Все аспиранты МГМИ – Московского гидромелиоративного института, звали ее мамочкой. Откуда в ней присутствовали те особые внутренняя свобода и уверенность, такие редкие в то советско-бюрократическое время конца семидесятых, было совершенно непонятно.
Но факт оставался фактом. За каждого из полусотни аспирантов, слетевшихся в Москву из Казахстана, России, Молдавии, Грузии, Узбекистана, Польши, Вьетнама, Германии, Кубы, Марокко, Алжира и Туниса, наша Ольга Федоровна Голодец готова была выцарапать глаза. Да, она любила нас всех, всех без исключения. Готова была за каждого, и это не шутка, выдать свою любимую девочку. Дочь, правда, уже успела побывать замужем, но, по словам нашей мамочки, всего один лишь только раз.
Скорый поезд №48 доставил нас с папой в Москву из родного Тирасполя первого октября 1977 года. Позади начало работы в большом и богатом колхозе имени Свердлова. Еще позавчера я руководил на полях орошением яблоневого сада и озимой пшеницы посреди теплой молдавской осени, а сегодня, сегодня за окном скорого поезда под перестук колес бешено проносилось настоящее царство желтой листвы и стройных сосен.
За четыре часа до Москвы мы с удовольствием отведали тушеной картошечки с солеными хрустящими огурцами, которые оказались такими особо вкусными только на станции Сухиничи. Полная литровая банка, да еще с пакетом волшебных огурцов в рассоле, обошлась в полновесный советский рубль. Многие годы, из-за того незабываемого пиршества, я с удовольствием ждал именно этой остановки, для того, чтобы повторить.
В справочном киоске Киевского вокзала мы с отцом за две копейки получили исчерпывающую информацию и небольшой квиток, где от руки был подробно расписан маршрут 87 автобуса до Тимирязевской сельхозакадемии и улицы Прянишникова 19, туда, где и располагался сам гидромелиоративный институт.
Ольга Федоровна вылетела-взлетела навстречу из-за небольшого канцелярского стола легкой светлой радостной птицей. Живой взгляд, задорная улыбка, легкий волнующий запах французских духов, аккуратно подкрашенные губы.
- Тебя всенепременно-непременно примут в аспирантуру! – уверенность в ее голосе сразу передалась нам с отцом,- У кого еще в студенчестве кроме тебя получено авторское свидетельство на изобретение?! Пусть только попробуют не принять!
Ольга Федоровна решительно подхватила нас и увлекла в институтскую библиотеку.
- Все книги для подготовки к экзаменам запишите на мое имя! Возьмите у меня направление в общежитие и бегом на трамвай. Там комендант Вася очень уж любит заложить за воротник. Вот возьмет и напьется вдребезги, а Вы тогда запросто можете остаться на сегодня без свежего постельного белья.
Вася действительно был уже изрядно навеселе. Пошатываясь, он мужественно открыл огромную дверь, внес в просторную комнату две кровати с панцирными сетками и следующей ходкой добавил еще и гору постелей.
- А Ольге Федоровне передайте привет огромный! Я для нее, если понадобится, в лепешку готов разбиться.
Отец уехал в Тирасполь уже на следующий день, ему надо было возвращаться в школу к своим ученикам. Папа преподавал биологию во второй Тираспольской школе. Перед отъездом, он доверху забил старенький холодильник яйцами, колбасой, сливочным маслом и прочей снедью, которой хватило мне не менее, чем недели на две. Перед отходом поезда, отец слегка всплакнул. Видно было, как с возрастом, неуклонно растут его чувствительность и сентиментальность. - Душа, ее оболочка становится видимо все тоньше и тоньше,- объясняя, отец, казалось, оправдываясь.
Ровно в 22-10 огни последнего вагона стали удаляться от меня до тех пор, пока совсем-совсем не скрылись за поворотом. Я медленно и задумчиво вышел из огромного дебаркадера Киевского вокзала, пропитанного синим едким дымком дряхлых вагонных печек и острой грустью от бесконечных расставаний…
Да, год у меня выдался насыщенным. В июне,- блестящая защита диплома с результатами интересных научных исследований, рекомендация в аспирантуру, обмывание инженерных значков – сине-золотых ромбиков, в янтарном коньяке на веранде ресторана Молдова, в июле и августе, -военные лагеря в Николаевских степях и получение лейтенантских погонов командира танкового взвода, огромный холм на высоте « Курган Могила Еврейская» в раскаленном безлюдье около нашего танкодрома, где фашисты и их бандеровские прихвостни убили десятки тысяч несчастных…
С блеском сдав вступительные испытания, я поступил в аспирантуру.
Ольга Федоровна разместила меня в общаге по улице Восьмое Марта 15А в самой что ни на есть просторной комнате четвертой квартиры с большими коридором и кухней, наличием телефона и тремя веселыми казахами, приехавшими из далекого Джамбула.
Сагит, Талгат и Арсен вставали довольно рано, сразу посылая гонца, проигравшего очередную партию в преферанс. Путь его пролегал на ближайший Ленинградский рынок, где целых полдня собирались многочисленные ингредиенты для плова.
А я, надев свои огромные боксерские перчатки, оставшиеся еще со времен студенчества, наносил серию ударов по массивной коридорной стене, минут пять ожесточенно прыгал со скакалкой и ракетой уносился в институт. Надо было пулей пробежать по Тимирязевскому парку, выскочить на улицу Вишневского и успеть запрыгнуть в автобус. Запыхавшись, я влетал в аудиторию, где уже начинались занятия по английскому или философии. Эти дисциплины входили в сдачу кандидатского минимума. Все аспиранты старались сдать эти дисциплины в течении первого же года обучения.
Возвращался с занятий часам к четырем, когда в зимней Москве уже начинало смеркаться. В кухне, заполненной синеватым дымком прокаленных костей, еще вовсю продолжались священнодействия по приготовлению плова. Часам к восьми вечера суета у плиты наконец заканчивалась, и веселые оголодавшие аспиранты усаживались перед огромным казаном.
Пиршество продолжалось часа два. Затем компания азартно спорила о преимуществах и недостатках различных рецептур плова, древности узбексого, казахского и таджикского этносов, играла в карты и ложилась на отдых не ранее, чем за полночь. На следующий день все повторялось заново. Все мои попытки разузнать, когда же ребята занимаются диссертациями, успеха не имели.
- Кому нужен такой горе-доцент, который болеет гастритом, а то и еще хуже, например, язвой? - Талгат хитро улыбался и, в очередной раз , не оглядываясь, снова и снова споро направлялся в сторону Ленинградского рынка за очередными припасами.
Ольгу Федоровну и своих родителей я не разочаровал. Успешно сдал все экзамены, отлично прошел аспирантуру. Впереди, до самой защиты диссертации, передо мною расстилалась бесконечная и удивительная пора – целых три года счастливой жизни в студенческо-аспирантской общаге, огромный институт, доверху заполненный красивыми и задорными девчонками, жаждой творчества, тягой к приключениям и безумным количеством прекрасных надежд, буквально распиравших грудь...