Но, на Лялино счастье, у нее был великолепный помощник, способный справиться с любой проблемой и разрулить любую ситуацию в ее пользу...
Помощник, любивший ее до безумия и готовый в любой момент прийти на помощь...
Этим помощником был ее отец...
Нет, не Роман Григорьевич Савельев, погибший в Афганистане, а ее настоящий, родной отец, старший сын бабушки Иры, Гурам Анзорович Кипшидзе, который после похорон Ирины Федоровны, увидев, в каком тяжелом психологическом состоянии оказалась осиротевшая девушка, нарушил свое обещание, данное матери, и сразу после поминок рассказал Ляле правду о том, кто на самом деле является ее отцом, и почему получилось так, что в Лялиных документах отцом записан Роман Савельев, а не Гурам Кипшидзе...
Еще не было анализов ДНК, позволяющих определить, являются ли люди родственниками друг другу...
Но у Гурама Анзоровича было, по крайней мере, два достаточно веских в Лялиных глазах доказательства его отцовства...
Первое - его несомненное большое портретное сходство и с Ириной Федоровной, и с Лялей...
Второе - весьма своеобразная и приметная крестообразная композиция из родинок на левой руке чуть повыше пястного сустава, которой у Ирины Федоровны не было, а у Гурама и Ляли была...
Много интересного узнала в тот вечер девушка...
На многие вопросы нашла ответы... Но не на все...
Отец же посоветовал Ляле не стремиться отдавать все деньги, полученные от арендаторов, матери, а составить из этих денег тайную подушку безопасности для них обеих...
Елена Гурамовна, не задумываясь, доверилась отцу и вскоре поняла, насколько он был прав...
Но давайте вернемся в тот день, когда Савельева-старшая впервые попыталась занять деньги у соседей, но получила отказ...
В тот день Зинаида Васильевна на Яковлевых почти обиделась... Но только почти...
Обида ее продолжалась только до тех пор, пока о возмутительном поведении соседей не заговорила Ляля, от которой мать перед этим в весьма грубой и безапелляционной форме потребовала, чтобы она поимела совесть и либо перешла на более высокооплачиваемую работу в другой НИИ, либо нашла себе прилично оплачиваемую подработку, которая позволит ей вносить в семейный бюджет гораздо более серьезную сумму, чем та, которую ей платили в том НИИ, в котором она работала по распределению...
И слышать о том, что это ее требование выполнить невозможно потому, что Елена является молодым специалистом, которому полагается отработать на своем рабочем месте не менее двух лет, мать не желала...
Не желала она слышать и о том, что Елене завидовали все однокурсницы, поскольку их зарплата молодых специалистов была весьма существенно, рублей на 20-30 ниже, чем у Ляли...
И в этом недоверии собственной дочери не было ничего необычного, потому что Зинаида Васильевна во всех случаях верила только своим друзьям Яковлевым, а милейший Александр Миронович внушил ей, что при желании ее дочь прекрасно может выполнить требования матери, но только вот желания работать у Елены, по мнению господина Яковлева, не было...
Зинаида Васильевна категорически не собиралась понимать и того, что в том случае, если ее дочь найдет подработку, ей придется долго, трудно и, скорее всего, безуспешно хлопотать о том, чтобы уволиться из НИИ, в котором девушка работает по распределению, работает полный рабочий день и, кроме того, ежедневно тратит на дорогу три часа времени...
В своей грубости и жажде заставить Елену выполнить требование приносить в дом гораздо больше денег, мать в тот вечер дошла до того, что предложила дочери по вечерам, по приезде с работы, не заходя домой, в любой степени усталости отправляться на подработку - мыть полы и туалеты в школе... По четыре больших этажа каждый вечер... Шесть дней в неделю...
О том, что дочь все лето в одиночку надрывается на грядках и у плиты, обеспечивая продуктовую безопасность семьи на предстоящий год, Зинаида Васильевна слышать не желала тем более, поскольку Яковлевы внушили ей, что дачный труд - это вовсе не труд, а сплошное удовольствие и даже можно сказать, что дачный труд - это такой своеобразный вид отдыха...
Поэтому говорить о том, что в холодный сезон ее дочь должна успеть хоть немного отдохнуть от летней каторги, было совершенно бесполезно...
О том, что дочь ее слаба здоровьем, Зинаида Васильевна даже не задумывалась...
Но тогда, в тот вечер, когда госпожа Савельева-старшая перешла все неразумные границы в своих требованиях и притязаниях, ей все же довелось услышать от немыслимо возмущенной Елены весьма жесткое напоминание о том, что основной взнос дочери в семейный бюджет заключается не в деньгах, а в разнообразных овощах и фруктах, ежегодно, в достаточных для обеспечения продовольственной безопасности семьи количествах выращиваемых девушкой на принадлежащем ей участке и законсервированных на зиму ее же руками, а также в большом количестве грибов, которые каждый год приносила из леса тоже Елена, поскольку Зинаида Васильевна в грибах разбираться не умела...
Все, что она умела, - почистить уже разобранные дочерью грибы перед сушкой или засолкой, а также помыть помидоры, огурцы и кабачки для засолки и ягоды или яблоки для варенья, которое варила тоже Ляля...
Правда, она еще очень хорошо умела весьма щедро одаривать своих друзей Яковлевых домашними лакомствами, приготовленными дочерью, не задумываясь о том, хватит ли до весны запасов самим Савельевым...
Разговор об этом с Зинаидой Васильевной был долгим, тяжелым, происходил изначально на повышенных тонах и закончился тогда большим скандалом и победой Елены, у которой в процессе выяснения отношений случились и головокружение, и рвота, и кровотечение из носа, после которого девушке стало немного легче...
Но эта победа не принесла Елене Гурамовне ничего, кроме обязательных откровений и жалоб матери соседям с последующими многочисленными бестактными и весьма грубыми выступлениями Яковлевых на эту тему...
После этого случая Елена, и так не открывающая матери наличие дополнительных средств, стала действовать еще осторожнее...
Одной из этих предосторожностей и было неукоснительное следование совету отца по сокрытию ею от матери денег, полученных от арендаторов, живущих в квартире бабушки Иры...
Так и получилось, что Елена, не желая афишировать наличие и размеры своей заначки перед матерью и ее мерзкими друзьями, скрытно дровами запастись не смогла...
Поэтому и получилось так, что жизненно необходимый для нее переезд на дачу насовсем, автоматически откладывался до девяносто третьего года...
А это означало только то, что Яковлева Ляле следует протерпеть, как минимум, до следующей осени, потому что мать, все лето, репетиторствуя в будни, но обязательно выезжая на дачу на выходные, обязательно приглашала Яковлевых погостить...
Продолжение следует...