ДВЕ КРАЙНОСТИ
(Юмористический рассказ)
У Бориса Александровича Пончикова с утра было прекрасное настроение. Вопреки отговоркам соседей: не ехать на юг дикарём, всё сложилось гораздо лучше, чем он предполагал. Во-первых, он не тратил время на поиски квартиры: ему прямо у выхода из автобуса в курортном крымском городке Судаке, куда он вчера приехал, предложили комнату за шесть рублей в день. Во-вторых, он не будет толкаться в душных очередях столовых, чтобы получить обед, потому что хозяйка сказала, если он будет доплачивать ещё шесть рублей, то она будет кормить его три раза в день. В-третьих, не надо будет изнывать в поисках пресной воды, чтобы обмыться после пляжа, так как квартира оказалась со всеми удобствами, а с водой в этом году проблему почти ликвидировали: дают четыре раза в неделю, в дневное время.
Сегодня он уже сделал зарядку на балконе квартиры, принял холодный душ, плотно позавтракал и вот теперь бодро ша¬гал по направлению к пляжу по ещё малолюдной зелёной улице, мурлыча что-то себе под нос.
Это был маленький шустрый толстячок, вполне соответствующий своей фамилии, недавно вышедший из молодого возраста, но ещё не пришедший к зрелым годам. Как почти все толстенькие люди, он был добродушным и весёлым человеком (конечно, если его никто не пытался вывести из этого состояния), и, как все добродушные люди, имел безобидную привычку вкусно поесть и сладко поспать.
– Дяденька! Дяденька! – прервал его лазоревые мысли невинный детский голосок с обочины тротуара. – Стукните, пожалуйста, по автомату, а то он воду не даёт!
У трёх автоматов с газированной водой, вмонтированных в дощатый забор, стоял, смущённо улыбаясь, пухленький симпатичный мальчик третьеклассного возраста - эдакий розовощёкий бутуз. Ну, ни дать, ни взять – купидончик. Только крыльев не было за спиной. «Вот, наверное, и я таким же был в его возрасте», – подумал Борис Александрович Пон¬чиков, сразу проникнувшись симпатией к мальчику и направляясь к авто¬матам.
– А ты денежку-то бросил?
Мальчик, не поднимая глаз, кивнул головой.
– И что? Заело?
Мальчик опять кивнул головой.
– Ну, это мы сейчас! – весело продолжал Борис Александрович и с ходу развернувшись, с силой ударил кулаком по прорези, в которую бросают монеты...
Вместе с бульканьем газированной воды без сиропа, вырвавшейся из автомата (что свидетельствовало об отсутствии в нём монеты), внутри послышался хрустальный звон, металлический грохот, треск и дикий человеческий крик, призывающий всех богов Олимпа. Тотчас в заборе отворилась калитка и из неё выскочил здоровенный детина с гаечным ключом в одной руке и с отвёрткой в другой:
– Да когда же это кончится?! – заревел он басом, как чёрная туча надвигаясь на отступающего, съёжившегося Пончикова. – Сколько же можно колотить?! У меня там замкнуло!
– Д-да ить я... Мальчик вот... стукнуть попросил. – И Пончиков указал на то место, где стоял купидончик, но у того, видно, и впрямь были крылья за спиной, а Пончиков их раньше не заметил… Мальчик улетучился.
– Какой мальчик! Чё ты мне мозги пудришь?! А если вот я тебя так в лоб стукну? У тебя в голове тоже замкнёт! А из носа красный сироп хлынет! – продолжал наступать электрик, перекладывая в правую руку инструмент.
«Значит, не будет бить, раз в правую руку ключ переложил», – только и успел подумать Пончиков. Тут же в голове у него произо¬шло короткое замыкание: из глаз посыпались искры, а затем наступила кромешная тьма... Электрик оказался левшой.
Очнулся Пончиков оттого, что его кто-то слегка похлопывал по щекам. Над ним стояло несколько человек зевак. Электрика не было нигде. Кряхтя, Борис Александрович поднялся, грозясь снять побои и заявить на электрика в суд. Намочил в гнезде для обмыва стаканов автомата носовой платок, приложил к заплывшему правому глазу и поплёлся «по назначению». Глаз по всем показателям обещал к вечеру закрыться совсем, а пока в фиолетовой массе под бровью проступала узенькая щелочка.
С этого момента он возненавидел все курортные города и всех проживающих в них, горожан. Но надо было узнать, где находится пляж...
– Дяденька! Дяденька! – остановил его звонкий детский голос у летней столовой. Пончиков вздрогнул и остановился как пришибленный, наливаясь злобой.
– Стукните по автомату, там мои три копейки застряли.
– Ах ты, паршивец! – Пончиков бросился к мальчику. Это был другой мальчик - худенький, ушастый, с конопушками во всё лицо, таких же при¬мерно лет, как «испарившийся» купидончик.
– Я вот тебе сейчас стукну! – Он схватил мальчика за лопушок уха и стал накручивать, приговаривая:
– Ну-ка, говори, где твой дружок-толстячок?! А ещё, наверное, пионеры! Ишь, создали шайку! Честных людей мутить? Я ть-те покажу! Говори, где твоя шайка? – И он почти приподнял за ухо извивающегося от боли пацанёнка.
– Ой! Дяденька, больно! Отпустите! Не знаю я шайки! – Завизжал пацан. И в тот же миг из столовой, расталкивая очередь, на вопль ребенка выскочил настоящий амбал, ещё здоровее электрика и кинулся к Пончикову.
– Ах, ты! Детей обижать?! Ты у меня запомнишь, как моего сына трогать! - Заступник был, как и большинство нормальных людей, правшой... Пока Пончикова приводила в чувство покинувшая столовую очередь и обсуждала, кто прав, а кто виноват, заступник, подхватив ребёнка на руки, успел скрыться.
Пончиков приподнял голову, сквозь слезящиеся щели заплывших глаз оглядел одноликую, как в тумане, гомонящую публику, перевернулся на живот и разразился безудержным плачем.
Все люди в этом курортном городе были ему противны. Кругом царила вопиющая, на его взгляд, несправедливость. Он же без всяких дурных мыслей хотел сделать добрые дела, а получил две противоположные крайности. Нет. Плевал он на все эти тёплые моря! Завтра же он берёт обратный билет и едет отдыхать к матери в деревню, где его все знают с самого рождения и где никто не позволит себе его, Бориса Александровича Пончикова, не то, что пальцем тронуть, а и грубого слова ему сказать.
август 1985 года, г. Алушта