Всё больше лесом. Вот и едут по раннему утру, источая на природную благодать кумар солярочного выхлопа ещё не прогретого дизеля (кто видел, тот знает), лесовозы да «УАЗики» с бригадами.
Кто-то давно, ещё в советское время, рассчитал, что если наши северные поля засадить лесом, то через семьдесят – восемьдесят лет это окупиться в несколько раз, чем все эти десятилетия сажать на них картошку с капустой и сеять зерно.
Не знаю, жив ли этот «изыскатель» или переворачивается в гробу, но его расчёты сбылись уже на половину: большинство полей заросли уже лесом так, что совсем скоро, лет через тридцать, на них можно будет валить вполне себе спелый лес.
Только будет ли кому? За это время в селе останутся только старики да дети, приехавшие к деду с бабкой на каникулы. Леса и речки не видевшие совершенно, потому как родителям некогда оставаться в деревне, а старикам за молодыми не угнаться. Да и сама молодёжь не очень-то куда-то и рвётся. Где нет интернета, там, по её мнению, скучно.
Ну, и кто будет валить этот лес через четверть века? Гастарбайтеры? Их и сейчас в деревне полно, но на переработке древесины, а не на заготовке. Работать в лесу может только тот, кто в нём вырос. Лес чужаков не любит. Что монголо-татар, что поляков, что французов, что немцев. Помните «Погост»? Англичане под Мурманском, и японцы в лесах под Владивостоком недолго задержались.
Так что умирает село сегодня. Через тридцать лет и лес, который и сейчас почти уже вырос, валить будет некому. К чему он тогда? Пока «Харвесторами» большой лес будут убирать, зарастут им не только нежилые деревеньки, но и села вроде этого. Что останется от России? Города да ёлки? Об этом тот городской, что поля деревьями засадить решил, мудрила, подумал? Тайга, она хоть и европейская, но тайга. Растёт быстро. Так что через век-два и города в России лесом зарастут. Тогда вообще ничего не останется. Кроме ёлок да сосен. Или это такой план и был? Кто его знает? Только умирает деревня без земли. Кто-то, конечно, по привычке на шести сотках горбатится после работы, так ведь это не молодёжь, и живут не «с земли», а только перебиваются ею от скудной зарплаты да ещё по привычке.
Может быть, там, на югах, что и не так, мы туда всего два раза отдыхать ездили, но в нашей европейской тайге это правило почти без исключений. Хотя они, подтверждающие правила, естественно, есть. У Ленки муж подруги купил в Нечерноземье несколько десятков гектаров полей и занялся фермерством. Как она поначалу жене хвасталась, какой он крутой бизнесмен. Потом, правда, перестала. И было почему.
Да, несколько трактористов, всё-таки, нашлось. Все предпенсионеры. То есть, сегодня на пенсию им пока рано, а вчера было бы уже самое то. Предстарики, то есть. И у них дети по городам замужем. Внуки там же. Хоть развивай производство, хоть завязывай, трактористов больше не будет. Их просто нет. Трактор, даже американский, купить проще и дешевле, чем найти того, кто на нём работать захочет. Про сможет, я не говорю. Просто желающих нет. От слова «некому». Может, на югах и лучше, а здесь даже Пётр предпочитает работать в лесу, потому как там зарплата выше.