Быть мужем ведьмы не трудней и не легче, чем быть мужем обычной женщины. Есть, правда, риск проснуться однажды в обличии кота или таракана, но для подобной метаморфозы надо самому быть тем еще ангелом! Потому что ведьмы, в целом, к благоверным своим относятся хорошо, если те не лезут в их заповедную жизнь.
Случай, о котором здесь пойдет речь, произошел в маленьком украинском селе. Местная ведьма стала собираться на шабаш и, как обычно, наказала супругу, чтобы не вздумал за ней подглядывать.
Мужик без малого десять лет не проявлял нездорового любопытства, но тут оно его обуяло. Оттого ли, что «телек» сломался, самогонка закончилась, а сосед уехал в соседнюю деревню на свадьбу, но захотелось мужику посмотреть, как гуляет нечистая сила!
В общем, едва жена заперлась в хате, как мужик припал глазом к замочной скважине. Он увидел, как супруга его, сняв с полки заветные горшки, разделась догола и принялась втирать зелья в свою ядреную плоть. По завершении процедуры она взмахнула руками, завертелась волчком и – исчезла! Такого спецэффекта мужчина не ожидал: он думал, что супруга начнет седлать помело, а потом с воем и руганью протискиваться на нем в неширокую печную трубу, но супруга обошлась без средневековых материалистических ухищрений.
Выждав, не воротится ли жена – ведьма все же, могла догадаться, что задумала ее половина – мужик вбежал в хату, споро скинул на пол одежу и потянулся к горшкам со снадобьями. Он все проделал, как надо, и результат сказался незамедлительно: в ушах у мужика зашумело, в глазах потемнело, и он совсем было решил, что помирает, когда неприятные ощущения прошли, и человек обнаружил себя лежащим в незнакомом черном лесу за елкой. Меньше сотни шагов отделяло его от поляны, на которой полным ходом шел шабаш. Соблюдая величайшую осторожность, мужик пополз глянуть, что же там происходит. Увиденное испугало его, хотя он отродясь не был трусом.( Не то нипочем не взял бы за себя ведьмочку!). На поляне пылали костры, а вокруг с визгом и улюлюканьем резвилась всевозможная нечисть, по преимуществу животного вида. Вытворяла нечисть такое, что соглядатай зажмурился, сцепил зубы, чтобы не заорать, и стал раком забуряться в чащобу.
- Ну, что, насмотрелся? – услыхал он внезапно.
Разлепив веки, мужчина увидал над собой трех гигантских кошек. Кошки стояли на задних лапах, поигрывая хвостами. В одной из них – той, что подбоченилась – мужик угадал шестым чувством свою жену. Очи жены полыхали гневом, в поводу она держала коня.
- Ослушался-таки! – отнюдь не мурлыкнула жена в кошачьем прикиде.
Муж судорожно кивнул.
- Ладно уж! – смилостивилась супруга. – На первый раз прощаю. Вот тебе конь. Садись на него и скачи. Он тебя сам доставит, куда надо. Но смотри: ни «тпру», ни «нно» не говори, понял? Да пошевеливайся, дурак! Если наши тебя заметят, на клочки разорвут!
Подгоняемый опасностью, ведьмин муж лихо вскарабкался на коня, и тот помчался. Да так, что ничего нельзя было различить: города и поля, леса и деревни – все слилось в одно целое. Мужику показалось, что скачут они на такой скорости слишком долго и рискуют проскочить его хату. Если еще не проскочили! С перепугу он заподозрил, что жена решила избавиться от него, выгнав ослушника на другой край планеты, а так как все американское было глубоко ему чуждо, то он скомандовал коню:» Тпру!». В тот же миг конь исчез, а мужик оказался сидящим верхом на заборе в дальнем селе, и туземные псы с лаем дорывались до его пяток.
Стоял день, когда ведьмин муж доковылял до родной хаты Голый, пробирался он к себе огородами, как к партизанам по оккупированной местности. Жена, в уже привычном для глаз облике, сновала по хозяйству. При виде мужа она скрестила на груди могучие руки и, смерив супруга с головы до ног уничтожающим взглядом, процедила:» Второй раз ослушался? Третьего не будет, запомни! Прощу, так и быть, но смотри, никому не говори, где был и что видел!»
Мужик запомнил. Он стал тих и покладист и никогда ни в чем жене не перечил. Когда же она взялась помирать от неведомой науке хворобы, он с подобающей вдовцу хмуростью вбил осиновый кол в крышу хаты, а спустя год женился на обыкновенной бабе и зажил в свое удовольствие. Одну только странность замечала за ним молодуха: любил муж, незаметно подкравшись, наблюдать за ней в замочную скважину, и во все ее горшки непременно совал свой нос. А как иначе? Это только считается национальной нашей забавой – наступать на одни и те же грабли по много раз!