Смена закончилась без Ларисы Алексеевны. Я радовалась небольшой передышке и надеялась, что выдержим достойно окончание практики. Все на это надеялись. Как всегда, в лагерь нас привёз довольный водитель на "рафике", его внуки получили путёвки на целых две смены! Не успели мы расположиться в беседке возле входа, как подошёл старший педагог.
-Здравствуйте, здравствуйте, рад вам, уважаемые коллеги! Не будем терять время, встретимся вечером, а сейчас можете идти в отряды. Лариса Алексеевна приедет через несколько дней.
-Подождите! - неожиданно для себя воскликнула я, - есть вопрос. Две смены в старых неудобных корпусах отработали одни и те же, почему бы сейчас не дать возможность им последнюю смену провести в лучших условиях? Это разве несправедливо?
Девочкам явно не понравились мои слова, но Анатолий Николаевич внимательно посмотрел на нас и присел на краешек скамейки в беседке.
-Ну что же, Надежда Вячеславовна не так уж и не права. Действительно, речка рядом, так что нужно быть начеку и днём, и ночью. А в новых корпусах намного удобнее. У педагогов есть собственные спальни, можно запереться изнутри... - короткая пауза предназначалась, наверное, мне, - может, кто добровольно пойдёт на заключительную смену в третий и шестой отряды?
Путём пререканий и споров решили следующее: я и Диана отправляемся в первый отряд, работа в котором усложняется - там ожидаются сироты из детского дома, больше половины отряда.
-Будет тяжело, - произнёс Анатолий Николаевич, - говорю как есть, и нам предстоит многое решить. Эти дети особенные, обычная работа с ними, как с другими, не подойдёт. То же самое седьмой и восьмой отряды; малыши, у которых нет родителей. Вечером на планёрке обсудим детали.
Меня назначили воспитателем, Диану пионервожатой. Физрук Рыбкина традиционно осталась жить с нами, обещаясь помогать во всём. Через несколько дней приехала Лариса Алексеевна, не высказала никакого неудовольствия и даже меня встретила более-менее приветливо. Конечно, ей рассказали про домогательства Анатолия Николаевича, но, видимо, пережившая какие-то личные беды, она сделалась помягче. Старший педагог вёл себя как ни в чём не бывало. Смена летела стремительно, я и Диана очень старались, так хотелось помочь обездоленным детям.
-Девочки, понимаете, это у них временно, такой праздник. А впереди сложная жизнь, - говорила Оля, - не надо слишком сильно привязываться к ним и давать повод для ответного чувства.
Правильно, конечно, но несколько раз ночью я плакала в подушку, скрывая от девочек переживания. Как можно отталкивать детей и быть строгой, когда они преданно смотрят в глаза и говорят, что мечтают о такой маме, как я.
-Надя, не рви сердце, - заметила Диана, - тебе девятнадцать, им четырнадцать. Ну какая ты мама!
Ох, скорее бы смена закончилась...
Терпения и сил оставалось совсем немного, считались не дни, а часы до окончания. Я ждала встречи с Михаилом. Поедем куда-то вместе... и сердце принималось стучать так, что становилось боязно: кто-нибудь в лагере это услышит.
Диана по секрету рассказала, где и как проведёт время со своим парнем.
-А дома что скажешь? - поинтересовалась я, - не правду же?
-Конечно, нет. Скажу, в гости к девочкам в деревню, примерно так. Родители давно не следят за мной. Доверяют. Иногда думаю, может, сейчас нам расписаться? Потом всем сообщить, а свадьбу летом. Надо думать. А у тебя как? Предложение сделали или намекнули хотя бы?
-Намекнули, - осторожно ответила я и заторопилась по "пионерским" делам. Разговор продолжать не хотелось. Имелись тревожные моменты, но надежда на лучшее оставалась сильнее всего. Я верила Михаилу так, как самой себе.
Накануне завершения смены всё сделалось неспокойно. Напрасно мы убеждали пионеров, что завтра большой праздник, подарки, призы, грамоты. Дети уже сейчас не хотели расставаться, а девочки плакали много раз. Особенно детдомовские. Они просили наши адреса, телефоны, хотели что-то пожелать на прощание. Мы предоставили детям "общие" тетрадки, и они стали писать свои мысли, объясняться в чувствах. Оставляли адреса и говорили, что будут ждать писем. Тетрадь Оли Рыбкиной "побежала" по отрядам, многие хотели написать именно физруку. Я терпеливо ждала, когда завершится этот день и понимала: завтрашний станет ещё более сложным. Незадолго до окончания дискотеки меня позвали к Ларисе Алексеевне.
-Иди, не бойся, - засмеялась Оля, - она вызывает тех, кому лично хочет что-то сказать. Может, поблагодарит, как меня.
С замиранием сердца вошла в кабинет директора.
-Присаживайтесь, Надежда Вячеславовна, - спокойно произнесла Лариса Алексеевна, - вот попросила прийти несколько человек, конкретно - пятерых студентов. Вы в том числе. Хочу лично поблагодарить за работу, за ответственность и серьёзный подход ко всем без исключения вопросам лагеря. Я довольна вами, несмотря ни на что.
Моё лицо полыхнуло жаром. "Несмотря ни на что". Ясно, что имела в виду Лариса Алексеевна. Но я уже не чувствовала себя виноватой.
-Спасибо большое, - твёрдо произнесла я, глядя в глаза директора, - лагерь замечательный, дети тоже, мне понравилось работать.
Лариса Алексеевна кивнула и быстро добавила, что будет рада видеть меня в следующем году. Что ж, аудиенция окончена, но я несказанно обрадовалась. Тоже несмотря ни на что. Получить похвалу от той, которая могла тайно ненавидеть и считать меня врагом, имея на то основательные личные причины, стоило многого. Но не успела направиться к танцплощадке, как неожиданно дорогу преградила высокая фигура.
-Простите, простите, Надежда Вячеславовна, вот в который раз вас напугал, сам того не желая, - Анатолий Николаевич выглядел весёлым, - прогуляемся?
- Лариса Алексеевна попросила позвать Диану, - осторожно произнесла я.
-Ничего, подождёт пару-тройку лишних минут, она тоже очень устала.
Медленно мы пошли по главной аллее лагеря, но я понимала: мне сейчас что-то скажут.
-Хочу извиниться лично за тот случай, - твёрдо произнёс Анатолий Николаевич, придерживая меня за локоть, и я едва удержалась, чтобы не отодвинуться подальше, - простите, Надя. Знаете, бывает так, что поступок трудно объяснить. Но я могу объяснить... если вы только позволите...
-Не надо, прошу вас, пожалуйста, не надо! - заторопилась я, безуспешно стараясь придать голосу твёрдости.
-Да. Так и знал, что скажете именно это. Поэтому и отступился. Наверное, получил ещё один жизненный урок: не уверен - не тормози, - Анатолий Николаевич немного помолчал, - рад, что не обиделись, Надя. И очень хочу, чтобы ваша жизнь сложилась хорошо. Будьте счастливы!
Старший педагог круто повернулся и быстро направился к зданию администрации, а я побежала к танцплощадке. Сколько раз уже происходило такое со мной! Вроде ни в чём не виновата, а плакать хочется. И сердце сжимается до боли. И ничего сейчас не нужно, кроме одного: оказаться рядом с Михаилом. Утонуть в его объятиях и поцелуях. И чтобы он сказал: "Любимая, всё будет хорошо".
(продолжение следует
http://proza.ru/2024/01/18/945