С первым днем сентября летнюю жару как отрезало: сразу пошли дожди, на заброшенных грязных клумбах прибило траву и вездесущую пеструю космею, которую сто лет уже никто не высаживал, но она продолжала пробиваться и расползаться по городу как самое несносное самосеющееся растение. Ее тут же обрывали, на каждом углу бабки продавали жухлые букетики и семечки в тазиках с картонных коробок от бананов. А мужики на рынке, торгующие чем попало, от беспородных щенков до женских кружевных трусов, целыми днями развлекались тем, что клеили из ее лепестков себе то ногти, то зубы, как у вампира, то длинные кончики носов.
К середине сентября вдруг стало вообще морозно, и когда на рынке приходилось открывать свой отсек, пальцы примерзали к ржавому амбарному замку и толстой цепи, опоясывающей решетку, нависающую над входом, и продетой в металлическую петлю, вбитую прямо в асфальт.
Тимур не жаловался. Ему нравилась его работа. К нему часто забегали его друзья и просто прибивались новые знакомые, с которыми можно было проболтать целый день и даже выпить чего-то покрепче, пока хозяин точки не приходил за инкассацией. Немного донимали ребята из администрации рынка, которые, собирая взнос за место, могли запросто что-то взять из товара – иногда поставив в известность, а иногда просто стащив с прилавка. Дело было даже не в деньгах, товар у Тимура был мелким – кассеты, плакаты и календари, иногда, чаще под заказ, хозяин привозил футболки и банданы с аляповатыми надписями и кривыми, расплывшимися фотографиями «Nirvana», «Oasis» или «Radiohead», иногда, но все реже, попадались пластинки. Их же Тимур часто брал и на обмен. Так что дело было не в деньгах, дело было в принципе, так недостача, по закону подлости чаще всего выявлялась самим хозяином, и какой бы мелкой не была пропажа, тот ругался и грозился спустить семь шкур. Было бы из-за чего…
В хорошие дни к Тимуру прибегала Ленка, угощала бутербродами, делилась последними новостями. После окончания школы Ленка оказалась единственным человеком, с кем Тимур продолжал общаться – она поступила в институт в городе, а остальные или разъехались на заработки, или ушли в армию, или уже начали потихоньку спиваться.
В плохие дни Ленка приходила в гости с кем-то из одногруппников. Девчонки казались слишком манерными, парни – озлобленными. Больше всех бесил Гриша – высокий, как жердь, круглый год в коричневом плаще с оторванными хлястиками и сальными манжетами, но надутый, как индюк.
– Вы как представитель торговли должны заботиться не о своем благосостоянии, а о повышении культуры общества, – наставлял этот индюк. – Вот чем вы торгуете? Что это за пошлая западная мишура? Где классика, отечественная эстрада, в конце концов? Где лекции, научные передачи?
Тимур пожимал плечами и отворачивался. Заступалась сама Ленка:
– Ну и что? Зато это так интересно и необычно!
– А должно быть не интересно, а полезно! – ворчал Гриша и уводил Ленку в гастрономию. И потом они долго пили чай за высокой стойкой и махали Тимуру в стекло. Тимур кивал, улыбался, но на Ленку дулся. Ему больше нравилось, когда Ленка приходила одна.
В начале сентября промокшая под дождем Ленка заскочила к нему в последний раз. Непонятно, на что она тогда так обиделась…
– Привет, бизнесмен! Как дела идут?
– Нормально, – сказал Тимур и приглушил музыку в кассетнике. Обычно он орал у него погромче, оглушая мужиков, торгующих по соседству, но привлекая покупателей, которые, как на зов, шли на аккорды популярных композиций. Некоторые приходили с пустыми болванками, переписать на свою кассету стоило дешевле, чем купить новую. И тогда Тимур, ворча и ругаясь, садился на деревянный ящик и кривым почерком начинал переписывать на листик-вкладыш порядок композиций на записи. Не любил он это дело, но зато придумал интересную штуку – каждому клиенту дописывал какое-то личное пожелание или цитату из любимой песни. Кто-то не замечал, кто-то прибегал повторно и, улыбаясь, говорил, что это было приятно.
Ленка деловито осмотрела ряды кассет:
– Что-то новенькое есть? Дашь послушать?
– Ну… – Тимур пробежался пальцами по пластиковым прямоугольникам. – Смотри, тут вокал хороший. А вот это баллады и медляки.
Между рядами по квакающим лужам проходили редкие люди. Проехала «полевая кухня» – так мужики называли Валерку, носившегося по рынку с домашними бутербродами, порционными пюре и котлетами, термосом с чаем. Проволочился Аркаша. Он с утробным мычанием пристал сначала к одному мужику, потом к другому, потом, будучи эмоционально отправленным куда подальше, добрел до Тимура. В руках у Аркаши было три сильно измятых, жухлых букета с желтыми и белыми розами. Аркаша брал их на помойке возле новенького цветочного павильона, который недавно поставили возле рынка, а потом, изображая глухого, бродил с ними по рынку, пытаясь продать сердобольным прохожим.
Глядя на Ленку щенячьими глазами, Аркаша начал совать ей цветы.
– Это мне? – удивилась та.
Аркаша замычал, выпучил глаза и замахал руками.
– Сколько стоит? – переспросила Ленка.
Что характерно, «глухой» сразу понял этот вопрос и уверенно показал девушке растопыренную пятерню.
– Не бери, он придуривается… – тихо сказал Тимур, а Аркаша замычал еще громче и еще сильнее замахал рукой, показывая то на горло, то на ухо, то на цветы.
Ленка посмотрела на Тимура, потом перевела взгляд на Аркашу и полезла за кошельком, порылась в нем и, достав три сотни, громко сказала, глядя Аркаше прямо в лицо:
– Смотри, я тебе дам три и возьму вот этот… – показала на мятые желтые цветы. Мнимый глухонемой радостно выхватил деньги и шустро унесся прочь.
– Зачем ты это сделала? – возмущенно засопел Тимур. – Ты же видишь, они завяли совсем, грязные… Они даже свежие столько не стоят, а ты ему три сотни…
Ленка похлопала длинными ресницами, прижала букет к лицу, понюхала:
– Да ладно… Жалко, что ли…
– И он не глухой! Я же предупредил… Тащит с помойки и пять сотен за этот мусор просит!
– Не злись… – примиряющим тоном сказала девушка. – Хочешь, я и у тебя что-то куплю. Ну, например, эту кассету с балладами…
– Ты что, меня за этого дурака держишь? Я честно зарабатываю! Подаяния не прошу!
Ленка покраснела:
– Ты чего… Я же от души… Просто помогаю, поддерживаю, как умею.
– Не надо меня поддерживать! Себя поддержи или этого Гришу своего, ходит в грязном плаще…
– Ну, знаешь… – Ленка вспыхнула. – Сам хорош! Бизнесмен!
И, резко развернувшись, она убежала в дождливую взвесь серых улиц.
С тех пор не приходила. И Тимур загрустил. Дожди и первые ранние заморозки перенес плохо, тоскливо сидя на деревянном ящике, застеленном старым батиным свитером, и криво заполняя кассетные вкладыши. Делал много помарок, ругался, курил, пил перцовку, чтобы не мерзнуть, и ждал…
Конец сентября вдруг выдался жарким. Бабье лето выдалось таким горячим, что по температурным рекордам могло посоперничать с календарным. После одутловатых кожанок и тяжелых серых пальто город опять запестрел майками. Желая разогнать грусть, Тимур попросился позвонить от соседки и, сказавшись больным, попросил пару дней не выходить на точку. Хозяин ругался, на носу выходные, еще и погода хорошая – на рынке должно быть много людей. Что, ему самому теперь там стоять? Он же и половины названий этих кассет не знает… Но Тимур жалобно закашлял в трубку и отказался выходить наотрез. Так, впервые за последний год, у него выдалось сразу два выходных дня.
Встал он по привычке рано, и чтобы не расстраивать мать (как ей объяснять, что он обманул начальника?), он быстро умылся, съел бутерброд с маргарином и куском вареной колбасы и пошел бродить по теплым, но уже по-осеннему рыжеющим улицам города.
От зарплаты и от перезаписи кассет, которые хозяин никак не мог контролировать, у Тимура осталось немного денег. Потому, балуя себя, он съел мороженое, прогуливаясь по набережной. Добрые двадцать минут, покуривая, просидел рядом с какими-то стариками, которые играли в шахматы, расположившись на лавочке с видом на реку, послушал их смешные прибаутки:
– Победа достается тому, кто сделает ошибку предпоследним! – поднимая искореженный артритом палец, говорил один.
Второй, прекратив тереть щетинистый подбородок, резво двигал фигуры, бил по часам и парировал:
– А Тартаковер говорил, что некоторая часть ошибки всегда верна!
Потом со стариками стало скучно, и Тимур побрел дальше. У входа в парк, рядом с мостом на остров и как раз возле пивной, вокруг которой роились самые жирные и пьяные мухи, он встретил знакомых ребят. Двое из них были из его школы, несколько других часто забегали к нему для перезаписи кассет, а еще несколько, как сначала показалось, были их товарищами, но дело оказалось еще интереснее.
– Я не утверждаю, что Бог есть, но и не могу этого отрицать, – возмущенно бубнил один из незнакомых ребят, теребя в руках цветастый пакет с надписью «Libro». – Дело даже не в этом, мы не сектанты.
– А в НЛО ты веришь? – с хохотом уточнил кто-то.
– Если рассуждать логически, – ответил гордый обладатель пакета, – можно допустить, что вокруг Земли могут появляться какие-то энергетические субстанции…
– А в снежного человека? – выкрикнул еще кто-то. Хохот стал громче.
– Это серьезная тема! – подняв руку, вмешался еще один незнакомец. – Есть целое исследование, масса книг… Взять, например, Захария Ситчина. Нет, лучше Блаватскую…
– Давай не будет никого брать, объясни сам! – снова с хохотом перебили.
– Ладно, попробую. Есть много концепций, все они разные. Но, допустим, наша планета, это не просто кусок гранита, летящий сквозь космос. Это еще и определенная концентрация некоей энергии, которая может циркулировать по определенным точкам и каналам, передавая информацию из земли в космос и из космоса в землю, создавая информационное поле, общее для всех живых существ во Вселенной. Исследователи даже составляют карты мест и точек, где выброс энергии особенно сильный…
Тут уже и Тимур напрягся. Несмотря на то, что в институт он так и не поступил, даже школьной программы ему хватило, чтобы понять, что человек перед ним говорит какую-то чепуху:
– Э, ты подожди, какой гранит? Земля состоит из окислов кремния, магния…
Но договорить ему не дали.
– Ой, это все маловажные детали. Я о другом…
– Ну, как это – маловажные? Если состав мантии не важен, тогда хотелось бы понять, как и чем измеряется это ваше информационное поле?
– Лозоходство, Тима! – ответил кто-то из знакомых ребят. – С разветвленной палкой планету обошли и зарисовали!
Раздался такой взрыв хохота, что с соседнего дерева с возмущенным карканьем слетели серые городские вороны.
Но неизвестные и его товарищ, который мял в руке пакет, не сдавались:
– Неправда! Есть сейчас и другие приборы!
– Приборы! – передразнил кто-то. – Это палка по-твоему – прибор?
– Подождите, – стали всех успокаивать другие. – Дайте дослушать, интересно же!
– Да, – снова стал говорить тот, что с пакетом. – Приборы! А еще исторические данные! Вы думаете, раньше церкви и храмы, капища языческие где попало строили? Нет, делались специальные наблюдения и за местностью, и за природой вокруг, и по особым приметам, которые обязательно есть в аномальных зонах, вычислялось максимально энергетически благоприятное место, где и закладывали камни.
– Допустим… – поддержал кто-то. – И что?
– Так вот, если человек обладает экстрасенсорными способностями и знает такое место, если он в него войдет и совершит определенный обряд, то он сможет воссоединиться с энергетическим полем Вселенной и познать всю информацию в мире.
– А какой мне билет на экзамене достанется, он сможет познать? – выкрикнул кто-то.
– Ну, и это тоже… допустим. Так в НЛО ты веришь? – не унимался другой.
– Верю! – возбужденно воскликнул парень с пакетом. – Только это не пришельцы никакие, это люди из будущего, которые давно освоили все эти энергетические поля и так перемещаются – хоть по времени, хоть по пространству.
– Пространство и время – это вообще одно измерение, – поддакнул его товарищ.
– Ладно, – кивнул Тимур. – Складно стелешь. А экстрасенс из вас – кто? И карта у вас, может быть, есть?
– Мы это и выясняем, – пояснил Тимуру знакомый, который стоял рядом. – А они все – Блаватская, Блаватская…
– Карты у нас нет, – признался тот, что с пакетом. – Но есть другие источники. Мы же не зря идем сюда, в парк…
– А это уже интересно! – кто-то выкрикнул, все засуетились. – У нас там барабашка живет?
– Или снежный человек?
Опять дружный хохот.
– Нет, неужели не знаете? На острове когда-то был монастырь. Ужасно давний, даже историки спорят, сколько веков назад его строили. И в скалах якобы гроты были, которые теперь затоплены. Но это особое место! Наш Сергей Иванович получил информацию, что там хранился магический кристалл…
– Да, – подключился к рассказу второй незнакомец. – Сергей Иванович – это наш экстрасенс, он у мольфаров учился и на Тибете был. Теперь он получает информацию во время медитаций и раскладывания карт Ленорман.
– Ладно, – полушепотом и со вздохом сказал сосед Тимура, парень, который когда-то учился с ним в одной параллели. – Совсем бабкины сказки начались, я за пенным…
И, растолкав нескольких других ребят, увел их к пивной. Остальные или разошлись по кучкам и закурили, обсуждая что-то свое, или просто махнули рукой и подхихикивали. Но несколько ребят еще остались и слушали, среди них был и Тимур.
– И что, этот ваш экстрасенс хочет кристалл найти? Озолотится, только половина – государству!
– Нет, – покачал головой тот, что был с модным пакетом. – Мы же эзотерики, а не археологи. Да и кристалл где-то в гротах, глубоко под островом уже. Сергей Иванович с ним хочет в связь вступить.
– Это как?
– Вот… – и парень приоткрыл пакет, показав какие-то белые тряпки, – ритуал проведем…
– Тим, было бы неплохо на это посмотреть, – сказал кто-то рядом.
И Тимур закивал:
– Ага, бесплатный цирк.
– И помочь можно, – сказал второй незнакомец. – Если захотите, конечно. Можно специальные мантры петь или вибрацию создавать специальную.
– Я вам помогу! – уже от пивной кричал бывший однокашник. – Я умею специально вибрировать!
И, скорчив смешную рожу и высунув язык, он громко изобразил туалетный звук.
– Не обращай внимание, – сказал один «эзотерик» другому.
– Да, мужики, мы шутим… – поддержал кто-то. – Интересно посмотреть на ваш канал связи.
В этот момент тот парень, которого Тима так про себя и называл «счастливым обладателем пакета», увидел кого-то на дорожке, ведущей из парка к мосту на остров, и бодро замахал рукой:
– Сергей Иванович, мы тут! Тут!
Все дружно посмотрели вверх, на уступы берега, по которому шли дорожки, и примолкли. Там, неспешно, расслабленной походкой прогуливающегося пенсионера, шел мужчина в старомодном льняном бежевом костюме. На голове у него была соломенная шляпа, в руке – свернутая трубкой газета, на носу – очки. Так что вид у него был интеллигентный, но немного не от мира всего.
– Можете подниматься, юношество! – махнул он им в ответ. – Сразу пойдем к месту!
И два «эзотерика», а за ними и остальная небольшая группа любопытствующих, обминули пивную и по накатанной автомобилями пологой тропке пошли к мосту.
Загадочный ученик мольфаров и тибетский путешественник не снизошел до знакомства с ребятами, а, вышагивая бодрее и резвее размахивая своей свернутой газетой, гуськом повел их через мост на остров.
Тима любил этот парк. И детство, проведенное на нем. Тут было и «Чертово колесо», и автодром, и аттракцион «Орбита». Было даже маленькое кафе-мороженое, которое теперь стояло закрытым. Впрочем, и из многочисленных аттракционов работало только «Солнышко», на котором крутились какие-то девчонки. Стали заметны и другие изменения – часть парка, как раз у самой воды, совсем недавно кто-то обнес забором, и теперь там какая-то шумная компания жарила шашлыки и удила рыбу с катера.
Сергей Иванович сделал по острову небольшую петлю. Сначала прошелся к косе, но, глядя на песчаный и заросший кустами бережок, уверенно скомандовал:
– Не сюда!
И замаршировал со свитой в обратную сторону, к крутому, скалистому берегу и самой высокой его площадке, чуть левее от памятника на мраморном постаменте и бесконечных клумб.
На этой площадке он сделал маленький кружок, повертел головой, со скрипом опустился на одно колено и потрогал нагретый солнцем асфальт. Снова выровнялся, прищурившись осмотрелся и пальцем обрисовал небольшой пятак:
– Тут! Однозначно, тут!
Тимур и все остальные праздные невольно отшагнули назад, как будто испугавшись оказаться в эпицентре этого иллюзорного магического пятака или просто заступить на него.
Два спутника Сергея Ивановича вынули из пакета свои белые тряпки, которые оказались чем-то наподобие палантинов, скроенных, как могло показаться, просто из простыней. Одну такую хламиду дали своему вождю, и тот кряхтя, стянув пиджак и свою соломенную шляпу, тоже облачился в белое.
– Присоединяйтесь! – весело крикнул один из «эзотериков» и показал оставшиеся в пакете белые тряпки. – Будет интересно!
– Нет, – покачал головой Тима, но двое ребят с ним все же согласились, тоже одели хламиды и стали в круг, как показал Сергей Иванович.
– Минутку! – сказал старик. Впрочем, без шляпы и в белом манто он показался не таким уж и старым, лет пятидесяти. Развеялся и интеллигентный флер, теперь это был просто пожилой чудак в простыне.
Сергей Иванович протер руки, покачал головой и, закатывая глаза, прогудел какую-то неразборчивую тарабарщину. Пошипел, покрякал, потом, придав своему лицу нормальное выражение, как оратор на трибуне прочистил горло и, снова закатив глаза, начал распевно мычать.
Его спутники тут же схватились за руки и опустили головы, шепотом подсказывая другим, что делать. Под мычание все опускали и поднимали головы, не расцепляя рук опускались или откидывались назад.
– Они точно не сектанты? – иронично, но с долей страха прошептал кто-то позади Тимы.
– Кто их разберет… Психи какие-то. Пойду я, стыдно за них…
Но Тимур не успел никуда уйти. Яркое летнее солнце и вся площадка вокруг них на мгновение стали серыми, как во время пыльной бури. А в ушах задребезжала такая визгливая какофония, что Тиме померещилось, что кто-то рядом решил вырвать из земли и изогнуть «Чертово колесо», да и все остальные аттракционы, попутно наигрывая мелодии на всех трубах, что попадались под руку.
Секунда – и… солнечный день и тишина погожего бабьего лета вернулись на место.
Только на маленьком пятаке, где только что стояла группа из чудаков в белом, теперь стояло не пять человек, а только двое. Путешественника из Тибета, обладателя яркого пакета «Libro» и третьего, который порывался цитировать Блаватскую, не было. А те двое, что только что подыгрывали ритуальным пляскам и мычали, послушно откидывая и опуская голову, так и стояли, держа в воздухе разомкнутые руки, за которые больше никто не держался.
– А! – заорал кто-то по левую руку от Тимы и первым побежал по аллейке в сторону моста. Заорали и кинулись врассыпную все остальные. А Тимур еще пару минут стоял и, оцепенев, смотрел, как те двое на пятаке в панике рвут на себе белые простыни и топчут их ногами так, как будто они горят.
На мраморной ступеньке возле памятника так и остались лежать бежевый льняной пиджак, соломенная шляпа и модный пакет «Libro».
Пожертвовать на корм Пегасу – карта МИР 2202 2023 3930 9985