.
Оставлен институт, заброшены учебники, еду в Ригу, в надежде устроиться работать рыбаком. Почему именно в Ригу? А бог его знает. Почему я, после окончания школы в глухом луганском селе, поехал в Харьков, поступать в Авиационный институт? Может потому, что это был ближайший от Луганска подобный институт, а может потому, что туда, в Харьков, поехала поступать моя школьная любовь Аллочка. Уже через два месяца учёбы в Авиаинституте обнаружилось, что, во-первых, я могу писать стихи, что мне приносило необъяснимое наслаждение, а во-вторых, что высшая математика и физика оказались для меня науками за семью замками. К тому же любовь моя школьная оказалась безответной. А навязываться человеку, доказывать ей что-то считал для себя недостойным. На нет, как говорится, и суда нет. И вот теперь – в Ригу. Меня всегда манило что-то загадочное, малопонятное. Символом такой загадочности в данный момент была Рига. Над ней витал некий ореол романтичности. Однажды услышал песню об этом городе. Помню там были такие слова: «Ночью, в тихих улочках Риги…». Песня запала в душу и позвала за собой.
Деньги в дороге закончились быстро. По прибытии в Ригу в кармане шелестели несчастные 20 рублей. Однако я особо не расстраивался. Более того, в глубине души желал остаться без
копейки денег. Интересно всё же узнать, на что ты способен в
экстремальных ситуациях. Забегая вперёд скажу, что потом, после
возвращения домой, мной владела одна мечта: сделать себе отмычку, для открывания вагонных дверей. Чтобы прятаться в
туалете от контролёров. Помню недоумённый взгляд отца, когда я показывал ему самоделку и объяснял, для чего она нужна. Молодой, дурной был.
Сдал чемодан в камеру хранения и отправился в порт. Кадровик
Мне любезно объяснил, что сейчас ещё не сезон и набора рыбаков они не ведут. Попросился грузчиком, тоже отказ – нет мест. Я стал убеждать кадровика, что меня он должен принять хоть на какую-нибудь работу, поскольку деваться мне некуда. Кабинет всё же пришлось оставить, после угрозы вызвать милицию.
Прочитал объявление, что на завод ж/б конструкций требуются рабочие, поехал туда. Да, говорят, рабочие нужны, но общежития у нас нет. Опять облом. День, между тем, заканчивался. Следовало подумать о ночлеге. На улице не лето, температура под тридцать мороза. Ноги сами приносят на вокзал, единственно более-менее знакомое место. Нашёл свободную скамейку, блаженно растягиваюсь на ней. Едва задремал проснулся от толчка в бок:
- Лежать нельзя, -говорит человек в форме,- людям сесть негде.
Впрочем, можно спать и сидя, вот только мешает голова. Она то падает назад, то склоняется вперёд, то валится на сторону. Кое как
дождался утра. В привокзальном буфете потратил последний рубль.
В бюро по трудоустройству мне назвали организацию, где нужны рабочие руки и где есть общежитие – это железнодорожная станция. Еду туда. Точно нужны, стрелочники и сцепщики вагонов. Сошлись на стрелочнике. Женщина берёт мой паспорт, записывает что-то в карточку. Но вот она дошла до графы «год рождения» и неожиданно останавливается:
- Вы разве в армии ещё не были? – спрашивает она.
- Нет, - отвечаю.
- Так вас ведь весной могу призвать
- Да.
- Ну, молодой человек, это несерьёзно, - говорит она. – Мы вас будем учить 6 месяцев, а вы и поработать после учёбы не успеете.
Полетела в корзину бумажка, на которой писала кадровичка, а с ней улетучилась и моя последняя надежда устроиться на работу в Риге.
Но надо как-то выходить из положения. Нет денег, работы, жилья. Что делать? Самое простое, дать домой телеграмму, чтобы выслали рублей тридцать на «до востребования» и вернуться домой. Но вспомнилось, как меня уговаривали не уезжать, не делать глупостей. Нет, телеграмма это невозможно. Стыдно! Куда же тогда направить свои стопы? В Казахстане живёт дядя Митя, материн брат. Может рвануть к нему? Мы с ним не виделись лет десять. Нанести, так сказать, визит вежливости. Почему б и нет. Дядя Митя работает главным инженером в геологоразведке. Во всяком случае, там проблем с устройством на работу не должно быть. И на счёт жилья думаю дядька поможет. Решено, еду в Казахстан. Вот только как ехать то, денег ни копейки в кармане.
Опять иду в справочное бюро. Девушка улыбается, успела запомнить меня. Даёт адрес товарной станции, там можно неплохо заработать на разгрузке вагонов, к тому же зарплату получаешь в тот же день, после работы. Завтра утром отправляюсь на станцию, а пока надо хорошенько отдохнуть. Рядом с залом ожидания тупиковая комната, обосновываюсь там. Расстилаю на полу газету и укладываюсь спать. Здесь же расположились еще человек десять пассажиров, такие же неприхотливые, как и я. Скоро замечаю, что публика подобралась весьма своеобразная. Около меня лежит бородатый мужчина, средних лет. Время от времени он подносит ко рту пузырек. В таких, я видел, продают коньяк. Интересуюсь, что это.
- Березовая водичка, - отвечает бородач. У него добрые глаза, говорит с акцентом, видимо латыш, - отличная вещь, хочешь попробовать? - Я отказываюсь. Сосед оказывается весьма общительным человеком. Скоро я узнаю, что он по профессии рыбак, по должности – капитан. Во всяком случае, так он себя назвал. Сейчас, в межсезонье, «оприходует» деньги, заработанные в путину. Весьма преуспевает в этом. В данный момент истратил кроме своих полутора тысяч, ещё и 300 рублей, занятых у брата, который живёт здесь же, в Риге. Удивляюсь, почему же он ночует на вокзале.
- Я вольная птица, есть деньги – живу, нету – иду в море, -отвечает он. «Вот тебе и цивилизованная Рига!» - подумал я. В нашу комнату вваливаются двое новых посетителей. Разговаривают они громко, ведут себя развязно, даже вызывающе. У первого поднят воротник, надменный взгляд, плотно сжатые губы. Второй – при нём. Первый окинул присутствующих хозяйским глазом и заметил у «капитана» пузырёк.
- Берёзовая водичка? – с металлом в голосе спросил пришелец. – Дай-ка взглянуть.
- Да тут всего два глотка осталось, - заволновался мой сосед.
- Не трясись. Вася, налей ему стакан, - обратился вожак к своему спутнику.
«Капитан» отдал пузырёк и быстро, как в колодец опрокинул в себя протянутый ему стакан водки. Сделка закончилась к обоюдному удовлетворению. Когда эти двое ущли, мне уже не хотелось продолжать разговор с соседом. Я быстро задремал. Проснулся в 5 часов утра, к 6 был уже на станции. В тесной комнатушке, перед дверью начальника собрались человек десять, жаждущих как и я, подзаработать. Из разговоров собравшихся понял, что двое из них были студентами, один приезжий, оставшийся как и я, без денег,
или украли, или потерял. Остальные постоянные рабочие. Они гадали, какой груз будет сегодня.
- Дрова ерунда, копейки стоят, - рассуждал один из них. – Вот кирпич или шлакоблок – это вещь.
- Почему, уголь или удобрение тоже неплохо, - спорил с ним второй.
- Но грязно, - не соглашался третий.
Пришла соль, не в мешках, а насыпная, 60 тонн. По классификации старых рабочих это было нечто среднее между дровами и шлакоблоком. Заработать можно, но очень трудоёмкая работа. Пол у вагона цельный, без люков. 60 тонн выбросить лопатой через окна и двери непросто. Четверо согласились. Двое из постоянных рабочих, двое из нас, незадачливых путешественников, оказавшихся без денег в чужом городе. Начали работать в 7 часов утра, закончили в 8 вечера, заработали каждый по десятке. Не знаю как для других, но для меня эта работа была с отрицательным балансом. Поскольку потом пришлось выбросить шапку и ботинки. Они просолились и сколько я их ни чистил, покрывались белым налётом. После «операции» с солью два дня болело и ныло всё тело, от непривычной нагрузки. Пока отходил проел все деньги, что заработал. Нет, таким путём денег на билет не собрать. Надо придумать что-то другое. Опять стал донимать голод. Чтобы как-то его заглушить стал сочинять стихи:
Дрожаще мигают огни реклам
Продуктов везде обилие.
За хлеба кусочек я всё отдам,
Пред голодом вижу бессилие.
До сих пор считаю почему-то, что вкуснее всего готовят в Прибалтике. Такими вкусными мне показались все блюда в столовой, после солевой операции. Однако стихи стихами, а надо что-то делать. Уже две недели живу на вокзале, двое суток ничего не брал в рот, кроме воды, естественно.
…В зале ожидания работал буфет. Торговали булочками, кофе, печеньем. Всё лежало открыто, под рукой. Плати, бери и жуй на здоровье. Поскольку платить мне было нечем, я решил отбросить первое и осуществить сразу второе и третье: бери и жуй. Или просто-напросто украсть. Долго наблюдал со стороны за работой буфетчицы. Заметил, когда она отсчитывает сдачу, часть прилавка остаётся бесконтрольной. Надо воспользоваться этим. Стал в очередь с твёрдым намерением осуществить задуманное. Четыре раза отсчитывала сдачу буфетчица, четыре раза я пытался вынуть руку из кармана. Увы, она будто приросла.
- Куда-то мелочь делась, - выдавил я из себя, когда подошла моя очередь и бочком, бочком отвалил, не солоно хлебавши. Было обидно до слёз. Клял себя и так и эдак. Приключений мальчику захотелось. Что ж, кто чего хочет, тот это и получает. Когда материал закрепляется собственным желудком, можно надеяться, что он будет усвоен хорошо.
Оставалось последнее: обратиться в горком комсомола. Так я и сделал. Скорей всего и этот поход не принёс бы мне удачи, но сырало роль одно обстоятельство: в школе я был комсомольским секретарём. Секретарь горкома посмотрел мои документы, записал домашний адрес и выдал под свою ответственность 30 рублей. В тот же день я сел на поезд и покинул город, оказавшийся для меня не очень-то гостеприимным. Ореол романтичности, витавший над Ригой растаял для меня навсегда. Так закончился мой первый «университет» самостоятельной жизни. Сколько-то их ещё будет?!