Вступление, оно же введение
На страницу вышел дирижер, он же автор. Взмахнул палочкой, а может просто рукой, а может крылом, и его собственные мысли замерли, ожидая вступления, или введения, или… Ну, короче, ожидая. А автор подумал: “ну кто и где эту галиматню, так он любил произносить слово “галиматья”, голимую опубликует?
В Мета[1]ему укажут на дверь, да ещё и забанят “за нарушение правил сообщества”, на Proza.ru кто-нибудь нажалуется - настучит и текст исчезнет в туманности Андромеды. А если и не исчезнет, то кто будет читать?
Но за первой мыслью пришла вторая: “А пошли они все! Я сам себе буду читать. Потому что это не им, это мне нужно. Даже не “нужно”, а “должен”. Иначе голова лопнет от того, что в ней бурлит, взрывается, выплёскивается.
BLACK SHABBAT
Сон
Дрёма, моя белая персидская кошка, уютно свернулась на своей подушке у меня под щекой и успокаивающе мурчала. Ужасно хотелось спать, но я боялась засыпать, потому что немедленно раздваивалась и вторая Родика оказывалась в фильме - ужастике. Впрочем, не в фильме - ужастике, а в самом настоящем ужасе.
Я лежала между двумя камнями, на которые наехал минибус моего друга Аурела. Непонятно, как я туда втиснулась, но эта теснота была спасительной. Им, этим тварям, убийцам, не приходило в голову лечь на землю и заглянуть под минибус.
Эта вторая Родика наверное закричала, если бы кто-то заглянул, но с ней случились две вещи. Сколько раз она читала в книжках это словосочетание “смертельный страх”, но только этим утром, вот прямо сейчас ощутила, что такое страх смерти.
Во-первых, от него она, кажется, обмочилась, а во-вторых, этот самый страх так сжал ей горло, что она даже не смогла бы позвать на помощь.
Под рукой завозилась Дрёма, и я снова соединилась в одну, саму в себя. Мелко и часто дышала, мне не хватало воздуха. Дрёма будто поняла моё состояние, высвободила из-под любимой хозяйки лапку, несколько раз погладила по щеке и громче включила своё мурчало. Дыхание пришло в норму. Нужно попытаться ни о чём не думать. Но это только сказать легко, а не думать жутко тяжело.
Думалось, что это я виновата во всём, что случилось со мной и всей группой. Ведь это я нарыла в интернете, что в кибуце Нир-Оз состоится музыкальный фестиваль на еврейский праздник Симхат Тора (Радость Торы).
Мы сидели на лавочке за столиком. Мой старик Димочка, которого я метапелила (ухаживала от Битуах Леуми), сидел в своих ходунках на колёсах и беседовал со Львом — слепым полицейским. Однажды Лев с напарником Володей задерживали террориста и тот умудрился хлестнуть Льва плёткой со свинцовыми вплетениями по глазам. Лев ослеп. Теперь он передвигался с помощью трости или своей собаки-поводыря Гайда. Гайд уже набегался по пустырю и теперь лежал в ногах у любимого хозяина, слушая его разговор с моим стариком. Лев уже в стопитцотый раз пояснял Димочке, что власть в России после смерти или отстранения Путина ну никак не может перейти в руки пьяницы и идиота Медведева. А мой старик удивлялся, соглашался, но через несколько минут вновь возвращался к кандидатуре Медведева. Димочке было 82 года. Он помнил давно прошедшие времена, но то что происходило недавно, вылетало у него из головы.
Я любила эти разговоры Димочки со Львом, поскольку это давало мне возможность поговорить по телефону с дочкой из Молдавии, или, вот как сейчас, с женой Льва — Далией.
Мы болтали о её беременности, о сыне Йоэле, о том что, как ни странно, он хочет не братика, а сестричку, для которой станет рыцарем и телохранителем.
Я посетовала, что просто с ума схожу от скуки, что ужасно хочется как-то развлечься. Ну, хотя бы съездить куда-нибудь, например на музыкальный фестиваль в киббуц Нир-Оз.
Подняла голову и увидела Аурела, моего не то чтобы ухажёра, а … Впрочем, не стоит врать самой себе. Ну конечно ухажёра, и не скажу, чтобы он мне не нравился. И не потому, что он тоже из Молдавии, как и я. Высокий, галантный, дарил мне цветы, а однажды подарил пару бутылок молдавского вина. Я стеснялась показывать публично своё расположение к нему, а он понимал это и поэтому почти постоянно находился у соседнего столика, где мужики играли в домино и нарды. Аурел водил белый минибус, развозил на нём детей из нашего микрорайона в школу и из школы. Видимо он услышал мою последнюю фразу про музыкальный фестиваль.
— А ты хоть знаешь где находится кибуц Нир-Оз? Это недалеко от сектора Газы.
— Ну откуда я могу знать про ваш Израиль? И про этот твой сектор Газа понятия не имею. Это ты, водитель, должен такие вещи знать. Вот бы и отвёз нас. — Я повернулась к Далии, — Далечка, Лев, хотите поехать на фестиваль? Вот Аурел соглашается нас отвезти.
Аурел расхохотался:
— Ну, ты хитрая молдаванка! Я ещё ничего не говорил о согласии. Впрочем, я и сам не прочь с хорошей компанией отдохнуть.
Далия важно сказала:
— Мы со Львом согласны. Правда, Лёвушка? Ты же не откажешь беременной женщине? Аурел, а ты не будешь против, если мы ещё две пары пригласим? Мою подругу Рейзелс мужем, и друга Льва — Володю с его напарницей Яэль.
— Мне же не на себе их тащить? В минибусе мест хватит. А когда этот фестиваль начинается? Седьмого? Значит выедем шестого. Сбор здесь в четыре вечера. А по приезду костёрчиком озаботимся, сварганим шашлычок под коньячок.
Мотор минибуса работал громко и странно. Как большая кошка: фрррр, фрррр, фрррр. Его зелёные глаза испускали два широких веера света. Мне сверху было видно как кошка-минибус шустро бежал по шоссе, а по сторонам в обратную сторону бежали то цветущие кусты, то огромные камни, то обрывы и волны песков…
Мы уже все перезнакомились. Родике, той, что в автобусе, очень понравилась напарница Володи — Яэль. Молодая, энергичная, с короткой стрижкой, завивающейся на концах, высокая, стройная. Прямо девочка. Правда, она ничего не хотела рассказывать о своих родителях. Но Володя, с которым Родика была знакома ранее, по секрету рассказал Льву, а Лев Далии, а уж Далия Родике, что Яэль — дочь Володиного начальника Галя Дахана.
Была ещё одна пара — знакомая Далии Рейзел и Даниэль. Но они только-только поженились и были настолько поглощены друг другом, что казались в компании инопланетянами.
Вечер 6 октября
Прибыли на место. Там уже было немало народу, и множество автомобилей. Аурел запарковался задом перед дорогой, оставленной между рядами. Пояснил, что всегда паркуется так, чтобы иметь возможность быстро покинуть парковку в случае чего.
— В случае чего, это как? — спросил Лев?
— Что непонятного? — удивился Аурел, — Вдруг кому-то плохо станет. Да мало ли чего. Я детей обычно вожу, а с ними всегда надо держать ухо востро.
В разговор вмешался Володя:
— Но мы же не маленькие дети!
Аурел хмыкнул насмешливо:
— А вон посмотри на Даниэля и Рейзел. Ещё палатку не поставили, а они уже намылились куда-то, в укромный уголок. И это взрослые люди?
— У них любовь, и для них нет ничего на свете важнее этого, — рассмеялась Далия.
Совместными усилиями поставили огромную палатку под деревьями, причём лучше всего получалось у Льва. Он работал за беременную жену и за себя, и даже немножко “за того парня”.
Володя достал из багажника мангал, а Аурел мешок с углями, и вскоре к запахам еды и шашлыков, доносящимся со всех сторон, добавился запах жарящегося мяса, которое замариновала Далия. Я достала коробки с квашеными баклажанами и перцами, а Яэль несколько рыбин, которые нанизала на ветки и обжаривала прямо в пламени костра, который развёл Володя недалеко от палатки.
Вернулись Даниэль с Рейзел. Даже в темноте было видно, как у Рейзел горят щёки и в её тёмных глазах плещется море искр.
Вся компания расселась вокруг костра. Было вкусно, шумно и весело. Даниэль полез в автобус и вытащил оттуда гитару. Он неплохо владел ей, и голос у него был очень приятный. Пели все, а Яэль не знала слов русских песен, но подхватывала припев: “Как здорава, чьто всье мы здес сиводня сабрались”. Я тоже не знала слов, потому изображала из себя дирижёра и махала шампуром вместо дирижёрской палочки.
Иногда к нам подходили люди из других компаний, подхватывали песни, некоторые просили гитару и исполняли что-то своё.
Где-то к часу ночи стали потихоньку заползать в палатку, устраиваться на ночлег. Я не знала куда мне лечь, но Аурел потянул меня за руку и тихонько прошептал:
— Ложись рядом.
И случилось то, чего не было тысячу лет: я лежала головой на груди мужчины и слушала как бухает его сердце, а его рука проскользнула мне под шею и обняла меня. Нежно - нежно.
Бух, бу-бух, бух — бухало сердце Аурела. А вокруг хлопали в ладоши: хлоп, хлоп-хлоп-хлоп. Мне стало холодно и неудобно. Я поняла, что бухает совсем не сердце Аурела, и самого его рядом нет. Открыла глаза и увидела, что он лежит на полу палатки и выглядывает в дырку над полом. Странно, ведь выше есть круглое окошко, затянутое нейлоновой сеткой. В него же гораздо удобней смотреть!
Тело затекло, и я потянулась со сна, а затем села и попробовала выглянуть в окошко. Но Аурел довольно грубо схватил меня за шиворот и опрокинул на спальник.
— Ты что, охамел совсем?! Ты что себе позво… но ладонь Аурела заткнула мне рот.
— Тсс. Там арабы. Террористы. Много. С оружием. Они убивают евреев.
Гайд, который лежал рядом с Далией, вскочил, нутряно зарычал и собрался залаять, но Далия, которая тоже проснулась, зажала ему пасть:
— Гайд, тихо! Фу!
Гайд вильнул хвостом, умильно поглядел на хозяйку, высвободил морду и улыбнулся.
— Вот молодец! Хороший мальчик!
Аурел оглядел присутствующих. Все на месте. Вот только Рейзели Даниэла нет.
— Надо быстро и по-тихому выбираться отсюда. Далия, ты первая. По моей команде веди Льва в автобус. Только все проверьте документы в карманах.
Затем Володя и Яэль. Надеюсь, у вас оружие при себе.
Родика, потом ты и я. Сразу откроешь бардачок, там мой пистолет. Я сяду за руль. Володя, покажешь ей, как стрелять.
Лев задрал рубашку и показал Аурелу и Володе.
— У меня тоже есть Fort 17.
— Как же ты стрелять-то будешь?
— Аурел, спроси у Володи, как я на звук стреляю. Не боись, в своих не попаду, исключительно в говорящих на арабском.
— Бля@ь, где эти влюблённые грёбаные? Дома не натрахались?! Ждать их нельзя. Пошли! — и он нажал кнопку пульта от минибуса.
Автобус тихо пискнул и дважды мигнул поворотниками.
Будто играя в “ручеёк” мы попарно забрались в автобус.
К счастью, завёлся он сразу и рванул с места. Вслед нам захлопали выстрелы. Я достала из бардачка холодный и тяжелый пистолет. Володя, стоя на коленях, показал как с ним обращаться. Я не представляла как это возможно, что я кого-то убью, лишу жизни. Нет, точно не смогу.
Предупреждение
Осторожно, текст ниже содержит описания крайне жестоких сцен и может травмировать читателя. Если вы не уверены в своей психической устойчивости, не читайте продолжение.
Я подняла голову и посмотрела вперёд и по сторонам. О, боже, такого я себе даже представить не могла. По территории бегали звери в чёрных масках и банданах. Они орали и охотились. Охотились на людей. Хлоп, хлоп и падал мужчина. Его достреливали уже на земле. Матери хватали детей и мчались куда глаза глядят. Их догоняли, хватали за волосы, за одежду, валили на землю, стреляли им в животы. Детей вырывали из рук и заставлял смотреть как умирают их мамы. А потом бросали малышей как мешки с тряпками в кузова пикапов и увозили куда-то. Я видела как из одного такого автомобиля высадили девушку. У неё на попе на штанах было огромное кровавое пятно. Подъехал мотоцикл с коляской и девушку усадили в неё.
Я сначала не поняла, что это за пятно, но когда до меня дошло, я закричала и палец сам собой несколько раз нажал курок. По лобовому стеклу разбежались, зазмеились трещины, а затем оно осыпалось осколками. Попала я в кого-то или нет понять было нельзя, но теперь я страстно желала этого.
Из бокового окна по очереди стреляли Володя и Яэль. Я глянула в зеркало заднего вида и увидела, что в заднее, тоже разбитое окно, стреляет Лев. Наш автобус превратился в движущуюся крепость. Правда, крепость из жести, будто игрушечная. То тут, то там раздавался стук и появлялись круглые дырочки с завернутыми внутрь острыми краями.
Мы уже были у выезда, когда Аурел вскрикнул и выпустил руль.
— Далия, у тебя единственной нет оружия, и ты умеешь водить машину. Меня руки не слушаются. Оставь Льва, он справится без тебя, и бегом сюда. Смени меня за рулём.
Володя, вытащи меня из-за руля. А-а-а-а. Не обращай внимания тащи! Положи на пол, — голос Аурела слабел. — Яэль, тистакель аль ха-гав шели. Ниръэ ше ха-кадур пага лэяд ха-шихма вэ-нихнас лэ риа шели. Еш цорех лаацор эт ха-димум.
— Аурел, ты можешь сказать по-русску. Я всё понимать. — И девушка занялась его ранением.
Аурел был мой мужчина, и я даже слегка заревновала. Но понимала, что это не игрушки, что я не справлюсь, тем более что боялась крови до ужаса.
Далия села за руль и автобус рванул вперёд.
— Аурел, а ехать-то куда. Ведь так и к арабам в Газу можно заехать, а они нас точно линчуют, как когда-то линчевали Вадима Нуржица и Йосефа Авраами в Рамалле.
— Перед тобой экран с GPS, там проложен путь домой. Включи погромче и следуй указаниям.
Вжжжжж, бух. Вжжжжж бух, бух бух… Так вот, что я тогда в палатке приняла за биение сердца Аурела. Бух, ба-бах. Моё собственное сердце застряло где-то в горле. Нет-нет, не в пятках, а именно в горле. Я никогда раньше не попадала под ракетный обстрел. Оказывается, это очень страшно. Недавно где-то читала, что при ракетном обстреле надо выйти из автомобиля, лечь на землю и накрыть голову руками. Но это было ещё страшнее, чем сидеть в жестяном автобусе. Хоть какое-то, но укрытие. К тому же Даля и не думала останавливаться.
Володя сдвинул дверь и двое женщин и парень, которых мы нагнали, на ходу запрыгнули к нам. Чуть позже ещё одна девушка с мальчиком лет одиннадцати, наверное братом, тоже запрыгнули к нам.
Мы проехали насквозь киббуц. Ограда вокруг него была сломана во многих местах, многие дома горели, а на территории валялись трупы целых семей. Некоторые обгоревшие до углей. И целые лужи крови.
Хорошо, что дверь была открыта, потому что меня и девушку, которая была с братиком, сильно стошнило в неё.
Что самое странное, нигде не было даже намёка на подразделения нашей армии. Спали они что ли? Лев позвонил куда-то, включил громкую связь и сообщил о том что происходит. Сказал что нужна подмога армии. Но ему ответили: “Подмоги не ждите.”
Приехали в следующую деревню. Там был порядок. Перед въездом лежали трупы арабов. Наверное штук пятнадцать, или больше. Командовала там девушка в военной форме. Она открыла оружейную комнату и раздавала оружие жителям. Бегала от дома к дому, расставляла засады и дозоры.
В первую очередь она поручила своей помощнице определить к кому-то из жителей нашего раненного. И привести к нему врача. Приказала также отвести Далию и Льва в какую-то семью. Ведь он слепой, а она беременная. Но Далия заартачилась.
— Левушка, я не могу так! Рейзелмоя близкая подруга, и это я пригласила её поехать на этот фестиваль. А мы бросили их с Даниэлем на произвол судьбы. Я просто обязана вернуться и отыскать их. Вот ты представь, если бы мы с тобой оказались на их месте, неужели Володя не бросился бы спасать тебя?
Она обняла и крепко поцеловала мужа:
— Не переживай, ты же знаешь, что я удачливая. И осторожная. Вот только мне помощник нужен. Тех, кто умеет держать оружие трогать нельзя. Лилечка, ты поедешь со мной?
Мне было страшно до жути, но я не могла показать себя трусихой. Стыд был сильнее страха:
— Ну конечно поеду!
Лучше убейте!
Мы нашли наших Рейзели Даню. Только для этого понадобилось несколько часов. Мы опоздали. Арабы нашли их раньше.
Сейчас выстрелов почти не было. Твари развлекались с женщинами, а иногда и с мужчинами и мальчиками. Прилюдно, никого не стесняясь.
Дошла очередь и до наших. Их выволокли из толпы ожидающих. Рейзел оперли на наш автобус, под которым мы с Далией лежали обсуждая, как нам поступить, как спасти их и самим не погибнуть.
Буквально в метре от нас были ноги Рейзел. Я бы даже могла потрогать их.
Тем временем араб полосами рвал на ней одежду, а затем бежевые трусики упали к её ногам и она стала покачиваться вперёд - назад, мыча сквозь стиснутые зубы.
Даниэль попытался вырваться из рук двоих арабов, но его со смехом повалили на живот, схватили за волосы и подбородок и заставили смотреть, как насилуют его жену.
Наконец араб зарычал в оргазме, а потом случилось ещё более ужасное. Мы не видели, что он сделал, но по-видимому развернул Рейзел и заставил теперь её смотреть на Даню.
Его перевернули на спину, стянули с него шорты и… медленно, не торопясь, что-то там делали. Мне из-под автобуса не видно было, что именно, но Рейзел сверху, скорее всего было видно всё.
Раздался дикий крик Даниэля:
— Боже, лучше убейте меня-а-а!
Но это было ещё не всё. Теперь кричала Рейзел. По её телу текла кровь, а на землю шмякнулся округлый комок. Я даже не поняла сначала что это. И лишь когда один из Даниных мучителей подфутболил его, до меня дошло, что это одна грудь несчастной женщины.
Тем временем Даниэля вновь перевернули на спину, а в руках его мучителя появилась мотыга. Чвак, чвак, чвак, била она по горлу парня. С каждым ударом его руки взметались, будто он был всё ещё жив, а из горла далеко била струя крови. Наконец голова отделилась, и араб поднял её за волосы.
Далия не выдержала. Она выскочила из-под автобуса и в упор расстреляла араба с мотыгой и Даниной головой.
Поскользнулась в луже крови подруги и упала на спину. Ближний араб сбросил с плеча автомат, направил его в немаленький живот Далии…
Мелькнула жёлтая молния. Было совершенно непонятно где в засаде сидел Гайд. Захрустела кость руки державшей автомат, а затем Гайд оставил руку, высоко подпрыгнул и вцепился в горло врагу. Всё было кончено. Третий араб с криком аааааааааа или ал-ла-ааа оставил поле боя и позорно бежал куда-то.
Но ему навстречу уже бежала новая группа террористов, стреляя на ходу.
— Хватай Рейзел за плечи, забросим её в автобус и будем делать ноги — скомандовала Даля.
Через пару секунд автобус рванулся с места. Далия направила его прямо в гущу террористов и сбила несколько человек. Затем она свернула к выезду из бывшей площадки фестиваля и помчалась прочь.
Кажется, мы оторвались от погони. Далия остановила автобус, съехав в кювет под густое дерево.
— Родика, я видела где-то тут была аптечка и ещё была нейлоновая пищевая плёнка. Широкая такая.
Я бросилась искать. Аптечка нашлась в бардачке автобуса, а за плёнкой пришлось лезть в багажник и рыться там.
Темнело. В глубоком - глубоком небе высыпали мириады звёзд и всплыла Луна. Иногда пряталась за черными ветвями, а после выныривала. Не знаю, откуда я знала эту строчку на украинском “неначе човен в синім морі, то виринав, то потопав”, правда дальше я могла только мугыкать. Но потом снова пела эту строчку и снова мугыкала. И снова.
Мы подняли голую Рейзел с пола и уложили на длинное заднее сиденье.
— Ищи перекись водорода и накапай ей… ну, туда где была грудь.
Я разозлилась:
— Ищи дурака! Сама накапай.
— Я не могу! У меня рвота уже и так поперёк горла стоит. Я же беременная. Вот вырву и это в рану попадёт, инфекция, заражение.
Я взяла бутылочку и стараясь не глядеть, но в то же время не промазать, выдавила всю жидкость из неё на огромную рану. Перекись зашипела, запенилась…
Даля что-то сунула мне в руку.
— На, легонечко промокни. — это был довольно большой тампон из ваты обёрнутой в широкий бинт.. Затем дала мне ещё один тампон. — Приложи и держи. Я буду обматывать Рейзел плёнкой, а ты мне помогай переворачивать её.
А теперь нам надо её укутать. Я сниму свою курточку, а ты своё худи. И штаны свои я ей отдам. Буду в футболке и в шортах. Ну вот. Аккуратней, аккуратней. Она у нас раненый боец. А теперь надо отодрать пару сидений, надеюсь, Аурел нас не поубивает за свой автобус. С заднего сиденья Рейзел может упасть, так мы сиденья на полу устроим так, чтобы они её удерживали даже если я тормозну. А ты садись рядом с ней и придерживай.
Мы снова помчались. Когда приехали в кибуц, где командовала бесстрашная девушка, кажется её звали Лена, или Алёна, там были уже бойцы ЦАХАЛ. Они вызвали военный амбуланс. Погрузили в него Аурела, Рейзел и третьего раненого, которым оказался Гайд. Выяснилось что пуля порвала ему мягкие ткани на левом бедре. Кость не задела, но рана сильно кровоточила.
Военные медики сказали, что отвезут их в больницу Сорока в Беэр Шеве.
Володя выгнал Далию из-за руля.
— Отдыхай. Передают, что в районе Ашдода сильные ракетные обстрелы. Придётся сильно лавировать. А я в этом деле мастер.
Пришёл Лев. Далия бросилась к мужу:
— Лёвушка, родненький! Видишь, я же говорила тебе, что я удачливая!
Володя тронул автобус и тут я закричала:
— Яэль, Яэль! Володя, почему ты не подождал Яэль? Она же твоя напарница!
Глухо, как сквозь вату, и мне показалось сквозь сдерживаемые рыдания, Володя ответил.
— Тихо Родика, тихо! Яэль захватили в заложники. Я потом расскажу, как это случилось. Но вот что я скажу её отцу?!
Поездка была тяжёлая. Не было, как обычно в пути, шуток, песен. Дважды попадали под ракетный обстрел. Володя будто нюхом чуял когда и куда прилетит. Минибус шарахался как норовистый конь, разве что на дыбы не вставал. Но мы не роптали.
По дороге прихватили попутчиков, ехавших в Нетанию: бабулю, где-то далеко за восемьдесят, назвавшейся Леей, её дочь Наву, лет пятидесяти пяти, и мальчика Рона, внука Навы, который не отлипал от бабушки. Лея прекрасно говорила по-русски. Но сказала максимум пару-тройку фраз. Мол мы третьи, кто подобрал их. И что она сильно волнуется за правнука. Он лично видел, как арабы зарезали его папу, а маму утащили в Газу, а ещё десятки трупов в ужасном состоянии, и от шока перестал говорить не только по-русски, но и на иврите.
Проехали Тель-Авив, который в мирное время называли “город без остановки”. Там обычно и днём и ночью бурлила жизнь, но сейчас город на полном скаку остановился. Улицы были пустынны, гости города разъехались по домам, многие, не дожидаясь повесток, ушли в армию.
На нетаниевской развязке Володя въехал на мост и свернул в сторону моря. Наши попутчики жили возле автостанции. Как-то само собой получилось, что мы будто сроднились с этими женщинами и мальчиком. Я обнялась с Леей и с Навой. Хотела обнять Рона, но почувствовала как его тело напряглось и будто окаменело. Тем не менее я не сняла свою руку с его плеча и сказала:
— Рони, ты подрастешь и обязательно отомстишь за своего папу. И ещё ты должен верить, что наша армия вернёт всех заложников и твою маму тоже.
Его тело будто пронизала судорога и оно расслабилось. Мальчик отпустил бабушку, обернулся ко мне и обнял. Я услышала его шёпот:
— Я верю.
Вот и Гив’а Ярука. Была уже ночь, но на небе была только одна или, если присмотреться, две звёздочки. Близость электростанции Орот Рабин (Огни Рабина) с её тысячью огней, и яркое освещение улиц не давали рассмотреть звезды, которыми был усыпан небосвод там, на месте фестиваля.
Остановились возле новенькой высотки, где жили Лев и Далия.
— Лев, ты можешь пойти со мной завтра к Галю Дахану? Для моральной поддержки мне и ему. Ведь он ещё не знает, что дочь увели в заложники в Газу.
— Конечно, Володя. Иначе какой же я друг.
После Володя отвёз меня к Димочке, а сам поехал домой, в Хадеру.
ЛЮБОВЬ СО ВТОРОГО ВЗГЛЯДА
Я позвонил Льву в девять утра:
— Лев, здравствуй! Это Володя!
— Шалом! Мог бы и не представляться, я твой голос даже в хоре имени Григория Верёвки различу. Если ты по поводу поездки в “контору”, то мы с Далией уже готовы. И Блоха стоит под парами.
— Ну, вы шустрые, как электровеники. Лады. Встретимся в кабинете у Тор и она назначит тор[5].
Я жил рядом с нашим управлением и потому, когда Лев и Далия вошли в предбанник секретарши Светланы Михайловны Тор, я уже шлялся по коридору, жутко переживая, что начальник выйдет по какой-то причине и мне придётся в одиночку сообщать ему ужасную весть.
— Сколько можно вас ждать, Лев? Я уже все жданики поел! Ой, Светлана Михайловна, здравствуйте. Нам срочно нужно в кабинет к шефу. И не пускайте туда никого.
— Идите. Он и так уже раз десять спрашивал про тебя, Володя.
Мы вошли в кабинет. Галь Дахан не сидел как обычно за своим столом, он бегал от левой стенки к правой, иногда останавливался у окна и смотрел на улицу, на зелёные, несмотря на второй месяц осени, деревья, на расцветающие в сохлой траве осенние цветы.
Услышав, что мы вошли, не оборачиваясь к нам лицом спросил:
— Ну?
У меня язык прилип к гортани. Я дёрнул за рукав Льва. Тот понял моё состояние:
— Галь, в древние времена плохого вестника убивали. Не вели казнить, вели миловать…
Начальник повернулся к нам лицом:
— Повторно говорю. Ну…
…
— Лейтенанта Яэль Дахан захватили и увезли в Газу террористы.
— Отставить! Почему докладывает Лев? Зеэв, ты что, язык проглотил? Докладывай!
Зеэвом начальник называл меня только в моменты крайнего раздражения. Я проглотил ком в горле, мешавший говорить:
— Аурел, это наш водитель минибуса, вывез всех, кроме пары молодожёнов Рейзел и Даниэля, из кибуца Нир-Оз, под огнём террористов. По дороге он был ранен в спину.
Мы прибыли в кибуц Нир-Ам. Там девушка координатор по военной обороне кибуца, открыла оружейную комнату и организовала жителей и нас на оборону кибуца.
Далия и ещё одна женщина снова сели в минибус и поехали назад, на поиски потерявшихся молодожёнов.
Мне и Яэль выдали винтовки и определили каждому участок периметра, который мы должны охранять. Лев устроился на втором этаже одного из домов и довольно успешно, как мишени в тире отстреливал арабские голоса.
Откуда взялись дети я не успел заметить. Мальчик лет девяти, и девочка лет шести перепуганные стояли на открытом пространстве, а вокруг гремели выстрелы и взрывы. Яэль закинула за спину винтовку и побежала к детишкам. Она взяла девочку за ручку, а мальчика приобняла за плечи и повела их в чей-то дом. Возможно это была хитрая ловушка. Как только Яэль с детьми вошла в дом, в нём раздались взрывы и он загорелся. Если бы Яэль с детьми осталась в доме, они сгорели бы заживо. Видимо они попытались вылезти через окно в задней части дома, и там их захватили хамасовцы. Я мельком увидел, как их увозили на мотоцикле.
Мы долго ещё держали оборону. К вечеру подошли подразделения ЦАХАЛа и хамасятские твари отступили.
К ночи вернулись Далия и Родика. Они нашли изувеченную Рейзел, и видели, как убили её парня. Далия чуть не попала в руки араба, но её спас Гайд, сам при этом получив ранение.
Наши солдаты вызвали амбуланс и отправили раненых в больницу Сорока.
В кабинете разлилась вязкая тишина.
Галь Дахан вернулся к столу, опустился в своё вращающееся кресло и нажал кнопку на селекторе. Так нажал, что палец прогнулся и побелел. Слышно было, как в приёмной раздался звонок. И продолжался даже тогда, когда приоткрылась дверь и показалась голова Светланы Михайловны.
— Галь! Перестань трезвонить, я здесь.
Начальник очнулся и убрал палец с кнопки вызова.
— Прости, Михайловна. Собери пожалуйста весь “менталитет”[6] на десять пятнадцать в комнате совещаний.
ВАЖНОЕ ОБЪЯВЛЕНИЕ
— Пошли, ребята.
— Ну, мы наверное домой, — объявила Далия.
— Нет-нет, вы же наши от головы до пяток. Идёмте, — то ли попросил, то ли приказал Галь.
Зал совещаний, наполнялся людьми и гулом голосов. Постепенно все расселись на свои привычные места, и гул стал стихать. Несколько мест, где обычно сидели сотрудники, остались пустые. Галь вопросительно глянул на секретаршу:
— Мне кажется, или троих не хватает?
— Азулай и Левинсон мобилизованы по повестке. Белла Шнайдерман распоряжением руководства полиции откомандирована на военную базу “Шура“, куда доставляют останки тел после резни на фестивале и в соседних с Газой кибуцах. Я виновата, должна была вам доложить сразу же, но посчитала, что встреча с Зеэвом Радинским и Львом Коганом для вас важнее.
—- Ладно не казнись. Ты всё сделала правильно.
Начальник повернулся к притихшей аудитории, окинул её тяжёлым взглядом:
— Не время говорить о виновных, но то что происходит сейчас — наибольший военный и политический провал Израиля. Сейчас первые дни самой настоящей, полномасштабной войны, но исходя из моего опыта я уверен, что война затянется на много месяцев, а может и лет. И враг у нас не только ХАМАС, а и Иран, и Хезболла, Да и ООН не на нашей стороне.
Короче, вы сами всё прекрасно понимаете, а потому политинформацию я заканчиваю. А теперь важное объявление.
Я оставляю своё рабочее место и ухожу добровольцем. С нашим руководством, он показал пальцем вверх, я как-нибудь разберусь.
Уверен, что вскоре многие из вас будут призваны. Работать станет вдвойне, а то и втройне тяжелей. Но вы несомненно справитесь. Светлана Михайловна, подготовьте приказ, о временно исполняющем обязанности начальника отдела рав-серена[7] Зеэва Радинского. Кстати, я направил начальству рапорт о представлении Зеэва Радинского к званию сган-алуфа[8].
В зале зашумели. Я встал и перекрывая шум сказал:
— Спасибо за доверие, адони[9] начальник, но, я вынужден отказаться. По личным обстоятельствам я должен взять длительный отпуск. От этого зависит жизнь и здоровье одного человека, которого я не могу бросить в беде.
— Н-да. Неожиданный поворот. Кто-нибудь, сделайте мазган[10] погромче. Что-то больно жарко.
Значит так. Я подумаю, кого назначить исполняющим обязанности начальника. Возможно, нам пришлют кого-то со стороны. Рапорт о присвоении звания Володе, ну, то есть Зеэва, остаётся в силе. Зеэв, напиши заявление о предоставлении отпуска и оставь его Светлане Михайловне. Я подпишу.
А сейчас всем разойтись по своим местам!
Мы вышли на улицу втроём. Здесь было ярко и солнечно. Клумбы радовали глаз яркими цветами. Но над головой, совершенно невидимые, так ревели военные самолёты, что хотелось пригнуться. Этот рёв заставлял краски тускнеть, и порождал в каждом совсем не солнечное настроение.
Лев обернулся ко мне:
— Володя. Что с тобой? Почему ты отказался от такого лестного предложения? Ты же опустил шлагбаум перед собственной карьерой!
Меня будто током дёрнуло:
— Карьера, карьера. Какая нафиг карьера, когда страна попала в жуткую выгребную яму?! Когда столько погибших, когда горе пришло в тысячи семей, и я сильно сомневаюсь, чтобы те, кто привёл нас к этому, проявили хоть капельку сочувствия к пострадавшим, хоть как-то помогли этим семьям. Помяни моё слово. Этот тяжкий труд помощи возьмут на себя волонтёры, а государство, в лице его обосравшегося руководства, будет занято только тем, чтобы снять с себя вину и сохранить свои кормушки.
Разве ты забыл, что в больнице Сорока находятся два наших раненых товарища? И твоя раненая собака, которая уже в который раз спасла твою жену. Их даже навестить некому. Ты же знаешь, какое лечебное действие оказывают посетители.
Мне только нужно пару дней, чтобы привести в относительный порядок автобус Аурела. Вставить боковое и заднее стекло. И я поеду к ним. Если надо, буду дежурить у их кроватей, утки подавать, кормить с ложечки, переодевать…
— Володька, ты чокнутый на букву ё! Ты что-ли Рокфеллер? Я сейчас же позвоню Галю, пока он не смылся, чтобы он помог с ремонтом в нашем мусахе[11]. — И Лев, не отходя от кассы, тут же исполнил задуманное.
Через день я был готов ехать. Но, во-первых, одному ехать не хотелось, а во-вторых, я же не слепой и видел, что Родика положила глаз на Аурела и наверняка переживает за него. Потому я заехал к Димочке у которого она работала круглосуточно, и предложил Родике съездить со мной. При условии, что мы забьём его холодильник едой.
Неожиданно Родика отказалась.
— Я бы очень хотела съездить с тобой, но уход за Димочкой это моя работа. И я обязана относиться к ней ответственно. А вдруг мой подопечный почувствует себя плохо, а вдруг ему понадобится купить лекарства. И кто будет сопровождать его на улицу гулять, а ведь в его возрасте свежий воздух и подвижность нужны обязательно. Кроме того, в любой день и момент мои работодатели могут явиться к нам домой и проверить моё присутствие. А я потерять работу не имею права, ведь должна ещё дочке в Молдове помогать.
А ещё, подумал ли ты, как я вернусь если ты задержишься в Беэр Шеве в больнице?
Так что спасибо за приглашение, но езжай-ка ты без меня.
Взззззз, вззззз, вззззз… Я не сразу понял, что это мобильный в сумке. Сунул руку в неё и достал мой Redmi Note 7. Звонил Галь Дахан.
— Радинский, ты оглох там? Я уже палец сломал — звонить тебе. Или ты решил, что ежели я дал тебе отпуск, то можно уже и не отвечать мне.
— Извини, Галь. Просто аппарат был включен на режим “без звука”. Только вибрация. А я задумался и не сразу услышал…
— Короче, Володя. Белла Шнайдерман сейчас на базе “Шура”. Ну, ты знаешь, что это за база. Я тебя попрошу передать ей личные вещи моей дочки Яэль. Зубную щётку, расчёску, выписка от стоматолога… И желательно фотографию. А я уже не дома.
Сделай милость, заедь ко мне домой. Рядом с дверью моей квартиры есть шкафы, в которых электросчётчики. В крайнем левом стоят балаты[12]. Отодвинь две крайние. Под ними ключи от квартиры. Войди и поищи Яэлькины вещи. А фото в альбомах, в тумбе, под телевизором. Не забудь потом запереть дверь и положить ключи на место.
Будешь ехать к раненым в Сороку, заедь сначала к Белле и передай ей эти вещи. Прости, что нагружаю тебя своими заботами, и ворую у тебя время, но кроме тебя мне сейчас попросить некого.
— Галь, даже если бы ты не был моим начальником, а был бы просто другом, или даже шапочным знакомым, я бы всё равно выполнил твою просьбу. Да и Беллу с удовольствием навещу. Ей наверное там совсем не просто.
— Спасибо, Володя, спасибо друг! Я надеюсь, что это поможет в розысках Яэль.
Я ходил по квартире Галя Дахана и Яэль и чувствовал себя вором, забравшимся в чужой дом. Хотелось побыстрее выбраться отсюда. Да чтобы не наткнуться на соседей. Как бы я объяснял им что делаю в чужой квартире.
Уффф! Наконец-то я собрал нужные вещи в пакетики, сложил их в большой пакет и вылетел из дома.
Автобус Аурела, на борту которого было написано огромными ивритскими буквами — “Эц тас”[13] (хоть бы кто мне объяснил, что значит “летающее дерево”), заурчал и тронулся с места.
База “Шура”.
Ужасно не хотелось ехать одному, но не успел я выехать на 4-й квиш[14], как тут же мужчина и женщина, стоящие у обочины напротив “русского” магазина Кешет таамим[15], подняли руки и попросили тремп. И не куда-нибудь, а именно на военную базу “Шура”. Оказалось, они патологоанатомы из медцентра “Гилель Яфе”.
База находилась южном пригороде Ришон ле-Циона; дорога была почти пустой и мы доехали туда чуть больше, чем за час.
Мои попутчики отправились искать кому доложить о своём прибытии и определиться с рабочим местом, а я пошёл искать Беллу.
Вряд ли я нашёл её самостоятельно, но язык, как говорится, до Киева доведёт. Мне показали её у ворот базы куда подъезжали крытые грузовики с телами или с частями тел. Белла была в “космическом костюме” с полностью закрытой головой, руками в двух или даже трёх слоях медицинских перчаток. И только по бейджику болтающемся на кармане можно было узнать кто это.
Я немало видел трупов во время расследования уголовных преступлений и считал, что привычен к ним. Но когда подошёл к грузовику, разгрузкой которого руководила Белла, мне стало плохо. С трупной вонью такой интенсивности, которая была разлита над базой, а в месте разгрузки, где открывали мешки, казавшейся жидкой как масло, я ещё никогда не сталкивался. Меня стошнило, ноги стали ватными и я сел прямо на землю, прислонившись спиной к стволу дерева.
— Володя? Ты что ли? Ты что с неба свалился?
Это была Белла.
— Я, хотя такое впечатление, что это не я, что в моём теле кто-то чужой. Галь Дахан попросил передать вам сюда на базу личные вещи его дочки и моей напарницы Яэль. Он ушёл воевать, а меня попросил передать эти вещи лично тебе.
Белла передала руководство молодому парню и вернулась ко мне.
— Я сейчас пойду переоденусь, а потом мы пойдем покушать, покурить и поболтать. Вещи Яэль я заберу у тебя и зарегистрирую только когда переоденусь.
У меня желудок подскочил к горлу:
— Что-о? Кушать среди такой вони? Увольте. А вот покурить — это пожалуйста.
Белла усадила меня за столик с лавочками с двух сторон из довольно кривых досок, а сама скрылась в большой палатке. Через пять минут появилась в джинсах и футболке. Такой Беллой, которой я её знал. Мы сели друг напротив друга и закурили.
— Ну, рассказывай, — сказала Белла, глубоко затянувшись.
— Да что рассказывать. Я, Лев, Далия, подруга Далии Рейзел и её муж, молдаванка-метапелет Родика и её друг Аурел поехали на музыкальный фестиваль. Это было шестого октября, а наутро сотни, а может и тысячи арабских террористов прорвались к нам. Началась охота за евреями, натуральная резня.
Я выложил всю нашу историю и рассказал какое предложение сделал мне начальник, и от которого я отказался, потому что я единственный, кто может помочь выжить физически и психологически нашим раненым, который сейчас в больнице Сорока.
— А как ты справляешься с этим ужасом?
— Ой, не знаю, Володя. Я будто не живу. Стала автоматом, робокопом. Ты говорил что у тебя вещи Яэль. Давай сюда. Я их зарегистрирую и положу в хранилище. И дай бог, чтобы они не пригодились!
Сегодня всего лишь четвёртый день катастрофы, а у нас уже 800 жертв на опознании. И каждая вещь, принадлежит конкретнему человеку, а это целый мир. Чьё-то кольцо, или серёжки, или мобильный телефон, кошелёк с фотографией любимых… Расследуем каждую мелочь, находим родных. А подразделение “Лахав 433” взяло на себя информацию для родственников.
Мы работаем в высочайшем напряжении, ведь каждая ошибка, а они случаются из-за неопытности тех, кто собирал останки жертв, кто упаковывал найденное рядом с ними, приводит к двойным ужасным трагедиям в семьях родственников.
После проверки и опознания все вещи мы обязаны вернуть семьям.
Нам, следователям, пришлось увидеть жуткие вещи. Многие тела были сожжены или обезглавлены. У некоторых отсутствовали руки или ноги, или то и другое. В некоторых мешках одна голова, или, к примеру, рука. Иногда невозможно даже определить мужчина это или женщина. Представь каково это: предположить чей это труп, а затем позвонить родственникам и попросить их приехать на базу, прихватив с собой личные вещи, фотографии. Ты говоришь по телефону и захлёбываешься от слёз.
А когда опознание завершено, снова звонить родственникам и приглашать их снова приехать сюда, чтобы забрать останки для захоронения. И практически никакой помощи от государственных структур родным.
А как страшно открывать кошелёк, исследуя жизнь жертв, видеть улыбающееся лицо мужа или жены, или ребёнка, просматривать фотографии в телефоне и видеть супружеские пары, их друзей, детей, и даже любимых кошек и собак.
Мне это будет сниться всю мою оставшуюся жизнь. Забыть это невозможно.
Мы посидели около получаса и Белла снова пошла переодеваться, а потом вернулась к своей страшной работе, а я сел за руль и поехал в Сороку.
Больница встретила меня организованной суетой. Каждую минуту подъезжали амбулансы, вспыхивая красными мигалками на крышах, выключая лишь во дворе свои сирены. Открывались задние двери и работники в белых или оранжевых формах выкатывали носилки с ранеными. Многие на носилках были в военных формах.
Меня охрана не хотела пускать внутрь, но я открыл своё удостоверение полицейского и меня пропустили.
Удивительно, но информационная служба в лобби работала прекрасно и мне сразу сообщили где лежит Аурел. Я боялся, что с Аурелом будет проблема, ведь я не знал его фамилии. Но оказалось, что никакой проблемы нет. А фамилию Аурела не я сообщил в девушке за стеклом, а она мне. Оказалось, что у него известная и знаменитая фамилия Ротару.
А вот ситуация с Рейзел была непонятной. Когда их привезли Рейзел была без сознания. Документов при ней не было. Аурел знал только её имя. С ними была собака, но она, к сожалению, не умела говорить. Потому Рейзел временно записали как Рейзел Альмонит[16].
Когда я вошёл в палату, Аурел сидел на кровати. Он с трудом встал и мы обнялись.
Он, охраняя спину, поморщился и выскользнул из моих объятий.
— Ох, прости, Аурел, что сделал тебе больно, я такой бегемот! Как ты?
— Значительно лучше. Домой хочу.
— Родика передавала тебе привет. Она скучает по тебе, но бросить своего Димочку не может.
— А в какой палате лежит Рейзел, ты не знаешь?
— Да вот, в соседней. И Гайд с ней. Ему зашили бедро и я его вывожу гулять. А после прогулки пёс бежит в её палату и ложится рядом с кроватью. Идём.
Мы зашли в соседнюю палату. Женскую. Там лежали три молодые девушки. Та, которая ближе к двери без обеих ног. В углу возле окна на кровати с высоко поднятой спинкой полулежала-полусидела Рейзел. Из-под кровати вылез Гайд и подбежал к нам с Аурелом.
— Здравствуй, Рейзел. Как ты?
Она даже не шелохнулась. Смотрела куда-то в угол палаты. Не плакала, не кричала, только губы шевелились, будто разговаривала с невидимкой.
— Она будто отключилась от мира, — сказала девушка с кровати напротив Рейзел. Даже не пытайтесь с ней разговаривать. Она ни на что не реагирует. А если хотите знать что и как, поговорите с нашим врачом.
Аурел провёл меня в боковой коридор, где находился кабинет врача. Дверь в кабинет была открыта. Я поднял руку чтобы постучать, но врач увидел нас:
— Вы что-то хотели Аурел? Заходите, заходите. И прикройте дверь. А это кто с вами?
Садитесь. В ногах правды нет.
Мы сели и я начал рассказывать, пытаясь объяснить кто я такой и почему я тут.
— Меня зовут Владимир Радинский. Понимаешь, я … В общем, мы вместе ездили на музыкальный фестиваль 7 октября. Аурел вёз нас на своём минибусе. Когда началась резня Аурел сумел вывезти нас оттуда, фактически спас нам жизнь, но сам получил ранение. А Рейзел потерялись.
Потом две наши женщины вернулись туда и нашли Рейзел. Наши солдаты отправили Аурела, Рейзел и собаку к вам.
— Что-то я никак не дотумкаю. Так ты кто Рейзел? Муж? Любовник? Бойфренд? — Врач посмотрел на меня, — И зачем ты здесь?
— Я, э-э-э… нет, я не муж, и не любовник, и не бойфренд. Я, как бы это назвать? - Боевой товарищ. А здесь я, чтобы помогать вам, больничному персоналу ухаживать за Аурелом и за Рейзел. Ну, и за другими больными. Да и за собакой. Её же надо выводить.
Аурел возмутился:
— Не надо за мной ухаживать! Я уже почти здоров. Я домой хочу! Выпишите меня.
— Да кто ж против? Это и в наших интересах. У нас коек не хватает, наплыв раненых такой, что люди в коридорах лежат. Но… Как вы себе представляете выписку Рейзел? Что я напишу в документах? Мол, выписана на руки чужому человеку, боевому товарищу? Да вы даже фамилии её не знаете, как и мы.
— Знаете что. Напишите в документах что её фамилия Радинский, и что она моя гражданская жена. Проблемы с мисрад а-пним[17] я решу. Ведь я полицейский.
— Володя, ты не понимаешь, что фамилия не проблема. Проблемка. А вот сама Рейзел — вот это проблема! У неё психика нарушена. Она изнасилована, травмирована, у неё отрезана грудь. Мы провели пересадку кожи, заживление идёт как положено, но, скорее всего, она оказалась свидетелем такой жути, которая постоянно стоит теперь у неё перед глазами. Всё это может привести к суициду. Она не ест, не разговаривает, не встаёт. Справишься ли ты со всем этим?
Я абсолютно не был уверен справлюсь ли, но знал, что если окружу девушку заботой и любовью, то она оживёт значительно быстрее, чем в больнице. Моя бабушка, которая меня воспитала, всегда повторяла, что дома и стены лечат.
Мы вернулись в палату к Рейзел. Тут же материализовалась медсестра.
— Мне поступила команда готовить Рейзел Альмонит, — она заглянула в папку, которую держала в руках, — извините, Радинскую, на выписку.
Есть маленькая проблемка. Когда раненую привезли к нам, на ней была лёгкая курточка, поверх неё худи, и штаны. Нижнего белья не было. Одежда была в крови, кое-где присохла к телу. Нам пришлось её отмачивать и разрезать, прежде чем отправить Рейзел на операцию.
Насколько я понимаю, — медсестра обратилась ко мне, — вы её муж. Вам надо бы съездить в магазин и купить ей одежду и бельё. А мы тем временем подготовим её документы для выписки. Давайте, отправляйтесь, не тяните резину.
— Володя, погоди. Зайдём на минуту ко мне в палату.
Мы зашли и он открыл ящик тумбочки возле своей кровати. Достал оттуда кошелёк и протянул мне:
— Вот. Помнишь, когда мы уезжали из Нир-Оз, я попросил проверить чтобы документы были при каждом. Мои были в кошельке, и тут были деньги. Купи и мне одежду. Джинсы у меня есть, а вот футболку мою тоже порезали.
— Спрячь свои платилки! Не обижай меня. Это мы тебе должны. Жизнью.
В магазине девушки продавщицы, заинтересованно поглядывая на меня, помогли мне выбрать одежду для Аурела и Рейзел. Всё аккуратно упаковали и я вернулся в Сороку.
Медсестра переодела Рейзел из больничной одежды в ту, что я купил, переворачивая её как куклу и совершенно не скрываясь от меня, ведь я был мужем. Потом прикатила инвалидную коляску и я пересадил лёгкую, как пушинка, Рейзел в неё и пристегнул специальным ремнём.
Зашел Аурел, тоже успевший переодеться. Позвал из-под кровати Гайда, и тот, превратившись в вертохвост[18], послушно опустил голову, давая пристегнуть поводок к ошейнику.
Мне выдали документы на выписываемых, и мы маленькой процессией покатили к выходу. Там я оставил их, сбегал на стоянку, где оставил “летающее дерево”, и подогнал его прямо ко входу. Сестричка и Аурел помогли мне пересадить Рейзел из коляски в автобус. Гайд немедленно заскочил следом и уселся рядом с девушкой. Пугало то, что Рейзел была словно одеревеневшая. Она не реагировала ни на голоса во дворе, ни на смену больничного освещения на яркое солнце дня. Была словно куколка бабочки в коконе.
Зато Аурел был в восторге. Он ходил вокруг своего удлинённого минибуса, гладил его бока, словно любимую собаку.
— Володя, как это? У него же окна были разбиты и везде пулевые пробоины…
— Скажешь спасибо моему начальнику, когда он вернётся, тьфу-тьфу-тьфу, с победой. Хочешь за руль?
— Конечно хочу, очень хочу. Но не уверен, что я уже готов к этому.
Медсестричка помахала нам рукой и мы тронулись.
Я включил радио. Каждые пятнадцать - двадцать минут передавали оповещения командования тылом о ракетных обстрелах. На наше счастье мы ни разу под них не попали. Но я вёл в величайшем напряжении. Настолько большом, что даже не смог разговаривать с Аурелом. И только после Нетании расслабился. Особенно когда показались трубы нашей электростанции.
Размышлял, в каком порядке развезти моих пассажиров по домам.
Аурел понял о чём я думаю:
— Слышь, Володя. Отвези сначала Гайда. Потом меня. Меня Родика встретит. Я ей СМС послал. Автобус оставь пока у себя, ведь у тебя нет своей машины. А потом едь со своей принцессой домой.
Возле дома Льва и Далии я позвонил им, чтобы встретили Гайда. Когда подъехали из подъезда вышло всё семейство. Впереди всех Йоэль. Гайд, поскуливая, бросился к хозяевам и немедленно запутал всех в поводке.
Когда наконец все распутались, Далия объявила:
— Я с тобой еду.
— Куда?, — вырвалось у меня.
— Как куда? С тобой к тебе. Ведь Рейзел нужен женский присмотр. Нельзя же поручать беззащитную девушку холостому мужчине. Кстати, и тебе тоже нужен присмотр. Покушать приготовить, убраться в доме.
— Лев, Йоэль, держите вашу мать! Не хватало мне только с беремчатой, которая вот-вот разродится, возиться. Не-э, мне достаточно одной женщины. А то что я холостой, вовсе не значит, что я воспользуюсь состоянием Рейзел. Я полицейский, а не извращенец.
Я позвонил Родике.
— Привет! Ты где?
— Где, где… У Димочки. Уселся перед телевизором, девятку смотрит, не оторвать. Не могу его вытащить погулять.
— У меня тут подарочек для тебя.
— Ага. Подарочек мне СМС-ку прислал. Так что я жду твой подарочек во дворе.
Хлопоты
И всё-таки, несмотря на свою хвалёную организованность, я не ожидал, что почти утону в куче мелких дел.
Мой дом, который достался мне от родителей, был двухэтажный. На первом - большущий салон с креслом глайдером и кроватью, кухня, из неё выход в комнатушку, которую я называл постирочной, рядом со входной дверью туалет, совмещённый с ванной.
Само собой, или, как любил говорить Лев - сабо самой, вопрос где разместить Рейзел был изначально решён.
Надо было решить где разместиться самому. На втором этаже отпадало, хоть он и был комфортно устроен именно для меня. Туда вело две лестницы - внутренняя и наружная, по стене дома. Когда у меня бывали гости, я мог не беспокоя их, подняться по наружной лестнице.
Но сейчас надо всё время находиться рядом с Рейзел, мало ли что. Одну ночь можно, конечно, поспать рядом с ней на полу, но спать на полу постоянно — как-то не комильфо. Кстати, что такое “не комильфо”, я не знал, но чувствовал, что это нечто вроде “неудобно”.
Я принёс Рейзел и её вещи из автобуса. Рейзел уложил на кровати, а вещи бросил в кресло-глайдер. Поднялся на второй этаж. Сбросил всё со своей кровати и с грохотом стащил её по наружной лестнице.
— Помощь нужна?
Я чуть не подскочил от неожиданности. Из-за низкого бетонного забора между моим и соседским двором выглядывала соседка Геула.
— Привет, соседка! Нет, это не для тебя слишком тяжёлая штуковина.
— Не придуривайся, Володичка! Ты же понимаешь, что я имею ввиду девушку, которую ты привёз, а не кровать. Я не подглядывала, но забор слишком низкий и я видела, что она не в себе, когда ты нёс её на руках.
— Геула, на тебе семья, дети внуки, муж. Как же ты…
— Мой муж справится. А вот ты не можешь сидеть возле неё сутками. Да и что будешь кормить девочку колбасой и сыром. Или ты думаешь, я не вижу, что ты обычно несёшь из магазина? А мне только в радость. Так что не стесняйся. Только скажи как её зовут.
— Рейзел. Рейзел Радинская.
У Геулы высоко поднялись брови, она поперхнулась, хотела что-то сказать, но промолчала.
И потекла наша жизнь. Соседка приносила нам кушать, Я кормил с ложечки Рейзел, менял ей памперсы, стараясь не подсматривать, купал её. Не знаю, как так вышло, но если это пыталась делать Геула, Рейзел уворачивалась от ложки, от рук соседки.
Теперь отсчёт дней вёлся не по календарю, а по телеграм-каналу “Вести Израиля”, где ежедневный выпуск начинался: “Операция "Железные мечи", день 5-й: хроника противостояния” или 6-й, 7-й…
Усадив Рейзел в кресло-качалку делился с ней и соседкой новостями, и своими комментариями. Ждал изменений в состоянии Рейзел. Но их не было.
Нас периодически посещала врач Рина Высоцкая из нашего купат холим[19]. Я спросил её, когда можно ожидать улучшения в состоянии. Она “с выражением” взглянула на меня:
— Боюсь, что никогда. Я могу дать вам направление к психиатру, но на сто двадцать процентов уверена, что он даст такой же ответ. Но…, — врач видимо увидела мою скривившуюся рожу, — всё бывает. Ответ на всё может дать только ОН, — она кивнула на потолок.
Я добыл ходунки на колёсах и с сиденьем то, и теперь мы выходили гулять во двор. Слава Богу в этом году осень была сухая и солнечная. Во дворе зацвели кусты и в траве появились красные и фиолетовые цветы. Между мной и Рейзел будто протянулись провода. Если бы я рассказал об этом, ну, хотя бы Льву или Далии, они подняли бы меня на смех. Но я, как говорится, спинным мозгом чувствовал, когда моя девочка радуется цветам, солнышку, а когда, если мне надо хотя бы ненадолго уйти, страх.
Почти за бесценок я приобрёл Ситроен С4. Его хозяин погиб в Газе, а хозяйка не умела водить.
“Вести Израиля” продолжали отсчитывать дни операции “Железные мечи”.
32-й день. Кошечка. Чудо.
Впервые небо затянулось синими тучами, а в 11:30 хлынул первый дождь.
Позвонил Лев. В полном охренении заорал в телефон:
— Володя! Далия рожает! Её амбуланс увёз в Гилель Яфе, а я дома, не знаю, что мне делать, как ей помочь.
— Лев, Лев, послушай меня. Во-первых успокойся. Ну как ты можешь ей помочь? Будешь тужиться вместо неё?
— Я должен быть рядом! Сейчас мы с Гайдом поедем на автобусе к ней.
— Ты не лев, ты баран! Ну кто собаку пустит в родильный зал, или в, как там это называется, родильную палату?!
Сиди, жди. Я подъеду за тобой и Йоэлем.
В родильном корпусе медцентра Гилель Яфе, к нам вышла медсестра, взяла Льва под руку:
— Я отведу тебя к жене. Но ведь, извини меня, ты слепой. Ты всё равно ничего не увидишь.
— Я всё услышу! И если вы мне немножко поможете, даже перережу пуповину. А главное, буду держать жену за руку.
Я вмешался:
— Пожалуйста, возьмите с собой мальчика. Не сидеть же ему одному в зале ожидания.
— Вот это да! Стоит ли несовершеннолетнему видеть это? Такого у нас ещё не было!
Йоэль сложил ладони как при молитве и посмотрел на медсестру таким взглядом, что она махнула рукой:
— Ладно, иди. Но если отключишься, нам некогда будет с тобой возиться.
Йоэль уцепился за отца и они паровозиком исчезли за дверью в святая святых.
Мои “провода” от Рейзел, уже включили внутренний телефон и он трезвонил вовсю. Я выскочил под дождь, кинулся к своей “лошадке”, она фыркнула и понесла меня моей девочке.
Дом. Милый дом. Мокрая новая весенне-осенняя трава, на которой я поскользнулся, упал на четвереньки и оказался глаза в глаза с чёрной, маленькой кошечкой, у которой мокрая шерсть торчала иголками. Пока я неуклюже поднимался, котейка развернулась, побежала к двери и стала стучать в неё лапками.
— Эй, ты случайно не заблудилась? Или ты просто замерзла, хочешь согреться и обсохнуть?
Киска оглянулась на меня и кивнула. Ну ничего себе! Она понимает что я говорю?
Я открыл дверь и мокрое чудо влетело в дом. А я застыл, открыв рот. Геула спала в кресле, а Рейзел сидела на своей кровати, спустив с неё ноги. Как? Как она смогла это сделать без помощи?
Чудеса не кончились. Коша подбежала к Рейзел, потёрлась о её ноги, будто вытираясь, подпрыгнула, уцепилась за постель, а затем перелезла на колени к моей девочке. И замурчала так громко, как трактор.
Рейзел вдруг подняла левую руку, обняла кошку, а правой стала гладить её по спине.
В голове у меня крутилось: “первый дождь, Далия рожает, кошка откуда-то в дверь стучит и бежит к Рейзел, моя девочка сама двигается, чудеса…”
Я не выдержал. Осторожно обнял Рейзел вместе с кошкой, наклонился и поцеловал её в губы. Мне показалось, что эти горячие губы шевельнулись, будто ответили на мой поцелуй.
Я потрогал Геулу, слегка потряс за плечо. Когда она открыла глаза, показал на Рейзел.
— Я знала, знала! Знала, что ваша врачиха ошибается!
А кошку ты откуда взял?
— Я ниоткуда её не брал. Она сама пришла. Ты не поверишь, но эта кошка волшебная. Это она всё наколдовала. Я назвал её Сибил[23]. По английски это значит колдунья.
33 день “Железных мечей”
Рейзел впервые встала с ходунков. Хорошо, что я поставил их на тормоз, иначе они покатились бы и девочка упала. Впрочем, она и так нетвёрдо стояла на ногах. Покачнулась и уцепилась за меня. Лицом к лицу. Близко - близко. Ужасно хотелось её поцеловать, но это было бы нечестно. Да, её муж погиб, но ведь никаких документов не было, и чисто юридически Рейзел была замужем.
Она положила мне голову на плечо и прижалась губами к моей шее. Подняла руку и погладила по щеке с однодневной щетиной. Что это было? — Благодарность?
С тех пор, как я забрал их с Аурелом из больницы и оформил Рейзел документы на свою фамилию, я чувствовал себя вором. Пытался у Далии выяснить её настоящую фамилию. Но та сказала, что Рейзел наверное взяла фамилию мужа, и она её не знает. И вообще, даже прежнюю фамилию Рейзел она не знает. Да, они были подруги, но обращались друг к другу только по имени.
Конечно, я мог бы узнать о Рейзел по телефону, с которого она звонила Далии. Но и тут получился облом. Ни Далия Рейзел, ни Рейзел Далии никогда не звонили. Они познакомились в кафе “Арома”, куда обе ходили перекусить и выпить чашечку вкуснейшего горячего кофе. Вот если бы Белла Шнайдерман была на своём рабочем месте, она бы точно всё разузнала. Ведь обе девушки работали где-то рядом.
В заднем кармане джинсов щекотно завибрировал телефон. Я потянул его, но он упорно цеплялся за молнию на кармане и никак не хотел вылезать. Перестал вибрировать.
— Девочка моя. Посиди немного, мне надо поговорить.
Я аккуратно усадил Рейзел в ходунки и наконец сумел вытащить смартфон. На экране высвечивалось “Светик Семицветик” 1 пропущенный звонок”.
Ух ты! Давненько я не слышал голосок нашей секретарши Светланы Михайловны Тор. Хотел перезвонить, но телефон снова завибрировал.
— Радинский, ты совсем оборзел на вольных хлебах? Или у тебя отпуск безразмерный, как президентство Путина? Короче. Тебя начальство вызывает, так что ноги в руки и чеши сюда фокстротом.
Я не успел ничего ответить, а линия уже разорвалась и наполнилась короткими презрительными гудками. Оглянулся на Рейзел - у ней на коленях уже сидела Си;бил. Ой, наверное будет новое, крутое как яйцо, изменение в жизни.
Забежал к соседке.
— Геула, меня начальство требуют. Посидишь с Рейзел?
— Мог бы и не спрашивать. Конечно посижу.
Знакомые коридоры, только людей почти не видно. В приёмной начальника отдела Светлана Михайловна, как Леонид Ильич Брежнев с трибуны Мавзолея, помахала мне ладонью:
— Привет, Володя! Заходи. Оне ждут-с.
Неужели Галь Дахан вернулся? Я постучал, не услышал ответа и толкнул дверь в кабинет начальника. Наверное, вид у меня был как у совершенно сбитого с панталыку деревенского мужика, заблудившегося на улицах огромного города. В кабинете начальника не было. Зато там была Белла Шнайдерман.
— Белла, тебя что, тоже вызвали? Ты же была на базе “Шура”. А где начальник?
— Была, да сплыла. А вызывала тебя я. Потому что какой-то врач идиот решил, что я там начала выгорать и мне нужно отдохнуть, а другой идиот решил, что лучше всего отдыхать на месте начальника отдела. Дахан воюет, Волошковский воюет, а дурочка Шнайдерман выгорела и годна только на то, чтобы в кабинете штаны протирать.
В ярости Белла буцнула стул и он с грохотом ударился о стену.
— Та-ак, подруга! Или уже не подруга, а ваше высокоблагородие? И это не выгорела? Я раньше никогда не видел тебя такой.
В кабинет заглянула секретарша:
— У вас тут всё в порядке? А то мне послышалось, будто что-то упало.
— Ничего тут не падало, — сказала начальница, стараясь загородить собой упавший стул.
— Ага, как же! “Господин генерал, что там за шум? Да мундир упал. А почему с таким грохотом? Так я был в нём”, — вспомнила анекдот Светлана Михайловна, — бесцеремонно оттолкнула Беллу и поставила ни в чём не виноватый стул на ножки. — А подать ли вам кофе с булочками?
И секретарша скрылась за дверью.
Мы поглядели друг на друга и расхохотались.
— Кстати, — первым опомнился я, — а чего ты меня вызывала?
— Я предлагала руководству твою кандидатуру на место начальника отдела расследований. Но они упёрлись, говорят, что ты однажды уже отказался от этого места, а теперь они только согласны, чтобы ты был заместителем начальника. Как ты думаешь, мы не подерёмся за должность? В любом случае, я без знающего помощника ноль без палочки.
— Я наверное буду вынужден снова отказаться. Понимаешь, у меня сейчас дома Рейзел. Это девушка, над которой хамасуки поиздевались всласть. Изнасиловали, отрезали одну грудь, убили у неё на глазах её мужа. Она потеряла свою личность, я даже фамилии её настоящей не знаю. Записал на свою. Я сам себе поклялся, что верну Рейзел саму к себе. А ещё, Галю Дахану я бы ни за что не признался, а тебе, как подруге, скажу: я к ней неровно дышу. Она только сегодня впервые встала с ходунков, до сих пор не разговаривает, понимать что ей надо могу только я. Я ей нянька, метапелет, я лучший друг. Как я могу бросить Рейзел, если она без меня, ну и без моей соседки Геулы, не может никак?!
— Знаю я всё это. Настоящая фамилия твоей Рейзел — Зайцман. Рейзел Зайцман. И это не фамилия её мужа, поскольку она не замужем и никогда не была замужем.
Опсь. Подбери челюсть с пола, сядь и растопырь уши, осина стоярослая.
В Рэим, на месте фестиваля, был найден кастрированный и обезглавленный труп молодого мужчины. Естественно он был доставлен на базу “Шура”. А ранее была найдена сумка с документами и разряженным телефоном. С неё, как положено, были сняты отпечатки пальцев и внесены в реестр. Когда сравнили отпечатки пальцев рук погибшего и отпечатки с сумки, выяснилось, что они совпадают. Документы в сумке были на имя Даниэля Каменских.
Ну, дальше дело техники. Адрес, женат/не женат, место работы или учёбы. Проверка номеров телефонов куда он звонил, кто ему звонил и т.д. и т.п. Вот тогда и выяснилась, кто такая Рейзел Зайцман. Её номер телефона впервые нарисовался в телефоне Каменских всего за пару недель до чёрной субботы. Видимо она представляла парня знакомым, как своего мужа.
Как Далия пригласила твоего Зайчика на фестиваль, науке неизвестно, а нам не интересно. Впрочем, ты сам полицейский, опытный полицейский. Сможешь и сам расследовать.
Теперь о твоей работе. У нас есть несколько человек, которых прислали взамен ушедших на войну. Ясный пень, у них ни образования, ни опыта недостаточно.
Забыв, что у неё под рукой селектор, Белла открыла дверь в приёмную:
— Светлана Михайловна, прости, не могла бы ты вызвать ко мне нашу новенькую, как её там…
— Оксану Пономарчук?
— Да-да, именно вот ту украиночку.
— Сей момент, Белла бат-Инбаль.
Ксюша.
В дверь постучали.
— Войдите.
Вошла девушка. Волосы заплетены в толстую и длинную косу, с карими глазами, курносым носиком. Вся такая сдобная, как пампушечка. “Прям так и хочется ущипнуть”, — подумал я, и тут же устыдился.
— Здравствуй, Оксана! Садись! — с теплом в голосе поздоровалась Белла. — Нам очень нужна твоя помощь. Насколько я помню, ты имеешь образование психолога, а также опыт работы в этой сфере. Верно?
— Так, тобто[20], да. Я закончила
Украинский государственный университет имени Михаила Драгоманова, по специальности психология.
— Есть возможность поработать по специальности. Вот у этого товарища, а он мой заместитель, есть подруга, пережившая страшный шок. Возьми над ней шефство.
Ты ведь арендуешь жильё Оксаночка?
— А при чём тут моё жильё, геверет[21] начальница? — щегольнула знанием иврита девушка.
— А при том, дорогая, что ты живёшь Михморете[22], и ежедневно добираешься на работу автобусом. Да за аренду платишь две с половиной тысячи. А теперь будешь жить через два дома от работы, причём бесплатно. Уразумела?
— Вы что, думаете, что для меня деньги самое важное? Нет, деньги конечно, это хорошо, но для меня важнее всего востребованность. А то я сижу тут не пришей-пристебай, и всё дрожу, что меня вот вот выгонят.
— Давай, Володя, бери эту Ксюшу, юбочка из плюша и веди её к своему Зайчику. Организуй для неё комфортные условия, да съезди с ней за вещами в Михморет. На всё про всё даю тебе два дня, да два выходных, а в йом ришон чтобы был как штык на работе. Ясно?
— Так точно, госпожа начальница!
Я сделал финт хвостом и мы с Ксюшей/Оксаной сначала съездили в Михморет. Она рассчиталась с хозяином квартиры, собрала свои нехитрые пожитки и лишь потом мы поехали домой.
Там дежурила Геула:
— Ну и где тебя черти носили? Сижу тут, сижу, будто у меня своей семьи нет. И не ври мне, что начальство задержало! Гуляет где-то, ещё и фифу привёз неизвестных кровей.
Рейзел, которая сидела в той же позе, что и утром, при этих словах насторожилась, будто поняла о чём речь, а Сибил, подняла лапку и положила девушке на плечо, будто успокаивая.
Я помог Ксюше вылезти из машины и представил её моим дамам:
— Это Оксана, или Ксюша. Теперь она будет опекать Рейзел, а тебе, Геула, спасибо большое. Теперь у тебя будет больше времени на твою семью.
— Ага, как нужна помощь, так Геула, а теперь значит в отставку. Иди Геула к Бениной маме! — У неё выступили слёзы на на глазах.
Я обнял соседку и поцеловал в щёку.
— Ну что ты? Для тебя мой дом всегда открыт. Заходи когда хочешь. Рейзел к тебе привыкла, она любит тебя.
Мы долго возились с обустройством Оксаны. Рейзел наблюдала за нами со странным блеском в глазах. Ревновала что-ли к новенькой?
А я думал: — Слава богу, я теперь буду далеко от соблазна.
Последнее время я ловил себя на том, что меня тянет к Рейзел. Раздеть её, искупать, прикоснутся к нежной коже. Даже её розовая рана на месте груди возбуждала меня. Это было неправильно, будто я мальчишка, который подсматривает за женщиной. Это было стыдно, далеко ли до греха? — но я ничего не мог поделать с собой.
А теперь между нами будет Оксана. Она будет купать мою девочку, переодевать её, заботиться о ней, а я буду работать и отвлекусь от “кобелиных” мыслей.
Солнце скатилось в сторону Гив’а Ярука, облака в стороне моря вспыхнули розовым и мы сели ужинать. Боженька включил лёгкий ветерок — благодать. Наша украиночка ела с завидным аппетитом, а я и Рейзел ели друг друга взглядами.
Я закипятил чайник, показал Оксане где у меня посуда, и вскоре мы не торопясь пили чай. Рейзел самостоятельно держала чашку, и я отметил про себя это новое достижение.
Стемнело. Вдоль забора шумели деревья и кусты. Густо пахло жасмином. Прибежала с охоты Сибил и вскарабкалась на плечо Рейзел.
Я оттягивал момент, когда нужно было оставить девушек и подниматься на второй этаж. Просмотреть новости в Telegram и отправиться на боковую.
Но новости я просмотреть не успел. Снизу заверещала Сибил, будто ей на хвост наступили, а потом что-то похожее на плач. Я помчался на первый этаж.
Там стояла, укутавшись в лёгкое одеяло, Оксана и дрыгала окровавленной ногой, пытаясь сбросить с неё взбесившуюся Сибил. На своей кровати сидела и улыбалась Рейзел. Мне показалось, что это она каким-то образом приказала своей ведьме напасть на Оксану.
Я наклонился к ноге Оксаны и снял мгновенно успокоившуюся кошку. Потом взял полотенце, слегка намочил его и протер царапины. Принёс йод, который в Израиле совсем не жгучий, и смазал царапины.
— Ну, докладывайте, что тут произошло!
— Я хотела укрыть Рейзел, а это чудовище, — она кивнула на мирно мурчащую, будто ничего и не было, кошку, — набросилось на меня.
— Н-да. История однако. Придётся вас разъединить. Оксана, иди наверх. Ты будешь жить там, а я вернусь сюда, — произнёс я строгим голосом, а у самого внутри бурлила радость.
Оксана ушла, а я сел на кровать Рейзел.
— Не притворяйся, что спишь. Думаешь я не понимаю, что происходит? Оксана к тебе со всей душой, и мне и тебе нужна её помощь. Мне очень хочется быть рядом с тобой, но меня вызвали на работу. Да и деньги нам нужны.
Если не хочешь потерять меня — слушайся Оксану. Договорились?
Я тия люю
Рейзел снова села в постели, потянулась ко мне и уткнулась в шею между плечом и щекой. И как гром среди ясного неба я услышал тихое:
— Я тия люю. И ты ия люишь! Я наю.
— Малышка, девочка моя, ты говоришь? — И я поцеловал Рейзел в губы. — Да, я тоже люблю тебя.
Я стою над обрывом почему-то с закрытыми глазами, под ногами с тихим шорохом сыпятся камни, я качаюсь и вот-вот полечу вниз, в пропасть. Открываю глаза…
Оказывается я балансирую на краешке кровати, под моей правой рукой, положив мне голову на грудь, посапывает Рейзел, а левая рука болтается в воздухе, пытаясь нащупать опору. Если Рейзел сейчас поднимет голову — я свалюсь с кровати.
Пытаюсь осторожно сдвинуть мою девочку и таки сваливаюсь на пол. Натягиваю джинсы и выхожу на улицу. Ой, сегодня же мне на работу. Так, быстренько хлебнуть кофе, одним глазом глянуть новости, написать записку Оксане и “бегом марш!”
В новостях глаз цепляется за сообщение об освобождении наших заложников, вернее заложниц, из плена ХАМАСа. Проглядываю список и… Яэль бат-Гита Даймонд. Сердце ёкает. Это же моя напарница Яэль Дахан? Но почему Даймонд? И почему бат-Гита?
Набираю номер Беллы Шнайдер. Кричу, забыв, что все ещё спят:
— Белла, ты видела? Или это какая-то путаница?
— Ну чего ты орёшь? Хотя я сама тут прыгаю. Нет никакой путаницы. Да, это Яэль, дочь Галя Дахана и твоя бывшая напарница. У неё фамилия матери. Кстати, жену Галя звали Гита. Вот тебе и бат-Гита. К сожалению, она умерла от ковида два года назад.
— Белка, надо срочно к ней поехать.
— Дебило-идиотус! Вспомни свою Рейзел первые дни. С Яэль и её девочкой сейчас работают психологи и социологи.
— Какой ещё девочкой? Она же была не замужем, и детей у неё нет!
В тот день, когда её захватили, если тебе память не отшибло, она спасала чьих-то детей. Мальчика и девочку. Братика и сестричку. Мальчишку в тот же день застрелили, а девочка осталась с ней. Думаю, что именно забота о ней и помогла сохранить Яэль рассудок, пока её держали в заложниках.
Родителей брата и сестры до сих пор не нашли. Вот она и оставила девочку у себя.
Договоримся так. Я с Галем Даханом на связи. Как только социолог разрешит посетить Яэль, Галь сообщит мне, а я тебе, и мы съездим к ним.
Белла вдруг расхохоталась. Потом вытащила из ящика стола маленькое зеркальце, перед которым женщины обычно красят губки и припудривают носики:
— На, полюбуйся на парцуф[24] своего лица. Я забыла тебе сказать, что Галь демобилизован из армии. Ему оторвало кисть правой руки. Он был в госпитале, поэтому, мы о нем ничего не знали. Только не вздумай его жалеть, хоть и одной рукой, но он побьёт тебя.
“Ну, Сибил, ну, колдунья”, — подумал я, — “придётся купить тебе самый вкусный корм, и самое сочное мясо”.
Потекла рабочая рутина. Дни “Железных мечей” сменялись днями. Было такое ощущение, что то, что было до 7 октября 2023 года - уехало, улетело далеко-далеко, будто в другую эру. Скажем, в мезозойскую. Ныне наступила мурдерозойская[25] эра. Войны, войны...
Россия продолжала войну с Украиной, там сотни тысяч погибших, разрушенные города, собиралась напасть на страны Балтии, а также на Молдову, на ближнем востоке ХАМАС воевал из-под земли, Хисбалла обстреливала Израиль с Севера, а страны Запада грозили ей пальчиком и в очередной раз предупреждали, что если они начнут полномасштабную войну, то ой-ё-ёй что будет.
Самыми страшными словами в новостях стали “Разрешено к опубликованию…” и имена. А самой страшной картинкой — ладони с горящей в них свечой.
Оксана повела Рейзел гулять. Слава Богу осень была сухая, дождь, правда добрый ливень, прошёл всего один раз, а земля и асфальт мгновенно высохли. Зато появились цветы и новая травка.
Во двор въехал белый миниавтобус с синей надписью на борту “Эц тас”. Из него появились Далия и Лев, Родика и Аурел. И, конечно, Гайд.
Сибил выгнулась дугой, прижала уши и распушила хвост. Мол “Вот только тронь меня!”. Но Гайд упал на передние лапы, сделал умильную морду и заперпендикулировал хвостом. Сибил распрямилась, грациозной походкой леди Дианы подошла к Гайду и стала тереться о его морду.
Однако моё настроение не было таким же радостным и умильным, как у этой благородной парочки.
— Какого хрена вы припёрлись? Я же просил всех вас не показываться на глаза Рейзел. Ну-ка, быстренько сматывайтесь, пока она не вернулась с прогулки! Не хватало только ей истерики. Моя девочка только только-только научилась разговаривать разборчиво, ухаживать за собой…
Из-за забора дома Геулы и её Павлика раздался голос Оксаны:
— Это я их пригласила. Ну и Рейзел тоже. Обещаю, что новых приступов ПТСР у неё не будет. Поверьте мне, ведь я всё-таки психолог.
Мы специально сидели тут в засаде, ожидая вашего приезда. Володя, Аурел, топайте сюда, помогите принести кофе и закуски. Мы с Геулой для вас старались, а Рейзел нам помогала.
Вскоре все расселись за столом. Рейзел сидела между мной и Оксаной. Она конечно волновалась, раскачивалась на стуле и никак не могла начать.
— Сибил, помоги — тихонько позвала кошку Оксана.
Та мгновенно вскочила на руки к Рейзел, перелезла на плечо и уткнулась ей в ухо. Со стороны казалось, что кошка что-то подсказывает.
— Я ра-ада, всех вас ви-идеть, — начала Рейзел, слегка растягивая гласные в некоторых словах, — Я винова-ата перед вами. Тогда на фестива-але…
Нет, не так. Ещё до фестива-аля. Мне было уже тридцать два-а года, хотя я изо всех сил старалась выглядеть моложе. Все мои подруги уже давно были замужем, кое-кто и по второму разу. У большинства были дети, — Рейзел, постепенно начала говорить нормально, хотя и медленно, — а я была будто принявшая обет безбрачия. Нет, у меня были мужчины, иногда на день-два, иногда даже на несколько месяцев, но мои требования к ним были видимо чересчур завышены, а другим я не подходила. Постепенно я начала избавляться от подруг. Слушать их разговоры о мужьях, детях, любовниках было невыносимо.
Когда ты, Далия, встретив меня в “Ароме”, пригласила на фестиваль, я обрадовалась, что окажусь в компании, где интересы у всех разные, и никаких бла-бла о мужьях-детях-любовниках не будет, и согласилась. Но будучи запрограммированной на то, что быть невостребованной как женщина в моём возрасте стыдно, встретилась с Даниэлем и попросила его поехать со мной и изображать моего мужа. Будто бы мы недавно поженились.
Ну, а к чему привела эта игра вы все знаете. Вы уехали, пока мы прятались за биотуалетами, а меня с Даниэлем захватили арабы.
Меня изуродовали, а Даниэль погиб на моих глазах, причём страшно погиб. У меня отнялась речь от ужаса. Я превратилась в инвалидку, на которую ни один мужчина не бросит взгляда.
Считала секунды до своей смерти и хотела её. Лишь бы быстрее. У меня никого не осталось. Ни родных, ни друзей. Никому не нужна!
Но Даля и Родика вернулись за мной. И Гайд тоже. Даля беременная, считала своим долгом найти меня. Чуть не погибла, спасая меня. Гайд спас нас обеих, но и сам пострадал. Для Родики я была, казалось бы совсем чужая, да и с Далией у неё было тогда лавочное знакомство. И, тем не менее, она, считая себя жуткой трусихой, отважилась сопровождать Далию в место кишащее арабами как тараканами. Да ей памятник за это надо поставить.
Я оказалась в больнице Сорока. И вот тогда случилось чудо. Вот это чудо, — она кивнула на меня, — до сих пор не понимаю, почему он приехал за мной в Беэр Шеву, почему забрал к себе, дал мне свою фамилию и всем говорил, что я его жена? Почему ухаживал за мной, уродкой, так, как родной папа не ухаживает за малолетней дочкой? Переодевал меня в сухое, купал, стирал моё испачканное бельё, укладывал спать… Я не понимала этого до тех пор, пока не влюбилась в него. И только тогда поняла, что и он меня любит. Вот причина всего — ЛЮБОВЬ!
Моя девочка вдруг встала и повернулась лицом ко мне:
— Владимир Радинский, возьми меня замуж! Ой, не так. Владимир, Володечка, согласен ли ты взять меня в жёны?
Аурел, что-то всунул мне в руку. Я глянул на ладонь, там была маленькая бархатная коробочка, а внутри чудесное колечко, явно не из дешёвых.
Аурел прошептал:
— Мне не пригодилось, так пусть это колечко принесёт счастье тебе и Рейзел. Надень ей на палец и скажи…
Но я уже и сам знал что сказать:
— Да, моя дорогая, да, моя любимая. Я согласен. Будь моей женой! — и я надел помолвочное кольцо Рейзел на палец.
Геула порылась в пластиковой сумке, которую принесла с собой, и достала оттуда две квадратные бутылки:
— Аурел, разливай! — разложила на столе салфетку, высыпала на нее с тарелки печеньки, а тарелку грохнула об ближайший камень. — Это на счастье, а ещё в память о нашем разрушенном храме.
Мы выпили. А затем я подхватил Родику и мы отошли в сторону, якобы покурить, хотя ни она ни я этим не увлекались.
— Родя, что случилось? Вы поссорились с Аурелом? Вы же собирались пожениться.
— Да. И я по-прежнему люблю его, а он меня. Но, Путин собирается начать войну в Молдове. Всё к тому идет. А у меня там дочка и две внучки. Если бы Аурел мог вернуться в Молдову, не было бы никаких проблем. Но у него тут родители и он их ни за что не оставит. Тем более, что ситуация на севере Израиля быстро накаляется. Мы оба надеемся, что и в Израиле, и в Молдове всё устаканится и тогда я смогу вернуться сюда. А сейчас у меня уже куплены билеты домой и задержка только за аэропортом Бен Гурион. — Она вытерла ладонью слёзы с глаз. — Будем верить.
— А как же твой подопечный Димочка?
— Он последнее время совсем сдал. На улицу не выходит. У него в соседнем доме сестра живёт. Я встречалась с ней, объясняла, что можно поменять Димочкину квартиру на хороший дом престарелых, где ему будет медицинский уход, и общение. Но мне кажется, что она ждёт Димочкиной смерти, чтобы завладеть его квартирой. Впрочем, это не моё дело.
В заднем кармане зазвонил-завибрировал телефон. Я вытащил его, глянул на экран — Белла Шнайдерман, и по привычке нажал на громкую связь:
— Ты что это утаиваешь от следственных органов важные факты? Это преступление! Хорошо, что я внедрила к вам с Рейзел своего агента “Ксюшу”. А сейчас я подниму на линию кое-кого.
— Володя, поздравляю! — в трубке зажурчал знакомый голос. — Узнаёшь?
— Яэль! Святые угодники, я твой голос тысячу лет не слышал. Меня к тебе новая начальница, Белла, не пускала. Как ты? Как папа? Как твоя девочка?
— Я в норме, осваиваю роль мамы. Вию я удочерила. Так что папа уже дедушка. Вот стоит рядом и трубку у меня из рук выдирает. Хоть и с одной рукой, а сильный.
— Здравствуй, Володя! Поздравляю с помолвкой. А я ведь знал, что ты человеческие качества ставишь выше качеств и способностей полицейского. Передавай всем привет. Да, и кстати, жду вас всех к нам с Яэль в гости. Кулям музманим[26].
Проклятый 2023-й прошёл. Всё те же и всё то же. Война, погибшие молодые солдаты, нерешённый вопрос судьбы заложников. Демонстрации в их защиту. Хотя многие из заложников вряд ли живы. Требования к Нетаниягу уйти.
У нас в отделе расследований всё больше дел о домашнем насилии, об убийстве женщин.
Я пришёл домой после трудного дня. Замёрз как цуцик, ведь наконец пришла израильская зима с молниями и громом, дождями и радугами в полнеба. Моя Рейзел встретила меня поцелуем, помогла раздеться. Взяла за руку и ввела в огромную гостиную, где включила мазган “погромче”. Стол был накрыт обильно и красиво. Я забеспокоился:
— Девочка моя, я что-то забыл? У нас какой-то праздник?
— Оу! Ты даже не представляешь какой! Я была сегодня у гинеколога. И вот, — она положила передо мной больничный бланк.
Я перепугался:
— У меня буквы в глазах расплываются. Что случилось, ты заболела?
— Ну, если беременность это болезнь, то я тяжело больная. Уже шесть недель. А заразил меня ты!
Я схватил мою девочку в объятия, закружил по комнате. Рейзел счастливо смеялась.
— Поставь где взял!
— Ой, я что-то напортить могу?
— Дурачок, всё что ты мог, ты уже сделал. Просто у меня голова кружится. От счастья наверное.
Теперь, приходя с работы, я первым делом задирал её футболку и ложился ухом на всё увеличивающийся животик.
Наступило время, когда ребёнок стал толкаться, а иногда сквозь кожу проступала его ручка или ножка. И сегодня мы пошли на УЗИ.
Улыбающаяся узист уложила Рейзел на узкий лежак и открыла её живот.
— Ну, папаша, ты кого хочешь, девочку или мальчика? Впрочем, почему-то все папаши хотят мальчика.
— А я хочу девочку, — чуть не выкрикнул я.
Она смазала штуковину, от которой тянулись проводки к экрану, стоящему слева от изголовья Рейзел, и стала водить ею по животу моей жены. Экран ожил, на нём появился сектор похожий на космос, и послышались громкие звуки, тоже как в фильмах про космос.
— Ну вот. Заказывали девочку, получите-распишитесь. Целенькая и здоровенькая.
— А вы уверены, что это девочка? — пытаясь сглотнуть ком в горле, спросил я.
— Может вам ещё и гарантийный талон выдать? — Она повернула свою штуковину и чуть крепче прижала её к животу Рейзел, — Смотрите, вот то место откуда появятся ваши внуки!
КОНЕЦ
[1] Мета — он же Facebook.
[2] Битуах Леуми - институт национального страхования.
[3] Посмотри мою спину. Кажется пуля попала рядом с лопаткой и вошла в лёгкое.
[4] Нужно остановить кровотечение.
[5] Тор - на иврите очередь. Обыгрывается фамилия секретарши Светланы Михайловны Тор.
[6] Менталитет - от слова “мент” и “генералитет”, шуточное название собрания всех руководителей подразделений.
[7] Рав-серен — (ивр) майор.
[8] Сган-алуф — (ивр) подполковник.
[9] Адони — (ивр) мой господин.
[10] Мазган — (ивр) кондиционер.
[11] Мусах — (ивр) гараж, автомастерская.
[12] Балата — плитка для настилания каменных полов в израильских домах.
[13] Эц тас — (ивр)летающее дерево.
[14] Квиш — (ивр) шоссе.
[15] Кешет таамим — (ивр) радуга вкусов.
[16] Альмони — (ивр) безымянный.
[17] Мисрад а-пним — (ивр) министерство внутренних дел.
[18] Вертохвост — объединение слов вертолёт и хвост.
[19] Купат холим — больничная касса, где застрахованы граждане Израиля. В Израиле их четыре: Клалит, Маккаби, Меухедет и Леумит.
[20] Так, тобто… — (укр) Да, то есть…
[21] Геверет — (ивр) госпожа.
[22] Михморет — поселение между Хадерой и Нетанией.
[23] Сибил — на английском колдунья, ведьма.
[24] Парцуф — (ивр) морда.
[25] Мурдерозойская — от слова (англ) murder — убийство. Изобретение автора.
[26] Кулям музманим — (ивр) все приглашены.