Размышления о ключевых традициях в русской поэзии
Это трудно объяснить, над этим сломали головы сотни умнейших философов и литературоведов, но в истории России существовали такие периоды (длящиеся иногда не менее десятка лет), когда происходили невероятные взрывы, всплески массовой интеллектуальной активности. Эти периоды имели свои названия: («Золотой век», «Пушкинская эпоха» – середина 19 века; «Серебряный век» – конец 19 – начало 20 века и, наконец, «эпоха шестидесятников», «эпоха оттепели» – 60-е годы 20 века.
О каждой их этих «эпох» можно бесконечно рассказывать и восхищаться нашим культурным наследием. Но меня почему-то всегда особенно привлекало творчество поэтов «Серебряного века». Может быть, потому что жили они в эпоху немыслимых политических сломов и катаклизмов, в эпоху надвигающейся разрухи, когда, казалось бы, «материальные мотивы» должны были заглушать «поэтику чувств».
Я постоянно возвращаюсь мыслями в те годы и пытаюсь их прожить мыслями и чувствами тех интеллектуалов, которые волею обстоятельств должны были думать ещё и о «хлебе насущном».
И не даёт мне покоя мысль, что совсем мало осталось среди нас людей, знающих о них, понимающих и сочувствующих им, осознающих силу и великолепие того огромного пласта российской словесности, явлённого на свет той эпохой.
…И ещё… а ведь не в похожие ли годы политического раздрая пришлось жить нам, россиянам, в конце прошлого и начале нынешнего столетия? Но почему же не произошло того интеллектуального взрыва, что был тогда? И, если построить логическую цепочку, то не этот ли факт указывает нам на искусственность смены идеологической парадигмы нашего самосознания? Мы понимали, что перемены неминуемы, но предчувствий глобальных перемен и в помине не было. Нас развели, как самую захудалую африканскую страну, на элементарную «цветную революцию», в которой победил не народ, а какая-то «мутная шантропа».
…А потому-то и тянет пристальнее взглянуть на эпоху столетней давности, когда политика бродила в бунтарских умах отнюдь не с меркантильным душком.
1. Мятежный дух «Серебряного века»
Что же такое «Серебряный век» в понятиях тех, кто о нём заговорили первыми и как мы понимаем его сегодня? «Нынче с трудом представляют себе атмосферу того времени, – размышлял об этом известный философ Николай Бердяев, – Это была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвет поэзии и обострение эстетической чувственности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму. Появились новые души, были открыты новые источники творческой жизни, виделись новые зори, соединялись чувство заката и гибели с надеждой на преображение жизни...».
«Серебряный век», по Бердяеву, это не хронологический период. По крайней мере, не только период. И это не сумма литературных течений. Скорее, понятие «Серебряный век» уместно применять к образу мышления. Искусство и философия «Серебряного века» отличались элитарностью, интеллектуализмом. Поэтому нельзя отождествлять всю поэзию конца XIX — начала XX века с «Серебряным веком». Это более узкое понятие.
Это можно понять… нет, не понять, а только уловить суть этого явления, читая написанные необыкновенно живым языком строчки Алексея Толстого в романе «Хождение по мукам»:
«…А совсем ещё недавно поэт Алексей Алексеевич Бессонов, проезжая ночью на лихаче по дороге на острова, увидал сквозь разорванные облака в бездне неба звезду и. глядя на неё сквозь слёзы, подумал, что лихач, и нити фонарей, и весь за спиной его спящий Петербург – лишь мечта, бред, возникший в его голове, отуманенной вином, любовью и скукой».
«…Петербург жил бурливо-холодной, пресыщенной, полуночной жизнью. Фосфорические летние ночи, сумасшедшие и сладострастные ночи зимой, зелёные столы и шорох золота, музыка, крутящиеся пары за окнами, бешеные тройки, цыгане, дуэли на рассвете, в свисте ледяного ветра и пронзительном завывании флейт – парад войскам перед наводящим ужас взглядом византийских глаз императора».
«…То было время, когда любовь, чувства добрые и здоровые считались пошлостью и пережитком, никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности. Девушки скрывали свою невинность, супруги – верность. Разрушение считалось хорошим вкусом…».
…И вот на фоне всего этого сумбура, как яркие первоцветы среди сорной травы, пытались пробиться к сердцам потерявшихся во времени людей поэты, составившие ядро «Серебряного века»: Валерий Брюсов, Фёдор Сологуб, Иннокентий Анненский, Александр Блок, Максимилиан Волошин, Андрей Белый, Константин Бальмонт, Анна Ахматова , Николай Гумилёв, Марина Цветаева, Вячеслав Иванов, Игорь Северянин, Борис Пастернак, Георгий Иванов и многие другие.
…И всё же в чём главным было отличие поэтов «Серебряного века» от, если можно так выразиться, просто поэтов? Наверное (во всяком случае, это устоявшееся мнение современных критиков), в том, что они в своём художественном творчестве и в теоретических статьях (да вобщем-то, и в высказываниях) подвергали сомнению идею прогресса для литературы. Например, один из ярчайших поэтов «Серебряного века» Осип Мандельштам писал, что идея прогресса – это «самый отвратительный вид школьного невежества». А Александр Блок в 1910 году утверждал: «Солнце наивного реализма закатилось; осмыслить что-либо вне символизма нельзя». Поэтому для их творчества показательно погружение в стихию слова, поиск новых средств выражения. Они заботились не только о смысле, но и о стиле – для них был важен звук, музыка слова и полное погружение в стихию.
2. Гумилёв – Бессонов?
…Я однажды с удивлением наткнулся на такие строчки в одном уважаемом литературном журнале, что, мол, «Серебряный век» формально закончился с расстрелом одного из поэтов известной плеяды – Николая Гумилёва.
Но как же так? При чём тут Гумилёв? Какая связь между гибелью одного поэта и коллективным творчеством большой группы интеллектуалов, связанных между собой только общими взглядами на искусство?
И хотя много позже я всё-таки понял, что упомянутые даты – простое совпадение, фамилия расстрелянного поэта прочно засела в моей памяти. И оказалось – не зря. Именно знакомство с жизнеописанием этого поэта помогло мне пусть не понять, но проникнуться сочувствием к взглядам и творчеству его соотечественников – поэтов «Серебряного века».
…Но как только я прочел описание внешности молодого Николая Степановича и взглянул на репродукцию его портрета, сразу понял – это он! Вспомните, каким увидела в «Хождениях по мукам» поэта Бессонова героиня романа Дарья Дмитриевна: «…За зелёным столом в это время появился новый человек. Он, не спеша, сел рядом с председателем, кивнул направо и налево, провёл покрасневшей рукой по русым волосам, мокрым от снега, и, спрятав под стол руки, выпрямился, в очень узком черном сюртуке: худое матовое лицо, брови дугами, под ними, в тенях – огромные серые глаза, и волосы, падающие шапкой… Она не видела теперь ничего, кроме этого почти отталкивающе-красивого лица. Она, словно с ужасом, внимала этим странным чертам, так часто снившимся ей в ветреные петербургские ночи».
Это был, несомненно, он, потому что ещё в марте 1908 года молодой Алексей Толстой написал К.Чуковскому из Парижа: «…и, пользуюсь случаем обратить Ваше внимание на нового поэта Гумилёва…». То есть автор, так подробно выписывающий в романе модного поэта-ловеласа, был знаком с Гумилёвым еще с далёких эмигрантских времён.
…А потом, встретившись с этим рекомендованным незнакомцем, Чуковский несколько удивляется: «…Он показался мне каким-то церемонным, высокомерным и чопорным. Лицо пепельно-серое, узкое, длинное, одет фатовато, высокий воротничок на тонкой и слабенькой шейке… Ни в какой помощи он в те времена не нуждался. Влиятельный журнал «Аполлон», только что основанный Сергеем Маковским, принял его с распростёртыми объятиями. Юный поэт сразу очутился в избранном литературном кругу: Вячеслав Иванов, Максимилиан Волошин, Михаил Кузмин и другие приняли его радушно, как равного».
И всё же кем он был к тому времени на самом деле? И почему так быстро был принят в элитное поэтическое сообщество столицы?
3. Европейская штучка
Но вначале давайте взглянем на биографические подробности поэта.
Николай Степанович Гумилёв родился в Кронштадте в августе 1886 года. Его отец Степан Гумилев (с ударением на первом слоге) был корабельным врачом.
В детстве Николай часто болел, учился неважно и однажды (учась уже в 7-м классе гимназии) был на грани отчисления. Его тогда пожалели (ведь он пишет стихи!) и милостиво оставили на второй год.
В 1906 году двадцатилетний юноша худо-бедно одолевает курс гимназии и едет продолжать учёбу (?!) во Францию.
Не правда ли – лихо! В Сорбонне целеустремлённый юноша слушает лекции по французской литературе, изучает живопись (?!) и, как отмечают его биографы, при этом он умудряется много путешествовать. Например, в 1907 году он неожиданно для друзей надолго исчезает, якобы для встречи с невестой – Анной Ахматовой («…побывал в Рязанской губернии, в Петербурге, - пишет он в письме Брюсову, - две недели прожил в Крыму, неделю в Константинополе, в Смирне, имел мимолётный роман с какой-то гречанкой, воевал с апашами в Марселе и только вчера не знаю как, не знаю зачем очутился в Париже»).
И при всём при этом Николай Гумилёв вдруг начинает по собственной инициативе издавать литературный журнал «Сириус» на русском языке (правда, сил хватило только на три номера). Вот здесь-то и начинается его восхождение на литературный российский Олимп, потому, как он сразу входит в круг общения с такими мэтрами, как Брюсов, Мережковский, Гиппиус, Белый и другие.
1910 год стал для Николая Гумилёва переломным в его жизни. После трёх лет колебаний он, оставив «салонную» жизнь во Франции и вернувшись в Россию, наконец, женится на Анне Ахматовой (правда, брак оказался непрочным и недолговечным: официально он был расторгнут через 7 лет, но супруги, родив сына Лёву, практически постоянно жили порознь). В этом же году вышел его стихотворный сборник «Жемчуга», который получил хвалебные отзывы В. Брюсова, В. Иванова, И. Анненского и других критиков (впрочем, ими же названный «ещё ученической книгой»).
В 1911 году при активном участии Гумилёва был основан «Цех поэтов», в который, кроме Гумилёва, входили Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Владимир Нарбут, Сергей Городецкий, Елизавета Кузьмина-Караваева, Зенкевич и другие. Именно в этом «Цехе» и появилось, публично объявленное Гумилёвым, новое художественное течение – акмеизм.
И вроде бы при заумности названия оно, это течение, означало всего лишь материальность, предметность тематики и образов и точность слова, а реакцию в поэтической среде вызвало нешуточную (по большей части, почему-то негативную).
4. Поэтические лекции в холодных мансардах
…Помните, в «Хождениях по мукам» поэт Бессонов, как истинный патриот, в самом начале Первой мировой войны записывается добровольцем в армию. Так вот, хотя все именитые поэты того времени слагали патриотические оды во славу России, воевать изъявили желание лишь двое из них – Гумилёв и Бенедикт Лившиц.
В романе А. Толстого поэт с утонченными привычками и чувственной душой оказывается неприспособленным к тяготам военных буден и, в конце концов, глупо и никчемно погибает. А Гумилёв оказался не только храбрым (за что был награждён тремя Георгиевскими крестами), но и умелым и расторопным, коли к 1916 году был произведён в прапорщики.
Боевые заслуги поэта, конечно, бесспорны, но немного странноватым лично мне кажется тот факт, что в 1917 году его вдруг направляют в русский экспедиционный корпус в Париж и назначают адъютантом при комиссаре Временного правительства. А ещё более странным мне видится отъезд в 1918 году убеждённого монархиста Гумилёва из благополучного Парижа в бедствующий, голодный Петербург.
…И что ещё странно – большевики его не трогают. Он издаёт стихотворные сборники, читает лекции о поэтическом творчестве в Институте живого слова. Когда в 1920 году был учреждён Петроградский отдел Всероссийского Союза поэтов, он становится его председателем.
…И все эти послевоенные годы, несмотря на всеобщую разруху, литературная жизнь молодой республики, как это ни странно, продолжалась. Поэты продолжали собираться в своих салонах, спорили, издавали какие-то «вестники» и поэтические сборники. Но что это было? Только ли маститые литераторы творили, не желая поддаваться обстоятельствам серых буден? И в самим ли деле «Серебряный век» не закатился со сменой официальных идеологических ориентиров?
Вот как вспоминает то время К. Чуковский:
«Тогда было распространено суеверие, будто поэтическому творчеству можно научиться в десять – пятнадцать уроков. Желающих стать стихотворцами появилось в то время великое множество. Питер оказался необыкновенно богат всякими литературными студиями, в которых самые разнообразные граждане обоего пола (обычно очень невысокой культуры) собирались в определённые дни, чтобы под руководством хороших стихотворцев изучать технику поэтической речи.
Так как печатание книг из-за отсутствия бумаги в те дни почти прекратилось, главным заработком многих писателей стали эти занятия в литературных кружках. Гумилёв в первые же месяцы жизни в Питере стал одним из наиболее деятельных студийных работников.
…Мне случалось бывать в том кружке молодых поэтов, которым руководил Гумилёв. Кружок назывался «Звучащая раковина», собирался он в большой и холодной мансарде фотографа Наппельбаума на Невском проспекте. Там, усевшись на коврах или на груде мехов, окруженный восторженно внимавшей ему молодёжью – главным образом, юными девушками, среди которых было несколько очень талантливых, Гумилёв авторитетно твердил им об эстетических догматах, о законах поэзии, твёрдо и непоколебимо установленных им.
… С утра мы с Николаем Степановичем выходили на промысел с пустыми кульками и склянками. (Забуду ли те осенние месяцы, когда вместе с беллетристкой Даманской я вёл на станции Разлив литературный кружок в общежитии двухсот проституток, собранных с проспекта Петрограда?). Выдавались такие месяцы, когда в неделю мне приходилось вести одиннадцать литературных кружков. Гумилёв вёл – не меньше».
5. Послесловие
…И случилось то, что и должно было по логике того времени случиться: бывший белоэмигрант и бывший офицер белой армии Николай Гумилёв, несмотря на громадный авторитет в литературных кругах и боевые заслуги перед Отечеством, в августе 1921 года был арестован и менее, чем через месяц – казнён. Формально – за участие в заговоре (в 1992 году был посмертно реабилитирован).
Закат «Серебряного века», конечно же, никак не связан с гибелью Н. Гумилёва. Просто именно в это время умирают или перестают публиковаться поэты, с именами которых и была связана та эпоха.
Их творчество не забыто. Стихи многих из них до сих пор звучат из теле- и радиоприёмников.
Литература:
1.Корней Чуковский., Критические рассказы.,
Т.2.,Издательство «Правда». 1990.
2.Справочные статьи интернета..
3.Открытые материалы литературных интернет-сайтов