Предыдущее "Наш день 2" http://proza.ru/2024/01/12/981
В конце апреля по всему посёлку не было следов от снега. Кое-где остались лужи и бежали ручьи к реке. Местное население готовилось к майским праздникам: вывешивались флаги, транспаранты, на доске почёта обновлялись фотографии передовиков, приводилась в порядок аллея славы с монументом победителям в Великой Отечественной войне.
С соседями, выбрав субботний день, организовали уборку вокруг дома. Шумно провели вечер. В воскресение я решил прибраться в сарае.
- Вовка, привет! – у двери, загородив свет, стоял Валера.
- И тебе не хворать, – по взрослому отвечаю товарищу.
- Щенка возьмёшь? – он расстегивает пуговицы и из-за пазухи вытаскивает маленький пушистый комок.
- Откуда! – кладу инструмент и выхожу на улицу. – Такой маленький… только родился?
- Не знаю…, мамку его псы погрызли, не выживет…
- Где?
- У котельной пищекомбината. Она кутят принесла, а бродячие сворой на неё напали, малышей вытаскали и сожрали. Я этого спас…
- Надо участковому сказать.
- И чего он сделает?
- А если эти на человека нападут?
- Сам скажешь. Щенка заберёшь?
- Мать не разрешит домой…
- Тогда я пошёл дальше…
- Подожди! Заберу! Я ему в сарае место определю. Тряпками утеплю… Посиди, я сейчас…, – и убежал в квартиру.
Дома взял железную тарелку из своей сумки с удочками, налил в неё половник супа, бросил косточку…
- Вов, он же ещё маленький. Такое есть не будет. Молока надо было, – друг вздыхает.
- Ставь его на верстак, – туда же тарелку подсунул.
Комок, обнюхивая вокруг себя воздух, приподнялся на лапки, спотыкаясь и покачиваясь, подошел к супу. Опустив мордочку, он начал медленно лакать жидкое.
- Мясо я и сам съем, – Валерка извлёк косточку и одним движением обглодал её.
- А как ты этого успел спасти?
- Рядом с цехом трубы железные лежали. Я схватил одну и на стаю, они на меня оскалились и прыгать начали. Размахнулся, двоих с ног сбил, а третьему по хребтине сверху. Они отбежали с небитыми. Мамку его на ящики положил, а его оставлять – съедят.
Так у нас появился дворовый пёс, который жил в сарае, возбуждая соседей, скуля от голода днём, ожидая моего возвращения со школы, и ночью от скуки. Пришлось выпилить снизу двери квадратик. Подросток гулял по улице, а в случае опасности резко влетал в убежище, оставляя нападающих «с носом». Порою его спасением был двор, когда крысы и ласки тревожили в «домике».
Соседские кошки полюбили нового сожителя. Редко возникали конфликты, но дружба всегда объединяла их против непрошеных гостей.
Летом квадрат на двери увеличился, так как щенок значительно подрос. Теперь он знал всех проживающих в доме и откликался на добрый десяток кличек, разрываясь, чтобы уделить внимание своим друзьям или получить порцию «вкусняшек». На дворовой сходке дружно выбирали имя любимцу. Большинством голосов проголосовали за «Цезаря». Он был явно доволен и, пробежав по кругу, лизнул каждого присутствующего.
Не имея одного хозяина, кобель рос добрым и очень доверчивым. Хотя инстинкт самосохранения был на самом высоком уровне, и к чужим он не подходил, облаивая и рыча на расстоянии, оповещая жильцов о посторонних во дворе. Однако и «постоянной прописки», я его не лишал. У сарая появилась лавочка, на которой в хорошую погоду сидели бабушки и дедушки, и небольшой приступок с отверстием под тарелку для пса.
- Вовка, привет! – Валера вышел между заборами с соседней улицы.
- О! Какими судьбами? – пожимаем руки.
- Как животное?
- Зверь!
- Никто не обижает?
- Он за себя постоять уже может… но чуточку трусоват.
- Ты домой?
- Да!
- Я с тобой!
Тишину двора нарушили тявкающие и лающие звуки молодости на четырех «опорах».
- Цезарь! Фу! Свой!
На Валерия смотрел небольшой пёс чёрного цвета с белыми лапками и такой же кисточкой на хвосте. Одно ухо торчало, другое беспомощно свисало, то и дело закрывая глаз.
- Вот уродец! Пойдём его искупаем, – друг улыбался.
До реки «два шага», но собака шла с нами, прижимаясь к ногам и озираясь по сторонам. От водных процедур мы получили отказ. Валерка приподнял подростка и закинул в воду. Издав визг, Цезарь заработал быстро и через секунду был на берегу.
- Надо повторить, – Валера сделал шаг, однако пёс, разгадав его намерения, стремглав помчался во двор дома.
Через год «дворянин» возмужал, окреп и смело покидал пределы привычной площадки. Он провожал детвору в школу на первую и вторую смены, также встречал и доводил до подъезда. Мог терпеливо нести в зубах два или три портфеля, смешно спотыкаясь. Любил таскать за собой санки с малышами или нижнюю часть коляски с колёсами, увлекая мальчишек постарше.
Началась путина. И с торца дома отдельным входом по решению администрации посёлка две квартиры были переоборудованы под общежитие для сезонных работников. Приезжие работали хорошо, но и отдыхали на всю катушку. Кобель нёс свою службу и не пускал чужаков к подъездам, оставляя им тропинку.
Как-то ночную тишину разорвали крики взрослых мужчин, а следом жалобный визг вперемешку с рычанием. Утром пёс лежал у сарая, положив голову на передние лапы. На свою кличку он откликался, жалобно поскуливая.
- Цезарь, привет! Что с тобой? – я подошёл ближе.
Пёс приподнял морду. Его глаза были полны слёз. Он начал завывать и пытаться встать, но задние лапы предательски лежали на одном месте. К принесённой еде он не прикоснулся, вылакав воду из миски.
Положив пса в коляску, мы с ребятами повезли его в больницу. Взрослые только развели руками. Даже плач малышей не возымел своего успеха. Не было у нас в посёлке врача для животных.
К нам подошёл участковый.
- Что случилось? Чего плачете?
Перебивая друг друга, мальчишки и девчонки начали делиться своей бедой, которая разрывала их сердца от жалости к Цезарю.
- Всё ясно… подождите меня здесь…
Он подошёл к мужчине в белом халате, курящего на крыльце приемного покоя. То ли врач, то ли медбрат что-то говорил милиционеру, иногда тяжело вздыхая и кивая головой на коляску.
- Вова, собака твоя? – вернувшись, спросил участковый.
- Наша, – я посмотрел на детвору.
- Ты старший, значит твоя! – твёрдо произнёс взрослый. – Остальные идут домой. Мы поговорим с врачом. Хорошо?
- Идите! Мы скоро…, – я кивнул.
Ребятня спокойно развернулась и ушла.
- Понимаешь…, у него сломан позвоночник. Он никогда не встанет на лапы. Надо принимать решение. Ты взрослый. Нюни не развешивай. Собака умрёт, но будет мучиться… а сколько, никто не знает.
Я смотрел в глаза сотрудника и тихо плакал, понимая его слова, зная, что будет в следующий момент. Мир жесток. Тогда я это знал точно.
- Вов! Не молчи. Пса надо будет закопать, чтобы дети не видели… Скажешь им, отвезли в город, там врачи помогут. Со временем забудется…
- Привет! Что случилось? – рядом, словно из-под земли, появился Серёжка.
- Надо Цезаря похоронить. Поможешь?
- Он же живой, – Серый крутил головой, осматривая нас, и ничего не понимал.
- Потом объясню. Лопата нужна… совковая.
- Угу!
Мы шли с участковым в начало посёлка. Прошли пограничную заставу и за остовами бывших строений остановились. Я, молча, положил пса на песок. Подоспевший Серёга принялся работать лопатой.
- Попрощайся!
- Не могу…, – я даже не мог говорить, у меня тряслось всё тело.
Милиционер снял предохранитель и передёрнул затвор. Собака подняла голову, рыкнув, опустила её на лапы.
- Отвернитесь, пацаны!
Глухой хлопок и звон в ушах.
Следующее "Вездеход" http://proza.ru/2024/01/16/1632