В глубь Восточной Бухары
Эмира в Дюшамбе не оказалось. Прибывший в штаб корпуса Усман Ходжаев заявил, что, по сведениям агентурной разведки, эмир, собрав в долине Кафирнигана верблюдов, 19 февраля отправился в Куляб. Командир корпуса Ионов поверил Усману Ходжаеву и приказал мне перехватить эмира в Кулябе. Времени для проверки сообщения Усмана Ходжаева у меня не было.
21 февраля 2-й кавалерийский полк выступил из Дюшамбе. Достигнув Янги-Базара (ныне город Орджоникидзеабад), командир полка Роганов увидел, что мост через Кафирниган сожжен. Местные жители сообщили, что эмир пошел по направлению к реке Вахш. Таким образом, данные, полученные от Усмана Ходжаева, подтверждались, и это усыпило бдительность Роганова.
К исходу дня полк достиг Нурека. Но и Пули-Сангинский мост через Вахш оказался разрушенным. Эмир повторял тактику, которую применил при бегстве из Старой Бухары: сжигал и разрушал за собой мосты, чтобы затруднить преследование. Высоты на противоположном берегу реки занимали басмачи Ибрагим-бека, и как только наши разъезды подошли к реке, басмачи открыли по ним ружейный огонь. Всю ночь полк наводил переправу, собирая материалы по окрестным кишлакам. Работу саперов прикрывали выдвинутые к реке пушки и пулеметы.
На рассвете полк прошел по новому мосту и достиг Тут-Каула. Против кишлака сосредоточивались локайские басмачи Ибрагим-бека, банды Тугай-Сары и 3000 всадников Еганберды. Однако эта сильная вражеская группировка под нажимом полка медленно отходила на Куляб через горы Гули-Зиндака. В Куляб уходил и глава бальджуанских басмачей Довлятман-бий с 1800 всадниками.
К вечеру 24 февраля после упорного боя огнем артиллерии удалось сбить противника и очистить путь на Куляб. Сопротивление, оказанное полку басмачами, еще больше укрепило Роганова во мнении, что эмир в Кулябе.
Высланные вперед разъезды донесли, что Довлятман-бий в Куляб не пошел. Не желая оставить без прикрытия Бальджуанский район, он отступил на Кангурт и далее на Бальджуан. В это же время Ибрагим-бек, подчинив себе остальных курбашей, отходил к Кулябу. Роганов принял решение ускорить наступление.
К исходу дня полк достиг кишлака Пушион и заночевал здесь.
25 февраля на подступах к Кулябу завязался бой в кишлаке Кзыл-Мазар. По показаниям пленных, в этом бою был ранен предводитель кулябских локайцев курбаши Тугай-Сары. Только 26 февраля полку удалось овладеть Кулябом. Здесь выяснилось, что эмир в Кулябе не был и, где он, неизвестно. Вернуться тут же в Дюшамбе Роганов не мог, так как оказался втянутым в бой с превосходящим по численности противником, оторваться от которого было не так-то просто. Необходимо было прежде всего окончательно разбить банды Ибрагим-бека.
После остановки в Кулябе полк приступил к ликвидации в районе этого населенного пункта басмаческих шаек. В ходе боевых действий вскрылось еще одно обстоятельство, заставившее Роганова задержаться в Кулябе.
Английский разведчик генерал Маллесон переправлял через афганскую границу мелкие банды, которые грабили местное население и вели разведку, следя за передвижениями советских частей. Наших пограничников на афганской границе в то время не было. Создалось сложное положение. 2-й кавалерийский полк ока-зался окруженным многочисленными басмаческими шайками. Связь с Дюшамбе осуществлялась по цепочке через преданных нам людей из местного населения, так как связные красноармейцы не могли проникнуть через басмаческие заслоны.
Посоветовавшись с комиссаром полка Раппопортом, Роганов решил до получения распоряжений из Дюшамбе взять на себя охрану границы с Афганистаном.
Первым столкнулся с афганским отрядом 3-й эскадрон Панкеева. В районе Сары-Чашма тридцать вооруженных афганцев открыли по эскадрону огонь. Несколько наших бойцов было ранено. Панкеев атаковал афганцев в конном строю и взял их в плен.
Начальник афганской пограничной стражи прислал к Роганову своего представителя с предложением встретиться. Роганов вместе с Раппопортом прибыли в пограничный населенный пункт Саят. От афганского берега отчалил каюк, на котором на нашу сторону переправился начальник афганской пограничной стражи в сопровождении восьми офицеров. Афганцы преподнесли Роганову в качестве селяу рис, сушеные фрукты, баранину. Роганов преподнес афганцам голубые чалмы и халаты. Начались переговоры. Начальник афганской пограничной стражи сказал:
— Люди, которых вы задержали, не наши. Их завербовали англичане. Мы не любим англичан и не хотим, чтобы они оставались в нашей стране. Но почему вы не разрешаете мирным афганцам ездить в Куляб на базар? Повелитель Бухары — эмир Сеид-Алим-хан подписал договор, по которому наши люди могут ходить в Бу-хару. Где сейчас эмир и почему русские нарушают его волю?
— Во всей Бухаре, — ответил Роганов, — есть единственно законное правительство — правительство Бухарской Народной Советской Республики. Где сейчас эмир, я не знаю. Сам ищу его целую неделю. А раз нет эмира, значит, все договоры его недействительны. Мирных людей мы рады бы пропустить, но как узнать — мирный он или не мирный? Вы же сами говорите, что англичане вербуют афганцев и посылают их на нашу сторону. Афганскому правительству необходимо вступить в переговоры с правительством Бухарской республики. А до тех пор граница объявляется закрытой и проникновение в Бухару будет рассматриваться как враждебный акт.
Затем гостей накормили пловом и с почетом проводили домой.
Через два дня в Куляб прибыла 3-я кавалерийская бригада. 2-й кавалерийский полк перешел в оперативное подчинение командования бригады. Граница с Афгани-станом была прочно закрыта. Началась ликвидация басмачества в Кулябском и Бальджуанском районах.
* * *
Где укрылся эмир?
Этот вопрос сразу встал перед командованием корпуса, когда стало известно, что в Кулябе эмир не был. Вскоре удалось установить, что эмир покинул Дюшамбе 20 февраля и с большим караваном, в котором находился гарем, направился в Янги-Базар. Но, узнав о падении Гиссара и опасаясь погони, эмир пошел на Яван, приказав Курширмату сжечь мост через Кафирниган. Решение эмира идти на Яван, столицу Локая, рассеяло у басмачей все сомнения насчет истинного намерения Сеид-Алим-хана. «Повелитель» Бухары уже не скрывал, что решил бежать в Афганистан.
Курширмат с курбашами ферганских басмачей организовали заговор против эмира. Они захватили часть каравана с ценностями и лишь после этого подожгли мост, а сами ушли на Оби-Гарм и далее в Гарм, не желая покидать территорию Бухары.
Когда командир и комиссар корпуса сказали Усману Ходжаеву о том, что им удалось узнать, где эмир, тот спокойно заявил:
— Мне тоже известно, в каком направлении бежал эмир, и я еще 21 февраля направил в погоню за ним отряд Данияра.
Данияру было сказано, в каком направлении шел эмир, и он имел все возможности догнать его, так как, обремененный большим караваном, эмир двигался очень медленно. В погоне за эмиром отряд Данияра прошел весь Локай. И все время Данияр всячески сдерживал порыв преданных Советской власти бойцов бухарского отряда. Эмира удалось настигнуть лишь у Сангтудинской переправы. Увидев погоню, эмир со свитой ускакал через мост, который тут же был подожжен. На глазах у подоспевшего к переправе отряда Данияра эмир уходил по дороге в Афганистан, бросив на этой стороне караван и свой гарем, в котором находилось сто двадцать женщин.
Ионов потребовал, чтобы Усман Ходжаев объяснил, почему он скрыл от командования корпуса направление, по которому ушел эмир.
Но Усман Ходжаев ответил, что не он прислан нам на помощь, а мы должны помогать ему и что, следовательно, он не обязан отчитываться в своих действиях перед командованием корпуса.
— Бухарскому отряду легче было преследовать эмира, чем русским красноармейцам, — заявил Ходжаев. — И если Данияр не сумел взять эмира, то Роганов и подавно не взял бы его. А золото, которое захватил бухарский отряд, в конце концов ценнее самого эмира.
В составе первого правительства Бухарской Народной Советской Республики партия националистов-младобухарцев была достаточно сильной, и Усман Ходжаев вел себя вызывающе. Через несколько дней после этого разговора он демонстративно женился на первой красавице эмирского гарема, дочери гиссарского бека, которую Овлия-Кули два месяца назад отдал в жены своему повелителю в знак признания его власти.
* * *
Бегство эмира в Афганистан лишало басмачество на всей территории Средней Азии единого руководства. И если бы не предательство младобухарцев, с басмачеством как с массовым политическим движением на территории Средней Азии было бы покончено еще в 1921 году. Но двурушническая политика младобухарцев в правительстве Бухарской республики сильно тормозила борьбу.
В 1921 году басмаческое движение в Средней Азии распалось на отдельные очаги. Наиболее сильным движение басмачей было в Хорезме, Фергане и Восточной Бухаре. В своей тайной борьбе за власть младобухарцы рассчитывали на басмачей и не были заинтересованы в быстрой ликвидации бандитских шаек. Продолжая вы-давать себя за сторонников Советской власти, младобухарцы всячески срывали ее политику.
В то время как Коммунистическая партия прилагала все силы к тому, чтобы наладить в Бухаре мирную жизнь и приступить к социалистическому строительству, младобухарцы разжигали национальную рознь между народами Средней Азии и пытались вызвать ненависть местного населения к русским.
Во главе ревкомов, создаваемых в кишлаках, Усман Ходжаев старался поставить людей из зажиточной части населения. И нередко председателями ревкомов здесь оказывались бывшие курбаши и эмирские чиновники. Политсостав корпуса разъяснял дехканам задачи Советской власти и в ряде случаев удачно разоблачал предательскую политику младобухарцев. Однако полностью очистить советский аппарат политработники корпуса не могли.
Чем глубже Красная Армия проникала в Восточную Бухару, тем труднее было обеспечить наши части продовольствием и фуражом. База снабжения, расположен-ная в Карши, осталась далеко в тылу. Полки 2-й кавалерийской бригады, охранявшие коммуникации в Карши и на Сангардакском перевале, не в состоянии были организовать надежную охрану обозов. Части корпуса получали только боеприпасы, фураж же и продовольствие должны были заготовлять на месте.
Правительство республики обязанности по обеспечению частей корпуса продовольствием и фуражом возложило на Диктаторскую комиссию. Но Усман Ходжаев поручил самим частям эту трудную работу. Командование корпуса, не имея наличных денег, продовольствие и фураж брало у дехкан под расписки. Но неграмотному дехканину эти клочки бумаги ничего не говорили. Используя это, реакционные элементы повели бешеную агитацию, обвиняя нас в грабеже. Нередко контрреволюционную работу в том или ином кишлаке возглавляли председатели ревкомов — ставленники Усмана Ходжаева.
Чтобы парализовать действие враждебной агитации, комиссар бригады Логинов принял контрмеры. В полках и эскадронах выбирались политбойцы из числа наиболее сознательных красноармейцев и коммунистов. Как только подразделение занимало кишлак, политбойцы расходились по кибиткам и как бы случайно заводили разговоры на политические темы. Выяснив настроение хозяина, политбоец начинал беседу. Эта форма работы очень быстро оправдала себя, тем более что в качестве политбойцов обычно назначались представители местных национальностей либо русские, владеющие местным языком (таких было довольно много, и это не удивительно, если учесть, что многие красноармейцы прожили в Средней Азии по нескольку лет). Индивидуальная агитация оказалась более действенной, чем массовые собрания местного населения. На собрании соседи, опасаясь друг друга, обычно молчали. Зато в личной беседе люди охотно высказывали свои самые сокровенные думы. Изучив таким образом настроение жителей кишлака и выявив наиболее сознательную и активную часть бедняков и середняков, старший политработник назначал общее собрание.
Ленинская национальная политика нашей партии, бескорыстная помощь Советской России народам Средней Азии, а также умелая работа коммунистов и полит-работников в значительной степени парализовывали предательские действия младобухарцев и давали возможность частям корпуса решать поставленную перед ними задачу.
* * *
Одновременно со 2-м кавалерийским полком, отправленным в погоню за эмиром, из Дюшамбе выступил штаб 1-й бригады с 1-м кавалерийским полком и полу-батареей Дьяконова, преследуя уходившего в Оби-Гарм Курширмата.
27 февраля 1921 года 1-й кавалерийский полк занял Файзабад. Отсюда дорога на Оби-Гарм проходит по узкой долине Дашти-Бидана. Басмачи Курширмата, отходя на Оби-Гарм, последовательно располагались на высотах, завязывая короткие бои. Кавалерии приходилось идти по узкому дефиле и быть всегда готовой отра-зить нападение.
Пока 1-й кавалерийский полк медленно продвигался к Оби-Гарму, основная группировка басмачей во главе с Курширматом уходила из Оби-Гарма на Гарм.
Дорога на Гарм проложена по искусственному горному карнизу. С одной стороны — почти отвесная стена, с другой — обрыв, а внизу несет свои бурные воды Вахш. Басмачи, отходя из Оби-Гарма, разрушили дорогу.
Думая только о личном благополучии, Курширмат бросил на произвол судьбы басмачей, оборонявших подступы к Оби-Гарму. В бою за этот крупный кишлак 1-й кавалерийский полк взял в плен главу оби-гармской банды Нурулу-тохсабы[17].
В кишлаке не оказалось ни одного котла, в котором красноармейцы могли бы сварить пищу. Политбойцы немедленно приступили к своей обычной работе. Через некоторое время мне уже было известно, что по приказу Нурулы у населения отобрали все котлы и утопили их в хаузе[18].
На берегу хауза собрались жители кишлака. Хауз был глубокий, и вода в нем холодная. Жители выкрикивали проклятия в адрес Нурулы. Его обвиняли в звер-ствах и насилиях, которые учиняли в кишлаке басмачи Курширмата и сам Нурула.
Посоветовавшись с комиссаром бригады Логиновым, я принял решение наказать Нурулу на глазах у жителей. Когда его и с ним еще нескольких басмачей привели на берег хауза, я приказал им раздеться и достать со дна котлы.
Около часа посиневший от холода Нурула нырял в воду. На берегу, поблескивая мокрыми боками, лежали извлеченные из воды котлы. Появление каждого котла жители встречали дружным смехом, выкрикивая имя владельца, у которого котел был изъят Нурулой.
Подготовка к выступлению на Гарм заняла несколько дней. Большую помощь оказал нам аксакал[19] Ахназар. Он собрал семьдесят дехкан с кетменями, и они под охраной 2-го эскадрона Ложкина восстанавливали и ремонтировали карниз, по которому проходила дорога.
Ахназар пользовался в кишлаке глубоким уважением за свой ясный ум и справедливость. Он принадлежал к людям, память о которых долго живет в сердцах тех, кто их знал.
Преклонный возраст Ахназара не мешал ему лично следить за ремонтом дороги и одновременно помогать командиру батареи Дьяконову сооружать носилки, на которых предстояло нести части орудий, так как пройти по карнизу на колесах пушки не могли. В конце 1921 года банда Ишан-Султана, на короткое время захватившая Оби-Гарм, зверски убила Ахназара.
Движение конницы по узкому карнизу, к тому же в дождь и слякоть, до предела изнуряло бойцов. Ночью и во время коротких остановок командиры и политра-ботники пробирались по колонне, следя за тем, чтобы бойцы не дремали, — в сонном состоянии легко было сорваться в пропасть. Особенно тяжело было артиллеристам, которым приходилось нести части орудий на носилках. Лишь 2 марта с большим трудом мы достигли кишлака Мужи-Харва. Люди настолько измучились, что пришлось сделать дневку.
3 марта бригада заняла Гарм.
В Гарме были сосредоточены значительные силы басмачей. Кроме банд Курширмата и его курбашей Нурмат-Минбаши и Аскер-Палвана, здесь находился каратегинский бек Максум-Фузайль. Но басмачи, увлеченные разбоем в окрестностях Гарма, не ожидали, что нашим частям удастся пройти по разрушенной дороге. Этим и объяснялось, что победа под Гармом была одержана сравнительно легко.
Потерпев поражение, ферганские басмачи бежали в Алайскую долину, а Максум-Фузайль увел свою банду в Дарваз.
1-й кавалерийский полк разбил в Каратегине местных басмачей и захватил в плен 18 курбашей — инициаторов и организаторов басмаческого движения. Пленных я отправил в Дюшамбе к председателю Диктаторской комиссии Усману Ходжаеву. Но скоро мы узнали, что он без ведома командования корпуса освободил курбашей, объясняя свой поступок тем, что курбаши поклялись аллахом не выступать против Советской власти. Некоторых курбашей Усман Ходжаев сделал своими уполномоченными. Последствия этого нового предательства сказались очень скоро. С помощью освобожденных Усманом Ходжаевым курбашей дарвазский бек вместе с прибывшим к нему Максум-Фузайлем организовал крупную басмаческую шайку, захватил несколько кишлаков и овладел Дарвазским ущельем. Чтобы еще больше затруднить передвижение частей Красной Армии, Максум-Фузайль сжег в окрестностях все мосты.