Вот и 2024 год наступил! Утро. Посмотрел в окно, на градуснике - 27, вот это мороз! У меня такое ощущение, что по коже мурашки забегали. Задумался. Чувствую, Михаил проснулся, я его никогда не вижу, только хорошо слышу. Он мне: « ну что поработаем? Да! С новым годом! Ты только послушай что для нас, по такому случаю написал мой теска Михаил Львов:
«Как будто я за веком следом ездил, / Его дыханье трогало меня. / И спал, и стыл я на его железе./ И обжигался у его огня./ Я с ним узнал и тишину и грозы,/ Мне от него ни душу, ни глаза, / Как руку от железа мне,/В морозы, / Без крови оторвать уже нельзя. Ну? Как моя тема для нового рассказа?»
Ну, что ты все смотришь в окно! Да, мороз. А что нам мешает сейчас, сделать путешествие в прошлое Петербурга, приблизится к тому месту, где жил, ранее наш герой. Почувствовать время, когда он общался с друзьями – поэт Александр Сергеевич Пушкин. Конечно, изменить те события нам нельзя, а понять можно. Январь - надо напомнить читателю о таком человеке!»
Я пожал плечами: «Ты же понимаешь, сейчас многие места уже исчезли, или перестроены. На них сохранились только мемориальные доски».
Михаил не унимался: « А наш читатель хочет знать, где и чем жил их любимый поэт».
Я задумался, мысленно попытался представить себя в том мире, хотя я и сам, в наше время бывал в некоторых местах, тихо ему шепчу: «ну давай попробуем!» Слышу!
«Ты голову не ломай, - шепнул мне Михаил, - да, там где он жил, я знаю, всего восемь мест, а где он бывал это еще 41 адрес. В самых интересных местах того времени, мы с тобой и побываем. Пересядь в кресло качалку, закрывай глаза, тихо покачивайся». Вдруг слышу! Даже вижу!
« Видишь, это Царское Село. Молчи! Только смотри. Мы видим «кавалерийский» дом, его так все зовут. (Сейчас на нем табличка Садовая 12). Туда 24 мая 1816 году приехал из Москвы, писатель Николай Михайлович Карамзин. Он писал в то время уже 8 том « История государства Российского». Почему я начал с этого места? В этом доме Александр Пушкин часто бывал. Лицей рядом, где у Александра, отделённое перегородками, помещение – кровать, тумбочка, ну и все. Но! Пушкина Карамзин знал ещё по Москве, слышал о его поэтическом даровании». Я смотрю на дом. Михаил говорит.
«Место примечательное, Карамзин сам этими местами доволен. Писал брату: «Положено печатать книги в Петербурге, а мне жить в Царском Селе… Петербург славный город, но жить в нем дорого». О себе писал: «… Мы живем по - здешнему в приятном месте. Домик изрядный - сад, ходим пешком гулять, рядом парк, по нему можно проехать верхом на лошади. Наслаждаемся уединённостью». Михаил замолчал. Я сам себе хорошо предоставил то место - Садовая идет вдоль Екатерининского парка.
Вдруг голос Михаила зазвучал строго: «Карамзин с Пушкиным встречался и в лицее, подозвав к себе, наставлял на истинный путь: « Пари, как орел, но не останавливайся в полете». Чувствую, он о чем то задумался.
Я решил сказать пару слов: « Возможно, тот случай, и описал в своем воспоминании Пушкин: Страж верный прошлых лет, наперсник муз любимый. /И бледной зависти предмет неколебимый / Приветливым меня вниманием ободрил …». У меня было такое ощущение, что мы вошли в этот дом. Я снова услышал голос Михаила.
«Когда у Пушкина появлялось свободное время. Он проводил его в доме на Садовой. Видишь, слушает чтение Карамзиным очередных глав, лицо серьезное, ощущает себя «в дыму столетий», позже писал: «… И благодарными слезами / Карамзину приносит он/ Живой души благодаренье./ За миг восторга золотой, / За благотворное забвенье/ Бесплотной суеты земной». Пауза.
«Мы видим, вот он читает книгу, отобранную в « обширной библиотеке» историка. А вот. Отдыхая, шалит с детьми Карамзина, под строгим взглядом их матери Екатерины Андреевны». Вышли из дома.
Идем. В таком состоянии время летит незаметно. Опять слышу его голос: « Лицей Пушкин окончил в 1817 году. В небольшом чине коллежского секретаря. Правда, юноша мечтал о военной службе, помышлял о гусарском полку, где служили его друзья. Но намеренья сына пресёк Сергей Львович. Так, службу он начал в Коллегии иностранных дел. В торжественной обстановке подписали клятву о неразглашении государственных тайн. Рядом с именем титулярного советника Вильгельма Кюхельбекера, подпись чиновника десятого класса Александра Сергеевича Пушкина, подпись губернского советника Александра Сергеевича Грибоедова. С Грибоедовым Пушкин часто встречался на литературных кружках Петербурга, а не на службе».
Опять тишина, видимо, думает, куда пойти, о чем ещё рассказать. Чувствую, мы опять, куда-то идем. Задумчиво, даже с какой - то грустью Михаил сказал: «Мой угол тесный и простой». Остановились. Это дом, где, не имея достаточных средств, жили его родители, где после окончания лицея прошли три года его жизни, - тишина – дом хозяина Клокачева. На набережной реки Фонтанки дом 185. ( Для читателя, это между реками Фонтанкой и Мойкой, ограничивалась Театральной площадью). Это не главное. Поэтому наш визит сузим до места проживания. В квартире родителей Александр занимал небольшую комнату. В то время он и говорил своим друзьям: «Мой угол тесный и простой».
Стоим, видим. Его знакомый, В. А. Эртель решил посетить Пушкина в доме Клокачева. Февраль 1819 год: «И вот, я чувствую, идет Эртель, с ним, мы взошли на лестницу: слуга открыл двери, и мы вступили в комнату Пушкина. У двери стояла кровать, на которой лежал молодой человек, в полосатом бухарском халате, с ермолкой на голове. На столе лежат бумаги и книга. В комнате признаки жилища молодого светского человека с поэтическим беспорядком». Михаил мне шепнул: «Хочу добавить, после того посещения, в 1820 году, Пушкин повесил на стену портрет В. А. Жуковского. Реликвия, которую Пушкин хранил до конца своих дней. С дарственной надписью Василия Андреевича: « Победителю – ученику от побежденного – учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму Руслан и Людмила. 1820. Марта 26. Великая пятница».
Это единственное подробное описание комнаты. В. К. Кюхельбекер упоминал ее в своем стихотворении «К Пушкину из его нетопленой комнаты». Не застав хозяина дома, ожидал его прихода: «…А тело между тем сидит,/ Сидит и мерзнет на досуге,/ Там ветер за дверями свистит,/ Там пляшет снег в холодной вьюге;/ Здесь не тепло; но мысль о друге, / О страстном, пламенном певце,/ Меня ужели не согреет?». ...
Кажется, вышли из дома. Идем дальше. « А вот коллегия иностранных дел на Английской набережной дом №32 (сохранился). Не любил он ту работу. Думаю не надо о грустном!» Прошли даже не остановились.
«Зато следующий адрес! Дом Клеопина на Малой Подьяческой улице, дом 12. С веселым названием «На «ЧЕРДАКЕ» У Шаховского». Он был надстроен. Остановились. Заходить не будем. Постоим, я расскажу о нем: «В этом доме, как всегда сошлись желание и случайность. … В один из зимних дней 1818 года в подъезд дома Клеопина вошли два молодых человека – Пушкин и Катенин. Они поднялись по крутым каменным ступеням лестницы, остановились у дверей …. Если бы не Катенин, Пушкин вряд ли решился прийти; ведь он, Сверчок, еще недавно, защищая единоверцев «арзамасцев», так беспощадно высмеивал «беседчика Шутовского». Время шло, Шаховской оценил талант Пушкина и восторженно отзывался о «Руслане и Людмиле». Оба в душе простили друг друга. Шаховской и просил Катенина привести к нему Пушкина». Михаил притих. Стоим, я жду. Его голос зазвучал бравурно: «Еще до возвращения Пушкина из ссылки в Шаховской поставил спектакли на темы поэм «Руслан и Людмила» и «Бахчисарайский фонтан», комедию в стихах «Финн» и «Керим - Гирей, крымский хан», а в 1836 году отважился инсценировать «Пиковую даму». Да! Шаховской талантливый режиссёр и драматург!» После паузы Михаил добавил « Пушкин это оценил и две строчки, посвятил драматургу в романе «Евгений Онегин», увековечил его имя: Там вывел колкий Шаховской./Своих комедий шумный рой …» Долго молчал, адресов то много!
Пошли: « Начнем с самого интересного адреса. Дом Олениных на набережной реки Фонтанки. Дом № 97». Подошли, остановились. (Сохранился). Михаил вздохнул, видимо и ему были не чужды Пушкина стихи. «Ранней весной 1819 года, на одном из приемов, поэта познакомили с девятнадцатилетней племянницей хозяйки дома - Анной Петровной Керн. Молодая провинциалка из Полтавской губернии, приехала с мужем бригадным генералом Е. Ф Керн. Ей очень понравился дом, где, играли в разные занимательные игры. Иногда там принимали участия литературные знаменитости - Иван Андреевич Крылов. Керн слушала басни Крылова в исполнении автора. Слушал их и Пушкин. Там их и представили друг другу. Имя Пушкина Керн ни о чем не говорило. Она осталась холодна. Когда Керн уезжала, Пушкин стоял на крыльце и провожал её взглядом». Опять пауза. Мы медленно пошли по какой-то улице.
Михаил не молчал: « Мне кажется? В августе 1819 году, проездом через Царское село. Тургенев, побывал в ту пору у Карамзина, сообщал 19 августа, Вяземскому: «Явился обритый Пушкин из деревни с шестою песней «Руслана и Людмилы» … прочитал. А потом, он как бес мелькнул, хотел возвратиться со мной и исчез в темноте ночи, как приведение, - слышу опять смех, - видимо тогда к Олениным подался».
Продолжил рассказ: «К выше сказанному хочу добавить, дом Карамзина мог и не сохраниться – в мае 1820 году, из своих окон Карамзины видели страшный пожар, от которого пострадали дворец, церковь и здание Лицея. Когда Александр очередной раз приехал в гости, Николай Михайлович ему рассказывал: «Мы едва были, не сгорели вместе с дворцом, три раза загорался и наш домик; бумаги, книги мои были уже в поле, но ветер поворотил в другую сторону и домик наш уцелел». Домик и сейчас стоит. Пушкин, посвятил ему труд, «гением его вдохновенный», - свою трагедию «Борис Годунов». Я медленно покачиваюсь, слышу!
« Эй, ты не усни!» Я открыл глаза: « Ты же не видишь, а упрекаешь, я слушаю! И молчу». Продолжаю покачиваться в кресле. Зазвучал спокойный голос: « Вот дом 8, Паульсона, на углу Театральной площади. Где в 1820 году, собиралось литературно – политическое общество «Зеленая лампа» у Н. В. Всеволожского. Зеленый цвет – символ гражданской надежды. Собирались поздно, после спектаклей в театре. Это сложная тема для беседы с читателем, мы туда даже не пойдем».
Идем, а я город не узнаю? Михаил остановился: « А ты знаешь все - таки время вольнолюбивой юности Пушкина, когда он «числился» по Коллегии иностранных дел, называл своими «золотыми годами». Я прошептал: «Возможно». «Это упоминается в послании к коллеге, князю А. М. Горчакову: «… мои златые годы,/ Безумство жар, веселость, острота,/ Любовь, стихов, любовь моей свободы». Медленно идем.
Слышу: « 1820 год. Пушкину грозила ссылка в Сибирь. Помогло лишь вмешательство друзей. … Сколько людей за него ходатайствовало! А так бы Сибирь. А так только на юг».
Остановились: « Если продолжить адреса, получится у нас с тобой опять разговор о трудностях в его жизни. А я хочу больше о возвышенных его чувствах!»
Вдруг воскликнул: « Вспомнил! Михайловское». Слышу, он тихо смеётся, заговорил: «Александр был шалун еще тот, бывало в Михайловском. Лето. Днем на улице жарко. А он не посидит дома, на месте. Пешком подберётся незаметно к дому Осиповой, имение в Тригорском. Там жила большая семья. Они после обеда любили поспать. Окна открыты. Он через окно залезет в комнату к молодежи. И давай чудить …».
«Ладно, что вспоминать прошлое. Прошло шесть лет. Александр был в Михайловском. Узнал, что в гости к своей тетке П. А. Осиповой. Приехала Анна Керн. Они встретились в Тригорском, стали часто гулять по парку. Этот её приезд оставил у Пушкина, по его признанию, «впечатление более глубокое и мучительное. Чем то, которое некогда произвела» на него их встреча у Олениных. Это встревожило тетку, она была против их общения. Решила увезти Анну из имения.
Разлука. В день отъезда Анны из Тригорского – 19 июля 1825 года - Пушкин вручил Керн стихотворение, робко названное поэтом «К…» Очень странным образом. Он как бы на прощание отдает ей экземпляр второй главы «Евгения Онегина», а между страницами, которой лежал сложенный лист бумаги. Много лет спустя Керн расскажет ту историю друзьям: «И когда я собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, что то шептал … Михаил, задумался, - мне кажется, он читал вложенное стихотворение: «Я помню чудное мгновенье:/ Передо мной явилась ты,/ Как мимолетное виденье,/ Как гений чистой красоты./ В томленьях грусти безнадежной,/ В тревогах шумной суеты,/ Звучал мне долго голос нежный,/ И снились милые черты./ А уж потом судорожно выхватил и не хотел возвращать страницы».
Я не мог молчать, вставил в наш разговор свои соображения: «Он не хотел, что бы она прочитала последние строки стихотворения « Шли годы. Бурь порыв мятежный,/ Рассеял прежние мечты,/ И я забыл твой голос нежный,/ Твои небесные черты./» Помолчал, подумал.
« А когда он очнулся, то не решался стихотворение, начертанное его душой на бумаге, придавать огласке всему миру. Но и сжечь он не мог. Теперь все знают то стихотворение! Где его душа развернулась во всей красе, от мимолетного ведения!»
Михаил выслушал и добавил: «Да! Женская красота была для Пушкина одним из источников вдохновения. Да он и сам говорил: «Мое сердце не любить … не может».
Вдруг Михаил остановился, спросил меня: «Не утомил?» Посмотрел, на какой то дом: «Невский проспект 22! Засмеялся, - он часто бывал в этом доме, друзьям хвастался «Я богат через мою торговлю…».
Смотрю, дом как дом? Спрашиваю: «он здесь жил?» «Да нет! Это книжная лавка А. Ф. Смирдина. Он был первым издателем, кто платил Пушкину хорошие гонорары. По червонцу за строчку. Ну и поэт говорил о своём труде: «я богат через мою торговлю стишками, а не прадедовскими вотчинами!»
Смотрим на небо. Стало темнеть. Только хотел сказать .… Слышу: «Вы, это ты и читатели, упрекнете меня, что я не хочу рассказывать об адресах, где его жизнь менялась не в лучшую сторону! Даже трагическую. Тогда слушайте. Это Невский проспект 18. Здание кондитерской С. Вольфа и Беранже, пользовалась большой популярностью. Литературное кофе».
Мы вошли в дом. Видим. На стенах изображение двух рогов изобилия, из которых сыпались печенье, торты и пирожные. Михаил продолжил: « Но привлекало внимание литераторов многочисленные журналы и газеты. Писатели здесь сходились в дружественной беседе. Пушкин бывал здесь. Ему и в последний раз захотелось сюда зайти». Вышли, остановились рядом с домом. Я даже почувствовал ту ситуацию. Михаил тихо говорил: « В четвертом часу дня, Пушкин вышел из ворот своего дома и направился по Набережной к Невскому проспекту. Закутавшись в шубу, он быстро шел по узкому тротуару, где сейчас мы стоим. Здесь в последний раз видели Пушкина здоровым, «ПОЛНЫМ ЖИЗНИ И СИЛ», внешне совершенно «СПОКОЙНЫЙ». Зашел в кондитерскую, он ждал Данзаса, выпил там стакан лимонаду. Вышли с кондитерской с Данзасом, сели в сани и отправились … да, зашли в дом Котомина, это последний дом, где побывал поэт перед дуэлью».
Михаил грустно, протяжно продолжил: «Около шести часов вечера в морозном сумраке по набережной Мойки медленно двигалась карета. Везли смертельно раненного Пушкина с дуэли».
Мы стояли молча, Михаил сам тихо сказал: «пара домой». Тишина. Я для себя подумал: Мы вспоминали жизнь Александра Пушкина, понимаю такую жизнь одним рассказом, то есть сжать до мгновения невозможно! Сейчас – нам всем не надо воевать с прошлым, значит надо бороться за хорошее будущее!