Вот уже третий год Шура училась в Воеводской школе, которая находилась в двадцати пяти километрах от дома. В их деревне Бочкари школа была семилетнего обучения, а дальше надо было учиться либо в городе, в ремесленном училище, либо в селе Воеводском, в десятилетке – так говорил директор школы всем родителям.
– Матрена Павловна, у вас девочки хорошие, трудолюбивые, – тихо, монотонно внушал он Шуркиной матери. – Вам нужно Антонину, да и Сашу отправлять в среднюю школу в Воеводское. Там они и знания получат, и еще самостоятельней станут.
Матрена согласно кивала головой: как любая мать, она желала своим девочкам только добра и благополучия. И каждый раз задумывалась о том, что нужно найти квартиру, где они будут там жить, да желательно с хорошей хозяйкой. В колхозе деньги платили очень маленькие, поэтому все эти перемены требовали хоть каких-то, но расходов.
И вот лето уже катилось к августу, а Матрена все никак не могла найти место для Шуркиного квартирования: постоянно наваливались какие-то дела, в деревне ведь летом работы столько, что не переделаешь.
Как-то вечером в окно постучалась соседка. Матрена махнула ей рукой и вышла на улицу. Между женщинами завязался разговор о том, о сем. Потом плавно перешли на детей и школу, и неожиданно так хорошо все сложилось. Оказывается, у соседки в Воеводском живет одинокая родственница, она берет к себе на квартиру школьников. Женщина лет пятидесяти, очень порядочная и добросовестная. Оплату берет небольшую, даже помогает ребятам готовить: то похлебку сварит, может картошку пожарить к ужину, пока те учат уроки.
Так оно все и получилось. С сентября Шура, ее подруга Нина, двоюродный брат Николай и племянник Володя из Верх Бехтемира стали жить у тети Шуры. Они все вместе пошли в восьмой класс. Ребята смеялись, что вот, мол, Шурка живет у тети Шуры. Что поделаешь, так оно и получилось – две Шуры в одном доме.
Жили хорошо, дружно, вместе ходили в школу, обратно тоже шли дружной четверкой. К их возвращению была готова похлебка или щи, ребятам оставалось лишь помыть руки да сесть за стол.
Тетя Шура, хозяйка, всегда просила помочь по дому, смотрела, чтобы ребята вовремя садились за уроки и не мешали друг другу. Своих детей у нее не было, муж рано умер, а замуж она больше не вышла. Да и не за кого было выходить: мужиков много погибло на войне, а те, что вернулись – у всех у них были семьи. Так и жила тетя Шура, помогала другим воспитывать чужих детей.
– Школа – это не баловство, – повторяла она по несколько раз за вечер, продолжая что-то вязать или штопать. – Тут нужно усердно заниматься. А потом в город поедете учиться, может, врачами станете или учителями, – рассуждала хозяйка вслух, и казалось, что это все она говорит больше самой себе, чем своим постояльцам-школьникам.
Школа, по меркам ребят, была большая. Классы светлые и совсем не такие, как в семилетке. Много новых предметов добавилось, все незнакомое. Но ребята постепенно привыкали к этой новой жизни в другом поселке и к новой школе.
Шуре особенно нравилась литература. Читать она всегда любила, при этом всякий раз открывала для себя новый, неизведанный мир.
Но вот кто на нее произвел просто неизгладимое впечатление, так это педагог по русскому и литературе – Мария Павловна. С самого первого урока, когда она вошла в класс – высокая, стройная в темно-синем костюме, с маленькой брошечкой на груди, волосы подобраны в аккуратный пучок на затылке – и внимательно посмотрела на ребят.
Мария Павловна плавно заговорила, а потом стала читать стихи Пушкина из сборника. Весь класс стал наполняться поэзией и какой-то невероятной энергией, которая распространялась на всех учеников без исключения. Потом Мария Павловна попросила каждого из учеников почитать стихи из этого сборника. Так, как они могут, или считают, что именно так их нужно читать.
Шура стала читать громко, с выражением, получая от этого удовольствие. Она чувствовала, что одноклассники ее слушают.
–Ты хорошо читаешь. Как тебя зовут? – обратилась Мария Павловна к Шуре.
– Летунова Саша, – ответила Шурка, а у самой от волнения сердце так застучало, что даже коленки это почувствовали, стали как-то подрагивать.
Соседка по парте, подруга Нина прошептала:
– Шура, ты чего так заволновалась? За это оценки нам ставить не будут, это ведь первый урок только.
– Сама не знаю, это все, наверно, стихи на меня так подействовали, ух… – ответила Шура и положила руки на колени, чтобы те перестали трястись.
Девочки сидели и слушали, как читают другие ученики. Мальчишки просто тараторили, совсем без выражения, и Шура подумала, что, наверно, они даже смысла не понимают, потому что слишком быстро читают, да тоже и волнуются, похоже. Ведь многие дети точно так же, как Шура с Ниной, приехали из близлежащих деревень и не знают друг друга.
Так прошел их первый урок литературы.
Позднее Мария Павловна стала говорить о том, какие произведения они будут читать в течение года, сказала, что книг в библиотеке недостаточно, на всех не хватает, но они будут делиться и помогать друг другу.
Так плавно и потекла Шуркина учеба в средней школе, не спеша, с понедельника по пятницу. В субботу Шура и Нина отправлялись пешком в свою деревню на выходные. Если попадалась какая попутная машина, то, бывало, останавливалась, их подбирали, и тогда девичьей радости не было предела. Но чаще они проделывали весь путь пешком. В зимнее время старались не ходить – уж больно далеко, двадцать пять километров, да и погода в Алтайском крае была непредсказуема: метель могла начаться просто с легкого дуновения ветерка и вскоре превратиться в сильный буран, который взрослого здорового человека валил с ног.
В зимнее время Матрена договаривалась с председателем колхоза, который по делам мог поехать в Воеводское. Собирала продукты – мясные косточки для супа, сальца, если было, крупы, муки, овощей – и передавала Шуркиной хозяйке, чтобы та готовила детям, да и сама вместе с ними питалась. Все надежнее, – думала и говорила так Матрена.
Еще по осени она приезжала сама в Воеводское и познакомилась с их хозяйкой.
– Шура – хороший человек, честная и порядочная хозяйка, ты, дочка, давай, слушайся ее, плохому она тебя не научит, – говорила мать.
Когда Шура с Ниной приходили домой осенью помогать копать картошку, Матрена расспрашивала дочь про школу: нравится ли ей там, как ребята в классе?
– Школа будет побольше нашей, да и классы просторные, – отвечала дочь. – По литературе мне очень понравилась учительница, Мария Павловна. Так она говорит хорошо и плавно, и мне кажется, так понятно все. Мам, ты знаешь, я бы так слушала ее и слушала.
Время шло, дети учились. Как и говорила Мария Павловна, книг в библиотеке не хватало, бывало, часто читали в классе произведения по очереди, но это отнимало очень много времени.
Однажды Мария Павловна подозвала Шуру к себе и сказала:
– Саша, мне нравится твое глубокое отношение к литературе, я наблюдаю за тобой, как ты читаешь быстро и вдумчиво, ты внимательна на моих уроках.
Шурка заулыбалась, застеснялась. Когда ее хвалили, ей всегда было неловко, но приятно при этом до невозможности. Мария Павловна продолжала:
– Саша, я хочу дать тебе одно очень важное задание. Вот тебе книга, в ней двести страниц, за какое время ты можешь ее прочитать, а потом на уроке сделать краткий пересказ этого произведения?
Шура задумалась.
– Может, дня за три и прочитаю, впереди как раз выходные. А как быстро вам нужно?
– Вот как раз в понедельник у нас литература будет. Если справишься, то это будет просто отлично, ты и мне, и ребятам очень поможешь, – учительница достала книгу из стола и подала Шуре.
Та взяла ее как самую дорогую вещь и положила в свою сумку.
Всю обратную дорогу из школы до дома Шура с Ниной практически бежали.
– Нина, шагай быстрее, мне нужно начать читать книгу, которую дала Мария Павловна, я ей обещала, что прочитаю дня за два или три, – тараторила Шурка, продолжая идти очень быстрым шагом и одновременно подтягивая Нину за рукав.
– Да куда еще быстрее! Я и так не успеваю за тобой, вон оно как, уже спина вспотела, – смеясь, отвечала подруга.
Придя домой, Шура быстро сняла пальто и достала книгу из сумки. Прочитала:
– «Война и мир», Л. Н. Толстой, первый том.
Пролистывая страницы, она задумалась вслух:
– Мне кажется, я уже слышала об этой книге от сестры Кати. Да уж, тут есть что почитать, если это только первый том.
Нина посмотрела на Шуру и улыбнулась:
– Ничего, подруга, ты читать любишь, давай, дерзай. А потом нам всем расскажешь.
Вот с этого произведения Шура и в самом деле стала важной помощницей Марии Павловны, можно сказать, правой рукой педагога. Она читала книгу, затем составляла план пересказа, а потом на уроке в течение сорока пяти минут излагала свои мысли о прочитанном.
Шура рассказывала с таким выражением, так эмоционально и наполнено, что даже когда прозвенел звонок никто не встал со своих мест, ребята продолжали слушать ее пересказ. Лишь изредка Мария Павловна помогала Шурке правильно сформулировать мысль.
Таким вот образом девочка и помогала всему классу.
Как-то Шура спросила у Марии Павловны, почему она сама не рассказывает ребятам о прочитанном произведении. Та ответила, что Шуру как одноклассницу ребята воспринимают ближе к себе, и что она обладает магией рассказчика. Что такая магия есть не у всех людей. Что можно многое знать, но не уметь это передать другим.
– Знаешь, Саша, в твоем случае я это поняла на первом уроке литературы, когда ты начала читать. Я сказала себе: «Вот он, мой рассказчик», – заулыбалась Мария Павловна, обняв девочку за плечи. – У нас в школе будет новогодний вечер, и я решила подготовить с вашим классом поздравления в стихах. Правда, здо;рово?
Шурка закивала головой, ей и в самом деле эта затея понравилась. Вообще, ей с каждым разом все больше нравилось выступать, она чувствовала, что ее слушают и доверяют ей, даже немного стала гордиться сама собой. Но очень тихо, скромно, про себя…
Старшие классы на таких школьных вечерах выступали в качестве организаторов. Шура всегда оказывалась в творческой группе. Она читала стихи, вместе с девочками пела песни. Они слушали их по радио, записывали слова и выучивали.
Такие вечера всегда проходили легко, наполнено, немного волнительно и очень эмоционально. Зритель был самый простой, настоящий, не избалованный, поэтому школьных артистов всегда принимали с большой благодарностью и пониманием.
Между юношами и девушками именно на таких вечерах вспыхивали первые искорки влюбленности. Шестнадцать лет – это самый нежный возраст, когда ты уже не ребенок, но еще и не совсем взрослый человек. Хотя в этом возрасте все Шуркины одноклассники уже умели работать именно по-взрослому, но чувство – это совсем другое.
Симпатии летали кометами между девушками и юношами, они задевали за самое сердце, и от этого щеки девчонок пылали алым румянцем, глаза блестели, и им всегда хотелось смеяться. Чувства искрили, загорались, гасли и снова загорались. Так могло продолжаться бесконечно, ведь в этом была вся прелесть и сила юности.
Как-то раз именно на такой вечер и попал Василий, парень из Шуркиной деревни. Он был старше ее года на два, окончил семилетку и пошел работать. Вообще-то, она им не интересовалась и даже не замечала его в своей деревне, когда случайно встречала на улице. А Василий, наоборот, стал на Шуру поглядывать. Но ей было не до него: у нее была Литература, мама, сестры, подруга Нина, Мария Павловна, конечно, и многое другое.
В тот декабрьский вечер на школьном концерте Шура была в центре внимания. Она читала стихи, потом с девочками пели две песни и позже, во время танцев, проводили еще и конкурсы.
Василий стал приглашать Шуру потанцевать, после чего подруга Нина шепнула Шурке на ушко:
– Шура, ты посмотри только на Ваську: весь перед тобой гусем ходит, точно ты ему глянулась, – и засмеялась.
В самом деле, Шура и сама заметила, что Василий на нее смотрит, но не стала придавать этому особого значения. Она еще девушка юная, и ей нужно учиться, учиться и еще раз учиться. Под самый конец вечера Вася подошел к Шурке и спросил:
– Саша, а ты завтра домой когда поедешь?
И как-то несмело потер рукав пиджака, опустив глаза в пол, на него это совсем было не похоже. Шура посмотрела на него, потом они с Ниной встретились глазами, захихикали, конечно, и она проговорила:
– Так мы чаще домой пешком ходим, некому нас возить, да и не на чем.
И посмотрела на Васю открыто и прямо. Тот в ответ осмелел, он, вообще, был парень шебутной, любил пошутить, быть в центре внимания у своих сверстников. Василий почесал затылок и предложил:
– Так давайте я за вами завтра заеду часов в десять. У меня лошадь запряженная есть. Все быстрее дома окажетесь, да и мне с вами веселее ехать будет. Нынче я у дядьки своего ночую, меня в военкомат вызывали, по делам, вот я сегодня туда и ходил, – как-то даже важно проговорил Василий.
Шурке показалось, что от этой самой важности он как будто ростом стал выше и в плечах шире, но он ей все равно не нравился.
– Мы не против, – тут же выпалила Нинка. – Да, Шур?
И посмотрела на подругу.
– Да, – повторила Шура. – Мы даже совсем не против поездки на свежем воздухе, да еще в санях. Ух, прокатимся с ветерком мы с тобой, Ниночка! – засмеялась девушка.
На этом и порешили: завтра всем вместе встретиться и поехать в свою деревню на санях.
С этой поездки и начались Васины ухаживания за Шурой. Начал он придумывать для себяя разные дела в Воеводском. Особенно по пятницам, чтобы на обратном пути везти Шуру с Ниной в свою деревню. Бригадиру говорил, то его в военкомат вызывают, то из школы просят забрать новые учебники для семилетки. Тот поначалу верил, да еще и коня давал, а позднее смекнул, в чем тут дело.
– Василий, ты скажи мне все по-честному: зачем ты каждую неделю мотаешься в Воеводское? – спросил как-то бригадир.
– Так по делам, Петр Иванович, я ведь вам все говорю наперед, – уверенно проговорил Вася, облокотившись о стенку сарая.
– Нет, Васек, ты чего-то не договариваешь, – продолжал свою мысль бригадир. – Давеча в сельпо я встретил директора школы, так вот он меня спросил, почему я не отпускаю тебя в будни поехать за книгами в районный центр. Нет, говорит, если ехать, то только в пятницу, в конце недели. Ну, чего молчишь? Когда это я тебе говорил, что за учебниками нужно ехать только в конце недели?
Бригадир пристально посмотрел на парня. Василий понял, что юлить бесполезно, что нужно все выдать как есть. Он стал обдумывать, как правильнее сказать, чтобы не обидеть бригадира.
– Тут такое дело, Петр Иванович, – начал он. – Нравится мне Саша Летунова, а она в Воеводском, в десятилетке учится. Как-то я попал к ним на новогодний школьный вечер, а Саша там стихи читала, да так, что я заслушался. А потом она еще и песни пела с девчонками, и глаз своих я не мог от нее отвести. На выходные они с подругой пешком домой ходят, а это не короткая дорога в два километра, попробуй двадцать пять верст по морозу туда, а в воскресенье обратно. И так мне их жалко стало, что вот я и стал придумывать какие-нибудь оказии, лишь бы оказаться в районном центре и на обратном пути подхватить их. А когда мы едем в субботу, Саша обязательно читает, да не что-нибудь пустое. Читает Толстого «Войну и мир». Вот книга-то! Сам бы я ни за что до нее не добрался, а Шура читает, мы с Ниной слушаем и смотрим на наши белые снежные просторы, пока едем. И так это все славно складывается! Но есть одна грустинка: это время, оно так быстро проходит, просто пролетает. Вроде только мы сели и поехали, Саша начинает читать нам, и все как будто исчезает, мы молча слушаем… и тут вдруг дорога заканчивается! А я бы мог еще ехать, слушать и слушать ее. А по-другому я ее и не могу нигде увидеть: на выходных она редко куда выходит, помогает по дому, по хозяйству. Мать у нее строгая. Это я точно знаю.
Василий закончил свое повествование и посмотрел на бригадира.
– Да, мать ее я знаю. Матрена Павловна хорошая хозяйка и дочек своих пятерых в мерной строгости держит, – согласился тот. – А как иначе, отец погиб на войне, их всех выучить нужно, одеть, обуть... Одни заботы.
Он помолчал, подумал.
– Ну, ты, Василий, будь внимательным. Если время свободное, буду тебя отпускать, а коли работа найдется, то уж прости, друг, – развел руками Петр Иванович.
Васе так легко на душе стало! Подумал, что, мол, все правильно сделал, что рассказал все как есть, завтра-то уже пятница, надо ехать. Заулыбался и подумал про Сашу: что скоро увидит ее и будет слушать, как она славно и выразительно читает. И полетят ее буквы, превращаясь в слова, а потом в предложения, и все это, прочитанное ею, он, Вася, как будто бы увидит наяву – статного Андрея Болконского в белом мундире, доброго и немного неуверенного Пьера Безухова, хохотушку Наташу Ростову. Ему кажется, что она похожа именно на Шуру: такая же быстрая и смешливая, потому что юная. Так ведь, и в самом деле, третий том уже начали читать, шутка ли.
Василий шел домой и рассуждал о том, что сам он читать не любил никогда, а вот слушать – это другое дело. В особенности это приятно и любопытно, когда читает Саша.
Что тут скажешь – великая сила литературы…
11 декабря 2023 год.