Жил-был бедный холоп на барском двору. И всё над ним барин потешался, по поводу и без повода: то в чулане без еды на два дня запрет, то в телегу запряжет, то медом намажет, да в солому кинет.
Жалили боярина грехи, так что нутро выворачивало, встанет спозаранку - спать не может, и думает как бы насолить своему холопу, самому душу раздирает, так другому хоть тело разодрать - все жить легче будет.
“Позвать сюда, моего холопа! Небось не проснулся еще… За штанину, такого-то сына, притащить, подлеца!” - звонит в колокольчик домовладыка, трубя глоткою на всю усадьбу. Приведут к нему мятого холопа, а он в ножки и кланяется господину своему.
— Звали, хозяин? Вот я явился… - выкатывается тихонькое словцо из ссохшейся груди.
— Вот что, Олежка. Рыбы я хочу - красной. Копай червяков, бери удила, да ступай на реку, рыбу ловить. Наловишь-молодец, не наловишь- по горбине плетей получишь, понял?
— Понять-то понял, только ведь красной рыбы у нас в реке отродясь не бывало…
— Не твоей дурной голове мне стихи читать. Сказано красной рыбы господин жАлает, так бери удила в зубы и шаркай на реку!
Делать нечего. Накопал червяков Олешка под застрехом, да пошел на реку. Весь день просидел - десяток окунев наудил, а красной рыбки не словил. Пришел в усадьбу, закатал рубашенцию, вот плеточка по его клёклым бокам и гуляет, а барин в щелочку посматривает, да приговаривает: “Не одному мне на свете мучаться.., до кого дотянусь с тем и поделюсь.. Подбавляй, парняша, подбавляй!”
Приехали как-то друзья-товарищи к нашему барину-боярину, подарили ему графину с лосьоном заграничным. “Духи лавандовые,” - поясняют визитеры, а хозяин в колокольчинку звонит к себе Олежку кликать просит. Притащили холопа за воротник - стоит, не шелохнется, а господинчик ходит, да под общий смех из графинчика побрызгивает на Олешку, так все на него и вылил. “Вот концерту придумал… Ай, да хозяин!” - смеются гости, в ладоши хлопают. Понюхал барин раба своего и говорит: “Чем холопа не намажь- все дегтем пахнет!” За животы от смеха господские товарищи держатся, веерочками от усмеха дамочки мащутся- продолжения просят.”
— Звать-то как, это чудо болотное? - спрашивают они.
— Олежка-охламон, - отвечает хозяин.
— А не придумать ли нам… чего посмешнее, да позацепистей?
— А что дело? - понравилась идея барину,- Накидывай!
И понеслось: И “Дурак Дуракович”, и “Пень Киселевич”, и “Пес Батогович”...- что только не предлагали вечеринщики, как вдруг, один выкрикнул сквозь слезы: “Скорбинушка!”
“А ведь и правда, в точку!” - брякнул домовладыка грузное словцо, “Будешь ты отныне Скорбинушко.., а по батюшке... Лаптиевич. Ха!Вот дело! Несите бумагу! Перекрестим раба Божьего…”
Скребет перышком по бумаге царек, спрашивает гостей: “Скорбинушкой- величать будем, Лаптиевичием- по батюшке, а фамиль? Хоть не долго по земле шаркать будет, а все же фамиль-то нужна…” “Коли недолго шаркать, так и пусть будет Недолгов,” - предложил местный служитель закона с резной трубкой во рту. “Так и запишем! Скорбий Лаптиевич Недолгов. Скорбинушко по-нашему!” - накарябал хозяин, под общий хохот…”Ха! Вот она власть-то!” Потешились над холопом - новое имя дали, да с лестницы и спустили.
С тех пор так его все и звали - Скорбинушко, а хозяйские отпрыски, поглядывая на своего батюшку тоже в холопе куклу увидели. Выбегут во двор играть, привяжут его к барану, “Покажи, покажи спектаклю!” Баран брыкнется, перекинет холопа себе на пузу и давай его по земле елозить, детишки ну вицами нахлестывают - рты от смеха разевают, а Скорбинушко молчит: “...у дитёв удар не хлесткой!”
Слабость у Скорбинушки была к пирогам с клюквою. Больно уж он их любил. Замесит бывало тесто повариха, к печи поставит, а раб Божий уж на кухонке ошивается, носом ведет: “И с клюковкою спечешь?” “Спеку, спеку… Не путайся тут! К вечеру надо все поспеть… Опять ночевальщики приедут… А ты бы прятался где-нибудь… от греха подальше”.
И в этот раз, ввечеру гости собрались, в карты поиграли, шипучки попили, спрашивают боярина: “Холопы-то где? Где твой Скорбинушка? Позвать его сюда, пусть нас потешит!” Притащили Лаптиевича в залу, а он на полу сидит не шелохнется, как котенок напуганный, только глазками поблескивает. Пахнет в комнате пирогами: и с картошкой, и с семгой, и с грибочками, да и с клюковкою кровяной. Увидел хозяин что Скорбинушко на пироги косится, “Сейчас”, - говорит, “накормлю тебя досыта! Позвать сюда и кучера Петруху!”
Притащили кучера. Смотрят они друг на друга, а понять не могут, почто их в залу привели. “Дуэль сейчас устроим!” - шлепает острым словцом душа пирушки, “Бой на пирогах меж Петрухой, да Скорбинушкой устроим! Ставьте ставки, господа!” Дали им в руки по пирогу, начинать велили: друг дружку по маслам елозят, так что клюква по стенам летит, а господам смешно, господам потешно…
Набили друг другу морды, а кто победил не известно. “Скорбинушко, может и не шибко лупил, да шибко старался. Объявляю его победителем! В шею Петруху!” - скомандовал хозяин, “Холопа пирогами потчевать будем! Садись на четвереньки, пес мой верный!”
Присел собаченкой Скорбинушко, а хозяин с гостями ему куски пирога в рот кидают, а он и ловит. Маслы горят, а есть хочется. Подмигнул боярин дружкам своим, улучил момент, кинул вместо пирога камень,да прямо по зубам… Посыпались на пол холопские зубы, застонал он, да под стол закатился… Сидит под столом Скорбинушко Лаптиевич, рукавом, рот кровяной отирает, а выползать боится. Заглянул барин под стол, да выговаривает ему: “Покряхти у меня тут еще, так в солдаты отправлю!” А гости его уж больше в тот вечер и не трогали - песни пели, да на паркет плевали.
С тех пор Скорбинушко все в кулачок улыбался. С месяц прошло, а может и более с посиделок барских… Привезли господинчику вишенок краснощеких, да слив наливных с города. Сидит он покушивает, да во двор поглядывает, а там вдоль забора Скорбинушко колтыхается.
“Позвать ко мне челядь любимую”, сплевывая косточку затрубил он. Привели к нему холопа, а он ласково так к нему: “Не обижайся на меня… Скорбинушко Лаптиевич… Я же не со зла все это, садись со мной вишенку кушать… Ты таких отродясь не едал… Из городу вот привезли… Сам прокурор послал...” А кухарка из-за занавесочки шепчет бестолковому: “Не садись с бариным за стол...”
Не послушался Скорбинушко доброго совета, сел за хозяйский стол и ягодку в рот кладет. А хозяин ему - раз, в лоб косточкой, да другой, и третьей. Больно холопу косточки лбом считать, уж шишку набил, да не смеет слова супротив владыки своего молвить, только мелким бесиком посмеивается. Метко запустил барин сливовую косточку в лицо Скорбинушке, аккурат в глаз угодил… Закрутился, завертелся юлой холоп - выбил ему хозяин глаз… “Ну, скусны барские ягодки?”
Сидит у себя в сусеке Скорбинушко Лаптиевич, тряпочку к глазу прилагает, да на образок поглядывает,
"И долго ли мне еще мучаться?"
Является ему архангел Гавриил и говорит:
— И на том свете тебе барину служить суждено.
— Как же так? - вопрошает Скорбинушко.
А Архангел Гавриил и отвечает:
— Не ради Христа, а ради куска терпишь, а потому и после смерти своему хозяину служить будешь: ему в чану сидеть, а тебе дровишки подносить.
Повздыхал Скорбинушко, помямлил...; Гавриил на небушко засобирался.
— Стой-стой, Гаврилушка, вот чаво еще спросить-то хотел. А пироги-то с клюквою на небушке у вас там имеются?
— Нет, откуда им взяться- земной пищи не держим, - ответил Архангел холопу.
— Эх, жалко… Ну, коли так, у меня еще один глаз остался, я еще потерплю.
Махнул на него крылом Гавриил, да полетел восвояси, а Скорбинушко закрыл глаз, Богу молиться, а о пироге думает.