Третий час кряду мы гуляем с женой во дворе. Вырвались в кои-то веки. И то только потому, что дома, в узком кругу, отмечает шестнадцатый день рожденья дочь. Три часа наказала нам с Дашкой провести на свежем воздухе, заметив между прочим, что это очень полезно. Правда не уточнила для кого. Хотя и так ясно, что старые, как анекдоты про Штирлица, родители со своими дремучими взглядами на жизнь испортят любое мало-мальски приличное мероприятие. Мы конечно обрадовались тому, какая дочь у нас стала взрослая и независимая. Подать- принести, что мы положили в холодильник, теперь уже может и без нас . Поддать, кстати, тоже. Радовались молча. Потому, что так играть словами в присутствии дочери вслух не рекомендуется. Есть риск оказаться недопонятым
Вообще разговаривать с дочерями в их шестнадцать- это примерно то же самое, что гулять по минному полю без металлоискателя. Никогда не угадаешь, где под тобой разверзнется земля. У кого есть дочь шестнадцати лет, тот поймет.
- И двоечник твой тоже придет? - неосторожно спросил я ее, влезая в ботинки на толстой подошве.
- Двоечник? Скажешь тоже, па. – фыркнула она, посмотрев на меня удивленно и пренебрежительно, словно на какое-то недоразумение, как на блоху, которая вдруг залаяла по-собачьи, - Виталик, он очень умный. Очень. Просто независимый. Вот преподы и мстят ему, видя в нем свободного гения. Не смей так о нем впредь отзываться, если хочешь сохранить со мной нормальные отношения. Слышишь?
Вот значит как? Разве не сама ль она говорила, что он двоечник и дурак? А еще узкоплечий урод и заика. Буквально на днях доложила, что на «Аватар» не пойдет, потому, что этот дебил ненормальный надумал прихватить с собой в кино еще и Наташку из параллельного.
- Ты не ответила на вопрос, - увожу я разговор со скользкой дорожки, вместо того, чтобы предъявить дочери свои аргументы.
- А куда ж он денется, - гордо и величественно сказала она, - И даже обещал сюрприз. Понятно тебе?
- Ну дай-то Бог.
Укрытые воротниками плащей и зонтом от оздоровительного октябрьского ветра, плюющегося в лицо целебной ледяной изморосью, мы с Дашкой, тесно обнявшись, доходим до безлюдной унылой набережной, а по- возвращении, начинаем обречённо нарезать круги вокруг нашего дома, привлекая удивленные взгляды соседей, с весны не наблюдавших во дворе такой идиллии.
- Кстати, в субботу отвезти на дачу тебя не смогу, - говорю я Дашке где-то на трехсотом кругу, вспомнив, что в субботу Серега попросил меня прокатить его супругу по магазинам. Сам он куда-то там навострился. Тоже чью-то жену катать, наверное.
- Старик объявил частичную мобилизацию на выходные, - сделав скорбное лицо, поясняю я в ответ на Дашкины вскинутые брови, - Лучших людей вокруг себя решил сплотить. К нему теща на месяц приехала, вот он в работу и ударился. Но ты не унывай. Попрошу съездить с тобой Игорька, он вроде свободен.
- Игорькааа? - куксится жена, краем глаза косясь на меня, с намерением понять, обратил ли я внимание на ее реакцию, - Алкоголика что ль своего?
Я реакцию ее замечаю. Еще как замечаю. И она меня, если честно, немного настораживает. Но на всякий случай неуверенно возражаю.
- Какой же он алкоголик? Пьет как пионер… герой. Бутылку белого и ту целый вечер мусолит. А когда за руль, то три дня накануне вообще ни-ни.
- К тому же с ним и поговорить-то толком не о чем, - краснеет Дашка одной половиной лица, той, что по другую сторону от меня. Но я эту метаморфозу все равно вижу, ибо зрение у меня сейчас панорамное, как у козодоя.
- С тоски за два часа пути завянешь.
«С тоски?»
Тут я уже окончательно теряю присущее мне умиротворение. «И это с Игорьком-то скучно? Диссертация на тему сакральных культов древней Греции –раз, несколько сборников юмористических рассказов –два, поколесил по миру в качестве культурного атташе –три. Не о чем. Вот значит, как ты заговорила?»
- И пахнет от него одеколоном этим противным вечно, - не унимается никак Дашка. - Как его…
- Консул, - подсказываю я, - Впрочем и Мерседес S 300 его, надо сказать- не машина, а драндулет. Угадал?
У жены начинает рдеть оставшаяся часть лица.
После чего я окончательно понимаю, что откажу Сереге, как бы мне ни хотелось покататься с его женой, и, от греха подальше, повезу Дашку на дачу самостоятельно.
Наконец, отведенные нам на моцион три часа, проходят. Посмотрев на часы, мы с Дашкой, дружно размыкаем объятья и мчимся наперегонки в отапливаемое сухое помещение.
Дома, как и ожидалось, застаем непотопляемые сигаретные окурки в унитазе, пятна кетчупа на обоях, несколько пивных пробок под софой, и дочь, остервенело жующую мятную жевательную резинку.
- Ну и что тебе подарил Виталик? - угодливо спрашиваю я у нее, чтобы оправдаться за недавний промах, - Уверен с его тонким вкусом и недюжинным воображением нечто оригинальное?
- Виталик? Не произноси больше при мне имени этого придурка, - ревет на меня, как раненая медведица, дочь, - Ни-ко-гда. Понял?
- А что так?
- И ты еще спрашиваешь? Потому, что он урод неполноценный, моральный калека, дебил. Знаешь в чем заключался его сюрприз? Он сюда с Наташкой приволокся из параллельного. Представляешь?..
В общем, с дочерью я опять попал впросак. Что ни говори, а логика жены мне гораздо ближе и понятнее…