Виктор ДУБОВИЦКИЙ,
Ирина ДУБОВИЦКАЯ
РАТНИКИ КАТЕХОНА
(Фантастическая повесть)
(Окончание)
Утром, чуть свет, Ольга наварила «потеряшкам» овсяной каши, на что Антон патетически заметил: «овсянка, сэр-р-р!». Впрочем, все съели кашу с удовольствием и, наскоро похлебав разбавленного чая со вчерашней заваркой, стали собираться на встречу с загадочным «опричником». Алексеев ППШ, гранаты и Тимофееву саблю, равно как и Федоров топор, несмотря на слабые протесты их хозяев, было решено временно прикопать в сарае: «если что пойдет «не так» - оружие не поможет, а срок добавит»!
С большим трудом разместились в машине (как известно, «опель» - это не советский «запорожец», куда при желании можно было втиснуть десяток студентов!). Сели примерно в том же порядке, как на пути в Отрадное; лишь добавившаяся к прежним пассажирам Вика разместилась «во втором ярусе» - на коленях у Антона (оставлять ее на даче после вчерашнего набега «братвы» не решились, хотя в его повторение и не верили; но мало ли что…).
Федора предусмотрительно усадили у окна, предварительно опустив стекло. Однако опасения насчет его «морской болезни» оказались напрасными: сколковский староста с интересом таращился на мир божий, приветствуя водителей обгоняемых машин энергичными кивками. Те, на всякий случай, притормаживали и предпочитали следовать за «опелем» на дистанции.
- В роли Ваньки-Каина ты, Федор, имел бы оглушительный успех! - хохотал Антон.
На въезде в Питер два раза попали в пробку: жители области собирались, каждый на свою работу в северной столице. «Опель» долго петлял по улицам, пропуская то стайки пешеходов, то мелодично звенящие вагончики трамваев пока, наконец, через площадь у Исаакия не «вынырнул» в «спокойные воды» - глубокий коридор подворотни на улице Гоголя.
Не выходя из машины, устроили маленькое совещание. «Потеряшки», охваченные чувством возможной опасности, говорили шепотом. Поддавшись общему настроению, на шепот перешли и Ольга с Викой.
- Ну, давайте прощаться, братцы, встретимся на Колыме… - ерничал Антон. - Кто первый до зоны доберется, держи места на нарах для остальных!
Алексей с Тимофеем, не знакомые с советской репрессивной практикой в духе соложенициновского «Одного дня Иван Денисовича», лишь молча ежились, обуреваемые нехорошими предчувствиями. Только Федор истово крестился и бормотал молитвы, вспоминая виденный пять минут назад Исаакиевский собор.
- Хватит трепаться, Антон! - шепотом цыкнула на парня Ольга. - Так, значит, сначала говорю я - все как было о том, как вы все появились в поезде (хотя вкратце речь об этом уже заходила). А потом, наверное, каждый расскажет о себе. Ну, а после - как пойдет…
- Ну, или - кто зайдет. - Снова не удержался от «черного юмора» Антон - С наручниками…
Вика, сидящая у него на коленях, досадливо сморщила носик и слегка двинула парня по затылку.
***
…Старый питерский дом лифтом оборудован не был, да и подняться на третий этаж труда не составило. Дверь открыл Завьялов-младший, Сашка, бывший Ольгин однокурсник, а ныне — литсотрудник «Невских новостей». Скинули в прихожей шинели-полушубки и прошли в просторную гостиную, с большим массивным столом в «обрамлении» гарнитура из дюжины полукресел.
«Просто Ильф и Петров!», - хмыкнул про себя «лабух».
Старший Завьялов, в штанах от спортивного костюма и простой клетчатой рубашке, вошел в гостиную и, слегка кивнув гостям, представился:
- Павел Андреевич… Прошу, присаживайтесь.
Представились и гости.
Хозяин квартиры сам сел во главе стола, указав остальным на стулья по обе его стороны. Все молча сели, прокашлялись и уставились на хозяина. Ольга было открыла рот, дабы произнести вступительную речь-характеристику, но тут с кухни выглянул Завьялов-младший:
- Оля, помоги с чайниками!
Женщина, обрадовавшись неожиданной паузе, вместе с Викой, бросились расставлять чайную посуду, корзиночки с пряниками и блюдо со щедро, горкой, нарезанным сыром. «Потеряшки» заметно повеселели.
- Поди, выехали рано, не позавтракали? - Хозяин жестом предложил угощаться и неожиданно для всех перекрестил накрытый стол и себя.
Федор с видимым удовольствием последовал его примеру.
- Ну, что Вы! Наша хозяйка каши наварила! - Вступился за Ольгу Тимофей.
- Тогда будем считать, что это - второй завтрак! - весело откликнулся Павел Андреевич.
Согласованный «потеряшками» сценарий был неисправимо скомкан чаепитием.
- А Вы что-же, боярин, не на службе сегодня? Али в отпусках? - неожиданно брякнул прихлебывавший из блюдца чай сколковский староста.
Остальные гости напряглись, ожидая ответа хозяина.
- Да у меня, Федор, служба никогда не кончается - ни днем ни ночью! Можно сказать, я и сейчас на службе, - улыбаясь ответил тот.
- Это в каком же приказе изволите служить? В какой должности? - простодушно выспрашивал размякший от дружеского чаепития Федор.
Все при этом его вопросе напряглись и, отставив чашки, уставились в стол.
- Честно говоря, не знаю как такой приказ в твои времена назывался… Наверное «Тайный»? Я там...главный боярин!
Антон при этих словах поперхнулся и закашлялся, Алексей с Тимофеем стали с еще большим вниманием рассматривать узоры на скатерти.
- Вона как! - Федор поставил блюдце на стол и с уважением взглянул на хозяина дома.
Павел Андреевич усмехнулся, заметив смущение гостей и добавил:
- Однако интерес у меня к вам скорее не профессиональный, а академический, научный. Как Оля мне рассказала, все вы люди русские, но из разных времен? И все собрались неожиданно в одно и то же время в одном месте? Что тому причиной?
- Думаю, воля Божья! - неожиданно отозвался Федор, почувствовав доброжелательность и искренний интерес «главного боярина».
- И я так думаю.
Все, кроме Федора, с интересом воззрились на гостеприимного хозяина.
- Не зря мы все здесь собрались! Ведь каждый из нас - из лихой годины вынырнул… Я тут посмотрел вокруг: время для России нынче сызнова тяжелое… - сбивчиво продолжил беседу «мелентьевский», - неверие кругом, бесовщина, церкви пустые! И все это при мирной и сытой жизни! Уж не последние ли времена наступили?!
Павел Андреевич серьезно и внимательно посмотрел на Федора, кивнул и, встав со своего места подошел к книжному стеллажу. Вынул толстую книгу в зеленом переплете (гости без труда прочли тесненное золотом название на корешке - «Библия»).
- Ну, давай, Федор, взглянем, как эти последние времена выглядят у апостола Иоанна.
С этими словами Павел Андреевич, достав из бокового кармана рубашки очки, взялся листать священное писание в поисках «Откровения Иоанна Богослова».
- Да не трудись, боярин, - остановил его церковный староста. - Я «Откровения» наизусть помню!
Однако Павел Андреевич, улыбнулся и, покачав головой, продолжил поиск нужной страницы:
- Ты, уважаемый, его на церковно-славянском знаешь; и для меня много непонятного будет в нашем разговоре!
Следующие полчаса прошли в оживленной дискуссии двух православных мужей, разделенных четырьмя веками истории. К ним, время от времени, подключались и остальные присутствовавшие, не столь сведущие в священном писании. Особо жаркую дискуссию вызвал 8-й стих «Откровения» о четвертом всаднике на «коне блед»:
- Всадник на этом коне умерщвляет «мечем и голодом» а, помимо этого - «мором и зверями земными»! - горячился Федор. - У вас каждый третий в «наморднике» ходит; лекари с ног сбились народ лечить от заразы под именем «Ковид», а ты, боярин, твердишь, что это - не последние времена! А войны кругом?! Где сейчас русские люди только не воюют! Даже на земле арамейской, в Самарии!
- Тут Федор, не все совпадает: где умерщвление «зверями земными»? - съязвил Антон.
- А собаки бродячие? - вступила в спор Вика. - По телеку недавно сообщили, что они в Калуге мальчишку загрызли!
Взрослые заулыбались, а Федор рассудительно поправил:
- Собака, дочка, это все же - животина домашняя, а не зверь. Вот коли бы волк или медведь…
После того, как спорщики пришли к зыбкому согласию, что последние времена еще впереди, решено было продолжить дискуссию после нового чаепития.
Время наступало обеденное, и хозяин предложил закуски более основательные, чем сыр и пряники: на столе появились ветчина, колбасы и домашний холодец. Минуту подумав, Павел Андреевич вынул из старого, с резными дверцами, буфета несколько рюмок и бутылку коньяка…
Дискуссия о последних временах становилась все оживленнее и, наконец, перетекла к единственному вопросу: месту России в мире, катящемуся в тартарары.
Пессимистичнее других был настроен Антон:
- Коль предсказан приход антихриста и его власть над всем миром, то и дергаться нечего! Ведь затем Второе Пришествие все равно будет!
- А если, как вы говорите, Антихрист под себя все подгребет, откуда возьмутся праведники, что спасутся?! - вдруг задался вопросом Тимофей, - Это мы с Алексеем можем в тайгу глухую уйти, да и охоться пока все не кончится: слава Богу, у меня шашка, у него - автомат… А что Антон и девчонки будут делать?!
При упоминании об автомате в глазах Павла Андреевича промелькнул профессиональный интерес, однако основная тема была сейчас неизмеримо важнее прояснения этого вопроса, и он не стал на него отвлекаться.
- Да в том-то и дело, Тимоха, - повернулся к нему Федор, - что, если к приходу Антихриста будет в наличии государство, населенное православными и с православным же царем-ампиратором, наследником царства Римского - Византии, то будут это не только праведники по тайге и горам попрятавшиеся, словно светлячки в ночи, а миллионы душ! Ведь Русь, это - третий Рим! Она должна удержать зло от его торжества на земле… Именно она выстояла и выстоит в любых испытаниях!
Тут бородатый крестьянин осекся и удивленно посмотрел на окружающих:
- Мы ведь все здесь - из последних для Руси времен, каждый из своей «смуты»; когда первые чины в государстве людей предавали за золото, и русский народ погибал казалось бы безвозвратно! Ан нет, он каждый раз выстаивал и страна возрождалась! Как и сейчас...
Павел Андреевич весь напрягся и подался вперед:
- Ты, Федор, сейчас важную вещь сказал: Россия должна удержать зло для спасения праведников! И думаю, что не только в самой России, но всех, кто к ей в этой духовной битве присоединится! Россия - это тот самый Катехон, который удерживает мир от торжества зла даже после прихода Антихриста! Именно так! Эта роль перешла к Руси после падения Константинополя, когда турки по попустительству католиков Европы прикончили Византию…
- Ну, вначале на Русь от Византии перешел двуглавый орел! - решил блеснуть своей исторической эрудицией Антон.
- Византийский орел, привезенный Софией Палеолог, был скорее видимым, материальным символом империи: поэтому головы орлов смотрят на Запад и Восток земли, - возразил ему «главный боярин», - а вот идея Катехона вызрела позже: уже на Руси. И заметьте, это не просто вопрос политической преемственности одного государства от другого, а развитие откровения апостола Павла, высказанного им во втором послании к Фессалоникийцам!
Федор при упоминании о послании одобрительно закивал и даже прочел на церковно-славянском седьмой стих из второй главы. Мало что понявшие «потеряшки» с одобрением на него посмотрели.
- Думаю, не даром все эти события произошли на Руси в столь короткий срок: от Василия III до Ивана Грозного, его и Софьи Палеолог внука. - Продолжил Павел Андреевич. - В этот период Руси как бы передалась энергия погибшей Византии: страна и народ впервые ощутили себя державой!
- Вот как раз в этот момент наши бояре Момону и вспомнили, - вздохнул Федор. - Силен нечистый: решил не дать подняться Руси…
- Не журись, Федор! - хлопнул его по плечу Антон, - Минин с Пожарским, наверное, уже к Москве двинулись!
- Это еще кто такие? - воззрился на него удивленный крестьянин.
- Ах, да ты еще до этого времени не дожил! - понял Антон. - Но, думаю осталось недолго: они вот-вот подойдут с народной ратью с Нижнего Новгорода и выгонят поляков с прочей нечистью с Руси!
- Дай-то Бог! - с надеждой в голосе произнес Федор. - А ты откуда знаешь то? Ах, да…
Все за столом засмеялись: «Держись Федя, наши на подходе!».
…За столом окончательно воцарилась более чем дружеская атмосфера: все были захвачены одними и теми же мыслями, желали одного и того-же. Хозяин дома словно в росте прибавил - плечи развернуты, движения быстры и точны, голос решительный и громкий. На столе рядом с ним, кроме Библии, уже целая стопка книг по истории, апологетике, философии. Он как будто зарядился энергией от этой долгой дискуссии с русскими людьми из разных времен, вобрав их видение пережитых ситуаций и событий, дополненных гигантской информацией, которой обладал сам по роду службы. Перед ним словно открылось новое окно в мир! Он понял, что такой опыт - бесценен для всей его дальнейшей жизни.
***
Прощались уже затемно, энергично тряся руку хозяину и сыну, обнимаясь и говоря массу каких-то дежурных слов. Потом Завьяловы вышли проводить «потеряшек» к машине и долго-долго… уже после того, как та скрылась в темном коридоре подворотни… стояли в пасмурной осенней ночи.
***
На обратном пути, в «опеле» жаркая дискуссия продолжалась: Федор с новой силой обличал мелькавшую за окном современность в тотальном грехопадении; Алексей все пытался выяснить у Антона и Ольги перипетии Великой Отечественной после 1942-го, но, по слабости знания истории, те сильно «путались в показаниях»; Антон, в свою очередь, пытался узнать у Ольги с Викой подробности новой жизни России при «проклятом капитализме»; и только Тимофей молчал, обдумывая услышанные от Павла Андреевича подробности дальнейшей судьбы уважаемого им Льва Давыдовича Троцкого («предатель дела революции»?! «убит в Мексике ледорубом»?!).
В общем, доехали хорошо, благо «гаишники» ночью, в холод с дождем, на дороге не встречались.
Дома Антон и Алексей с Викой уткнулись в розовый планшет девочки, знакомясь с жизнью необъятного мира, Тимофей с Федором начали скучать. Красноармеец предложил переброситься в картишки, но, облом: Федор в карты не играл, хотя, по его словам, и слышал об этом «бесовском развлечении». Обозвав своего собрата по несчастью «мракобесом», Тимофей еще немного помотался по дому и начал донимать Вику включить телевизор. Та оторвалась от своих занятий с «младшими потеряшками» (к большому их недовольству) и попыталась что-то поймать, однако большинство каналов рябило и дергалось, исправно пели фальцетом и плясали только полуголые индианки в сари и их бровастые упитанные кавалеры. Однако, когда круглая индианка с голым пупком взялась молиться перед статуей многорукого Шивы, Федор снова вспомнил бесов и начал плевать на телевизор, крестя его беспощадно. С этого момента зарябила и индийская развлекуха! Тимофей, уже вжившейся в семейную ситуацию на экзотическом субконтиненте, заорал на товарища далеко не благим матом, уличая того не только в мракобесии, но и в контрреволюции! Бородатый мужик еще раз в сердцах плюнул и ушел на крыльцо.
Однако делать было нечего, телевечер был загублен, и Тимофей тоже вышел покурить. Там «потеряшки» еще немного поворчали друг на друга (причиной было уже другое «бесовское» занятие – курение) и снова начали мучиться от безделья. Наконец, помирившись и повздыхав, решили прогуляться. Тимофей, стараясь не мешать другим, заглянув в прихожую, вынес Федоров полушубок и свою шинельку, отговорив товарища от мысли захватить с собой топор («вдруг на полячишек наткнемся?»), резонно возразив, что в такую глушь и грязь полякам забираться совсем не зачем.
Алексей и Антон, заметив сборы своих товарищей на променад, тоже решили размяться и, накинув в прихожей, кто линялую фуфайку, кто старенькую куртку, присоединились к Федору и Тимофею.
Мокрая от недавнего дождя земля пахла осенью - прелым листом и бурьяном. «Потеряшки» шли молча, вначале шеренгой, а затем, обходя лужи, «перестроились» в «колонну по одному». Незаметно они вышли за околицу Отрадного, на разбитый проселок. Грязная в колдобинах и лужах дорога уходила дальше к невидному отсюда шоссе, петляя среди редких сосен. И что в этот момент случилось, никто из них не успел понять, только через секунду все словно растворились в воздухе - осталась лишь цепочка следов в жидкой грязи…
***
…Крепостной московского боярина Семена Мелентьева, житель деревни Сколково, церковный староста Федор Жук шел с вязанкой дров за спиной из леса в потертом тулупчике и треухе, то и дело оскальзываясь в вязкой, глинистой земле; за поясом - топор. В какой-то момент вдруг ощутив непонятный толчок, он остановился и задумчиво почесал окладистую бороду. «Не иначе, проделки «нечистого»… Нет, надо… надо-таки поторопиться, чтоб на вечерю успеть! А то вишь как «бесовское отродье» куражится!», - решил он и, перекрестившись, прибавил шагу… А в голове почему-то закрутилась мысль: «Минин и Пожарский на подходе, конец и полякам, и самозванцам...»; и еще: «…Нам бы в деревню с десяток Алесеевых «колотушек..» И тут же сам себе удивился: «о чем это я?!»
***
…Тимофей Полухин - боец 2-й конной армии - наслаждался отдыхом после тридцативерстного перехода по степи. За поясом в распахнутой шинели виднелась «бутылка» ручной гранаты. В двух шагах от костерка, что развели на привале красные кавалеристы, командир эскадрона - Цимбалюк распекал одного из своих подчиненных («нечего вылеживаться - у тебя конь не чищен!»). На секунду Тимофею показалось, что он будто засыпает, он даже качнулся к костру, но сразу выпрямился, ошалело заморгав и оглядываясь по сторонам.
«- Чего, Тимоха, не выспался сегодня?», - поинтересовался сидящий рядом товарищ.
Тимофей что-то пробурчал в ответ, прогоняя неясные видения трамваев и блестящих, расплющенных машин на широкой улице огромного города; лица каких-то, казалось, знакомых людей: бородатый серьезный мужик… крепкий парень в линялой гимнастерке при погонах (но вроде не «беляк»!)… красивая молодая женщина и смешливая девочка… - «Чего только не привидится! Видать и вправду не выспался».
Мотнув головой и отогнав «морок», он неожиданно осознал, что было в нем, «мороке» этом и что-то важное… Что?! Ах, да, какое-то вполне определенное знание, что ждут их с товарищами великие дела.
- Эх, Коля, - вдруг почувствовав какую-то бодрость и легкую, звенящую радость, легонько ткнул он вбок бойца, которому еще минуту назад ничего вразумительного не мог ответить, - впереди, знаешь, какая уймища дел?! После Деникина еще и Врангеля в Черное море загнать надо, да потом и до этого … Гитлера, доберемся.
- О Врангеле слыхал, а энтот, Гилер… кто? - поинтересовался озадаченный Николай.
- Да, толком не знаю, но слышал, тоже контра порядочная… - сам удивился Тимофей всплывшей вдруг в памяти странной фамилии.
***
…Сержант 235-й стрелковой дивизии Алексей Красовский отер мокрое от болотной жижи лицо и оглянулся на своих ребят: отделение удачно обошло немецкий фланг и солдаты, отирая с автоматов грязь, готовы были разрядить их в серые спины фрицев, вцепившихся в пулемет, поливающий залегшие цепи его роты. Однако сразу скомандовать не смог: голова закружилась и перед глазами проплыл огромный вокзал с поездом и надписями «Красная стрела», запах женских духов и девочка в странной цветастой одежде, кадры документального фильма, где два красноармейца привязывают знамя на куполе огромного разрушенного здания…
«Ну, вот… Видать так и не отлежался после контузии… Надо бы в медсанбат к доктору все же подойти!».
Но уже через пару секунд он забыл и о докторе, и о медсанбате. Впереди был бой. Алексей молча махнул рукой своим бойцам, упирая в плечо приклад затрясшегося от длинной очереди ППШ...
***
Антон Круглов – бывший студент, бывший кочегар в рабочем общежитии в Омске, бывший матрос каботажного флота в Астрахани, бывший муж, нынешний лабух в Печатниках и беспутный сын своих родителей был зол на весь свет из-за так и не купленного «Помарина» - придется чистить зубы этой горько - соленой «Лесной!».
В это момент, наступив на верхнюю ступеньку подземного перехода, он чуть не упал от какого-толчка в спину. Резко и зло повернувшись, никого за спиной не нашел. Только перед глазами мелькнуло бородатое лицо, и прозвучал женский смех.
«…Надо завязывать с «Солнцедаром», переходить на нормальный портвейн...».
***
…Ольга, обеспокоенная долгим отсутствием мужчин, часа через полтора разыскала фонарик и, старясь не разбудить Вику, вышла в темноту дачного двора, - «Заблудились что-ли?».
Стояла, вглядываясь в ночь, со все возрастающем беспокойством, пока не замерзла. Светила в сторону дороги фонариком, даже окликнула ушедших по именам пару раз - все бесполезно. И вдруг, словно вспышка в мозгу, пришла уверенность, что она их больше не увидит: не потому, что они ушли далеко, а потому, что они… вернулись к себе, каждый в свое время! Каждый из этих простых людей, рядовых воинов Катехона - многовековой Исторической России - вернулся к себе, в свое время, на свое место, туда, где он был нужен Родине в этот момент!
№4(28) литературно-художественного и общественно-политического журнала писателей России «Гостиный двор» . Оренбург. 2023г.