Он бежал по проселочной дороге между колосящихся полей, стараясь дышать ровно и размеренно. Это была не первая погоня за ним, и он научился управлять, по крайней мере, так ему казалось, своими эмоциями. Звездное небо и падающая за горизонт после ночного променада Луна слегка подсвечивали извилистую дорогу, по которой скоро начнут пылить грузовики с сыплющейся из щелей пшеницей. Подсвечивала ровно настолько, чтобы бы по черноте тени можно было понять, где колея становится особенно глубокой. Это был стайерский забег - не на скорость, а на выносливость. Все погони рано или поздно заканчивались, просто надо держать темп. Дорожная пыль глотала звуки подошв. С легким вздохом она поднималась маленькими облачками и неспешно оседала на разноцветье вдоль дороги, уже изрядно припорошенное за лето. Сзади слышался такой же приглушенный топот ног, дыхание гнавшихся за ним. Время от времени он слышал их крики: «Постой! Мы же только поговорить! Ну что ты как маленький!». Иногда голоса были совсем детские, и это удивляло его. Что тут делают дети и как они выдерживают такой темп? Но он уже не оглядывался. По своему опыту он знал, что все равно не сможет рассмотреть бегущих за ним.
В первый раз за ним погнались, когда ему было лет 8, что ли. Он не помнил точно возраста, но отчетливо помнил этот момент. Он шел откуда-то домой и услышал топот сзади. Он обернулся и увидел фигуру примерно его роста, которая бежала в его сторону. И он побежал. Страх гнал его вперед, не давая время подумать, понять, осознать, от кого он бежит и зачем. Он несся вперед по тёмным осенним улицам. Холодный воздух обжигал горло, в боку кололо, глаза слезились от ветра. Серая улица с проплешинами луж, в которых отражались оранжевым редкие фонари. Эхо топота ботинок разносилось в арках, мимо которых он пробегал. Грохоча на стыках, его обогнал трамвай, окна которого манили жёлтым светом тусклых лампочек. Если повезет со светофором, то за углом остановка, и он успеет на него. «Подожди! - услышал он сзади задыхающийся голос. - Нам надо поговорить». Загорелся красный сигнал и трамвай начал тормозить. Это был его шанс! Он бежал изо всех сил, которых уже и не было. Он успел! Заскочил в последнюю дверь и быстрым шагом прошел к средней. Встал на подножку смотря внимательно на заднюю дверь, не заскочит ли за ним тот парнишка, чтобы успеть выскочить, если что. Двери закрылись, и трамвай рывком тронулся. Он стоял, прислонившись мокрым лбом к двери. В груди его клокотал воздух, во рту был солоноватый привкус, а во лбу ломило, как после большой порции холодного мороженого. Каждый вдох теперь вызывал кашель. Он поднялся в салон и сел возле окна. Сердце билось в груди, в горле, в висках. Со временем кашель утих, дыхание стало более размеренным. Волна адреналина покидала его, оставляя после себя слабость в ногах и апатию.
Единичные погони в детстве и юности сменились более частыми. Случались они всегда неожиданно и в разных местах. И не то чтобы он был трусом, скорее осторожным и настороженным. Хотя, может, эти черты и есть псевдонимы трусости? В школе он убегал дворами, в институте он убегал по переходам между корпусами. Однажды даже убегал, будучи в отпуске в Варшаве. И это было очень странно. Кто мог за ним там бежать? Женитьба и рождение детей не уменьшило количество бегств, а даже, можно сказать, что они стали случаться чаще. Незаметно, для него это стало частью его жизни, не самой приятной, как час-пик по утрам и вечерам, но неотъемлемой. Мысль о том, кто и зачем его преследует, постепенно отошла не то чтобы на второй, а на пятый или даже десятый план.
Впереди на горизонте звезды стали пропадать на небе, прячась в копнах шапок облаков. Облака были мертвенно-бледного цвета или сказочно-серебристого, все зависело от смотрящего и от его настроения в данный момент. Небо на горизонте затянуло уже полностью, и то тут, то там тучи озарялись сполохами света, как будто кто-то пускал салют там, наверху, за облаками. Подул ветер. Сначала теплый, а потом всё более прохладный. Ветер волнами приносил запахи лета и запах прибитой дождем пыли. Первые тяжелые капли дождя начали разбиваться, вздымая не видимые в ночи вихри пыли и оставляя маленькие кратеры на дороге. Ему тоже начало доставаться. Лоб, плечи, нос. Дождь усиливался, переходя в ливень. Струи хлестали по бегущим. Вода заливала глаза. Мокрая футболка облепила его тело, джинсы прилипли к ногам, в кроссовках хлюпало. С громким треском одна за другой ударили две молнии в метрах ста от него. Раскат грома больно ударил по перепонкам, заставив его втянуть голову в шею. Невольно он сбился с ритма и ускорился. Так совпало, что этот рывок действительно помог. Капли стали меньше и падали реже. Еще пару минут, и о ливне напоминала только мокрая одежда. Фронт прошел, и небо перед ним очищалось прямо на глазах, будто кто-то включил пылесос и затеял небесную уборку. Широкими мазками набросали по небу клякс, алым и оранжевым. Наконец-то можно было рассмотреть, что впереди. А впереди раскинулось море, из которого, словно атлет на турнике, начало свое подтягивание солнце. Дорога заканчивалась, упираясь в обрыв. Стали виднеться белые барашки волн и к запахам озона, мокрой пыли и цветущих трав начал робок вплетаться йодистый запах моря. «Тупик», - осознал он. И тут страх охватил его. Такого никогда с ним не было. Его никогда не могли догнать.
Он стоял, тяжело дыша, смотря, как из моря выглядывает солнце, словно убеждаясь, что все хорошо и можно продолжать восхождение. Обернулся. Его окружили полумесяцем. Лиц он все так же не мог рассмотреть. Как только он начинал вглядываться в того или иного человека, как лицо его размазывалось и отказывалось собираться в паззл. Его окатило чувством усталости, безнадежности и безразличия ко всему. «Пора рубить этот узел», - подумал он.
- Ну? Я тут. Вы догнали. Молодцы! О чем вы там хотели поговорить? - спросил он вызывающе у толпы.
Толпа неразборчиво зашелестела и вперед выдвинулся один из представителей.
- Привет, Андрей, - спокойно и мягко сказал он.
Андрей смотрел внимательно на подошедшего. Наконец-то он смог рассмотреть во всех деталях своего преследователя. Высок, худощав, немного сутул. Средних лет, средней небритости. Он был как средняя температура по больнице. Все в нем уравновешивалось: количество улыбчивых морщин совпадало с количеством печальных. Его нельзя было назвать седым, но и нельзя было сказать, что цвет волос его был таким же, как в детстве. Такое впечатление, что маятник замер посередине, так и не решившись в какую сторону продолжить свой бег: красиво и незаметно стареть или стремительно превращаться в обрюзгшего и всем недовольным человека. Создавалось впечатление, что не хватает какого-то шага или поступка. Поступка, который запустит маятник и тем самым определит его дальнейшую судьбу. Человек, напротив, был его зеркальным отражением. Это был он сам…
- Андрей, не бойся, – доброжелательно продолжил двойник. - Мы действительно хотим поговорить. Вернее, сказать тебе кое-что.
-Что? Кто вы? Что вообще происходит? Андрей, на одном дыхании выдохнул эти вопросы.
-Мы. Ну, как тебе сказать… Мы — это ты, – двойник улыбнулся. – Мы — это твои нереализованные реальности. Твои желания, если тебе так легче будет понять, которые ты в силу тех или иных причин так и не реализовал.
Двойник обернулся и махнул рукой. Толпа расступилась, и из нее вышел маленький мальчик лет 8–10 и пошел к двойнику. По мере приближения марево рассеивалось, и он увидел себя. Точно так же одетого, как в тот вечер, когда он убегал в первый раз. Одетого явно не по-летнему- в синюю болоньевую куртку, шапочка петушок, лет как 35, вышедшая из моды.
-Узнаешь? – с улыбкой спросил двойник.
Андрей молча кивнул, смотря на самого себя в детстве.
— Это твое первое желание, которое ты в себе подавил. Помнишь его? - спросил двойник. Андрей отрицательно мотнул головой.
Двойник посмотрел на ребенка, и тот запальчиво сказал, обращаясь к Андрею: -Ну как же! Ты же собирался познакомиться с той девчонкой из соседней школы! Ты даже узнал, что ее зовут Наташа. Не помнишь? А потом испугался и не стал!
Андрей вспомнил. Вспомнил ту девчонку. Вспомнил свои чувства при виде ее: пересохшее горло, учащенный пульс. Как выяснял, где она живет и как ее зовут. Провожал ее к дому, идя в метрах 30 позади, телохранителем-невидимкой. Для этого даже иногда прогуливал последний урок. Ну как прогуливал. Отпрашивался домой, придумывая внезапно приехавших бабушек и прочих родственников или проблемы с пищеварением. Но он так и не подошел к ней.
- Вспомнил, - довольно сказал мальчонка.
- А вот еще, - и двойник махнул рукой, и к нему подошел, отделившись от толпы, нескладный и худой юноша.
- Привет, - сказал юноша. – Помнишь меня?
Андрей прищурился: - Ну, тут мне лет 17-18. Верно?
-Да, - улыбнулся юноша. – Я это ты перед поступлением в институт. Помнишь ты всегда хотел заниматься наукой, но родители сказали, что наукой сыт не будешь, и отправили тебя учиться на менеджера?
Андрей вздохнул. Он до сих пор иногда думал, кем он бы стал и чего бы добился, если бы тогда не послушал родителей.
- Тут все, - сообщил двойник. – Не назначенные свидания, отказ от своих желаний во имя более нужных, по чьему-то мнению, вещей, отказ от возможностей, от приглашений.
-Что вы от меня хотите? – тихо спросил Андрей.
Словно услышав его вопрос и подтверждая его, молния разделила небо на Инь и Янь, на восход и уходящую грозу. Гром неразборчиво проворчал, будто повторяя вопрос Андрея.
- Да в принципе, уже ничего, - улыбнулся двойник. Окрашенные оранжевым восходящим солнцем, один за другим воплощения несостоявшихся желаний начали исчезать, приветливо махая на прощание Андрею.
Двойник положил Андрею руку на плечо: - Хватит убегать, Андрей. Живи! Никогда не знаешь, когда оборвется пленка в этом фильме. «Потом» и «завтра» не всегда наступает.
Они смотрели друг другу в глаза, и Андрей кивнул. Двойник кивнул ему в ответ и исчез. Спину грело солнце, подсушивая одежду. Ветерок трепал влажные волосы. Шум прибоя успокаивающе гладил его слух. Больше ему не придется убегать в своих снах. На горизонте в очередной раз сверкнуло.
- Разряд, - сказал голос. Тело на носилках выгнулось. Крик сирены распугивал водителей, бросающихся в стороны от машины скорой помощи.
- Пульс? – спросил голос.
- Есть пульс! - воскликнул второй. – Есть!
— Вот это дело! – довольно сказал первый голос и начал бить по щекам лежащего на носилках. – Ну-ка просыпаемся! Просыпаемся! Как там тебя по батюшке?
- Андрей Валерьевич, - подсказал второй голос.
- Андрей, давай очнись! Это всего лишь голова! Ну, подумаешь, приложился об лед, ну, потерял сознание. Ну, сердечко барахлит. Сейчас приедем и все починим. Давай, не симулируй! – продолжал первый. Он по очереди то подсовывал ватку под нос, то шлепал по щекам.
Лежавший застонал.
-О! Есть контакт! – довольно воскликнул бьющий. – Ну всё! Будет жить!
-Семеныч, давай в третью больницу! Там кардиология вроде бы ничего, - обратился обладатель первого голоса к водителю и устало оперся о трясущийся борт машины.