Дни летели незаметно, но все так же неизменно наступал вечер. Солнце медленно опускалось за горизонт, и его лучи окрашивали застывшую гладь моря в нежно-розовые тона. Клочья тумана висели над водой, и волны чуть слышно плескались о берег. Их шум успокаивал, убаюкивал, заставляя забыть обо всем непостоянном и временном. В этот вечерний час спокойствие и тишина опускались на пустынное побережье, и странные мысли невольно приходили на ум. Их напевал ветер, шумящий в расщелинах скал, о них шептали волны, мягко набегающие на берег, и с языка сами собой слетали эти странные слова, подобные давно позабытой музыке из далекого, счастливого прошлого.
«Когда море было синим и ласковым был дождь, когда яркое солнце сияло в голубой вышине и ветер тихо шептал о далеких загадках и неведомых землях, скрытых в туманной дымке – тогда исчезала грань между миром причуд, иллюзий, снов и реальностью, и людям казалось, что в мире возможны вечное счастье и покой… Но ласковое море не может быть всегда спокойным и беспечным. Холодны и темны глубины, и острые камни таятся под тихой и спокойной водной поверхностью. Они всегда ранят стремительно, безжалостно и неотвратимо. Не в силах ничто живое противостоять этому беспощадному напору. И где недавно было мягкое тепло – остается лишь холод, мрак и пустота, где было наслаждение и радость – остается лишь печаль и боль утраты…»
Ветер незаметно стихал.
Девушка еще долго молчала, глядя на волнующуюся, беспокойную поверхность моря, и в глазах ее была странная печаль и пустота, которые невозможно было передать словами.
«…Мне так больно смотреть, как живая и подвижная красота в одно мгновение становится горстью пепла. Я не хочу больше видеть, как рушится и гибнет целый мир. Я ничем не могу помочь, и все мои страдания бесполезны и пусты. Оцепенение ужаса сковывает мой разум, чувство тоски и безысходности разрывает меня изнутри. Мне хочется плакать, но слез давно уже нет, и мои глаза остаются сухими. Я хочу согреть своим теплом умирающий цветок, но мои руки холодны и безжизненны. Зачем, спрашиваю я себя, зачем мне жить, мыслить, чувствовать, переживать теперь? Все, к чему я ни прикасаюсь, превращается в глыбы льда, тускнеет и умирает. Мне страшно. Мне больно. Ведь я по-прежнему всего лишь человек…»
Неожиданно последние лучи заходящего солнца, падая на серую поверхность камня, рассеивали наступающую темноту.
Они освещали задумчивое лицо ее друга, и странный свет отражался в его глазах.
Он касался руки девушки, словно стараясь успокоить ее, и мрак ненадолго отступал, и его голос снова звучал в сгустившейся, неподвижной тишине.
«Но не вечно будет это белое ледяное пламя сковывать и терзать меня. Ничто в этом мире не может продолжаться вечно, даже сумерки над бескрайним морем. Мягкое тепло моей руки однажды нагреет лед, и иней растворится. И снова небо будет голубым, снова будет светить солнце и шептать о чем-то ветер, задумчиво играя в моих растрепанных волосах, и сердце будет биться в моей груди, и я снова буду живым. Возможно, пройдут тысячелетия, но однажды я снова буду здесь, и мои ладони коснутся этих скал, и память далекого и забытого прошлого снова вернется ко мне. Тогда я упаду на колени и обниму эти знакомые камни.
«Не нужно больше слов… – скажу я. – Ни к чему теперь печаль. Никто теперь не скажет, сколько времени прошло с тех далеких пор, но вы все это время ждали меня, вы звали меня – и вот я вернулся».
И если слезы будут течь по моим щекам – значит, я все еще человек, а не бесчувственная скала. Значит, несмотря на долгие годы забвения и пустоты я все-таки остался верен себе, своим мыслям, чувствам, убеждениям. Значит, я все-таки остался человеком несмотря ни на что, и это самое главное для меня.
Нет, все уже не будет таким, как прежде, но я снова стану самим собой, я очнусь от долгого и непонятного сна, в котором находился все эти годы. Туман рассеется, мои мысли будут легки и быстры, чувства сложны и глубоки – и я радостно улыбнусь и протяну руки навстречу восходящему солнцу. Брызги соленой воды застынут на моих губах – и я буду удивляться себе, своим мягким и плавным движениям, ясному и быстрому восприятию, и тем неожиданным мыслям, что приходят мне в голову, и тем странным словам, что слетают с моего языка, а ветер будет тихо ласкать мою кожу, и мне будет так легко и свободно, как никогда в жизни.
«Откуда эти мысли? – спрошу я у моря. – Откуда эти чувства? Откуда это спокойствие и уверенность?
Ведь я чужой здесь, я здесь недавно».
«Нет, – уверенно и спокойно ответит мне море, разбиваясь о твердь берегов тысячами сверкающих брызг, – нет, ты не чужой. Никто никогда не может быть чужим. Ты всегда был здесь, и ты теперь не одинок. Оставайся же здесь навсегда, мы твои самые лучшие друзья, ты теперь часть нас, а мы часть тебя, и ничто в мире уже не сможет изменить это…»
Он давно уже замолчал, но последние слова, казалось, все еще звучали в колеблющемся воздухе.
Девушка по-прежнему сидела неподвижно, как будто глубоко задумавшись.
– О чем это? – спрашивала она, наконец. – Эти слова так знакомы мне, словно я знала их всегда.
– О нас. О наших судьбах. О сути человечности. Знаешь, все вернется когда-то, можешь верить мне. Все вернется, и чьи-то губы будут шептать такие же слова, переживая те же самые чувства. Чьи-то руки будут касаться этих камней, растворяясь в льющихся лучах солнца. Все это повторялось уже бесчисленное количество раз, но не с тобой и не здесь. Для тебя же это открыто лишь однажды…
Когда уже сгущались сумерки, и шумные волны неслись друг за другом, с грохотом разбиваясь о прибрежные камни, она еще долго сидела на пустынном берегу, глядя на линию горизонта, и взгляд ее был задумчив и туманен. А волны все шумели и шумели, и в этом шуме невольно чувствовалось что-то странное и недосказанное.
«Забудь обо всем… – казалось, говорили они. – Ты здесь не случайный странник, не пришелец, не гость. Ты теперь часть нас, а мы часть тебя. И не печалься о прошлом – его уже нет. Не думай о будущем – оно еще не наступило. У тебя есть лишь один миг, ничтожный перед вечностью. Тот миг, которым ты живешь. Большего же не пожелает никто…»
«Сегодня тебя влечет одно, и тебе забавно и легко, а завтра ты уже даже не вспомнишь об этом… – тихо говорил ей ветер, легко касаясь ее длинных волос. – Тебе нравятся эти игры, эти забавы у моря, ведь ты находишь в них часть себя. Ты улыбаешься, смеешься, твои глаза, руки, волосы – все это живет своей жизнью, все стремится двигаться, чувствовать, наслаждаться. Именно поэтому ты живой человек, а не холодный камень, подобный тем валунам, что разбросаны повсюду вокруг. Быть может, к тебе иногда приходит легкая печаль, но она мимолетна, как тот солнечный зайчик, что ускользает из твоих ладоней. Но ведь это всего лишь случайное увлечение, игра, обман. Разве ты не понимаешь этого? И, когда однажды все неизбежно закончится, что останется тебе? Лишь сожаление и тоска о том, что никогда уже не вернется…»
С моря дул прохладный ветер, несущий запах морской соли и свежесть далеких просторов. Тогда туман опускался и становился более густым и плотным. Берег незаметно растворялся в этой плотной пелене, застилавшей и поглощавшей все вокруг. Незаметно наступала ночь, ее шаги были незримы и таинственны, и в сгустившейся непроницаемой черноте, похожей на плотную неподвижную жидкость, больше не было видно ни берега, ни воды, ни облаков, ни далеких гор. С трудом можно было различить даже собственную вытянутую руку. Тогда девушка вставала и бесшумно шла вдоль берега почти у самой кромки прибоя, и ее силуэт поглощал туман.
«Тише, тише, тише… – неуловимо навевал ветер. – Все пройдет, все исчезнет, и останемся только мы…»
Всю ночь напролет шел дождь, но на следующий день снова было ясно и тепло.