Но в это время, увидев, что молодая соседка в этот вечер, как и прежде, "на сотрудничество" категорически не идет, Мироныч сменил тактику на давно проверенную - он закатил "ораторию" на политическую тему...
Елена толком не поняла, чем в тот день Яковлеву не угодил телевизор, но претензии к Президенту, правительству, Государственной Думе в целом и к каждому депутату в отдельности посыпались из него скоростью пулеметных очередей...
Это тоже было неприятно, но уже терпимо, поскольку в данном случае Елене можно было молча и без ощутимых потерь пережить случившееся стихийное бедствие, поскольку в таких случаях Сапогу нужен был не собеседник, а слушатель...
К тому времени девушка уже научилась в таких случаях вести себя более-менее спокойно и, глядя в глаза оратору, думать о своем...
Но в этот вечер и политическая часть "шоу" почему-то пошла совсем не так, как обычно...
Елена Гурамовна с удивлением поняла это, услышав от Яковлева вопли на очень любимую, но давно затабуированную им в разговорах с Еленой и Зинаидой Васильевной тему - образ Иосифа Виссарионовича Сталина в постсоветский период...
Мироныч давно знал, что молодая соседка, мягко говоря, не питает к товарищу Сталину нежных чувств, а самого товарища Яковлева, если он будет уж очень сильно ее "допекать" превозношением генералиссимуса, может послать куда подальше...
Посланным Сапогу быть совершенно не хотелось хотя бы потому, что это была единственная позиция, по которой ему не стоило ждать сочувствия и содействия от своей подруги, Зинаиды Васильевны, относившейся к товарищу Сталину гораздо хуже, чем ее дочь, и, по причине гласности и государственной политики плюрализма мнений, уже несколько лет назад прекратившей скрывать в разговорах с идейным стукачом Яковлевым свою неприязнь к генералиссимусу...
После нескольких безобразных стычек-обсуждений кандидатуры товарища Сталина, в ходе которых Александр Миронович уяснил, что в этом вопросе Савельева-старшая неизменно разделяет позицию дочери, защищает ее право на свое мнение и на агитацию не поддается, Сапог понял, насколько в таких случаях ценно молчание Елены и, как правило, довольствовался тем, что молчаливый слушатель позволял ему вопить...
Как правило... Но не в этот раз...
В этот раз оратория оказалась скоротечной, и очень скоро превратилась в дикий и совершенно безобразный скандал-вопеж с потрясанием кулаками, оглушительными, но при этом совершенно неразборчивыми истерическими воплями, брызганьем слюной во все стороны, на редкость забористым матом и многочисленными претензиями, претензиями, претензиями...
Претензии Сапог высказывал не столько к власть имущим, сколько к Елене лично, словно она была в состоянии хоть что-то изменить в той собачьей жизни, которой тогда жили все нормальные люди, но, по вредности характера и желанию насолить персонально Александру Мироновичу, этого не делала...
В этот вечер Ляля проявляла поистине чудеса терпения...
Спрятав свои истинные эмоции под маской безмятежного спокойствия, она молча сидела в кресле и, пытаясь справиться с опять возникшими головокружением и противной тошнотой, мысленно уговаривала себя проявить благоразумие приблизительно так:
- Ну скандалит... Ну и что?... - говорила сама себе девушка. - Можно подумать, что он это делает впервые... Он этим занимается по нескольку раз в день... Сегодня просто намного громче и забористей, чем обычно, но это понятно - видимо, очень сильно "заело" его то, что дверь была закрыта... Ничего страшного... Сейчас пар выпустит, оторется и успокоится... Если, конечно, его кондрашка не хватит...
Елена мысленно оценила шансы Сапога встретить утро следующего дня в реанимации...
С учетом того, как страшно он вопил и какой багровой была при этом его физиономия, шансы были хороши, как никогда...
- Да, шансы соседа оказаться в реанимации редкостно хороши... - раздраженно думала Елена. - Сейчас важно сидеть молча, чтобы ни одним случайно вырвавшимся словом или даже вздохом не подогреть его вопящее величество, иначе "концерт" будет продолжаться до самого приезда "Скорой помощи"...
И тут у Елены мелькнула заманчивая мысль...
- А, может быть, мне стОит его все-таки немного и незаметно подогреть? - подумала девушка. - Он доорется до Скорой, а они, увидев его состояние, сдадут его психиатрам... Его полечат, а я хоть немного поживу спокойно...
Но Ляля тут же прогнала эту мысль...
- Не надо мне такого груза на совести... - подумала девушка. - Если доорется, пусть сам до всего доорется... Если загнется, пусть сам прилагает к этому усилия... Пусть все идет естественным путем... С меня хватит и того, что его Альбинка в любом случае попытается объявить виноватой меня...
Время шло... Яковлев продолжал орать...
Мысли Елены "потекли" в другую сторону:
- Вот зануда вопящая... Интересно, как скоро он заткнется? - думала девушка. - Очень хотелось бы, чтобы мамаша пришла домой и нашла его "во всей красе"... Но мне от этого легче не будет... Гарантированно... Наоборот... Она и Альбина присоединятся к этому буланчику... И будет мне хоровой вопеж... Трое на одну...
Ляля отпила глоточек остывшего чая из чашки, стоящей на столе...
В следующий момент Яковлев выбил чашку у нее из рук...
Жалобно звякнули осколки...
А ведь мать и в этом обязательно обвинит меня... - грустно подумала Елена Гурамовна. - Она все его пакости почему-то в упор не видит, а в том, что он вопит, обязательно обвинит меня... И мне очень интересно знать - почему? Откуда у нее этот непроходимый идиотизм? И немыслимая, неестественная подлость...
Понимая, что добиться правдивого ответа от родительницы ей не удастся никогда, Елена мысленно выматерилась так, как очень хотела бы отматерить Сапога вслух...
Мат, даже мысленный, позволил ей немно выпустить пар и сохранить внешнее спокойствие...
- А еще интересно, - подумала девушка, - мамаше-то моей зачем все эти проблемы, которые она сама создает себе этой противоестественной дружбой с этой парочкой мерзавцев? Неужели она не понимает, что ничем хорошим дружба с этими подонками не закончится? Просто не может это сказочное свинство закончиться хорошо... Даже жалко ее бывает временами... По собственной глупости наживает себе проблемы...
И тут Ляля сообразила:
- А почему я ее жалею? В честь какого праздника? Мне бы не ее, а себя пожалеть... Хотя бы за то, что она ведет себя так, словно я прихожусь ей не дочерью, а жертвой...
Девушке понравилась родившаяся формулировка, и она решила при случае ею воспользоваться...
А Яковлев все орал и орал...
Продолжение следует...