Архитектор Гармонии. Окончание

 
 
                Часть 2
               
                И ПРОТРУБЯТ АНГЕЛЫ

                *****      

    Уже давно отшумели споры по оценке  неоднозначных итогов искусствоведческих экспедиций. Улеглись страсти, и даже упрёки вечно метущегося Егора Алексеевича остались где-то далеко на периферии новых глобальных проектов научно-клинического коллектива А.М. Лиги. Профессор Сергеич здраво рассудил, что настало время вновь вернуться к прежнему разговору и объяснить Журналисту Георгию всю беспочвенность его опасений.
    —Ну же, Георгий, перестаньте винить себя и всех нас в том, что наш коллектив двигался по неверному литературоведческому пути, начертанному самим Михаилом Афанасьевичем,— успокаивал Журналиста Профессор.
    —Дорогой Александр Сергеевич!— устало повторял Георгий.— Вы поймите: вольно или нет, но мы весьма безответственно предложили читателям несколько иной вариант средневековых событий, который…
    —…который в чудесной художественной форме был предложен человечеству писателем Михаилом Булгаковым,— ведь именно это Вы и пытаетесь сейчас сказать, коллега?— Прервал унылый монолог Журналиста Профессор, и продолжил,— в таком случае, позвольте полюбопытствовать: в чём заключена такая "чудовищная ошибка" Писателя и всего нашего малочисленного коллектива адептов романа "Мастер и Маргарита", ну же?
    —Послушайте, Профессор! Уж, если нам посчастливилось воочию убедиться в том, что "персонаж-доносчик" бросает плату за предательство к ногам совершенно иного героя древнейшей саги, то наша прежняя оценка взаимоотношений Железного Смотрителя и Каменного Священника…— она ошибочна!— убедительно, как ему казалось, пояснил Георгий-журналист.— И, что в таком случае, прикажете делать нашему коллективу? Неужели давать опровержение в СМИ?!
    Профессор ничего не ответил, а затем тихо произнёс:
    —А Вы осознаёте тот факт, милейший, что за век до написания обнаруженной нами древнейшей версии, на этой бренной Земле никто из живущих на ней даже не догадывался о появлении в будущем этих литературных…персонажей,— их ещё попросту не существовало!— сказал Профессор.— И если бы писателю Булгакову посчастливилось чудесным образом обнаружить сей редкий фолиант, то поверьте, что суть древней Легенды осталась  бы прежней, дорогой коллега Георгий. Вспомните, наконец, события той эпохи!
    —"Карфаген должен быть разрушен…?",— неуверенно процитировал известную фразу Журналист и посмотрел в глаза собеседнику.
   —Что же, весьма уместная цитата! Но всё же, Вы сами того не замечая, начинаете обсуждение более поздней версии, мой друг! Но стоит только поменять  в ней  название города, то всё становится понятным! Настало, наконец, время обвинить Метрополию  в сговоре и сотрудничестве с грозными  восточными соседями с целью  подготовки кровавого сценария и в циничной казни невинной Жертвы. Эти нечистоплотные приёмы и есть древнейший инструмент политики дней минувших…— Профессор задумался на секунду.— Да и дня…нынешнего…тоже.
    —И всё-таки, "Константинополь рухнет, как прогнившее дерево"?— Журналисту вспомнились строки из рассказа Вани-поэта.
    —Подытоживая нашу беседу, мы вполне логично можем предположить, что книжный "предатель" имел все основания в отчаянии кинуть плату за свой бесчестный поступок под ноги… обоим этим персонажам! Тем более, что судя по иллюстрациям, они всегда были неразлучны и раньше…и позже! А что объединяло этих "литературных интриганов" — Вам хорошо известно, мой друг. Писатель Михаил Афанасьевич Булгаков имел полное право на свою художественную версию событий, никак не нарушив самой логики того, что произошло тысячу лет назад. Надеюсь, что наш разговор помог Вам понять позицию коллектива А.М. Лиги и согласиться с личной авторской версией самого Писателя по данному вопросу…
 
                Глава
            Во Мгле печальной…

"Перед ним гора крутая;
Вкруг неё страна пустая;
Под горою тёмный вход.
Он туда скорей идёт.
   *****
Перед ним, во мгле печальной,
Гроб качается хрустальный,
И в хрустальном гробе том
Спит царевна вечным сном".
(А.С. Пушкин "Сказка о Мёртвой Царевне…")

    Возвращение в Москву уставшие пилигримы перенесли вполне легко,— как перелёт на воздушном шаре с Камчатки на мыс Доброй Надежды…
    Не хотелось ни есть, ни пить, ни говорить. Единственное, чему обрадовался Александр Сергеевич,— это то, что его рецепты на лекарства и руководство по засолке огурцов, кипа помятых бумажек— все они в целости и сохранности лежали на обеденном столе, рядом со старым портмоне.
    —Вы всё-таки нашли их, Ванюша? Благодарю Вас, мой спаситель!— обрадованно воскликнул Профессор, но ему никто не ответил.— Ваня, Вы где?
    Профессор прошёлся по всем комнатам, но Поэта и след простыл. Александр Сергеевич растерянно почёсывал свою седую густую шевелюру и недоумевал…
    —Сергеич, поди-ка сюда!— позвал его Егорша, стоя в прихожей у открытого шкафчика.— Ну-ко, смотри внимательно: чё тут лишнее, а чего не хватает?
    Кроссовки Ванюши валялись на полу.
    —Ну, не мог же он босиком мимо нас просквозить?!— озабоченно заметил Егорша.
    Профессора охватили смутные догадки, он перерыл всё содержимое шкафа, пооткрывал все коробки из-под обуви, даже заглянул в карманы зимнего тулупа.
    —Сапоги… сапожки!— возопил Александр Сергеевич, и оторопело посмотрел на коллегу.
   —Да и чёрт с ними! Ты жене новые купишь, когда золото продадим…
   —Егор Алексеевич, голубчик, вот здесь, прямо на этом месте стояли сапоги-скороходы…
   —Да ты что?! Те самые?— у Егора Алексеевича заканчивалось всякое терпение.
   —Увы, это так…— горестно согласился Профессор и схватился рукой за сердце.
   —Ладно, не всё потеряно, пенсионер! Всё исправим, найдём наши скороходики!— с деланным спокойствием заверил Профессора Егор Алексеевич.— Как я понимаю, ты их тут прятал? Так, так… а это чего тут валяется? Давай-ка, смотри и… думай! Думай, профессура, на то тебе и голова дадена! Жорик, дуй сюда, живо! Надо ситуацию выруливать…
    Пока Журналист и Профессор решали, что предпринять, Егор Алексеевич возмущался таким халатным отношением коллеги к хранению особо ценных артефактов.
    —Ну, как же ты мог, светлая твоя головушка, Сергеич?! Это же надо было додуматься до такого: хранить, допустим, такой опасный предмет в легкодоступном для дураков месте! Это же, примерно, как крысиный яд или…пара ящиков водки,— оружие массового поражения!
    Не обращая внимания на бурчание Егорши, Профессор и Журналист были заняты подготовкой к срочной спасательной экспедиции.
    —Вот куда его черти погнали? Чего он надумал?— не унимался востоковед Егор Алексеевич.— Не ровен час, заплутает…без компаса, без хавчика, так сказать…
    —Хватит, Егор Алексеевич! Давайте решать, как вызволять нашего коллегу из весьма неоднозначной ситуации,— рассудительно  произнёс Профессор.— Итак, судя по рисунку, который почему-то валялся там, где стояли сапоги-скороходы, наш Поэт устремился в Малую Азию и, скорее всего, к проливу... Я вполне догадываюсь, где может храниться сей древний рукописный фолиант. Медлить нельзя ни секунды, друзья! И ныне…
   —И присно! — отозвался Журналист.
   —И во веки веков, Аминь!— завершил последний аккорд Егор Алексеевич и перекрестился.— А теперь,— вперёд! Иншалла, как говаривал Царь Иван, и с Божьей помощью возвернём мамке её блудного Поэта в цельности и сохранности.
   Друзья не зря торопились, причин для беспокойства было более, чем достаточно…
     *****
    Вечерняя заря широко раскинулась над всей обозримой поверхностью земли, освещая дальние пределы горизонта. Золотой верхний слой древней картины играл светлыми отблесками, то отбрасывая их на величественные крепостные стены, то на скорбное убежище в невысокой островерхой горе, укрывавшей могильный склеп…
    Ванюша даже не сразу сообразил, что необходимо срочно где-то спрятаться. Но где?! Быстро оценив обстановку, сняв волшебные сапожки и оставшись в одних носках, Поэт устремился к круглой крепостной башне влево. Чудо-сапоги остались лежать около низкорослого чахлого куста…

    Осторожно выглянув из-за укрытия, Иван наблюдал за тем, как воин в шлеме и латах ходил взад и вперёд вдоль стены крепости. Лицо воина было сурово, но взгляд выдавал сильное волнение. Время от времени его взор устремлялся в сторону тёмного грота в скале, где пятеро его соратников молились над телом усопшей женщины в саване. Один из них даже касался рукой савана, как будто надеясь разбудить усопшую. Время шло быстро…
    "Это его матушка!— других вариантов у Вани не было.— Переживает…"
    И тут он услышал слова молитвы из уст воина; отважный муж молился на незнакомом языке. Поэт попробовал включить внутренний переводчик, как его учил лингвист Егор Алексеевич, но сумел перевести лишь отдельные фразы: "Во имя…Милостивого и Милосердного…Тебе одному мы поклоняемся, и Тебя одного молим о помощи…веди нас…"
    О каком чуде мог просить Небеса суровый воин,— для Ивана не было загадкой. Внезапно Ванюша услышал слабый звук сверху; звук нарастал; поднялся такой сильный ветер, что даже плотные ветви сухого кустарника с силой пригнуло к земле. И тут раздался оглушительный шум…крыльев.
    Воин перестал молиться и, готовый к бою, выхватил меч из ножен. Ваня сам себе казался в эти секунды легче травы,— его так штормило, что он присел, облокотившись о стены крепости. В шуме железных крыльев и гремя стальными латами, перед воином явился ангел. Лицо молящегося осветилось радостью и надеждой.
    —О, хвала Тебе! Ты внял моим мольбам!— тихо прошептал он и рухнул на колени к ногам Царя небесного воинства.
    Ваня-поэт всегда был уверен в том, что когда-нибудь он непременно дотронется до Небес, но чтобы быть свидетелем того, как Небо само коснулись Земли…— о таком он не мог и помыслить! Он так разволновался, что чуть было, не обнаружил себя, но вовремя спохватился и мигом ретировался назад за укрытие.
    Небесный Властелин милостиво разрешил воину поведать свою просьбу. Не вставая с колен, но подняв голову, воин смиренно прошептал о своём желании, указывая на грот в скале, где покоилось тело усопшей. Ангел с железными крылами медлил с ответом, он даже простил убитому горем сыну его дерзкий взгляд. Воин с надеждой вглядывался в суровое лицо Владыки, который был погружён в неведомые никому из землян мысли.  Взор самого грозного Властелина  был устремлён на вход в пещеру. Пятеро горестных мужчин стояли на коленях и молились. Люди и сама земля, горы и даже стены старого города замерли и приготовились услышать приговор Небес…

    Отважная тройка путешественников в составе Сергеича, Егорши и Журналиста была уже почти рядом.
    Постоянный состав А.М. Лиги с разбега рухнул невдалеке от крепостных стен древнего города, до которого было уже рукой подать…
    —Братва, нашлись сапожки!— радостно закричал Егорша и стал махать над головой раритетной обувью.— Ищите Ваньку-беглеца! Видать, где-то недалече…ныкается!
    Александр Сергеевич облегчённо вздохнул  и, вооружившись биноклем, стал обозревать живописный золотой пейзаж картины. Профессор успел в своё время запечатлеть в своей памяти каждую деталь этой редкой иллюстрации, и его сердце наполнялось чувством глубокого творческого удовлетворения. Но Егор Алексеевич не был намерен ждать, пока Профессор насытится положительными эмоциями.
    —Всё, насмотрелся! Антракт!— он выхватил бинокль из рук коллеги и стал внимательно изучать каждый миллиметр горизонта.
    Ванюши нигде не было видно. "Погиб поэт…"— Егорше  невольно вспомнились первые строки из стихотворения Лермонтова, которое он учил в школе, но так и не выучил. И тут следопыт Егор Алексеевич заметил какое-то движение у подножья башни крепости. Увеличительная способность театрального бинокля была крайне мала, но и этого хватило, чтобы понять: Ванюша жив и скрывается у стен города.
    —Во-о-он, где наш неслух!— указал он пальцем в сторону крепости.— Сидит не шелохнётся, как на рыбалке,— попытался шутить Егорша.
    —Друзья, мы должны срочно увести Ванюшу подальше от крепостных стен! Срочно!— скомандовал старший по группе Александр Сергеевич, и друзья перебежками стали продвигаться в сторону каменного града, обходя его слева…

   Взволнованный разворачивающимися перед его взором событиями, Ванюша заворожённо наблюдал за Князем и Грозным Ангелом Небес. Ангел что-то произнёс и вынул из ножен свой огромный меч.
    "Сейчас он отрубит ему голову!"— испуганно решил Поэт и зажмурил глаза от страха. И в этот момент в голове Вани возник странный звенящий звук,— от уха до уха. Звук такой высокой частоты мог запросто, как струной, рассечь тело Поэта напополам. Ваня плотно закрыл уши ладонями, но тут же ощутил сильные глухие удары собственного сердца; под тяжестью этих свинцовых ударов кости скелета, казалось, были готовы порвать телесный каркас отважного историка. Ванюша в панике упал на землю, но силился не пропустить ни единой детали страшных событий.
    Вдруг Ване почудилось, что каменная кладка крепостной стены пришла в движение; сверху посыпалась сухая глиняная смесь и стена начала рушиться прямо у Вани на глазах; камни, кирпичи и красная черепица устремились вниз. Ванюша вжался в стену всем телом и стал похож на барельеф. Только это и спасало храбреца. Однако представление ещё только-только начиналось…
    В воздухе раздался оглушительный рёв  громогласных труб, похожий на вселенскую сирену, — как будто тысячи мощнейших динамиков решили донести до всех живущих на этой Планете увертюру из неизвестной никому Небесной оперы. Пятеро мужчин в скале упали на колени и взывали к Небу. Лишь Стальной Владыка, опустив крылья, молча взирал на всё спокойным уверенным взглядом, а у его ног согбенно опустив голову вниз, ожидал участи Храбрый Царь…

     В тот момент, когда раздалась новая каменная канонада, и башни крепости уже готовы были взлететь на воздух, Ванюша почувствовал, что какие-то неведомые щупальца пытаются отлепить его от спасительной нижней кладки стены…
    —Вано, друг! Жми на газ, уходим!— узнал он голос Егорши.
    —Хватайте его под руки и выносите подальше!— кричал Профессор Сергеич, но его команды заглушал воющий стон Небесных Труб.
    Уже ничего не соображая, Ванюша сдался на волю провидения и на крепкие плечи верных товарищей искусствоведов. Журналист и Егор Алексеевич упрямо волокли почти безжизненного Поэта, а Александр Сергеевич бодро торил путь по безбрежному пространству старинной иллюстрации. Наконец, дружная четвёрка сумела удалиться на сотни метров от стен разрушавшегося на их глазах города, и Егорша громко скомандовал: "привал". Но он ошибся…
    —Ванюша,— торопил Профессор Сергеич,— срочно влезайте в сапоги!— Говоря это, Александр Сергеевич, в отличие от героя Писания, не снимал, а заботливо помогал Поэту попасть в голенище сапогов-скороходов.— Вот так,— приговаривал Профессор.— Но ни в коем случае не шевелитесь, стойте смирно! Егор Алексеевич и Вы, господин Журналист,— крепко хватайте Ваню за руки! Готово?
    Сам Профессор ловким почти удушающим приёмом крепко держал Поэта сзади за шею. На Ванюшу было больно смотреть…
   —Всем приготовиться к полёту!— командовал Александр Сергеевич и в спешке ещё сильнее сжал тонкую шею Поэта.
  —Александр Сергеевич,— еле сумел пропищать Ваня.— Вы же меня задушите!
  —Не робей стихотворец, терпи!— вступил в дело опытный авиатор Егорша.— Приготовились, от винта! Мотор…камера…по-е-е-хали!
     И тут, наконец, Ваня невероятным усилием воли сделал попытку подпрыгнуть на месте. Раздался знакомый скрип чепрака кожаных каблуков, и странная летательная конструкция из четырёх аэронавтов стремительно преодолела гравитационные объятия нарисованной Земли.
     Ни Ангел, ни мужественный рубака-воин, ни пятеро у гроба — никто из них не обратил внимания на внезапно загоревшуюся в небе пылинку, похожую на рассекающую небо с огромной скоростью, предзакатную звезду…   
 
   
                Глава
                Вперёд, на Босфор!
   
    " А где Золото? – спросил он, и поправил свой фартук Мастера.— Опять игрушки, часики? Снова красивая декорация?" (А.Толстой и Е.Убаров "Проект Буратино")

   Уставшие от приключений, которые они же сами обрушили на свои головы, "аргонавты" сидели в квартире Профессора и молча пили чай с яблочным повидлом; сил не хватало даже для разговора…
    —Хоть бы кусок хлебушка где нашёлся!?— еле вымолвил Егор Алексеевич.
   Профессор с укоризной поглядел на своего верного напарника и покачал головой.
    —Ага, хлебушка, говорите, захотелось?!— спросил он.— А не Вы ли, милейший, умяли на привале весь батон белого хлеба и тем самым полностью опустошили наши скромные запасы провианта?
    После этих слов Профессора Ваня и Журналист захихикали. Смех и шутки на какое-то время смогли отвлечь путешественников от невесёлых исторических дум…
    И тут случилось нечто неожиданное, то чего никто из друзей даже не мог ожидать: Егорша подскочил на стуле, затем бросился в прихожую, а после всего этого принялся поднимать половики и раздвигать плотные шторы в комнате.
    —Егор Алексеевич, что с Вами?— недоумённо воскликнул Профессор.— Что Вы там пытаетесь обнаружить под ковром?
    Егорша оторопело посмотрел бешеным взором на коллег, и почти крикнул:
    —Где оно? Где? Ой, мама дорогая!
    —Алексеич, уймись и скажи нормально: что приключилось?— не на шутку обеспокоился Журналист.
    —Золото! Золотой мой ламинатик!— сокрушался Егор Алексеевич, заламывая руки.— Забыли! Ну, так и есть,— лежит он себе на страничке в этом Лондоне…
    Пересказывать от начала всю байку про золотую иллюстрацию Профессор не стал. Он только улыбнулся и тихо посоветовал коллеге:
    —Егор Алексеевич, успокойтесь и внимательно проверьте карманы,— произнёс он спокойным голосом.
    Егорша засунул обе руки в карманы брюк и оттуда, как из волшебного ларца, стало падать на коврик удивительное содержимое походного костюма искусствоведа: хлебные крошки, листья и цветки татарского хрена и даже крышка от бутылки…
    —Нету, Сергеич, нету золотишка нигде! Так и есть, потеряли…— уныло констатировал Егор Алексеевич.
    —А я с Вами не согласен, коллега. Посмотрите во-о-он туда!— и Профессор указал на оголившееся тело старинного паркета у ковра.
    Все внимательно посмотрели на то место, на которое указал Александр Сергеевич, а Егорша упал на четвереньки и опустил голову чуть ли не до самого пола, касаясь его своим носом. И тут единственный здоровый глаз флибустьера успел заметить золотой отблеск в кучке пыли. Золотая пылинка преспокойно лежала на полу и чего-то ожидала.
    —Ну, ну…постой, родимая, не шевелись! Сейчас я тебя…— шептал счастливый Егор Алексеевич, слюнявя указательный палец, чтобы прилепить "беглянку" и окончательно овладеть артефактом.
    В это время окно в кабинете Профессора с шумом отворилось от внезапно поднявшегося ветра.
    —Дверь! Закройте дверь!— скомандовал ловец золота, ощутив сквозняк.
    Но было уже поздно; ветерок подхватил золотую пушинку с пола, увлекая её к балконной двери, и вынес на кафельное пространство балкона…
    Егор Алексеевич опрометью на четвереньках, не вставая, бросился вдогонку за ценным артефактом, но опоздал: золотой огонёк уже лежал на самом краю девятиэтажной пропасти. Затем он весело подмигнул Егорше заходящим солнечным лучом и пропал навсегда…
    Егорша сидел на полу и возмущался.
    —Слышь, Сергеич! Я чё-то не врубаюсь, там ведь, почитай, два метра квадратных того листа было? Куда всё подевалось?— спросил он товарища.
    Профессор вооружился логарифмической линейкой и иллюстрацией из старинной книги, и пригласил всех в комнату. Затем он достал портновский мягкий метр, молча проделал в уме нехитрые подсчёты и вывел на листе бумаги какую-то цифру.
    —Вот, Егор Алексеевич, сами полюбуйтесь!— сказал он, указывая на картинку.— Здесь мы с Вами приземлились, затем поменяли место дислокации, затем…затем перебрались в район эвакуации. Итак, вот то место, где вы варварски и отчаянно вырвали кусок иллюминированной золотом поверхности книги, милейший.
    Весь дружный коллектив разведчиков внимательно смотрел на Александра Сергеевича, который представил высокой комиссии окончательные цифры: размер золотого полотна, украденного коллегой Егором Алексеевичем. Расчётное число состояло практически из одних нулей, включая первую цифру…кроме запятой.
     Первым прыснул от смеха Ванюша-поэт, передав эстафету Журналисту, а затем раздался дружный громкий смех.
    —Давай, Егорша, лети скорее вниз и ищи в кустах!— не мог остановиться Поэт.
    —Мы тебе с балкона фонариком подсветим!— подхватил Журналист.
    Егор Алексеевич не обижался на друзей. Он стоял и улыбался.
    —Вот дела! И как я сразу-то не догадался?! Вот, допустим, к чему приводит тяга к научным открытиям!— произнёс он.
    —И деньгам, коллега,— дополнил монолог Егорши Александр Сергеевич, строго взирая на расхитителя собственности Британской Библиотеки Лондона.

   Пора уже было расходиться по домам, но коллектив А.М. Лиги ещё до конца не мог прийти в себя после трудных испытаний. Профессор попросил Журналиста пройти в кабинет, чтобы обсудить кое-какие детали исторического полёта. Когда Журналист хотел было прикрыть двери кабинета, Ваня опомнившись спросил:
    —Профессор! Александр Сергеевич, а ведь мы так и не увидели, что произошло там, у крепостных стен. Вам ведь наверняка всё было известно заранее? Скажите, Ангелу удалось воскресить матушку князя…?— Ваня напряжённо глядел на Профессора, ожидая ответа.
    —Вано, брателло! Наш езуит всё и всегда обо всём знает, а тут перед нами спектакли устраивает! Верно, профессура?— незлобно пошутил Егорша.
    Профессор не обратил внимания на шутки коллеги и произнёс:
    —Увы, доброе сердце, Ванюша! Он не сделал этого. Этого не может даже Он. Читайте внимательнее богословскую литературу. А вот с городскими стенами крепости всё обстояло ещё значительно хуже, город был разрушен до основания. В общем-то, самая первая древняя сага как раз и повествовала о главном: о материнской любви и сыновьем…горе. Вот так, Иван! И прошу Вас: не принимайте всё так близко к сердцу. Кстати, а Вы не собираетесь к Вашей матушке на участок? Если так, то не откладывайте свой визит, езжайте с богом…
    Ваня-поэт вытер мокрые от слёз глаза салфеткой, и согласно закивал головой.
    Профессор ещё целую четверть часа посвящал свою аудиторию в запутанные перипетии тех давно канувших времён. Рассказ о вдове царице и её младшем сыне, который став князем-царём, сумел даже дойти с войском до Босфора, очень заинтересовал коллег.
    —Да, мои дорогие! Умная и мужественная Царица, младшая жена величайшего царя Востока, до своего последнего часа оставалась для сына ценным советчиком в государственных делах, судьёй по многим вопросам политики в Государстве, и…любящей матерью. Народы Мира взирали на храброго воина молодого Царя, как на пророка…— Александр Сергеевич внимательно посмотрел на коллег.— А ведь он и был…младшим сыном Всесвятейшего Праведного Патриарха, одного из самых почитаемых пророков Ойкумены в течение многих веков. Ну, вот пожалуй и всё, господа…
    Ванюша поднял руку, как дисциплинированный ученик и посмотрел на Александра Сергеевича, желая задать вопрос.
    —Да, Иван, Вы хотели ещё о чём-то спросить?
    —Друзья! А кто те пятеро мужчин у гроба царицы? — неуверенно спросил Ваня.
    —Спасибо за Ваш вопрос, дорогой Ванюша!— Профессор внимательно посмотрел на коллег.— Ну-с, кто-нибудь сможет ответить нашему Поэту? Если нет, то будем считать это новым персональным домашним заданием, господа историки. А я со своей стороны готов предложить небольшую подсказку! Попробуйте преобразовать числительное в…существительное, не забывая о языке оригинала. Кто же они, эти "пятеро" верных соратников Царя?! Да-с…— загадочно и несколько театрально воскликнул Александр Сергеевич и умолк.
    Журналист силился понять туманную речь  Профессора, морщил лоб, часто заглядывал в свои конспекты и переспросил:
    —Простите, Александр Сергеевич, но как я понимаю, разговор в данном случае идёт о…"пушкинском князе Гвидоне" или…
    —Да, уважаемый Георгий, и о "пушкинском" в том числе!— Профессор оглядел свою аудиторию и пояснил.— Народам Ойкумены этот Герой известен не только под именем Гвидон, коллеги. И если я сейчас назову вам его второе имя, то всё сразу станет на свои места, и два образа сольются в единое целое. Ну же, господин Литератор, помогайте же мне, в конце концов!— обратился Александр Сергеевич к Георгию.— На Востоке его чествовали, как…
    —Да, Профессор, я догадался!— с жаром откликнулся Журналист.— Это же известный всему Миру персонаж древнейших сказаний по имени…
    —Ох, и догадлив ты стал, Жоржик, как я на тебя посмотрю!— Егорша заговорщически подмигнул Ване.— Верно, Вано?
    —Думаю, что Ваша догадка всё же нуждается в некотором пояснении и расшифровке тюрко-арабских терминов,— глубокомысленно изрёк Профессор и вкратце аргументировал свою мысль.— Ну-с, уважаемые искусствоведы-историки, теперь вы представляете себе всё величие этого Персонажа — настоящего Воина, Героя и… Предводителя многих народов, а также  его верных пятерых…соратников!  Итак, господа, я полагаю, что наша историческая миссия на данном этапе расследования выполнена полностью! Завершая тему, я вынужден к сожалению заявить, что уже больше никогда и нигде в живописи мы не обнаружим "печального гроба" с усопшей царицей и пятерых безутешных мужей. Осталась лишь легенда о Герое-воине, Небесном Ангеле, крепостных стенах древнего града и…не совсем понятная до конца история о громогласных трубах.
    Аудитория некоторое время безмолвствовала, а затем дружно зааплодировала ни сколько не смутившемуся докладчику.
    —А всё-таки, Сергеич, жаль мне, что нету у нас золотишка!— почему-то опять принялся за своё флибустьер исторических морей Егорша.— Вот бы махнуть всем нашим творческим, допустим, коллективом куда-нибудь в научно-историческое настоящее…
    —А в "прошлое" уже не тянет, Алексеич?— хмыкнул Журналист.
    —Устал я, братцы от этих теледепортаций так, что никаких слов уже нет! А вот, допустим, были бы у нас денюжки, так мы бы мигом, живо-два, в Париж там, или…допустим в Мадрид, или на худой конец…
    —Полно Вам, Егор Алексеевич! Мне кажется, коллеги,— очень серьёзно перебил красноречивую речь Егорши Профессор,— что мы, члены А.М. Лиги, просто обязаны отдать дань памяти Великому Воину, Царю — сыну Пророка! Легендарному Герою народов Мира. Это моё твёрдое убеждение, господа историки-искусствоведы!— воскликнул Профессор.
    —Наш путь на Босфор, друзья!— и Ваня-поэт встал рядом с Александром Сергеевичем, обняв его за плечо.
    Журналист и Егорша переглянулись и единодушно присоединились к коллегам.
    —А коли так, то решено! И ныне…— затянул Егорша орденское заклинание бывших пациентов медстационара.
    —И присно!— подхватили друзья.
    —И во веки веков!— срывая некрепкий голос, прокричал Ваня.
    —Аминь!— подытожил Егор Алексеевич и добавил,— а теперича — все марш по домам, живо-два!
    
    Профессору так и не удалось в этот вечер переговорить с Георгием наедине. Уже  проводив друзей и оставшись один в квартире, Александр Сергеевич рискнул набрать номер телефона Журналиста. Несмотря на поздний звонок, Георгий поднял трубку…
    Беседа была совсем недолгой, и прощаясь, Александр Сергеевич спросил:
    —Как-то давным-давно мы с Вами попытались определить центр зарождения Новой Легенды, которая со временем полностью изменила наш Мир. Признайтесь, Георгий, теперь Вы можете сами назвать сии пределы? Не многие места на карте Планеты условно говоря…— Профессор замолчал, а потом произнёс известную фразу по-французски.
    —Конечно! Названия улиц и бульваров не оставляют больше никаких сомнений! Я долго колебался, Александр Сергеевич, признаюсь честно. Но после Ваших логических доводов…
    —И Ваших личных заслуг в области языкознания…— с юмором добавил Профессор.
    —…всё встало на свои места! Я, как и Вы, раньше мог только догадываться, но доказательно аргументировать свою точку зрения…— нет, не мог,— заканчивая разговор, произнёс Журналист.
    —И ещё, коллега…— Профессор сделал паузу.— Вы слушаете меня, Георгий?
    —Да, Александр Сергеевич!— отозвался на том конце провода Журналист.
    —Помните нашу сегодняшнюю театральную сценку про "Академика и Студента"? Вы спрашивали меня о фактах. Сегодня Вы владеете этими фактами литературной истории, поздравляю Вас от всей души! Теперь, двигаясь в правильном направлении, с помощью нашего "ключа" Вы сможете так же ясно понять причины появления всех более поздних версий на "заданную тему". Спокойной ночи, коллега! Постараемся встретить Ангела Зари в добром здравии!— сказав это, Профессор повесил трубку и направился на кухню.
    Наука наукой, но Профессор не мог терять ни минуты драгоценного времени. Ведь огурцы, привезённые с участка, могли испортиться.
    Всю первую половину ночи Александр Сергеевич воевал с банками, кипятил рассол и закатывал крышки. Уже падая от усталости, Профессор еле-еле добрался до кровати и упал на неё, как подкошенный.
    "Да, я сумел, я сделал это,— засыпая, подумал Профессор.— Я…я, всё-таки, наконец-то… засолил их!"
     Александр Сергеевич свернулся калачиком, подложив правую руку под голову и уснул…
   

              Эпилог

     Шло время, события на Планете Земля стремительно меняли друг друга, изменяя Мир вокруг. Где-то постоянно гремели канонады, и полыхало пламя войны; вспыхивали восстания, рушились храмы и на их месте возводились новые. А казни на площадях городов, смахивающие на балаганные представления, со временем становились единственным развлечением погрязшего в горестной бедности и нищете населения.
    Слухи о творящихся безобразиях время от времени доносились наверх…
    —Нет, они не могут и не хотят жить достойно!— каждый раз раздражённо вспыхивал Архитектор.— Стоит только забыть о них на короткое время, как они вновь принимаются за старое,— с радостными воплями бросаются уничтожать себя, глупцы!
    Архитектор стал вспоминать, сколько раз ему приходилось вести наставительные беседы с теми, кто считал себя "солью земли". "Да, вот взять хотя бы этот недавний случай!"— подумал Царь.

     Король Филипп, скромно потупивши взор к ногам, стоял перед Архитектором, дрожа от страха всем телом, как осиновый лист на ветру…
    —Как Вы посмели, милостивый сударь?!— повысив голос, рассуждал Царь.— Как это Вам могло прийти в голову, наконец? Превратить великолепный замок-храм, возведённый в мою честь, в…— горло Архитектора на миг перехватил нервный спазм. Стоящий рядом с ним Ангел, подал Хозяину бокал с водой, но тот лишь отмахнулся.— Превратить Храм в узилище, в темницу?! Что вы там опять надумали, зачем подвергли мучительной казни Магистра де Моле, отвечайте! Нет, не отвечайте! Молчите! От запаха жареного человеческого мяса уже смердит во Вселенной! Вы распугали даже всех чудеснейших птиц в моём Райском саду. Неужели Вам покойно спится по ночам, "Красивый король"?— Архитектор своей дланью коснулся дрожащего подбородка бледного, как сама смерть, "Красивого Филиппа" и пристально посмотрел виновнику прямо в глаза…
    Произошло то, чего Владыка никак не ожидал. Как он ни всматривался в узкие зрачки чайного цвета глаз на полудевичьем лице ответчика, он не увидел там…Души. Архитектор на миг даже растерялся.
    "Не с кем говорить!— возмущался он.— Вернувшись обратно на Землю, этот напыщенный тщеславный красавчик вновь будет сжигать и колесовать. Он будет вешать и…каяться, уничтожать добрых людей и…каяться вновь! Жалкое существо в человечьем обличье!"
    —Да сбудется проклятье Магистра! Пусть оборвётся весь Ваш жалкий Род, Король Филипп! Прощайте, сударь…— произнеся это, Архитектор с некоторым облегчением, наконец, отвёл  свой взгляд от Филиппа. Физиономия иезуита Короля стала ему просто-напросто противна…
    —Пощадите, Сир!— неубедительно взмолился Филипп и рухнул на колени.— О, прошу Вас, подарите мне хоть толику надежды на прощенье, я всё исправлю, я смогу…
    Но Помощник Архитектора уже цепко ухватил коронованного хитреца за шиворот и нырнул вместе с ним вниз в облака…

    Архитектору вспоминались  и другие встречи с "вершителями судеб" Земли,— целая нескончаемая череда наставлений, поучений, слезливых оправданий и лживых обещаний "осчастливить всё человечество"…

    Невысокий пухлый человечек в двурогой треуголке тёмно-асфальтного цвета отважно стоял перед Архитектором, не отводя и не опуская взора перед Царём. Правая рука гордеца пряталась за пазухой  расстёгнутых пуговиц мундира, а левая рука свободно покоилась на рукояти сабли.
    Не дав гостю опомниться, Ангел быстрым движением сорвал с головы императора Франции головной убор и строго скомандовал: "Руки по швам, стоять смирно!" И только тут до человечка дошло то, что перед ним…сам Архитектор Вселенной!
    Архитектор сидел на вершине Скалы и внимательно изучал список деяний Императора, который вот уже не один десяток лет аккуратно заполняли два его Крылатых Помощника.
Наконец, Владыка отложил бумаги в сторону и обратился к гостю:
   —Ваш послужной список весьма богат, сударь. Вам удалось зажечь огонь войны повсюду, куда ступала Ваша гвардия.— В этот момент Ангел осторожно передал Архитектору дополнительные записи. Архитектор быстро просмотрел бумаги, усмехнулся и продолжил свою речь.— Какие же вы все фокусники, господа! Это же надо,— так жонглировать смыслами!
    —Простите, Сир, я не совсем понимаю…— удивлённо и с заинтересованным видом тихо сказал гость.
    —Ах, Вы оказывается, "не понимаете" о чём идёт речь?! Ведь это Ваши адепты развернули перед Миром прекрасный светлый лозунг "Свобода, Равенство и Братство"? Да или нет, отвечайте!
    —Мы желали, как лучше, Царь. Но…
    —Нет, император, это было тряпкой, горстью мелких монет, брошенных голодной толпе. Да!— Архитектор перевёл дух и сделал глоток чая.— И люди стекались к этой приманке, чтобы окончательно уничтожить своё благополучие и истинную свободу навсегда!
    —Всё не совсем так, Сир…— попытался было оправдываться невысокий человечек с саблей на левом боку и непокрытой головой с редеющими залысинами.
    —Не сметь перечить мне, сударь! Вот…мне доложили о том, как в своё время толпы народа хлынули в Версальский дворец, вот — отчёт о взятии Бастилии. А это списки женщин и детей, священников и немощных стариков, которые были тысячами утоплены в Луаре или растоптаны копытами коней вашей кавалерии?!
     На некоторое время в воздухе повисла свинцовая тишина. Скорбящий лик Ангелов с опущенными крыльями не сулил ничего хорошего для Императора. Но отважный Корсиканец сумел собраться с остатками сил и смиренным тоном святоши произнёс:
    —Увы, Сир! Мы совершили много ошибок на пути к Светлому Будущему на Планете. Мы создавали Святых и еретиков, казнили и вновь воскрешали Посланников; мы дарили людям Мечту…— произнося это, Император не забывал осторожно посматривать на лицо Владыки, пытаясь угадать реакцию Архитектора Вселенной.
    Почувствовав двуличие гостя, Архитектор невольно улыбнулся коварной улыбкой Властителя.
    —Ну-ну, давайте, продолжайте Вашу речь, но не забывайте, что Вы не в здании Парламента Франции, красноречивый Оратор!— произнёс он.
    —Я лишь прошу Ваше Величество выслушать моё скромное оправдание до конца. И может быть, тогда Ваш Суд не  будет так суров…— в глазах гостя угадывался вопрос.— Да, Сир, мы глупы, жестоки к ближнему, мы добрые и жадные, мы святые и грешники! Но такими нас создали…Вы!
    —Если вы так ничтожны и жалки сами, то какое же вы имеете право властвовать над остальными?— Архитектор, казалось, поймал гостя на слове.— Или, может быть, вы решили, что сама Природа Вещей в Мире  избрала вас для того, чтобы господствовать над Миром и управлять им?!— тут Архитектор не выдержал и рассмеялся.
     Но императору было совсем не до смеха. Он, как будто, стал ещё меньше ростом.
   —Я буду откровенен с Вами, Владыка. Для того, чтобы народы уверовали в Ваше Величество…— Гость посмотрел на Архитектора,— им постоянно необходимо явление чуда! Поверьте, что без чудес невозможно добиться абсолютно ничего на Планете!— с жаром почти выкрикнул император.— И мы…мы недостойно полагали, что призваны…избраны  Вами вершить сии чудеса…
    —"Вершить Чудеса", создавать вселенский Театр? И всё лишь для того, чтобы народы Мира уверовали в меня? Я Вас правильно понял, сударь?— риторически заметил Архитектор, а про себя подумал: "Спасибо, что ещё не додумались создать департаменты "Счастья" или… "Любви"! А может, вдобавок, "Правды и Справедливости"!  Хотя, эти интриганы способны на всё! Ну, где же я всё это уже слышал? Ведь кто-то давным-давно уже писал о нечто подобном?" Архитектор в некоем недоумении вопрошающе посмотрел на обоих Ангелом. Те в ответ лишь развели руками и потупили взор. "И эти…ничего не читают! Помощнички!" — с досадой подумал он.
    Не догадываясь о тайных мыслях Владыки, Корсиканец продолжал свою защитную речь…
    —Да, Сир, именно это я и хотел донести до царского слуха Вашего Величества…— с готовностью подтвердил гость.
   —Так значит, во имя этой "благой" цели Вы подписали указ о сносе Храма в мою честь в 3-м округе  Парижа на улице Рю-де-Тампль?! Вы начали с попытки казнить Ангела Зари и закончили уже новым варварством?!— не сдерживая гнева, выкрикнул Архитектор, но через секунду взяв себя в руки, более спокойным тоном произнёс,— а может быть, закончили, но ещё не всё?! Вы лукавите, император! Вы настолько тщеславны и ненасытны, что решили, что можете обмануть всех, включая меня. Несмотря ни на что, вы продолжаете строить "рай на земле"…Рай для себя и только для себя,  во имя себя и таких, как Вы! Так вот, что я Вам скажу: никогда! Никогда оно не наступит,— ваше собственное, личное "светлое будущее"!— Архитектор вновь почувствовал, что уже где-то слышал эту фразу ранее.— Небесные знамения для вас — ничто! Как мне противны ваши балаганные Пилаты, хитрецы Первосвященники, жуликоватые Воланды, мелкие правители, ничтожные святоши и…Вы,— да, именно Вы, сударь в треуголке…
    Ангелы помощники подхватили маленького императора под руки и поволокли к скалистому обрыву…
    —Не лишайте его жизни!— крикнул им вдогонку Архитектор.— Пусть навсегда забудет о своей горностаевой мантии императора в Лувре, и катится куда подальше…— Архитектор посмотрел вниз на Землю,— да, …именно сюда, на остров!— указал он на пустынный остров в океане.— Там у него будет довольно времени, чтобы хорошенько поразмыслить над бренностью Жизни! "И, может быть, хоть что-нибудь станет понятнее",— добавил про себя Владыка Царь и пнул валявшуюся у ног двурогую треуголку тщеславного Императора Франции. Элегантный головной убор просвистел со скоростью пули и тоже пропал где-то там…внизу.
    Сколько их ещё было потом,— уверовавших в своё вечное могущество и власть, надменных и тщеславных вершителей судеб людских на Земле. Они провозглашали святость и любовь к Владыке Небесному, тайно озаботившись только лишь собственной жалкой жизнью, пытаясь продлить её вечно…
    "Egalite, Fraternite, Liberte"— по-французски произнёс Владыка Гармонии.— Что…что, в конце концов, он мог поделать с этой людской породой?! Птица, зверь, земной червь — все они живут в согласии с Природой! А эти, как бесполезный и опасный балласт на груди Живой Планеты — прекрасной и загадочной Планеты Земля. Надо будет что-то решительно предпринять, изменить и…реконструировать этот Мир! Во имя… правды и справедливости…мира и гармонии…"— Архитектор понял, что уже начинает повторяться и что он совершенно вымотался из сил. Да, эта последняя Неделя была не из лёгких…
   
    И в этот момент Дворцовый Колокол возвестил о начале Дня Седьмого…
    "Ну, наконец-то,— обрадовался Архитектор,— теперь-то я смогу как следует отдохнуть и восстановить силы! Ведь впереди целые сутки — долгий, бесконечный день для благостного отдохновения!— в голове пронеслись мысли о недавних визитёрах.— А с этой Планетой я обязательно разберусь, но чуть позже…на будущей Неделе! Слово Архитектора!
    Подхватив Скипетр и царский венец, похожий на Державу, Архитектор направился во Дворец. Он даже не заметил того, как в спешке случайно зацепил царским посохом Чашу с чаем. Чаша покатилась вниз с обрыва скалы, разбилась, и миллионы тонн напитка вместе с черепками пропали навсегда в белом пухе кучевых облаков.
    —Придётся создавать новый сосуд,— с досадой заметил Архитектор и добавил,— да и чай давно простыл…
    — Eclesiusepis, Eclesiusepis!— эхом отозвалось в воздухе, и послышался тихий шелест крыльев.
 
    Земля мирно спала под убаюкивающий шёпот и ласкающий свет ночных звёзд…
    Всё произошло внезапно. Небеса разверзлись и выплеснули на Землю всё содержимое своих запасов.  Огромная волна, как гигантская чёрная Кобра, похожая на латинскую "S", подняла свою страшную голову на раздувшемся капюшоне, и изогнувшись миллионами тонн океанского водного тела, вздыбилась и двинулась на материк. Гневно зазвучали Горние Трубы, воздух над Планетой содрогнулся от грома и молний; один за другим оживали вулканы, наполняя землю дымящейся огненной лавой…
                *****

    Александр Сергеевич в ужасе проснулся; он как ошпаренный, выпрыгнул из своей постели и бросился в коридор в надежде спрятаться от страшного землетрясения в проёме двери. Спасительное укрытие было уже совсем рядом, но в этот момент, огорошенный всем произошедшим, Профессор… поскользнулся и растянулся всем телом на мокрой поверхности пола…
    Две трёхлитровые банки солёных огурцов, которые он в спешке успел закатать накануне, стряхнули с себя ненавистные жестяные оковы и щедро оросили пол в квартире Профессора великолепным рассолом, разнося по дому ароматные запахи чеснока, хрена и зонтиков укропа. Лёжа на полу в луже рассола, Профессор уже почему-то не ощущал подземных толчков и не слышал звуков грома; огненные нити молний не слепили дальнозоркий взгляд перепуганного пенсионера. Старая девятиэтажка по-прежнему неслышно плыла в ночи вместе с притихшим сонным городом навстречу утреннему рассвету…
    "Нет, я проснулся не от этого,— уговаривал сам себя Александр Сергеевич, пальцем пробуя рассол на вкус.— Это был…конец Света! Или всё же…звук срываемых крышек?"
    Он лёг обратно на свою кровать, заложил руки за голову и долго смотрел в тёмное пространство потолка. Затем он услышал подозрительный тихий звук в кабинете. Профессор поднялся и осторожно прошёл в кабинет. Дверца шкафчика над письменным столом была слегка приоткрыта. Проникающий из-за штор  свет Луны мягко коснулся гребня петушка на старинном ордене и исчез. В этот момент в прихожей послышался скрип кожаных подошв сапогов-скороходов и…лёгкий шелест крыльев за балконной дверью…
    — Eclesiusepis, Eclesiusepis…— еле слышно донеслось из приоткрытого окна.
    Стоя в полночной квартире перед балконом в одних трусах и тапочках, профессор истово осенил себя крестным знамением и неспешной походкой, слегка прихрамывая на левую ногу, с достоинством проследовал к кровати. Он лёг, укрывшись с головой под одеялом, и тихо прошептал:
    —Теперь я твёрдо знаю: Ты существуешь! Я видел тебя, Архитектор!
    Александр Сергеевич ещё зевнул пару раз, а затем уснул. Уснул крепко и безо всяких сновидений…
    *****

    Огонь в камине Дворца Архитектора нехотя разгорается…
    Пламя  — то на миг затухает, то усиливается, захватывая в плен огня новое сухое древесное  тело поленьев.  Костёр набирает силу, влага покидает очаг. Рубиновое пламя какое-то время завораживает взгляд плотностью буйства ярких багряных оттенков…
    И вот уже дрова полностью во власти огня. Рубиновая красная завеса становится всё прозрачней и тоньше, превращаясь в золотисто-белое зарево! Сотни невесомых призрачных рук пламени тянутся вверх… вверх, превращаясь в волшебные крылья! Секунда-другая и Солнечная Неопалимая Птица взлетает вверх, в небесные выси. Одна, а может быть, уже с чьей-то новой просветлённой Душой?...