Было темно и душно, справа что-то тонко похрустывало, слева чавкало, а сверху безжалостно давило.
- Господа, нельзя ли поаккуратнее, - умоляюще воззвал надтреснутый, но все еще звенящий голосок, - у меня и так душевная рана.
- Нельзя, - стальным голосом отрезал кто-то, - все мы тут жертвы обстоятельств.
- Ах, пустое все это, - зашелестело откуда-то снизу, - нет никакого смысла, был и пропал в одночасье. Куда теперь податься, как существовать дальше?
- А я все еще верю, - мягко заметили сверху, - верю, что мы движемся к чему-то светлому.
- Нет уж, голубушка, поверьте моему опыту. Главное – это вовремя эффектно выстрелить, остальное уже неважно, - твердо заявил кто-то.
Внезапно тьма разорвалась, и в январском морозном воздухе в стремительном прощальном танце слились треснувший хрустальный бокал с отпечатком губной помады, пустая консервная банка, смятый кусок оберточной бумаги, шкурки от мандаринов и бутылка из-под шампанского.
- Мать честная, не донес, - сокрушительно воскликнул Петрович, собирая с припорошенной свежим снежком дорожки вывалившийся из мешка новогодний мусор.