«И они пришли, и заняли эти удивительные голубые земли, и дали всему свои имена. Старые марсианские названия были названия воды, воздуха, гор. Названия снегов, которые, тая на юге, стекали в каменные русла каналов, питающих высохшие моря. Имена чародеев, чей прах покоился в склепах, названия башен и обелисков».
/Рэй Брэдбери/
________
Их было двое у костра – парень и молодая девушка. Он с самого раннего ее детства был рядом, его рука была в ее руке, и друга ближе у нее не было. Когда яркие краски дня незаметно исчезали, а темнота сгущалась – тогда приходили те минуты спокойствия и отрешенности, которые так нравились ей. Тогда пылал огонь, трещали сгорающие ветки, запах дыма щекотал ноздри, и приятное тепло разливалось по всему телу. Они задумчиво сидели у костра в непроницаемой черноте, обступающей их со всех сторон, и вспышки пламени озаряли их лица.
«Скажи… – спрашивала она у него, наблюдая за причудливой игрой языков пламени и пляской теней, – в прошлый раз ты говорил мне, что звезды - это огромные огненные шары, висящие в пустоте, а не просто огни в атмосфере, как я думала раньше. Мне всегда казалось, что они висят совсем недалеко от земли, и до них можно дотянуться рукой. Но сегодня я подумала о другом… правда ли, что вокруг нас существует множество миров, и можно перемещаться по ним?»
Он задумчиво улыбался, и некоторое время хранил молчание, глядя на пылающее пламя костра и темноту теплых летних сумерек.
«Миры вокруг нас, они везде… – говорил он ей, наконец. – Но их нужно видеть, чувствовать, понимать. Тут нужна особая концентрация, особое состояние сознания. И они открыты далеко не каждому. Смотри. Видишь этот папоротник? Кажется, ничто не может быть привычнее и понятнее его. Но присмотрись лучше. Его листья сейчас едва выступают из темноты, озаряемые вспышками пламени, и их очертания кажутся незнакомыми и странными. Смотри, какие необычные тени скользят по земле. И эти листья тихо колеблются как будто от ветра – но ведь воздух сейчас тих и спокоен. И где-то существуют такие же листья, такое же солнце, овраги, кусты, но все уже не совсем так, как здесь и сейчас. Они существуют в другом мире, куда мы можем переместиться, сделав один только шаг. Где-то, возможно, есть люди, похожие на нас, но это не мы…»
Потом они еще долго говорили о чем-то, и он рассказывал ей много удивительных вещей. Ее глаза незаметно закрывались, а его голос отдалялся, исчезая и замирая где-то вдали, и постепенно приятная туманная пелена обволакивала сознание.
«Причудливые отблески острых теней разрушили сверкающую тишину… – ненавязчиво и мягко шептал далекий голос. – И тогда открылись глубокие тоннели, сияющие неземными красками, и мелодичный звон тысяч ломающихся хрустальных игл заполнил все пространство. Ткань реальности стала тонкой, словно лезвие, и лишь черные шпили башен продолжали сиять во мраке…»
В то лето они отправились в далекий поход. Тогда она впервые увидела океан, о котором уже столько слышала прежде. В тех легендах океан всегда выступал очень древним, мудрым, разумным существом. Но, если говорить честно, она никогда не верила этим легендам, как будешь серьезно верить в существование призраков, фей или эльфов. Вот и теперь… все вокруг казалось ей странным, немного нереальным, словно ожившие фантазии из позабытых снов. Она несколько раз ловила себя на мысли, что сны сбываются прямо у нее на глазах. Но, самое интересное было в том, что реальность оказалась намного ярче и удивительнее этих снов, о которых она уже почти позабыла.
В тот первый день они долго смотрели вдаль, на бесконечную сверкающую равнину, на гладь настоящего, а не вымышленного океана, полную мимолетных, ускользающих красок задумчивости и забвения, и каждый думал о своем. Эти переливы тонов были настолько необычными, настолько странными, что она долго не могла оторвать от них глаз, пытаясь понять суть этого явления, с которым столкнулась впервые. Наконец, девушка взглянула на него, и в глазах ее было удивление.
– Какие странные цвета здесь, даже горы какие-то необычные, они словно живые существа, превратившиеся однажды в камень, я никогда еще не видела ничего подобного. Но почему эти существа окаменели? И еще этот блеск на глади залива… мне кажется, он вызывает во мне новые чувства, которых никогда раньше не было. Словно какой-то голос зовет меня за собой, тихий, чуть слышный, и сердце замирает в груди от прикосновений этой странной стихии, у которой еще нет имени. Ты понимаешь, что это такое, и почему это так воздействует на мое сознание?
Он лишь улыбнулся в ответ.
– Здесь нет никаких гор, только сопки. Когда-то и они были горами, но с тех пор прошли тысячелетия. Вода и ветер не щадят даже крепкого камня. Время неумолимо. И высокие скалы, что были когда-то здесь, разрушились, выветрились, покрылись слоем осадочных пород, стали пологими и лесистыми. И теперь уже ничто не напоминает об их прошлом величии и красоте. А зов океана, о котором ты говоришь, знаком каждому из нас, его называют «голосом моря», и он всегда вызывает в сознании человека россыпь ярких искр света, переплетающихся в странные узоры, похожие на письмена древнего языка, который нам еще только предстоит постичь. Возможно, это отголоски далекого прошлого, память веков, говорящая в нас. Возможно, люди однажды пришли из океана, но сейчас никто уже не сможет утверждать это наверняка. Но все-таки океан всегда внутри нас, пойми это, хотим мы этого или нет.
Она еще долго стояла над этой бездной, раскинувшейся у ее ног, и море простиралось бесконечно далеко, сливаясь с синевой неба где-то на линии горизонта. Сопки круто обрывались к морю скалистыми уступами, отвесными скалами, сбегали вниз, словно гребни драконов, ощетиниваясь у самой кромки воды множеством острых камней. Незаметно к ней приходило понимание тайного смысла всего окружающего, словно какой-то внутренний голос говорил ей: «Взгляни на это солнце, что сияет в голубой вышине. Почувствуй силу и мощь этих каменных великанов, что стоят здесь уже целую вечность, обдуваемые всеми ветрами. Вглядись в эту туманную дымку, что окутывает горизонт. Вслушайся в шум волн, что шутливо набегают на берег. Все вокруг необычно, парадоксально, но только не сразу можно понять, что именно здесь не так. Эта сила мягкая, нежная, она действует изнутри, а не снаружи, но она действует неизбежно. Эта красота незаметно становится частью тебя, она проникает глубоко в твое сердце, чтобы остаться там навсегда. Ты не сразу поймешь, что стал другим человеком. Ты не сразу почувствуешь, что сердце иначе стало биться в твоей груди. Ты не сможешь однозначно сказать, когда именно в тебе поселилась эта любовь, смешанная с грустью и сожалением, которая изменит тебя навсегда. Но однажды ты поймешь, что на глазах твоих блестят слезы, и они настоящие, в отличие от всего, что было с тобой прежде. Ты просто поймешь, что отныне можешь дышать полной грудью, парить над землей, словно ветер, и что ты не боишься быть свободным и счастливым. И тогда ты начнешь понимать голос ветра, шепот волн, шелест травы, ты коснешься руками этих камней и почувствуешь, что они тоже живые. Нет, они не могут говорить так, как люди, но они все-таки передают информацию, что заключена в них. Они часть этого мира, они не существуют вне его. Как и эти сопки, как и эти ручьи, как и далекий океан. Это очень мудрые и древние существа, и нужно уметь разговаривать с ними, понимать их язык.
Скажи, разве сейчас ты не замечаешь, как незаметно меняешься? Ты уже не такая, как была прежде. Ты и не можешь оставаться прежней под этим высоким голубым небом и сверкающим солнцем. Здесь все иначе, все не так, это уже совершенно другая реальность. Другие мысли, другие чувства, другие поступки – все это теперь становится для тебя естественным и понятным. Ты весело смеешься, твои глаза сияют от переполняющих их чувств, твои движения теперь стремительны и точны, словно легкий ветер, проносящийся в заоблачных высях. Ты теперь сама подобна этому миру солнца, этому волнующемуся морю, этой легкой пене, что сияет на гребнях волн, этому прохладному мерцанию глубин, влекущих к себе. Это кажется странным, но окружающий мир способен очень сильно влиять на человека. Когда-нибудь все закончится, но сейчас ты не хочешь этого. Ты готова оставаться здесь всегда…»
Они любили долгими часами гулять вдоль отвесных обрывов, рассматривая открывавшиеся перед ними виды. Он проводил рукой, указывая на далекие острова, на сопки, похожие на очертания доисторических животных, на протянувшуюся внизу линию берега и полосу прибоя.
– Это бухта Бирюзовая. Вода здесь всегда спокойна и прозрачна. Видишь, как переливается она в лучах солнца подобно перламутру… А там дальше, за тем зеленым мысом, тянутся и другие бухты: Жемчужная, Ясная, Бурная, Прохладная, Спокойная. И так вдоль всего побережья бесконечно долго тянутся сопки, покрытые лесом, скалистые обрывы, лощины, овраги. Здесь много долин, скрытых от посторонних глаз, тайных мест, где можно остаться наедине с самом собой, и где никто никогда не потревожит тебя. Это мир крутых склонов, зеленых зарослей и густых туманов, приходящих с моря.
– Знаешь, здесь так тихо и спокойно всегда… – отвечала она ему. – Кажется, в этих местах за тысячу километров нет ни одного человека. Только ветер, солнце, море и цветы. И больше ничего. Так было задолго до нашего появления здесь, и так будет еще через тысячу лет после нашего исчезновения. Эти долины, кажется, никогда не видели ни одной живой души. А цветы… цветы мне кажутся живыми и разумными существами. Это не просто цветы, пойми, они часто называют меня по имени, я чувствую их голоса. Они понимают, кто я такая на самом деле, понимают мои слезы, понимают мою любовь к ним. Они тихо спят на берегу океана и видят удивительные сны, и эти сны прекрасны. Они такие же, как мы с тобой. И я теперь понимаю, что они и мы – это одно и то же.
– Ты права... – соглашался он с ней. – Этот океан всегда спокойный, задумчивый и беспечный. Здесь никогда не бывает сильных штормов и бурь. Наверное, поэтому люди назвали его Тихим. Но для нас с тобой важно лишь одно – это наша земля, мы часть ее, и никогда не должны забывать об этом. Эти волны – наши волны, этот ветер – наш ветер, эти бухты – наши бухты, мы сами дали им однажды имена. Мы назвали их так, как пришло нам в голову, как подсказало нам сердце. Всегда помни об этом, и пусть твоя рука будет в моей руке, а наши пути едины.
Почти у самого обрыва на открытом всем ветрам пространстве зеленела небольшая роща молодых дубов, через которую они проходили, чтобы спуститься к морю. Им приходилось пробираться сквозь заросли высоких трав, превышающих человеческий рост. Дальше был крутой спуск, весь усеянный огромными валунами, а затем начиналась очень узкая тропинка, извивающаяся среди скал над обрывом, которая почти вся заросла кустарником. В это время года каждый куст был покрыт множеством небольших красных цветков и еще не распустившихся розово-белых бутонов. Приятный сладковатый запах заполнял воздух, и налетевший легкий ветер шевелил это зелено-красное море, как будто напевая о чем-то.
Снизу уже доносился пока еще неясный шум волн, приносящий ощущение волнующего ожидания. Здесь всегда было спокойно и тихо, солнечные лучи незаметно скользили по теплым камням, хранящим свои тайны, блеск залива внизу притягивал, завораживал, и можно было часами стоять над обрывом и смотреть на побережье внизу, думая о чем-то своем и незаметно погружаясь в приятное беззаботное оцепенение. Скалы были почти отвесными, и ветра здесь практически не было. «Скальная тропинка» – так называли они это место, возвращаясь сюда день за днем, сами не понимая, что их так влечет. В хорошую погоду, когда небо было чисто, а море спокойно, можно было разглядеть очертания далеких сопок на другой стороне залива. Они были похожи на неясные тени, силуэты, едва выступающие в дымке на линии горизонта.
Спустившись в очередной раз по знакомой тропинке, они выходили на каменистый берег и долго шли по пустынному побережью, глядя на волны и на бесконечную гладь залива. Он брал большую раковину, выброшенную штормом на берег, и протягивал ее девушке.
– Возьми эту раковину и приложи ее к уху. Слышишь ли ты что-нибудь?
Внутри раковины был слышен какой-то неясный шум. Она смотрела на него, а он улыбался, отвечая на не заданный вопрос.
– Это далекий шум прибоя. Раковина – часть океана, и в ней навсегда запечатлен его облик. Любое чувствующее и мыслящее существо – очень сложная, тонкая и красивая раковина, несущая в себе отпечатки великолепия тех сфер, с которыми ей довелось когда-то соприкоснуться. Человек, прикоснувшийся однажды к загадке и ощутивший отблески истинного света, не сможет быть прежним. Он изменится, однажды – и навсегда. Солнце, море, ветер – все это не пройдет бесследно и не исчезнет в потоке времени. Все это уже стало частью тебя и будет с тобой всегда. Хочешь ты этого или нет, но все это уже глубоко внутри тебя, и изменить это невозможно.
Некоторое время они шли молча. Лишь волны все так же шумели, набегая на берег.
– Эти камни и море – две великие стихии… – неожиданно говорил он. – Они очень древние, и противоборство их бесконечно. Эти волны так же бились о берег за миллионы лет до твоего появления на свет, и будут биться об эти камни еще через миллионы лет, когда твои глаза уже не будут видеть их.
Они останавливались и еще долго смотрели в туманную даль, на последние лучи заходящего солнца, и длинные тени ложились на теплые камни вокруг. Сумерки сгущались над океаном, и незримые шаги приближающейся ночи придавали неповторимое и странное очарование окружающей их тишине и покою.
– Почувствуй… – говорил он тогда девушке, протягивая ей свою руку. – Эта ладонь такая мягкая и непрочная. Видишь? В ней ничего устойчивого, ничего вечного. Возьми хрустальный сосуд. Он прекрасен, достоин восхищения, но одно лишь неуловимое движение – и он разлетится на тысячу осколков, которые уже не собрать никогда. Человек подобен такому сосуду. Мы существуем на границе вечности, и наша жизнь – лишь множество мгновений. Всегда помни об этом. А еще помни о том, что у любого человека должно быть какое-то место на земле, которое он считает своим – это то, ради чего он живет, ради чего он продолжает идти вперед. То, что будет с ним всегда, даже в самые последние минуты его жизни. Потому что жизнь и смерть любого человека не напрасна. Ты можешь не верить мне сейчас, можешь смеяться надо мной, но это правда.