Давно хотел написать тебе, да то чернила были жидкие, то глупая тонкая бумага начинала жеманничать, рваться под жалом пера, да и само перо, нужно отдать ему должное, уже никуда и никому не годится.
Ну вот, пришли другие времена и привели с собой целую свору удивительных возможностей и я опять, скрепя зубами, пишу и пишу тебе, постоянно спотыкаясь на каждой фразе...эх, устал. Да, что говорить, ныне все устают. Кто по традиции, кто от самого себя, кто от той обескураживающей пустоты, которая в последние годы лезет, прёт из всех щелей, как вздымающееся, серое безмозглое вселенское тесто...
Но я устал как-то по-особому...как слепой, у которого чрезмерно развился и слух, и осязание. Я слышу больше, чувствую больше, ...но ничего не вижу.
Вот и пишу, пишу на ощупь, на слух, на напряжении всех нервов.
Мечтаю...пытаясь представить себе, как ты сидя у камина, напитанная сухим жаром огня держишь моё письмо, этот жалкий клочок и снисходительно улыбаешься не обращая внимания ни на колючею возню букв, ни на изобилие вопиющих пробелов, которые принято называть чем-то вроде "между строк".
И все тебе понятно, тебе ли не уловить моих чувств.
Я ещё жив, то есть я пока не существую, лишь жадно ожидаю год за годом, век за веком, когда наконец-то войду в твоё лоно и наконец то усну по настоящему. А пока все что мне доступно это писать тебе эти письма.
У нас тут каждый раз что-то по новому, но все на старый лад, как пошлые звуки испорченной и затасканной шарманки.
Иногда выхожу погулять в парк, где спят деревья. Только они мои настоящие друзья. Только они, также, как и я ждут нового рождения где-то там....в вашем мире. Но они спят, а я ....лишь вижу бредовый кошмар. И я завидую им, их сладостному неведению. Мне же удел нелепые грёзы от которых не избавиться и невозможно стряхнуть. Хорошо ещё что парк огромный и я хоть на какое-то время улавливаю тихий шелест совершенно иной жизни, которая едва уловимыми толчками бьётся в деревьях. И у меня крепнет надежда.
Но нет ничего для меня более удручающего, чем слышать крик деревьев, которые рубят. Он похож на сотню перепутанных и потерявшихся птиц, которые долго ещё в жуткой панике кружат и истерично кричат возле погубленного тела не зная, что делать и как быть. А затем понемногу, как бы испаряются, а дерево становится просто древесиной.
Они наверное улетают в ваш мир и становятся...чем-то очень и очень красивым.
А я остаюсь тут. Приду домой и по давней привычке опять сажусь и пишу, пишу. Наверно я буду трудным ребёнком и тебе со мной будет не просто. Но я благодарен, уже сейчас на сотни лет вперёд благодарен тебе за будущие слезы, радости и печали. За теплоту и волнения, за молитвы.
Ведь я их и сейчас слышу, но не могу ответить...разве, что посредством писем, которые никогда не достигнут тебя. Но ведь это и не важно.
Ждать можно долго если есть вера, а у меня её сколько угодно. Ну и любовь к тебе, эта тончайшая нить, которая нас связала и рано или поздно воссоединение. Поэтому я счастлив. Хоть так пока. Ведь и твоё ожидание по капле, по капельке влияет в меня жизнь, мою жизнь в далёком будущем.
Ну вот опять вечер. Завтра новый день. Гам, суета, толчея и сумятица этого мира. Но я то знаю Великую Тайну и поэтому молча улыбаюсь невзирая ни на что. Ну а если совсем станет невмоготу ..сяду и вновь начну писать очередное письмо. Нежно обнимаю и до встречи.