Глава 18.
Своеобразное похмелье.
Яна открыла глаза – рядом с ней лежал утопленник. Она ни разу в жизни не видела утопленников, но не сомневалась, что этот жуткий, распухший человек – именно утопленник.
Зорина в ужасе вскочила. Вокруг лежало еще несколько утопленников. Она решила, что это сон, очередной кошмар или галлюцинация и изо всех сил пожелала вернуться в действительность.
Однако отвратительные, похожие на надутые до предела, резиновые куклы, начали шевелиться и вставать.
Яна ущипнула себя за руку, и вот тут чуть не потеряла сознание – ее рука была толще, чем обычно раз в десять.
Зорина закричала. Она кричала, кричала, кричала, пока один из утопленников, огромный, распухший, с отеком вместо лица, не подошел, тяжело переставляя слоновьи ноги, и не шлепнул пару раз гигантской ладонью по ее щекам.
- Хватит истерить. Какую-нибудь нечисть приманишь.
Биолог узнала хриплый, грубоватый голос начальника. Разум начал возвращаться. В распухшем лице угадывались знакомые черты. Точно начальник! А этот с рыжей шевелюрой – Роман, вон – Вероника, там – Роланский…
- Надеюсь, мозг у тебя не распух, - строго проговорил Стерхов, - и ты объяснишь, что все это значит.
- Что значит?…
- Точно распух. А я вот уверен, что дело в твоих чертовых ягодах.
Яна растерянно огляделась: совсем недавно сочные, яркие ягоды сморщились, потемнели и засохли.
- Возможно, они содержат вещества, задерживающие жидкость в организме, - вмешался Саливанов.
- Не знаю, что там они содержат, - подал голос Роланский, - но я сразу понял, что с этими ягодами что-то не то!
- Понял он! А сам наворачивал так, что за ушами трещало! – возмутилась Зорина.
Вероника сидела молча и неподвижно. Только темная коса позволяла узнать в этом раздувшемся существе с заплывшими глазами симпатичную молодую женщину.
Вдруг она начала громко заливисто хохотать. Все удивленно повернулись в ее сторону.
- Ха-ха-ха-ха, как же вы все смешно выглядите, ха-ха-ха, посмотрели б вы на себя со стороны! Ха-ха-ха-ха! Надувные матрасы!
Ее смех звучал дико, нездорово.
- Роман, дайте ей что-нибудь, у девочки поехала крыша, - мрачно произнес начальник экспедиции.
Матвеева долго не могла успокоиться, она каталась по земле, то смеясь, то плача.
- Это не мое тело! – кричала она, - верните мне мое тело! Меня же дети не узнают!
Совместными усилиями Стерхову и Саливанову удалось сделать ей успокаивающий укол.
Теперь она тихо и жалобно скулила:
- Когда же все это кончится?! Ну когда?
***
- Мы проспали два часа, - начальник говорил отрывисто и сурово, - в открытом поле, на планете напичканной монстрами и загадками. С тем же успехом можно было бы заснуть в клетке со львом или у реки с крокодилами. Обед удался на славу!
Стерхов злился не столько на этих жалких, измученных людей, сколько на себя, закаленного в бесчисленных экспедициях. Как мог он, опытный проводник, так легко поддаться на явную провокацию этой планеты!
- М-можно попробовать мочегонные, - заикаясь, пробормотал доктор, - они выведут лишнюю жидкость и отеки уйдут…
- Мне плевать, что ты будешь пробовать, но ровно через десять минут мы должны быть в боевой готовности! А тем, кто окажется не в состоянии идти дальше, я сам выпущу «лишнюю» жидкость.
Начальник экспедиции устрашающе потряс своим мачете и с удовлетворением отметил произведенный эффект на опухших лицах фестстеперов.
Саливанов выдал каждому мочегонные препараты, а Роланскому еще и таблетки от аллергии (огромные красные пятна с гноящимися струпьями расползлись на отечном лице юриста). За несколько дней на Нуклеусе Аурерусе аптечка заметно опустела. Доктор украдкой сделал себе еще один укол, но на этот раз эффект от него был уже не таким мощным – вирус XQ набирал силу.
Пять человек снова шли по равнине, тяжело переставляя распухшие ноги.
Каждому было немного стыдно. Два часа назад все они позволили себе лишнее: сделать, сказать, подумать.