Сандакчес
«Я твой раб Господний, имя. У меня есть три листа к Иисусу Христу. Один из них написан рукой Марка, второй – Никитой-мучеником, а еще один - Марией Богородицей. В этих трёх листах надписи, который горят пламенем, мне, имя, дарят роскошь и богатство. Аминь».
Заговор староверов на успешное и богатое существование
Когда монахи- отшельники, поняв, что с поломанной ногой, у него не всё нормально, и она неправильно срослась, они по его просьбе, решили отвести Дениса на лодке в деревню Сандакчес, где был фельдшерский пункт. Он с радостью согласился, потому что очень тосковал по своей семье, да и не хотел быть нахлебником у этих добрых русских людей.
Денис даже не возразил, когда ему при этом завязали глаза, прекрасно понимая, что у них так заведено.
Он уже знал от Агафона, что этот посёлок, или деревня Сандакчес находятся в почти в семидесяти километрах к северо-западу от центра сельсовета - села Ворогово, на левом берегу реки Дубчес.
Потом, уже лёжа в фельдшерско-акушерском пункте, под наблюдением фельдшера- старовера Родиона Мстиславовича Угренинова и его жены- медсестры Агриппины, в ожидании вертолёта, Денис многое узнал об этой деревне.
Узнал, что Сандакчес основан в середине XX века. В окрестностях посёлка находятся Дубческие скиты - духовный центр старообрядцев-беспоповцев часовенного согласия.
В 1990-е годы обитатели Дубческих скитов установили контакты с единоверцами за рубежом, и потомки эмигрантов из России начали регулярно навещать скиты и пополнять число их обитателей. В 1990-е годы в мужском монастыре Дубческих скитов жили 60-70 человек и в четырёх женских - около трёхсот. К середине 2000-х годов в скитах жили более 3000 человек.
Расстояние от посёлка Сандакчес до районного центра: Туруханска - 501 километр; до Красноярска- 634 кило-метра Расстояние до Москвы -2786 километр.
Посёлок, или деревня Сандакчес, - сибирская столица раскольников. Почти все жители называют себя Угрениновы, это одна из главных фамилий у российских часовенных староверов.
Они охотятся на лося, ловят тайме-ней, щук и пескарей, косят сено и ставят его в баганы. А по выходным встают в четыре утра, надевают чёрные кафтаны и отправляются в молельный дом.
Эти края были безлюдными, пока не началась золотая лихорадка, центром которой стал посёлок Рыбный - он находится на высоченном скалистом мысе, который врубается в Ангару.
К середине девятнадцатого века это место стало крупнейшей российской биржей по торговле драгметаллами, прежде всего золотом, намытым старателями, которых здесь зовут золотарями
Отсюда на Север по Енисею населённые пункты встречаются раз на пятьдесят километров прибрежной тайги. Но это пункты на карте, а вот населённые ли они - неизвестно.
Чтобы добраться до посёлка Сандакчес по сибирским рекам, нам нужно преодолеть порядка семисот километров - сначала на пароме, затем на моторных лодках.
Эти люди слишком долго избегали соприкосновения с нашим миром, чтобы встречать гостей с распростёртыми объятиями. Община староверов контакты с большой Россией не просто осуждает.
Она их карает епитимьёй. Епитимья - своеобразный религиозный штраф за допущенную провинность. Сделал что-то не то, что-то не то подумал или, может быть, съел - покайся и получи наказание от духовного наставника.
Из продуктов питания самым греховным у староверов считается колбаса. Впрочем, как раз тут можно проследить связь с большой Россией: позарился на корзинку с колбасками - будешь замаливать два года! Бить поклоны и читать молитвы.
Тут уж от одного упоминания сервелата спина заболит. Колбасу нельзя есть ни под каким предлогом по одной важной причине: в колбасе может быть намешано что угодно, при несоблюдении санитарных норм туда попадают даже грызуны, поэтому сам не знаешь, что ешь и какой ещё гастрономический запрет нарушаешь.
Жизнь старовера, череда отказов от удобного и современного ради сохранения чего-то более важного.
Например, в обычном мирском магазине ничего нельзя покупать, но приходится: крупу, сахар, бензин для снегоходов и лодочных моторов, запчасти. Покупают, помня о греховности поступка, и потом покупку освящают - молятся.
Молятся вообще часто - три раза в день и подолгу. Плюс к обязательным трём молитвам есть дополнительные - перед едой и после еды. Крестятся, входя в чужой дом. Крестятся перед выпивкой. Прощения просят вообще за всё. Нам сказали: важно помнить, что ты хуже всех.
Друг к другу староверы относятся скорее равнодушно, но в религиозном смысле - как к равным душам. Излишним гостеприимством по отношению к нам - мирянам - также не страдают.
Мы для них - незваные гости. Для нас накрывают отдельный стол в прихожей, и мы едим из отдельной посуды, чтобы не осквернять хозяйскую.
Водку не пьют. Её ведь покупать надо. Ставят свою бражку - почти квас, или вино из черёмухи - вкусное, если сухое. Мобильников у староверов нет.
Телевизора нет. Радио нет. Интернета нет. СМИ под строгим запретом, потому что отвлекают от работы и праведных мыслей.
Некоторые выписывают одну газету на семью, вертолёт доставляет её почтой с опозданием на две недели.
Система образования у староверов очень простая: детей учат до третьего класса.
Большинство считает, что этого достаточно для жизни в условиях изоляции. Тем более что до ближайшей средней школы по реке плыть двести километров.
Туда-сюда плавать тяжело, поэтому для полноценной учёбы детей нужно оставлять в местном интернате, где плохая еда, мирские соблазны и телевизор.
За тридцать лет из староверской деревни Сандакчес в Вороговский интернат за десятью классами не поехал ни один подросток.
Официальная Россия постоянно угрожает староверам семейным кодексом и обещает забрать детей. Но угрозы остаются только на словах. Все знают, что староверы детей не отдадут ни за что. Если надо, зарядят ружья и всей деревней откроют огонь.
К одиннадцати годам мальчики-староверы уже умеют охотиться и косить сено литовкой.
К тринадцати - проводят в тайге по месяцу и валят первого медведя. К семнадцати, это готовые снайперы и инструкторы по выживанию в экстремальных условиях.
Все как один - рыжие и голубоглазые, все невысокие, едят немного, женятся только на своих, друг за друга горой.
Здесь нет внутренних распрей и конфликтов между дворами, родами и братьями.
По староверским законам, не замирившись с врагом - лично или мысленно - нельзя прийти к причастию.
Новое поколение, особенно, те, кто живёт и работает за пределами общины, спорят с отцами и дедами: ну что плохого в мобильнике или интернете? Раньше за это можно было схлопотать ремня, а сегодня - только укоряющий взгляд.
Старшие поколения напоминают, что все мысли должны быть о доме, охоте, детях и пропитании.
Лучше всего об этом, Денису рассказал отец девятерых детей, старший брат фельдшера - шестидесятилетний Александр Угренинов.
За свою жизнь он отстроил несколько домов, самолично сварил из листового железа несколько огромных речных кораблей, выточил бессчётное количество втулок и деталей на токарном станке 1898 года, который сберёг у себя в сарае.
Так вот при всём своём трудолюбии этот крошечного роста мужчина с тишайшим голосом вдруг посетовал:
«Вот однажды на свадьбе не хотел, да вместе со всеми попел песни».
Так потом, говорит, бес их у него в голове, эти песни, аж две недели крутил.