Басмаческий ферганский фронт
Ферганская долина... Один из древнейших очагов цивилизации в Средней Азии, один из самых плодородных и густонаселенных ее районов. Эта обширная (площадью около 20 тыс. кв. км) котловина, расположенная по среднему течению Сырдарьи, окружена почти со всех сторон горными хребтами: Чаткальским — на севере, Ферганским — на востоке, Алайским и Туркестанским — на юге. Быстрые реки, сбегающие с этих хребтов, питают водой сады и плантации, пастбища, ореховые и алычевые леса. Земля Ферганы богата и полезными ископаемыми.
В результате действий врага этот плодородный край на протяжении ряда лет был ареной жестокой, кровопролитной, разорительной борьбы.
Рассмотрим некоторые социально-экономические и политические обстоятельства и географические условия Ферганской области.
После присоединения Средней Азии к России Ферганская область{120} по праву стала первой хлопководческой областью Туркестана{121}. Интенсивное развитие хлопководства привело к коренным изменениям в экономике и социальном составе населения области. Важным итогом развития культуры хлопководства было то, что натуральное хозяйство оказалось втянутым в товарно-денежные отношения. В результате этого дифференциация [47] дехканства усилилась, значительная его часть была обезземелена. Все это свидетельствовало о зарождавшемся капитализме.
Таблицы, составленные экономистами Узбекистана по данным материалов ревизии сенатора Палена, показывают, что в обследованных им волостях Ферганской области 38,5% хозяйств имели меньше чем по одной десятине земли, причем 24,4% из них имели в среднем по 0,24 десятины на хозяйство. Перечисленные хозяйства занимали 4,8% всех земель. В руках же байства, составлявшего до 10% всех землевладельцев, сосредоточивалась половина всех земель{122}.
Накануне Великой Октябрьской социалистической революции процесс обезземеливания трудового дехканства еще более усилился. Об этом убедительно свидетельствуют данные переписи 1917 г. Землевладение Ферганской области по этим данным выглядит следующим образом{123}:
Группировка хозяйств по размерам землевладения, десятины Земельная площадь в среднем, десятины Общее количество, %
хозяйств земли
До 1 0,42 51,0 9,8
От 1 до 3 1,71 30,1 23,4
От 3 до 5 3,65 9,1 15,2
От 5 до 10 7,0 6,3 20,3
От 10 до 20 13,4 2,5 15,3
От 20 и более 34,7 1.0 16.0
Еще нагляднее данные по отдельным уездам Ферганской области. В Андижанском уезде, например, в 145 крупных байских хозяйствах насчитывалось 7224 десятины земли, а 9008 дехканских хозяйств имели лишь 3042 десятины. В этом уезде было 90,5% чайрикерских хозяйств, имевших по полдесятины земли, владельцы которой были вынуждены работать на баев за четвертую долю урожая{124}. В Наманганском уезде 68,1% дехканских хозяйств имели от 0,5 до 1,5 десятины земли, в то время как в каждом байском хозяйстве было не менее 25 десятин земли{125}.
Приведенные данные позволяют сделать вывод о том, что в Ферганской области большая группа баев сосредоточила в своих руках основные земельные угодья.
Наряду с этим здесь был особенно заметен процесс сращивания российской торгово-ростовщической буржуазии с группой баев, занимавшихся торговлей хлопком и ростовщичеством. Появляется также и местная городская торговая и промышленная буржуазия. В Андижанском уезде, например, Миркамиль Муминбаев имел 5 тыс. десятин земли, владел рядом промышленных предприятий; его состояние оценивалось в 14–17 млн. руб.{126}. [48]
Огромным влиянием в Фергане пользовалось мусульманское духовенство. Достаточно сказать, что здесь на каждые 325 человек имелась мечеть, в то время как по всей Средней Азии каждая мечеть обслуживала 700–1000 человек, а в дореволюционной России церковный приход обслуживал 10–12 тыс. населения. В Фергане было 15 тыс. служителей религиозного культа. Реакционное мусульманское духовенство, широко используя ислам, всеми силами стремилось разжечь басмачество.
Следует также иметь в виду последствия переселенческой политики в Фергане. Царское правительство, создавая русские поселения, ставило целью получить опору для борьбы против трудящихся местных национальностей. Оно считало, что каждый поселок должен заменить батальон русских войск{127}. В 1891 г. в Фергане появляется первая партия переселенцев, и в урочище Куршаб возникает первый русский поселок. К 1914 г. было уже до 50 таких поселков. У коренного населения было отобрано немало поливных земель. В русских поселках благодаря царской администрации образуется мощный слой кулачества — опора самодержавия в Средней Азии.
Таким образом, анализ лишь некоторых сторон экономики Ферганской области и социального состава ее населения показывает, что здесь накануне победы Октября существовала особенно сильная прослойка эксплуататорских классов. Самые богатые среди них (Миркамиль Муминбаев, Темирбеков, Абдумансур Мангбаши, Усман Кари Умаров, Кудрат Хозрат и другие) были в числе организаторов басмачества, оказывали ему материальную и иную помощь.
Самая большая в Туркестанской АССР по численности населения Ферганская область была центром хлопкоочистительной, угольной и нефтяной промышленности всей Средней Азии{128}.
Вместе с тем русский капитализм всячески тормозил развитие в Фергане промышленного производства. Поэтому в Фергане затянулся процесс пролетаризации разоряющихся крестьян, зато быстро шла их пауперизация.
В 1913 г. в Ферганской долине было свыше 15 тыс. промышленных рабочих, в том числе 3517 русских, 9247 узбеков, 519 киргизов, 845 таджиков и 1252 представителя других национальностей{129}. Кроме того, в промышленно-торговых заведениях, в кустарном производстве и складском хозяйстве было занято 35 тыс. рабочих.
Чрезвычайно сложными были в Фергане межнациональные отношения. Здесь проживало до 20 национальностей: узбеки, киргизы, таджики, казахи, русские, украинцы, уйгуры, татары, армяне, бухарские евреи и т. д. Колониальная политика царизма оставила тяжелое наследие и в области национальных взаимоотношений, усугублявшееся тем, что народы, проживавшие в Фергане, как и во всем Туркестане, либо не вышли еще из средневековья, либо недавно вступили на путь капиталистического [49] развития. Всем этим также пользовались организаторы басмачества.
Процесс становления Советской власти в Ферганской области затянулся. Из рук органов Временного правительства власть была взята Советами в Фергане только 6 декабря 1917 г., между тем как в Ташкенте и в других местах Туркестана Советская власть победила в ноябре 1917 г., и III краевой съезд Советов (15–22 ноября 1917 г.) провозгласил переход власти к Советам во всем крае{130}.
За пять дней до открытия III краевого съезда Советов, 10 ноября 1917 г., Ферганский областной Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, возглавляемый правыми эсерами, выступил против установления Советской власти, высказываясь за то, чтобы вопросы общекраевого характера решались до созыва Учредительного собрания краевым союзом городских и земских управлений{131}. Лидер ферганских меньшевиков и редактор областной газеты «Знамя свободы» Павлюченко выступил на съезде против установления Советской власти в Фергане и во всем Туркестане.
На открывшемся в начале декабря 1917 г. областном съезде Советов развернулась ожесточенная борьба с эсерами и меньшевиками по вопросу о признании Совнаркома Туркестанского края и о передаче всей власти на местах Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов{132}.
В городах Ферганской области вся власть перешла к Советам только к концу декабря 1917 — началу 1918 г.; 25 декабря — в Коканде, 7 января — в Намангане, в начале января — в Скобелеве и т. д. В большинстве кишлаков Ферганы Советская власть установилась гораздо позже.
Избранный в декабре 1917 г. после установления в Фергане Советской власти областной Совдеп оказался в результате саботажа меньшевиков и эсеров неработоспособным. Руководитель кокандских большевиков Е. А. Бабушкин в марте 1918 г. телеграфировал в Совнарком Туркестанской республики о том, что Облсовдеп «не соответствует своему назначению и в непродолжительном времени должен быть распущен»{133}.
Собравшийся в марте 1918 г. областной съезд Советов выступил против организации областного Совдепа под тем предлогом, что якобы достаточно уездных Совдепов{134}.
На местах зачастую параллельно с Совдепами действовали старые волостные управления. В некоторых городах не были ликвидированы городские думы и так называемые комитеты общественной безопасности{135}. В Наманганский и Ошский Советы накануне Октября влились комитеты общественной безопасности, в результате чего Советы были засорены царскими чиновниками, националистами и другими враждебными элементами.
8 октября 1918 г. был избран наконец Облсовдеп. Он принял постановление не создавать на местах исполкомы Советов, а [50] организовывать комитеты бедноты{136}. Однако и Совдепы, и комитеты бедноты создавались очень медленно.
Работу органов Советской власти в Фергане всячески стремились развалить меньшевики, эсеры, дашнаки{137}, белогвардейцы и буржуазные националисты, пробравшиеся кое-где на ответственные посты. Большевики Ферганы в сентябре 1918 г. докладывали председателю Совнаркома Туркестанской республики В. Д. Фигельскому о разлагающей работе «левых» эсеров против Советской власти{138}. На заседании ТуркЦИКа 15 мая 1918 г. в докладе о положении в Фергане указывалось: «Меньшевики и правые эсеры, засевшие в Скобелевском Совете, как черви, подтачиваются под Советскую власть. Совет выносит массу постановлений, которые разрушают авторитет Советской власти... В волостях царит полнейшая анархия. Советских организаций нет. Волостные управители творят суд по шариату... ведется гнусная травля против большевиков-коммунистов. Извращаются факты объявления автономии края»{139}.
Не только социально-экономические и политические факторы привели к тому, что Ферганская область в годы гражданской войны стала центром басмачества. Важную роль сыграло то обстоятельство, что именно на ее территории в старой части Коканда в конце ноября 1917 г. была создана «Кокандская автономия». Не случайно первые басмаческие банды во главе с одним из «правителей автономии», бывшим уголовным преступником Иргашем, вышли из недр «Кокандской автономии». Более того, в одной из первых своих деклараций «правительство» «Кокандской автономии» объявило, что все вооруженные элементы на территории Туркестана, в том числе и уголовные преступники, амнистируются и приглашаются в ряды «национальной армии»{140}.
Определенный интерес представляет и такой факт: во время разгрома «Кокандской автономии» некоторые левые эсеры, командовавшие частями Красной гвардии и другими отрядами, несмотря на имевшуюся в их распоряжении значительную военную силу, дали возможность значительной части «автономистов» скрыться. Один из участников борьбы с «автономистами», большевик П. Елисеев, в своих воспоминаниях писал по этому поводу: «Благодаря недальновидности, а может быть и преступлению (левых эсеров. — Авт.), бандам дали возможность уйти... С такой силой (на стороне Советской власти. — Авт.) я был уверен, что ни один автономист не мог бы уйти»{141}.
Собирая свою басмаческую шайку и стремясь привлечь в ряды басмачей трудящихся-узбеков, Иргаш использовал ошибки по национальному вопросу, которые были допущены главным образом дашнаками и левыми эсерами при разгроме «автономии».
Наконец, пограничное расположение Ферганской области давало возможность басмаческим шайкам получать оружие и [51] боеприпасы из Китая, Афганистана и Бухары и укрываться после поражения.
Вскоре после ликвидации «Кокандской автономии» и первых боев с советскими войсками Иргаш бежал в Китай. Через некоторое время с бандой в 500 человек он возвратился в Ферганскую долину. Вооружение и снаряжение банда получила от реакционных кругов Афганистана и от бухарского эмира. В Фергане к Иргашу присоединились семь мелких шаек, в том числе банда Хал-ходжи, состоявшая в основном из уголовников, судимых в разное время за убийства и грабежи. Не случайно именно басмачи Хал-ходжи отличались особой жестокостью. В одном из кишлаков банда Хал-ходжи учинила дикую расправу над дехканином, решившимся сказать правду о басмачах. Ему отрезали язык, уши и нос. На голове другого дехканина, осмелившегося выйти на молитву без чалмы, басмачи слепили из теста форму и залили ее кипящим маслом.
Поскольку вокруг Иргаша начали объединяться басмаческие банды, а сам он имел опыт формирования более или менее регулярных отрядов, контрреволюция Ферганы главную ставку сделала именно на него. Однако несколько поражений, понесенных Иргашем от добровольческих и милицейских отрядов, подорвали его авторитет. Фаворитом ферганской контрреволюции стал Мадамин Ахметбеков (Мадамин-бек). На одном из подпольных совещаний он был назначен главарем всех басмачей Ферганской долины.
Мадамин-бек, как и Иргаш, в 1913 г. за уголовные преступления получил 14 лет каторги. В дни «Кокандской автономии» он был начальником маргиланской милиции и с помощью эсеров оставался на этом посту еще некоторое время. Мадамин-бек сколотил значительную банду и развернул активные действия против Советской власти. В свой отряд он привлек и русских офицеров-белогвардейцев, выполнявших функции военных инструкторов. К Мадамин-беку вскоре присоединились восемь довольно крупных банд. Он приложил немало усилий, чтобы подчинить своему влиянию отряды Иргаша и Исламкула. При этом Мадамин не скупился на обещания, предлагал Иргашу почетные посты. Но Иргаш и Исламкул сами мечтали возглавить басмачество Ферганы. Мадамин именовал себя «правителем Ферганы» и главнокомандующим вооруженными силами мусульман — «амир аль-муслимин». Духовенство Бухары и Ферганы окружило его и его приспешников ореолом «борцов за ислам» и защитников обездоленных{142}.
Басмачи терроризировали население, убивали партийных и советских работников. Особую ненависть вызывали у них промышленные рабочие — узбеки, таджики, киргизы, сплачивавшие трудовые массы. За короткий срок в первой половине 1919 г. басмачи убили 100 коммунистов-узбеков из Андижанской старогородской партийной организации{143}. Была уничтожена половина [52] Кувинской партийной организации{144}. Курбаши Хал-ходжа вырезал почти всех членов профессионального союза, созданного в 1918 г. в Оше{145}. Иргаш в конце 1919 г. убил в Чуете 200 дехкан-бедняков и рабочих, активно поддерживавших мероприятия Советской власти.
Массовые убийства рабочих и коммунистов — представителей местных национальностей — составляли важную часть басмаческого террора.
Басмачи разрушали населенные пункты, грабили мирное население городов и аулов{146}. Наряду с открытым грабежом басмаческие курбаши накладывали на мирное население налоги в виде хлеба, риса, лошадей{147}, требовали женщин для своих джигитов. По данным штаба Ферганского фронта, налоги, взысканные басмачами с мирного населения, в 25 раз превосходили налоги, выплачивавшиеся при царском режиме{148}. Басмачи блокировали промышленные центры и прочие города, затрудняя снабжение их продовольствием и водой.
Басмачи стремились также расстроить работу железнодорожного транспорта, от которого во многом зависела жизнедеятельность Туркестанской республики. Они надеялись, что разрушение железных дорог создаст непреодолимые препятствия для вывоза накопившегося хлопка, в котором нуждалась текстильная промышленность всей страны. Нападения на железную дорогу стали совершаться чуть ли не ежедневно.
Нередко шайки басмачей нападали на промышленные предприятия, особенно на хлопкоочистительные заводы. Они разрушали оросительные системы, препятствовали сельскохозяйственным работам. В плодородной Фергане свирепствовали голод и нищета.
Из Ферганы в Ташкент одно за другим летели тревожные сообщения. «В Кокандском уезде оперирует шайка известного разбойника Иргаша. Население терроризировано»{149}, — телеграфировал областной военком П. Буравлев 30 июля 1918 г. «Басмачи напали на кишлак Шарков...»{150}, «Мадамин ворвался в Старый Маргилан...»{151}; «Басмачи напали на г. [Цород] Чуст»; «Шайка напала на станцию Грунч-Мазар»{152}; «Бой с басмачами у кишлака Дордок. Противник потерял 58 человек»{153}; «В Шарихане нам представилась жуткая картина: на улицах валялись трупы русских, которых оказалось 24, дома и лавки были разграблены и все ценности, как, например, мануфактура, пшеница, мука, рис, скот, а также разные домашние вещи...»{154} — писал в своем докладе главному оперативному штабу командир железнодорожных отрядов Д. Е. Коновалов.
Первые бои Красной Армии против басмачей (например, в июле 1918 г. против отрядов Иргаша в Кокандоком уезде) закончились неудачей{155}, что объяснялось неумелой организацией военных операций. Против басмачей выступали небольшие (по 100–150 человек) отряды, действовавшие без единого плана [53] и общего командования. Дисциплина и боевая подготовка некоторых отрядов стояли на низком уровне.
К концу 1918 г. басмаческое движение в Фергане усилилось. Особую активность басмачи стали проявлять в Кокандском, Наманганском и Андижанском уездах. В сентябре они навязали частям Красной Армии уже более или менее крупные стычки на станции Горчакове и в районе старого Маргилана{156}.
Руководство Туркестанской республики мобилизовало все силы для преодоления басмаческой опасности. В декабре 1918 г. в Фергану прибыла Верховная военная коллегия по обороне республики во главе с председателем Совнаркома Туркестанской республики В. Д. Фигельским, чтобы на месте принять действенные меры для борьбы с басмачами.
7 декабря 1918 г. в Фергане на красноармейском съезде области был избран Оперативный штаб по руководству борьбой с басмачеством{157}. Были созданы также уездные оперативные штабы{158}.
Коммунистическая партия опиралась в первую очередь на рабочих Ферганы. Те районы Ферганской области, где были сосредоточены крупные отряды пролетариата, — Кызыл-Кия, Сулюкта, Чимион, Федченко, Коканд — шли в авангарде борьбы с басмачеством.
Большевистская организация Кызыл-Кии, насчитывавшая в своих рядах к концу 1918 г. 250 человек{159}, разбила рабочих на три смены, из которых одна постоянно находилась в окопах, вырытых вокруг рудников. Шахтеры, как правило, не расставались с винтовками и, спускаясь на работу в шахты, брали оружие с собой. На руднике был организован кавалерийский отряд, охранявший население соседних кишлаков. Из шахтеров Кызыл-Кии были выделены отряды в помощь гарнизонам уездных городов Ферганы. В. Д. Фигельский писал о кызылкийцах, что они «всегда готовы выступить по требованию Советской власти»{160}. «Кызылкийские копи, — писал 6 декабря 1919 г. орган ТуркЦИКа и Компартии Туркестана газета «Известия», — поистине вооруженный лагерь».
В Чимионе в начале 1918 г. был сформирован рабочий отряд из 200 человек для борьбы с басмачеством{161}.
В пролетарских отрядах, выделенных на борьбу с басмачеством, были рабочие — узбеки, киргизы, таджики. Особенно много их имелось в кизылкийских, чимионских и сулюктинских отрядах. Количество рабочих местных национальностей возрастало в ходе борьбы с шайками басмачей.
Участие трудящихся коренных национальностей в борьбе с басмачеством способствовало укреплению дружбы народов. От шахтеров они воспринимали революционные идеи, дух коллективизма и пролетарский интернационализм. Все это имело решающее значение не только для разгрома басмачества, но и для упрочения Советской власти в Средней Азии. [54]
В пролетарских отрядах Ферганы вместе с русскими, узбеками, таджиками, киргизами и казахами сражались и бывшие военнопленные. Одним из их организаторов был венгерский рабочий Эмиль Баку, трудившийся на нефтепромысле Чимион. Там он вступил в ряды Коммунистической партии и был избран депутатом рабочего Совета{162}.
В борьбе с басмачеством участвовали также красногвардейские отряды крупных городов Ферганы. Среди этих отрядов выделялся Кокандский. В него входили железнодорожники Коканда, рабочие хлопкозаводов и члены Союза трудящихся мусульман. По данным Кокандского Совета, более половины бойцов отряда составляли узбеки, киргизы и таджики. В красногвардейский отряд и партийную дружину Коканда были записаны все коммунисты, способные носить оружие. Кокандский Совет по предложению большевиков создал военно-политический штаб Кокандского уезда, возглавивший борьбу с басмачеством{163}.
Андижанским отрядом командовал руководитель коммунистов города, бывший рабочий Намангансгого механического завода Георгий Михайлович Бильдин. В конце 1918 г. из рабочих хлопкоочистительных заводов был создан отряд в Маргилане (487 человек){164}. Активно действовал красногвардейский отряд в Алты-Арыкской волости, состоявший из добровольцев узбеков и таджиков. Им командовал председатель волостного ревкома Абдурахман Мадьяров.
Прочной опорой Советской власти в борьбе с басмачеством были партийные дружины, созданные во многих городах республики. Наряду с русскими коммунистами в них входили коммунисты-узбеки и представители других местных национальностей. В Коканде и некоторых других городах Ферганы были созданы партийные дружины только из коммунистов коренных национальностей.
Кроме ферганских формирований в борьбе с басмачеством участвовали отряды из других областей и городов республики, главным образом из Ташкента.