Еще на Садовом он понял: есть шанс завалить дело. Через каждые триста метров приходилось останавливаться и ждать, когда оживет сонный поток машин, в сети которого попался его неприметный жигуленок. Несмотря на то, что еще неделю назад, готовясь к заданию, он заранее просчитал маршрут, прокатившись по нему аж два раза, и дал себе сорок минут про запас, он не учел форс-мажорного характера погоды. Что ж, погода тоже играет в эту игру. Она холодный и безжалостный партнер, не признающий компромиссов и не упускающий возможности воспользоваться твоей ошибкой. Примерно так размышлял Федорыч в девятом часу утра, сворачивая, наконец, с Садового на Ленинградку.
Между тем, Москву накрыл снегопад. Казалось, снег возникает отовсюду, даже из-под земли. Его плотная белая масса обильно ложилась на лобовое стекло машины, и дворники с ней не справлялись, проделывая хилые борозды на стекле, на которые тут же прыгали резвые свежие хлопья. Федорыч жал на пределе, на Садовом он потерял больше половины резерва, и теперь минут двадцать отделяли его от роковой черты, за которой опоздание становилось неизбежным.
Ленинградку он проскочил удивительно ровно, не потеряв ни минуты. Поворот на Беломорскую. Вдалеке сквозь снегопад смутно обозначился дом клиента. Еще немного, и он повернет направо, вглубь жилого массива. Но в этот момент, весь транспорт, как-будто по чьей-то злой воле, встал...
Опыта у Федорыча не занимать. Среди заказчиков он был известен сразу под тремя кличками, которые придумал себе сам. Так безопаснее. Пусть путаются, пусть думают, что это разные люди. Им нужно от него только одно… И он не подведет. Но им придется немного раскошелиться. С его-то квалификацией идти на дело за пятерку, нет уж, дудки. А потому и планку гонорара Федорыч ниже тридцати штук зеленых не опускал. В определенных кругах он пользовался заслуженным авторитетом. Но мало кто знал его в лицо. На рынок дел он появлялся, изменив внешность. Без всяких там усов и бороды. Немного хорошего грима и, конечно, прикид и кое-что еще, чему его когда-то учили в разведшколе.
Он всегда действовал в одиночку, никому не доверяя. Простой математический расчет - меньше свидетелей, меньше ошибок. А стоимость ошибки в его работе измеряется в жизнях. Стало быть, работать надо безошибочно. И он знал свое дело. Восемь крупных заказов выполнены так, что комар носу не подточит.
Черт, наверное, авария. Метрах в ста справа впереди, маячил длинный серый дом. Именно там через двадцать минут он должен работать. До поворота осталось всего ничего. Но движение было парализовано. Скучающие водители, покуривая, лениво выглядывали в окна. Джип с тонированными стеклами, прижавшийся к обочине справа от Федорыча, показался ему знакомым. Точь в точь, как у посредника. Смутное предчувствие зашевелилось в нем. Он быстро достал прибор из спортивной сумки, лежавшей рядом на сидении, надел наушники, осторожно направил антенну на джип, сфокусировал сигнал по прибору.
- Твою мать, чего ты ждешь, сворачивай направо и гони, опоздаем. Уйдет! – раздалось в наушниках, и Федорыч поблагодарил Бога, что прибор не подвел. Джип взревел, резко взял вправо, и чуть не зацепив прохожего, вьехал на пешеходную дорожку, дал обратный ход до ближайшего вьезда в сторону длинного дома, и стал разворачиваться.
Федорыч быстро смотал наушники, бросил прибор в сумку, не мешкая схватил ее, и, выскочив из машины, с трудом протиснулся между двумя волгами. Выбравшись на тротуар, он легонько побежал к дому. Джип за это время успел обьехать вокруг здания и остановился у крайнего подьезда слева, в то время как Федорычу предстояло работать во втором подьезде справа. – Оттуда у них прекрасный обзор, - думал он, - ну, и сукины дети, ведь я сто раз себе говорил, не связывайся с бандитами, работай только на респектабельных людей, для этого не жалей денег, наводи справки. Эх, Федорыч, Федорыч, и на старуху бывает проруха.
Он посмотрел на часы. Оставалось семь минут до контрольного времени. Теперь он уже не бежал, а медленно и с достоинством шел к подьезду, зная, что из джипа его наверняка заметили.
Клиент может спуститься на лифте или отправиться вниз пешком. Привычным движением Федорыч нащупал металл в обоих карманах куртки. Он им устроит фейерверк! Пусть потом заказчик, подлюга, чешет репу. Он додумывал уже в подьезде, прислонившись к почтовым ящикам, спортивная сумка легла на пол у ног. Где-то вверху хлопнула дверь. Кто-то засеменил по лестнице. Раздался характерный стук лифта. Федорыч немного напрягся. Лифт мягко приземлился, из него неспешно вышла сухонькая старушенция со здоровенным догом. Она неторопливо спустилась по лестнице, дог дружелюбно ткнулся тупой мордой в коленки Федорыча.
- Какой красавец! - приветливо обронил Федорыч, делая вид, что ищет в кармане ключ от почтового ящика. Старушенция пошлепала на выход, радостно поздоровавшись с Федорычем, как с лучшим другом.
- Доброе утро, - вежливо ответил тот и стремительно взбежал на второй этаж, где замер у лестничной клетке. И как раз вовремя! Через мгновение зарычали ключи в двери пролетом выше, и раздался негромкий разговор. Дверь открылась, и в ней первым показался телохранитель клиента, держа руки в карманах пальто. За ним шел и сам клиент, обнимая за плечи дочь, черноглазую симпатяжку лет пяти. Федорыч выдержал паузу, дождавшись, когда телохранитель начнет спускаться вниз, и сам неторопливо вступил на площадку перед лифтом,
- Молодой человек, вы не подскажете, где тут Аристарховы живут? – наобум назвав фамилию, озабоченно спросил он и, пока секьюрити соображал, Федорыч несильно ударил его кастетом между глаз. Парень успел вытащить ТТ из кармана, делая это уже неосознанно. Федорыч ногой легко выбил у него пистолет и снова добавил меж глаз. Телохранитель без сознания рухнул на пол, лицо у него было все в крови.
- Что вам нужно? – спросил побледневший клиент, прижимая к себе дочку, которая онемела от неожиданности.
- На твое счастье, уже ничего, – хладнокровно выдал Федорыч и ударил клиента ногой в пах. Тот согнулся от судорожной боли, и Федорыч полоснул его рукой по шее, но не насмерть, как он это умел в совершенстве, а на полчасика подремать. Девочка закричала так, что даже у Федорыча пошли мурашки по спине. Он схватил ее в охапку, зажал рот крепкой шершавой ладонью, другой рукой нащупал скотч в кармане куртки, и не мешкая, залепил девчушке рот. На все ушло несколько секунд.
Взяв обмякшее тельце девочки на руки, он хотел рвануться на первый этаж по лестнице, но внизу раздались подозрительные звуки, словно кто-то пробовал открыть дверь. И Федорыч с девочкой на руках быстро отпрянул назад, в угол лестничной клетки. У него под ногами оказалась физиономия телохранителя, ноздри которого хищно подрагивали, а белки глаз бегали в разные стороны под полуприкрытыми веками.
– Ничего, такой бугай выживет, - автоматически подумал Федорыч.
– Не огорчайся, твой папа жив, он пока без сознания. А тебя я сейчас отпущу. Ты только сразу не убегай, а полежи немного на полу, потому что будет стрельба, и пули могут тебя зацепить, - как можно ласковее прошептал девочке Федорыч, - ладно? Та часто-часто закивала головой, даже скотч, которым был схвачен ее рот, был мокрым от слез, которые, не останавливаясь, текли из ее внезапно погасших глаз. Федорыч в мгновение ока преодолел еще один лестничный пролет наверх. На площадке он оставил дрожащую от страха девочку, которая послушно распласталась по полу. Теперь парадная дверь внизу решительно хлопнула, и по меньшей мере двое вошли в подьезд, послышался их осторожный шепот.
Федорыч на цыпочках спустился на полпролета.
Он сунул руки в карманы куртки, освободил предохранители пистолетов. Проверил портативные глушители. Двое внизу совещались, не решаясь двинуться вверх по лестнице. Время, как будто забуксовало. Девчушка вот-вот не выдержит и драпанет. Либо кто-то из соседей вздумает войти или выйти. Так он еще не попадал. Он вообще ни разу не попадал в истории. Всегда проходило гладко. И вот такая осечка! Ну, и сука этот заказчик! И он, Федорыч, даже не удосужидся пробить его по своим каналам! Уж они-то умеют маскироваться. Зеленым дождем, так их мать...
Он оглянулся и посмотрел на девочку. Ее остановившиеся глаза излучали ужас и отчаяние. Федорыч вдруг улыбнулся ей и приложил палец к губам. Потом кивнул, поняла мол? Девочка зажмурилась и пригнула голову. «Дошло», - успокоился Федорыч, «Будь, что будет, больше выжидать нельзя».
Он ссутулился, как-то весь погрузнел, и, прихрамывая, двинулся вниз по лестнице, насвистывая популярный опереточный мотив. Кисти его рук напряглись в карманах куртки, крепко сжимая оба ствола. Спортивную сумку оставил на лестничной клетке возле девочки. На голову натянул капюшон. Шаг, один, другой, он осторожно обогнул лежащие у лифта тела. Поворот налево. Еще один лестничный пролет и еще... «Теперь спокойно, не торопись, Федорыч»! Сейчас они увидят тебя...
Они стояли в коридоре у двери подьезда. Два здоровенных мужика в коротких кожанках. Все его сомнения мгновенно рассеялись - он сразу узнал посредника. Они опоздали на полсекунды. Федорыч слишком хорошо умел это делать. Пистолеты, как черные птицы, выпорхнули у него из карманов. Выстрелов почти не было слышно, импортные глушители сработали на славу. Грузные тела через мгновение перегородили вход. Он услышал стук детских ботинок вверху. Девочка, видимо, встала и побежала. Надо торопиться.
Федорыч с трудом перепрыгнул через лужу крови, рывком открыл парадную подьезда и оказался прямо у джипа лицом к лицу с водителем. Тот сидел за рулем, но от неожиданности растерялся. Федорыч, не медля, разрядил в него полобоймы. Несколько пуль пришлись в дверь, она медленно открылась и водила, крупный белобрысый парень с круглым лицом, вывалился наружу. Федорыч оттянул его в сторону за рукав, стараясь чтобы кровь, ручьем брызнувшая из шеи, не попала ему на куртку, прыгнул в джип, бегло осмотрел заднее сидение и ударил по газам.
Он проехал с километр вдоль соседних зданий, свернул на просторную дорогу, прилегавшую к жилому массиву и оставил джип позади супермаркета. Обойдя магазин, он внимательно осмотрелся, заскочил внутрь и купил несколько хороших шоколадок. Потом взял чашку кофе, и внимательно глядя сквозь стекло витрины наружу, быстро выпил его. Слегка задержавшись на выходе, Федорыч поправил свою спортивную куртку и направился в сторону кольцевой, до которой было рукой подать. Он посмотрел на часы. Надо поторопиться. Срабатывал самый что ни на есть неблагоприятный сценарий. Надо обязательно успеть в камеру хранения, где лежит чемодан. Да, и время потребуется, чтобы переодеться. Он залез в один из внутренних карманов куртки и вздохнул с облегчением: загранпаспорт и билет до Бангкока на месте. Хорошо. В другом кармане была половина гонорара за работу: полсотни щтук баксов и немного рублей. Вторую половину, как-видно, ему не суждено получить никогда. Черт с ним, с этим козлом, заказчиком. Если будет время и желание, он, Федорыч, его найдет, из-под земли достанет. Внезапно, прямо противоположная мысль пришла ему в голову. – Либо он меня, - прошептал он себе под нос и, расправив плечи, зашагал дальше.
Не доходя кольцевой, он залез в запорошенную снегом канаву и, пригнувшись, сунул в нее оба Макарова. Затем, осторожно осмотревшись, встал, машинально поправил ногами потревоженный снег и быстрым шагом направился к трассе.
Сигналить пришлось недолго. Видавшая виды белая девятка резко затормозила, чуть сползла боком к обочине, и из окна показалась нахальная физиономия парнишки. - Куда? – нетерпеливо спросила физиономия.
- В Шереметьево, в аэропорт, - уверенно улыбнулся Федорыч.
Отец, если б вчера, взял, а сейчас тороплюсь на работу в другую сторону.
Опаздываю. Уже опоздал. Начинаю-то в девять.
А у меня рейс в одиннадцать, - пожаловался Федорович, - да здесь же рядом
совсем, тебе только развернуться надо, - а с работой дела уладим. И Федорыч сунул оторопевшему парнишке триста долларов. Тот, ни слова не говоря, открыл дверь. Поехали. Парнишка почему-то молчал, искоса поглядывая на деньги, лежащие у стекла.
А снег все сыпал и сыпал и, казалось, нет ему ни начала ни конца, впрочем, как и холоду, сковавшему запорошенную землю, такую теплую еще вчера.
(рассказ "Косые девяностые")