночки, канистрочки, бидончики, маленькие и большие вёдра.
Детвора, девушки, юноши, мужчины «в возрасте» - вдвоём, втроём, в одиночку везут фляги – пустые – к реке, полные – с реки. Молодые и зрелые, старые и совсем юные, верующие и неверующие – все спешат к реке за освященной крещенской водой. Мне на перерез, с центральной улицы сворачивает буран с бочкой на санях. Предприимчивый северянин не мелочится! – Запасается святыней впрок - для себя и для всей многочисленной родни.
Весь год сельчане станут лечить внуков, правнуков, детей, соседей святой водой от всяческих хворей: ангины, простуды, гриппа, ревматизма, радикулита, артрита, гастрита, сглаза, невроза, порчи - всего не перечесть! Святой водой окропят дома, землю, скот. Диву даёшься: «Как сильна вера северян в исцеляющую силу крещенской воды!». И с каждым годом вера крепнет!
Спешу и я к реке. В целлофановом пакете лежит пластмассовая бутылка под воду. Сворачиваю на узенькую прибрежную улочку. В просвете меж крайних домов взору внезапно открывается широкая долина ночного Ляпина. Необъятные речные просторы залиты рассеянным лунным светом. Далеко - на северо-западе, темнеют силуэты спящих уральских гор. Стеною высится прибрежная тайга. Вдоль поселкового побережья, растянувшегося на километр, а то – и более, около многочисленных прорубей повсюду зажжены свечи – одна, две, три...
Свечи просто воткнуты в снег возле лунок или поставлены на крошечные площадки, выровненные ладонями жителей, берущих здесь речную воду. С высоты берега яркие огни крещенских свечей видны очень далеко – за сотни метров. Ровным оранжевым светом они озаряют заснеженный лёд возле лунок. Сказочное зрелище завораживает, умиротворяет, вызывает ощущение святости праздничного торжества.
Напротив старенького крохотного домика с небольшим куполком на коньке крыши, увенчанном православным крестом (сельского молельного храма) на льду Ляпина горят десятки свечей - это Иордань! На реке народа не много. Обряд освящения воды уже завершён и люди разошлись, разъехались по домам. Осторожно спускаюсь в темноте по утоптанной сотнями ног тропке к месту священнодействия…
Подхожу к Иордани. На небольшом, огороженном низеньким снежным заборчиком пространстве, пропилена большая крестообразная прорубь для забора крещенской воды. Неподалёку во льду пропилена прорубь – купель. На невысоком ледовом постаменте высится деревянный крест и множество – сотни тонких церковных свечей!
Две молодые сельчанки присели возле них; тихо переговариваясь, заботливо зажигают потухшие. Около Иордани – купели, толпится молодёжь, подъехавшая на легковой машине. Бабушка – зырянка, в традиционной коми-зырянской одежде, зачерпнув полные вёдра, тяжело нагруженная, на коромысле, как в старину, несёт воду в крутой берег Ляпина.
Присаживаюсь на корточки возле крестообразной проруби. Извлекаю из пакета бутылку, опускаю в воду. Речная гладь подёрнута тонким ледком. На улице – градусов двадцать пять морозца. Руку от холода болезненно ломит. Пузырьки воздуха медленно вытесняются из узкого горлышка, уступая место святыне. Поверхность проруби не просвечивается. Ни погружённой в воду руки, ни наполняемой бутылки со священным сокровищем в ней не видно. Они, словно исчезли в пустоте нарождающегося мироздания.
Темнота большой проруби пугает – не видно дна. А по рассказам знаю, как быстро течение способно затянуть под лёд человека, если упасть в полынью. Невольно вспомнились и страшные годы гражданской сумятицы, репрессий 30-х годов минувшего века. Где-то тут, люд – родственники и земляки, деля власть, топили друг друга в полыньях Сыгвы, ранее именуемой – Саква – Белая река.
Извлекаю сосуд, определяя по наитию – по весу: «Полная». Хочется принести домой больше драгоценной воды. Жалко утратить глоток, каплю. Плотно закручиваю крышечкой бутылку. Вижу, как молодой человек, раздевшись, чуть ссутулившись, нерешительно направляется к проруби. Останавливается на краю.
Мраморно белые босые ноги на неровном стекольчатом льду, смешанном с обжигающей водой и иглами колких льдинок, вызывают не сочувствие, а трепетное уважение. Укутанные в шубки девушки, обступив парня, негромко подбадривают – воодушевляют на подвиг.
«Решится или не решится войти в воду?!» - думают все. Видеть раздетого, босого человека в заполночь, в мороз, на краю чёрной проруби, пусть даже в Крещение - непривычно. Кажется, что страшно войти в неё ни столь из-за обжигающего холода воды и мороза на улице, а из-за неизвестности, что таит в себе пугающая непроницаемость самой проруби. Такое ощущение, что там - пропасть, у которой нет дна! - И есть ли возврат из той бездны?! Не перетянет ли груз грехов там?! Вернётся ли душа и тело обратно?!..
Отступать поздно! Парень нерешительно берётся руками за покрытые толстым слоем льда поручни, исчезающей в ледяной купели деревянной лестницы. Сомневается, стоит в раздумье; глядя в воду, собирается с духом. Кажется, - в эти минуты он забыл обо всех напряжённо замерших, внимательно наблюдающих за ним людях. Скорее всего, - так оно и есть. Сейчас он стоит один на краю пугающего холодом и неизвестностью– наедине с собой и с Богом.
«Ну, решись!», - сопереживают все. Девушки и я замерли. Никто не смеётся, напряжены, даже в мыслях не осуждает за секундные колебания. Все понимают: не каждому дано отважиться, хотя бы встать босому на лёд! Подумала: «Не смогу, вот так, - раздеться и даже стоять минуты на краю свинцово-чёрной бездны». Все невольно думают: «А я – смогу?!..». И не уверенны, что решились бы.
Смотрю на слабо освещённое светом свечей и Луны лицо: «Как разительно меняется оно в секунды! Словно – это разные люди: тот, кто вышел минуту назад из машины, и тот - кто шёл по режущему ледяному крошеву, и тот - кто стоит сейчас на краю неизвестности божественного испытания!».
И вот, неуверенность, сомнения, ранимость смертного человека сменились неимоверной силой, мгновенно преобразившей лицо, весь облик обычного грешника! Словно в этот миг он остался наедине с Богом, наполнившись его духом! - Мужчина решительным движением отталкивается от берега, спускается по лестнице в чёрноту по грудь; шумно окунается с головой три раза в воде очищающей Иордани! На душе у всех наблюдающих со стороны светлеет. Все радостно улыбаются, зашевелились. Радостно знать, что не перевелись сильные духом мужики на Руси и в Сибири! Парень, счастливый, гордый, окрепший, возмужавший поднимается по ступеням из воды. Девушки уважительно обступают, набрасывают полотенце и все спешат к машине.
Две реки: Ляпин в северной сибирской тайге Югры и южный пустынный Иордан! Тысячи километров и века разделяют их от первого крещения! А объединяет единая жажда душевной чистоты! Радостно видеть, что стремление к очищению духовному и физическому не угасло, и находятся люди, отваживающиеся войти в иорданские, сибирские студёные воды! Невольно думается: «Не перевелись богатыри на Руси!».
Укладываю успевшую покрыться ледком бутылку с освящённой Ляпинской водой в пакет. Мой пёс, следующий за мной повсюду, с любопытством внемлет происходящему. И не первую зиму приходит с хозяйкой в крещенскую ночь на берег застывшей реки. Сегодня, подойдя к снежному бортику, предпринимает несмелую попытку спустить передние лапы на покрытый водой лёд. Но, поколебавшись, в задумчивости замирает, оставаясь сидеть на бортике египетским изваянием. С поражающим любопытством, удивлением, Бимка наблюдает за мной, за женщинами, за пламенем свечей. И через секунду, забыв о нас, изумлённо смотрит на окунувшегося в прорубь человека. Он прекрасно знает, как холодна вода в мороз. Знает, как опасна полынья в реке. И не может понять, зачем человек добровольно погружается в бездну холода и страха.
Опускаю ладони в воду. Омываю лицо, руки. Вода приятно холодит и бодрит одновременно, разгоняет сонливость, словно греет. Поднимаюсь. В темноте, по тропке, иду в село. Мороз не жгёт мокрого лица, хотя пар от горячего дыхания оседает бахромой инея на мехе шапки, на ресницах. Возвращаюсь домой по ночным улицам.
Во многих окнах ещё горит свет. Навстречу спешат люди. В руках у всех - пакетики, баночки, ведёрочки, вёдра. Девчушки – подростки, катят санки с флягой. Тихо. Сказочно! Священно!
Не спешу. Чувствуется праздник. Захожу в спящий дом. Беру угощение для пса. Он ведь тоже – Божье творение! И у него – праздник! Выношу. Во дворе суетятся люди – все с водой. Возвращаюсь в квартиру. Извлекаю из пакета крещенскую воду. Она успела загустеть и тихо шуршит взвешенными пластинками льдинок. Не удерживаюсь - делаю глоток, другой. Студёная влага утоляет жажду, но не столь телесную, а душевную! «Не заболело бы горло!», - мелькает мысль, - не должно! От крещенской воды не простывают!
Вода приятна на вкус. Её хочется пить и пить. Она успокаивает, умиротворяет. Однако много пить не стоит - нужно сберечь драгоценное лекарство на весь год. Ставлю воду рядом с ещё не убранной рождественской ёлкой. Через секунду крепкий сон уносит в завтрашний день.В шкафу стоят баночки с неизрасходованной крещенской водой. Стоят год, два, три… Вода не портится! - Завтра полью святой водой комнатные цветы. Им тоже нужны духовные силы! Говорят: они лучше станут цвести.
Фото автора.
На фото: Россия. Западная Сибирь. Крайний Север Ханты-Мансийского автономного округа-Югра. Берёзовский район. 2008-2009 год. Крещенские морозы в Сибирском селе. Температура понижается ниже минус пятидесяти градусов. На полную мощность работают отопительные котельные. Из-за морозной дымки не летают самолёты. Дорожка к проруби на реке. Занесённые снегом деревянные лодки – горнячки. Крещенский вечер.
Ключевые слова:
Сибирь, Север, крещение, православие, ночь, полночь, село, тайга, свечи, прорубь, иордань. Купель, мороз, вода, люди, сельчане, верующие, лечение водой, купание в проруби, Западная Сибирь. Саранпауль, Тулпаремшан, Ляпин, тайга, луна, лайка, Бим, пёс, люди, мороз, снег, вера, религия, традиции, крещенский вечер, Бог, Иисус, Богоявление, Святой дух.
Очерки Крайнего Севера.
2008 год