Кадавр заставил Вадьку жарить картошку и послал в погреб за грибами. Урывками, чтобы пацан не заметил, перерисовал на обратную сторону чистой квитанции за электричество, медальон. Хорошо, что на фото рядом находилась кисть руки девчонки, легко ориентироваться в размере.
Сомнений не осталось. Это она. Вторая часть затерянной в прошлом столетии карты. В тот миг, когда он увидел снимок, в мозгах словно щёлкнул выключатель. Туман, укрывавший от него всю прошлую жизнь, мгновенно разнесло в клочья. Правда предстала перед ним во всей обнажённой неприглядности.
За годы, проведённые в медвежьем углу, Кадавр не раз задавал себе вопрос, почему он здесь? Что заставило вполне благополучного человека, перспективного врача, бросить всё? Теперь знал ответ, и он ему не нравился.
Двадцать первый век на дворе, какие клады!? Но мама никогда не рассказала бы ему об этом, если бы не была уверена. Сокровища Жёлтого Барона до сих пор ждут хозяина. История, которую мать поведала ему незадолго до смерти, была настолько же фантастична, насколько убедительна.
Юный кадет, его прадед, чей неокрепший разум, поддался власти совершенного маньяка, с честью сберёг чужую тайну. Но она легла на будущие поколения семьи тяжким бременем. Кому-то стало об этом известно, и этот кто-то не останавливался ни перед чем.
Первой от рук неизвестного погибла красавица Айна. Но это убийство, как и череда других, были напрасны. Часть медальона наследовала её дочка, потом внучка, и, наконец, он оказался у Таньки. Однако, судя по её словам, она понятия не имеет, что владеет ключом к невероятным сокровищам. Как это могло произойти?
Гадать сейчас бесполезно. Надо действовать. Можно попробовать заполучить этот полумесяц, но, в принципе, нет необходимости. В своё время имевшаяся в наличии часть карты была изучена до микрометра. Поэтому и вторую часть опознал мгновенно, даже по фото.
Кадавр, так часто домысливал продолжение карты, что нисколько не удивился библейским символам на ней. Воображение рассматривало и такой вариант. Теперь остаётся понять, чтобы это значило.
Своё возбуждение он постарался скрыть, наплетя малОму, что это шаманская штучка. Кажется, пронесло. Но вот её владелица вовсе не так проста, несмотря на свой несмышлёный возраст. Убеждение, что он её хорошо знает, не покидало.
Эту ночь, проверяя вернувшуюся память, Кадавр, не сомкнул глаз. Перебрал всё, начиная от сознательного возраста, пытаясь вспомнить даже детали обстановки. Однако, будучи врачом, понимал, что часть воспоминаний, может быть ложной. Девочка нигде не фигурировала, как и её отец, с которым он успел завести добрососедские отношения.
К тому же, почти все сюжеты памяти сводились к моменту его расстрела. так и должно быть. самая сильная эмоция превалировала над остальными. Мужчина вновь и вновь видел направленный прямо в лицо, изрыгающий огонь, черный омут смерти. И пальцы… Чьи-то красные, обветренные, шелушащиеся пальцы…
Карта и хладнокровное убийство поэтапно мелькали перед глазами, не давая ни на чём сосредоточиться. Он вновь и вновь переживал смерть. Физически ощущал огненные стрелы, безжалостно вспарывающие толстый, ещё зимний мех, разрывающие тугие мышцы и дробящие в крошево кости.
Он испытывал жгучую и беспомощную ненависть к убийце своему и своих нерождённых детей. Стоп, какая шкура, какие дети? Но ощущения были настолько явственны, что сомневаться в этом не приходилось. Истории из прошлой жизни? Разве такое бывает?
Картина смерти животного почему-то переплеталась с картиной другой смерти. Здесь было только безмерное удивление и… боль, не только физическая. После, в слабом потоке гаснущего сознания, невысказанное «за что?», и эти, зацепившиеся за сознание, грубые, почему-то похожие на мерзкие щупальца пальцы, шарящие по прощающемуся с жизнью телу.
Сколько Кадавр себя помнил, всегда был материалистом. А если ты хотя бы раз разобрал человека на запчасти, последним сомнениям места уже не остаётся. Но как объяснить происходящее сейчас в голове? Она просто лопалась от избытка информации.
Конечно, он знал о спасшей ему необычным образом жизнь шаманке. Неужели? Душа человека проросла душой погибшей волчицы?
Ещё с вечера, почувствовав, что не сможет заснуть, допил оставшиеся полстакана водки. Больше спиртного в доме не было, а эта мизерная для его весовой категории доза, не помогла расслабиться. Ближе к утру, он не выдержал, и набил трубку грибами и мхом старухи. Прикрыл дверь в зал. Сел к печке.
Колчак, учуяв в дыме ненавистные нотки, прикрыл нос лапой и заскулил. Он бы лучше лежал в снегу на улице, но, чувствовал, что оставлять хозяина в таком состоянии не имеет права. Собачьи мозги никак не желали ловить глюки, и Колчак толкнул дверь в сени.
По полу заклубились белые языки холодного воздуха, но Кадавр этого уже не чувствовал. Его сознание отделилось от тела и медленно покидало этот мир. Колчак подвинулся ближе к потоку свежести, и в страхе наблюдал. Хорошо, что парнишка спал и не мог этого видеть…
Как Нянька говорила: - «… отпусти ситуацию. Всё само разрешится». Конечно, разрешится, так или иначе. Да только за это время много чего может произойти. А может, уже произошло, за четыре с лишним года, пока он пребывал в нирване амнезии.
Пару раз, поначалу, он пробовал эту шаманскую технику, подсказанную старухой, но, видно потеря памяти оказалась сильнее. Тогда он видел каких-то, очень доброжелательных к нему людей, но никого не узнал. Просто бродил по Междумирью и Верхним Мирам, как заблудившийся турист в поисках развлечений.
Сейчас он задался целью вернуться назад, в момент расстрела, чтобы понять, кому мог помешать в краю, в котором никогда не был. Влиять на ход прошлого в Междумирье возможности не было, оставалось лишь наблюдать.
Вялый, с кувырками, словно в невесомости полёт, перенёс сознание в яркое весеннее утро. Молодой человек спрыгнул с подножки поезда и оглянулся. По перрону быстро расходились немногочисленные пассажиры состава.
Словоохотливый дед, ещё раз подробно объяснил ему дорогу до посёлка и поделился слегка подсохшими пирожками.
- И…, не возражай, мне тут! На этой станции буфетов нету. В лесу, коль не знаешь, ягоду, исть ни-ни. Да, и не время ей щас, только-только вон листочки распускаться начали. Так, что бери, бери, дорога дальняя, а ты без всего, так нельзя. Нам с бабкой и пары хватит, так, для уважения. Доча вить старалась. Воды-то хоть набрал, из титана? Ну, и молодец. Ступай, а в наших краях будешь, непременно заходь в гости. Село не забудь, Денежкино, называется. А я Пётр Семёныч, пенсионер, значит. Любой знает. Ну, всё, будь!
Дед, согнувшись под тяжестью сумок с дочкиными подарками, резво порысил влево по наезженной дороге. А молодой, спортивный мужчина, поправив тяжёлый рюкзак и засунув в карман пакет с пирогами, перешёл пути и по еле заметной тропке углубился в лес.
Быстрым ходом, эти восемнадцать километров он пройдёт часа за три, три с половиной, впервые любуясь настоящей тайгой вживую. Поначалу тропка вилась среди низкорослой поросли, и только метров через триста вывела на выныривающую откуда-то сбоку, полузаросшую травой, узкую дорогу.
Прямо по ней и предстояло топать. Постепенно лес видоизменился, поросль почти пропала, изредка проявляясь группкой небольших кустов или колючим малинником. Пьянящий, исходящий особой грибной сыростью воздух звенел птичьим многоголосьем. Пернатые обустраивали гнёзда. На душе было спокойно и легко.
Мысленно уже виделась клиника, в которой он будет лечить детишек. Не только тех, у кого есть деньги. Но и тех, кому сейчас, кроме Бога, рассчитывать не на что.
Во внутреннем кармане куртки лежала часть карты, вторую он должен был найти на месте, так как по приказу Барона она не могла покидать родные места. Это не должно было составить никакого труда, поскольку оба дома были давным-давно заброшены.
Легенда представляла его охотником до фольклора (очень пригодился школьный кружок), а там, будем посмотреть. Можно было бы доехать и прямо до Молодёжного, но тогда не состоялось бы это свидание с тайгой.
Как говорится, ничего не предвещало беды. Однако вокруг витало лёгкое чувство тревоги. Возможно, из-за незнакомой местности, которая к тому же начала неуловимо меняться. Стволы деревьев становились толще, завалов сухостоя между ними больше, кроны, далеко вверху образовывали плотный зелёный потолок.
На шорох он обернуться не успел. В спину ударил раскалённый штырь, следующий распорол плечо. Адская боль разрывала сознание, но он понял, что его переворачивают на спину и обшаривают карманы.
Лицо убийцы было замотано платком по самые глаза. Обычные, серые глаза обычного человека. Потом перед заволакивающимся тьмой взором со страшным рыком пронёсся черно-серый вихрь…
Раздался выстрел, ещё и ещё… на него обрушилась мягкая мокрая тяжесть, заставив судорожно выдохнуть попавший в рот песок.
Последнего выстрела он не услышал, но черное дуло, серые глаза и пальцы… обветренные, красные пальцы. Без ногтей.
http://proza.ru/2024/01/19/1455