Был я у одного.
Но всё по порядку..
Я, как-то раз, ужо очень сильно приспичило от задолбанной жизни, и от великой несправедливости творящейся на белом свете, записался на личный прием, к меру.
С говорящей фамилией, — Молчанов.
Ну всё равно: мер есть мер, должон ведь мелкие вопросы порешать в нашем маленьком местечке, раз шериф не помогает.
Точнее, отказывается.
Сходил в управу.
Записался, как положено, у секретаря.
Сказали, приходить через месяц.
Ладно, подождем, твою мать.
И вот наступил тот день.
Я оделся прилично, даже почистил ботиночки, с гуталином.
Пришел заранее, сел в приемной мера.
Была очередь, небольшая.
Состоящая из молодых оплывших жиром парней барыг ларечников, южан «дагов», и какого-то чинуши.
Он был в пиджаке и в галстуке, и с кожаным коричневым портфелем.
Получается, я оказался после них, всех.
Секретарша мера, пофамильно, вызывала на прием.
Вот зашли барыги, — потом они вышли из кабинета, очень улыбающиеся и довольные.
После них зашли «даги», они также вышли оттуда, весьма довольные.
Зашел чинуша, после он выскочил оттуда, красный и распаренный, как после бани, и уже без портфеля…
И вот уже захожу я, в кабинет, к меру, Молчанову.
Кабинет очень просторный: на полу ковры, длинный дубовый стол.
Во главе его сидит человек, очень здоровый, по габаритам.
По левую руку сидит на стуле пресс-секретарь, он что-то читает или диктует, пресс-машинистке, стенографистке.
— Что у тебя?
Наконец спрашивает человек-гора за столом, я же ведь стою, как неприкаянный, возле начала длинного стола.
— Да вот, обидели-с…
Я готов кинуться ему в ноги, готов целовать его туфли, купленные в Италии, как раб и холоп.
Готов прислуживать ему как никто другой, лишь бы, лишь бы меня выслушали и помогли в трудной жизненной ситуации.
А ведь это по силам только меру, или богу,
Ну или тому кто, висит в портрете на стенке.
Но до него достучаться немыслимое дело.
— Рассказывай.
Хмуро кидает мер мне, конечно чувствуя, что ничего для него интересного на этот раз ни светит: ни кожаного портфеля, ни конвертиков, ни предложений о взаимовыгодном бизнесе.
Я начинаю. Еще достал папку, раскладываю бумаги с данными.
— Хули ты ****ишь!...
— Я!!.
Мер повысил голос до громогласного рыка.
— Я — Глава города и администрации, — чем я тебе могу помочь?!,,,
— Но ведь я же, я же, я же. Вот. Тут всё. Помогите, прошу.
— Нахуй иди!
— Но как?!
— Я глава города, говорю тебе, иди нахер.
— Охрана, — выкинуть отсюда этого мудака.
Охраны не потребовалось, я вышел сам, собирая бумажки в папку и подобострастно кланяясь, на прощание.
Что было потом, много чего.
Много чего.
Шерифа посадили. Прокурора убили.
Конечно, прислали новых.
С того времени они менялись в нашем городке, как одноразовые перчатки.
Начальник службы судебных приставов, —Сексяев.
Уж как он любил говорить про себя в интервью прессе; бессребреник, честный, добрый, справедливый.
Но нашлись грешки, но уж не маленькие: взятки, дачи, виллы за границей.
Посадили, всерьез и надолго.
Что про мера Молчанова, — а он молчит!
Как у нас в народе говорят, — молчит, значит живет.
Его тогда сняли, но не посадили.
Отправили на повышение, в администрацию губернатора.
Так и живет, возле губера.
Домик у него был, в нашем городке.
Трехэтажный, из красного кирпича, с коваными оградой и воротами.
Почему был?
Так сгорел, однако.
Как-то раз по весне.
Пожарных вызывали, несколько экипажей.
Но ничего не помогло, слишком уж бензин хороший оказался в канистре.
Кем-то принесенной.
Сгорел дом и гараж вместительный, с несколькими дорогущими тачками: то ли ламборгини, то ли порш каенн.
Хотя какая в этом разница.
Всё это уже металлолом и прах.
Как моя жизнь.