Глава LVIII. Возвращение чеченцев на Родину.
Тот, кто правильно указывает на мои ошибки, — мой учитель; тот, кто правильно отмечает мои верные поступки, — мой друг; тот, кто мне льстит, — мой враг.
Сунь Цзы из книги «Искусство войны»
Теперь мало кто знает о событиях 1958 года, когда в Грозном вспыхнул русский бунт и возмущенные толпы захватили здание областного комитета партии, телеграф, другие важные объекты жизнеобеспечения республики. В ту пору Григорий Сергеевич Парсаданов работал заведующим отделом в местном обкоме партии и, сам того не ожидая, оказался в гуще событий.
А все началось с убийства русского парня, как говорится, на бытовой почве. Молодой морячок, приехавший в Грозный на побывку, пошёл с девушкой на танцы в Дом культуры химиков в районе Черноречья.
Вдруг к девушке подошёл чеченец и, взяв ее за руку, потащил за собой. Моряк остановил его, сказав: «Она со мной». Тогда чеченец, недолго думая, пырнул его ножом и затем скрылся. Похороны моряка вылились в настоящий бунт русского населения Грозного.
Гроб с телом покойного принесли к обкому партии на руках: там начался стихийный митинг, во время которого послышались призывы «разобраться» с чеченцами – руководителями республики.
– Когда толпа ворвалась в здание обкома партии, – вспоминает Григорий Сергеевич Парсаданов, — и начала все подряд громить, ко мне в кабинет забежали председатель Совета Министров республики Муслим Гаирбеков и несколько ответственных работников обкома партии, все бледные, не знают, что делать. Парсадонов распорядился: «Следуйте за мной, быстро!».
По служебному ходу он вывел руководителей республики в бомбоубежище,
находившееся во дворе, и закрыл их там на замок. Два дня они просидели в бомбоубежище, пока здание обкома находилось в руках бесчинствующей толпы.
А в это время старики, представители интеллигенции — драматург Идрис Базоркин, поэт Шайхи Арсанукаев, прозаик Магомед Мамакаев и другие – уговаривали чеченскую молодежь не ввязываться в конфликт, и слова уважаемых людей республики дошли до сознания молодых чеченцев.
Как тут не вспомнить август 1991 года и призывы другого представителя интеллигенции – поэта Зелимхана Яндарбиева – к «священной войне» против «неверных» до победного конца. Вот что он пишет в своей книге: «Вечером 21 августа 1991 года с ГКЧП было практически покончено. Ночь на 22 августа члены ОКЧН провели на площади Шейха Манура – праздновали победу танцами и готовились к бессрочному митингу. До глубокой ночи разрабатывали план действий. С утра открыли митинг.
В 12 часов выступил Джохар... Представители ВС ЧИР тоже выступали, но в качестве оправдывающихся... Митинг решил, что Дудаев должен выступить по телевидению. Группа участников, человек сто, направились к телецентру.
Через некоторое время прибежал гонец с сообщением, что у телецентра идёт драка с милицией, требуется помощь. Этого было достаточно. Несколько сот человек устремились на помощь товарищам. Когда я прибыл туда, телевидение было в руках повстанцев... Там же крутились люди из ВС и Совмина. Они попросили успокоить людей.
Я предъявил наши требования: немедленно предоставить Дудаеву возможность выступить по телевидению, сместить с поста председателя Гостелерадио Мареченкова и т.д. Руководители ЧИР, в частности Г. Эльмурзаев, пытались внести коррективы в наши требования: пусть с Джохаром вместе выступят и представители ВС ЧИР. Но это был вчерашний день, сегодня мы не могли пойти на такие уступки.
Я категорически отверг такую возможность, сказав, что Джохар выступит один и столько, сколько ему нужно будет, и непременно сегодня... Телеэфир состоялся с 20 часов до 21 часа 05 минут. Народ увидел своего лидера воочию и принял его... Это была победа, которая окрылила повстанцев».
«В 1958 году я жил в центре Грозного, на улице Бородинской, сразу за кинотеатром Челюскинцев, и вся трагедия происходила у меня на глазах. Когда убили матроса, то гроб с его телом принесли к обкому партии. В тот момент со стадиона «Динамо», где шёл футбольный матч, вывалил народ, и завязалась потасовка между чеченцами и русскими, было убито более 50 человек не чеченцев.
Видя это, разъяренные женщины стали требовать у охраны здания пропустить их внутрь, чтобы по телефону правительственной связи позвонить в Москву. Почему власть не принимает меры, чтобы прекратить безобразия ?
Почему безработных чеченцев не трудоустраивают, не дают им ссуды на строительство домов? Пусть, в конце концов, они начинают нормально жить. Тут надо сказать, что в Грозном летом 1958 года вечерами действительно было небезопасно выходить на улицу: могли раздеть, ограбить.
Однажды в районе парка культуры, что сразу за нефтяным институтом, меня самого чуть не ограбили. Иду с работы, смотрю – навстречу трое молоды чеченцев, окружили, заставили снять пиджак, потребовали отдать часы, но ограбить им меня не удалось: дал сдачи и был таков. Секретарь обкома партии Даниялов в ответ на требования женщин стал распаляться, кричать: «Убирайтесь отсюда, иначе хуже будет!».
Тогда возбужденная толпа ворвалась в вестибюль здания обкома, захватила правительственную связь. Другая часть людей заняла вокзал, почту, перекрыла железную дорогу. Все это делалось для того, чтобы донести до центрального правительства очевидный факт: нужно немедленно принимать какие-то меры против бандитизма, процветавшего в городе.
Что скрывать, в Чечне испокон веков мужское население занималось грабежом. Русские работали на «Красном молоте», маслозаводе, нефтеперегонном заводе, других предприятиях, а чеченцы жили за счет грабежа, это и возмущало нас, русских.
Убийство матроса стало той каплей, которая переполнила чащу терпения». Вскоре после описанных событий Николай Коновалов уехал к отцу в село. К тому времени в дом, где жили его родители, из Казахстана вернулась девушка-чеченка, ей отвели комнату.
Старики, собрав делегацию, поехали во Владикавказ, Пятигорск, Ессентуки искать другое местожительство, не согласившись жить вперемешку с чеченцами, потому что сразу же после их появления урожай на огородах стал разворовываться.
В полеводческой бригаде работать никто из них не хотел, сажать и убирать кукурузу тоже не заставишь, а поскольку они мусульмане, то о работе на свиноферме вообще речи идти не могло. Поэтому односельчане решили: все, надо сниматься с насиженных мест. «После того первого убийства нашего парня, – позже вспоминал Николай Тимофеевич Коновалов, – стало ясно, что мирной жизни бок о бок с чеченцами не получится. Наши старики встретились с их старейшинами, спрашивают, как дальше жить будем ?
Те отвечают: мол, это наша земля, здесь могилы наших предков, и никуда отсюда не поедем. Тогда наши старики сказали: все, мы продаем свои дома и уезжаем, хотя и жаль, конечно. Вскоре сто семей, в том числе и мы, переехали во Владикавказ, в село Михайловское. Остальные – в Ставропольский край и на Кавказские Минеральные Воды. Это было в августе 1958 года». (Н.С. Асташкин, По волчьему следу. Хроники чеченских войн, стр.178-183).
Советский Союз с самого рождения стал унитарным государством, в котором многие вопросы национальной политики решались с позиции силы. Всё это воспринималось нерусской частью населения через призму обид и недовольства. Некоторые мероприятия, планировавшиеся центром, на местах осуществлялись русскоязычными начальниками без учёта местной специфики, что только подрывало престиж власти, перечёркивая лучшие достижения в области межнациональных отношений, а именно ликвидацию неграмотности, а также формирование национальных кадров, искоренение нищеты и модернизация всех сфер жизни.
Народы Северного Кавказа, сохранившие патриархально-родовой строй, оказались в своё время присоединенными к России насильственным путём. Затем последовала ломка вековых устоев, традиций, экономического уклада жизни этих народов в целях имперской стабильности или строительства социализма. И эта ломка, к сожалению, представлялась руководству государства единственно верным средством в решении национальных конфликтов.
Однако такая негибкая политика центра зачастую приобретала на местах сопротивление вплоть до вооружённой борьбы. Причём своего пика эта борьба достигала в тот момент, когда центральная власть испытывала серьёзные проблемы в руководстве регионами.
Так стало в период революции, а также Гражданской войны и в годы Великой Отечественной войны. Это, к несчастью, произошло и в годы распада СССР. В дальнейшем советская историография, стремясь доказать, что царская Россия являлась «тюрьмой народов», серьёзным образом исказила смысл и итоги Кавказской войны. В связи с этим в сознании жителей Северного Кавказа надолго укоренилось представление о якобы имевших место жестокостях российских войск, о справедливости национально-освободительной войны против Российской Империи.
Мифологизированная история в последующем дала в руки дудаевской пропаганде аргументы в пользу ответных жестокостей. На данный момент в мире насчитывается около 1 700 000 чеченцев. Кроме Чечни, они проживают в Ингушетии, Дагестане, Ставропольском крае, Волгоградской области, Калмыкии, Астраханской, Саратовской, а также Тюменской области и Северной Осетии. За рубежом их больше всего в Турции, Казахстане, Франции, а также Австрии и Бельгии.
«Я не случайно сделал столь глубокий экскурс в нашу трудную и драматичную историю, причём отнюдь не желая обидеть чеченцев, показать их этакими монстрами, дикими и необузданными туземцами. Но вот что заставляет задуматься: всякий раз, когда Россия ослабевала, в Чечне тотчас вспыхивали мятежи, в горах появлялись банды, начинала процветать работорговля, русских правдами и неправдами вытесняли с обжитых мест.
Почему все это происходило? Чеченцы, жившие в горах, с давних времен относились к русским с откровенной неприязнью и даже враждебностью, считая, что Россия завоевала Чечню, насильственно поработив свободолюбивый народ». (Н.С. Асташкин. По волчьему следу. Хроники чеченских войн, стр.175-176).
Продолжение следует …