А прибыл он за три дня раньше обещанного срока, и совершенно неожиданно, но что сделано Вовкой специально для его «хулиганистой» жёнушки Мани, - дабы на всякий пожарный проверить её супружескую верность. Поэтому многоопытный Вова, вернувшись из дальней поездки по неотложным торговым делам ночью, прямо со двора, и в ужасном нетерпении, приник к щёлке окна их уютной спаленки, но…сразу понял: ох, и зря он сей досмотр устроил, а лишь себе на буйную головушку…
Ибо до предела расширившиеся от удивления карие очи Вовы, от им увиденного, за одну секунду превратили его, примерного мужа, в … «оленя», ё-моё, с ветвистыми «рогами»…
Ну, да, когда глазоньки узрели…тесно прижавшихся в танце друг к другу, словно голубки, его «верную» Маню с кривоногим бывшим их председателем колхоза, а теперь - и Главой! К тому же, и как назло, именно в этот «судьбоносный» момент, через форточку лилась ещё и старинная песенка Лидии Руслановой, где и сами слова из неё странные и очень даже подозрительные, показались шокированному изменой жены Вове… полными загадочности, и намёка на нечто «нехорошее»…
«А твои глазки голубые, я ещё подголублю!» Но для чего оный любовник жены принёс свою кассету, включив именно песню о чьих-то «голубых глазках», которые он собирается…ещё больше «подголубИть»? И как понять? А на кой хрен, и без того красивые, хотя и шаловливые, небесной синевы глаза «пока ещё его жены Мани», уроду Главе, к тому же, гею, «подголУбливать»?! И что под этим непонятным словом кроется?
И вдруг пришедшая, поистине сногсшибательная мысль повергла здоровяка Вову прямо в шок. А он внезапно вспомнил слова своего друга Миньки, которому и вправду доверял… Что, мол, их Глава, бывший председатель Степан в городе ведь … с «голубыми козликами» связан?! Только мало людей знают об этом скверном его занятии?! Однако для чего оный скрытный гомосексуалист к его законной жене, к тому же, ещё женщине (!), сей гад подкатился?! Вова-то сам точно знает, что супруга его не «такая»?! Мужиков нет? Или Стёпан «спец» по «всем»?!
Скорее всего, может быть, жена просто и понятия не имеет о их уроде Главе, «голубизной» страдающем… И знает лишь, что он богатый. Ну, неужели, этот гей её совратить решил? «ПодголубИть»?! Или - уже?!! А гей не забыл, что за «такое гнусное дело опозорить женщину, тем более, «чужую жену», в советское время запрета на гомосексуализм, можно было и до полусмерти избить подобного извращенца! Но ведь песенка-то вряд ли совершенно «зря» звучит?! А не намекают ли словечки о «голубых глазках», как склонить Маню к «голубым»?
И первой мыслью остервеневшего, и возревновавшего Вовки, было срочно узнать, в который раз они, полюбовники, (только чтобы честно!), уже встречаются?! И в курсе она о его «голубизне»? А потом можно и начинать действовать. Но, может быть, этот гей, Глава Степан Ильич, его жену Маню подаренным ожерельем, и принесённым алкоголем, да, очень подозрительной песенкой о чьём-то страстном желании «подголубИть», и вправду на «голубые дела» приглашвет?! Он ведь Хозяин, Глава села?!
В закрытую на засов дверь ломиться смысла не было, и поэтому разъярённый Вовка принял единственно верное по оной экстремальной ситуации решение: атаковать, вроде бы, уже, вон, и целующуюся парочку самым геометрически коротким путём»?! А прямым, через это окно со «щёлкой», и Володя вдруг одним мощным, каратистским ударом каблука, - вышиб его вовнутрь!
Затем, во всю мочь заорав, «а щас я ваши «глазоньки голубые», вот этими кулаками «подголублЮ» обоим пОровну, извращенцы вы хрЕновы!!!». И стал своими «кувалдами» бить их, испуганных танцоров, которые и вправду охамели, оскверняя его новую спальню, а упирающегося, не желающего покориться силе Главу-гея, он просто безжалостно швырнул в туалет, закрыв задвижкой снаружи. Ну, до «выяснения» всего у «изменницы»!
И сходу подступил к супруге, «кандидатке» к дополнительному её «подголублЕнию» им, Главой, приглашавшим войти с ним под «голубые знамёна»! Поэтому Вовка в горячке всё-таки просто не сдержался… И одним ударом «подсинИл» сразу оба и без того красивые, голубые глазики бестолковой жёнушки… В народе же не зря говорят? Ведь «если сучка не захочет, то кобель навряд ли вскОчит»? И сейчас нужно «разобраться» с лукавой бабой, … но, однако, пока ещё женой…
А уж потом решать, что дальше делать с «голубоватого окраса» женишком… План-то у Вовы ещё на улице почти созрел... Совсем и не зря он, деловой торгаш, поэтому и не собирается упускать добрО, в его рУки самО идущее? И не в его правилах забывать о главном в ЛЮБОМ их купеческом деле, и в любой ситуации, - о Священном Бизнесе! А, тем более, ещё и перед, вполне возможно, намечающемся разводе с женой, изменившей ему с Главой. Да! С ней, с бессовестной Манечкой!
Вон, как раз и сосед Федька за всем процессом этак одобрительно наблюдает, а свидетель он – живой! А он, Вовка, «раскрутит» бывшего председателя Степана Ильича, очень много из колхоза укравшего, … хотя бы, на пару «миллионов». И вслух вообще не болтать о происшедшем, даже на развод не подавать. А пока не спешить... Его любвеобильная Марья не впервые под подозрение попадает… СтОит лишь глянуть на «глазки голубые», которые, видать, от природы «шаловливые», - и они внимание многих мужиков, как магнитом к ней, красавице, притягивают…
Федю угостит, и он пока смолчит, а там – наплевать. А Глава ни за что с именитой женой разводиться не будет… Не в его интересах. Ну, что? Первую половину «торговой операции» он провернул лихо… «Лимоны» – пока в толчке находятся, у Главы в голове! Не упустить бы вторую, основную…
Маня уже стояла на коленях перед ним, держа в трясущейся руке, только что подаренное расщедрившимся Главой ожерелье. Кстати, зашёл он к ней впервые, и намекал ей. Мол, пусть она не боится за свою «женскую поруганную честь». Его не это интересует… Мол, песню о «голубизнЕ» она же слышит? Понимает, Маня, о чём речь идёт? Или всё напрямую сказать?
И решил, было, пояснить. Но в этот момент врывается он, её Вовка, и зачем-то через окно… И не целовалась она со староватым для неё, и отнюдь не красавцем, дядей Степаном Ильичём. Пусть он сам подтвердит. Выпили понемногу, - и всё!
А уже за столом, правой рукой, Маня записывала то, что диктовал … в Прокуратуру чуток уже успокоившийся Вова. Как в их дом ночью постучал в окно Глава села, чтобы с ней поговорить, и она ему, начальству, конечно, открыла, впустила, и сразу же началось нечто непонятное. Выставил он коньяк, вино, и они по его настоятельной просьбе выпили «за знакомство».
Затем он поставил свою кассету с песней о каких-то «глазках голубых», которые кто-то собирается для чего-то «ещё подголубИть», и начал намекать на спетые слова, и их значение. Даря ожерелье, Степан Ильич пригласил её танцевать. Но тут Вова ещё кое-что велел дописать. Мол, Глава предлагал ей, Мане, «голубую связь», в танце стал обнимать, лез целоваться, потом и угрожать ей, и в этот момент через разбитое окно очень вовремя ворвался её разгневанный муж Володя.
«Куй железо, пока оно горячо?» - подумал повеселевший Вовка, тет-а-тет ознакомив с содержанием «Заявления» трясущегося от страха, приунывшего «главу», и потребовал за сей документ, честно супругой заработанные два «лимона», но только прямо сейчас. И показал надетый на перчатку кастет.
Мол, если он через 20 минут не вынесет требуемое, он, Вован, ворвётся к ним, и прямо при жене «распишет» его харю. А потом даст прочитать его супруге, а после отвезёт документ и вправду в саму Прокуратуру. И пусть он сам, "голубчик", всё расхлёбывает, жадина наглый, его жену оскорбивший столь поганым, и унизительным «голубым предложением».
И ведь принёс, Глава! Воспользовался оборотистый торгаш удобным моментом! Да, и совесть его особо-то и не скорбела, потому что деньги-то ворованные, коих не столь и жалко... Однако, своей «пособнице» показал мудрый Вован лишь … половину суммы. На всякий пожарный… Что поделать? Торгаш, он многое должен предвидеть в наше неспокойное время. Да, ещё и с женой красавицей Марьюшкой с её этакими и в действительности шаловливыми синими глазами.