Ильмар, хоть и давно был самарцем, не мог понять менталитет жителей этого города. В отличие от своего знакомого, журналиста Стаса, который легко находил общий язык с людьми, коммуницируя и общаясь с местными. Но Стас умел это, как журналист, много лет с микрофоном общавшийся с народом.
Ильмар восхищался Стасом, в котором не было ни презрения, ни ЧСВ по отношению к самарцам.
Ильмар решил, что его поведение, после того, как он, айтишник, переехал в центр города, должно быть пощечиной общественному вкусу. Он не собирался эпатировать самарцев, разгуливая в экстравагантных шубе, смокинге или шортах в обтяг. Ильмар просто сформулировал свой особый, как элитный шоколад, кодекс поведения. Которому решил непременно следовать в общении с другими.
Самара, как шахматная доска в сказке про Алису, где короли прыгают через клетки. В этой абстракции народ может харкнуть вслед элегантно одетому человеку, может всегда и везде разговаривать матом, может включать лыбу, видя не похожих на плебс интеллигентов, выпендриваться китайскими "Ролексами". Это Ильмар, как айтишник и романтик, прекрасно понимал.
Простые истины: соблюдать хотя бы элементарное приличие - многим неведомы. "Паскуды, все паскуды", - как говорил герой одного культового советского фильма, - размышлял Ильмар.
На самом деле, милый Ильмар, несмотря на взрослую внешность,так и оставшийся юношей, возмущался жлобством и хамством, которые ощущал всегда и везде. В центре жлобов поубавилось, да и работал он в основном дома. Благо, АйТи допускает работу фриланса.
Но те минуты, когда приходилось выбираться на улицу, в общество, хотя бы в "Ашан" за продуктами на месяц, для Ильмара были испытанием. Даже поездка в такси раздражала его. То сиденья в такси были грязные. То водитель был разговорчив и говорил белиберду, матерясь и смакуя пошлости. Ильмар выглядел симпатично, как говорили его знакомые, но всегда удивлялся, когда простой народ говорил в его адрес реплики: "ты откуда такой?", "слишком интеллигентно выглядишь", "какой необычный". Возможно, на такие эпитеты народ провоцировала аккуратность Ильмара и что внешне он был похож на Ихтиандра из советского фильма "Человек-амфибия".
Вот Стас, тоже носил костюм и галстук, но его народ не обсуждал. Возможно, во внешности Стаса было что то, что делало его своим для других.
После того, как в гипермаркете Ильмара быдло схватило за рукав пиджака, пытаясь о чем то спросить, он решил держать дистанцию. Которая должна была стать одним из пунктов его "Пощёчины общественному вкусу".
Ильмар отправился в один из престижных бутиков. Там он купил костюм престижного бренда, пальто, мужскую сорочку, галстук того же бренда. Все это он одел прямо в бутике. Выйдя оттуда уже как джентльмен.
Теперь, посещая общественные места, Ильмар превратился в еще большего сноба. С народом не общался, держал дистанцию. Но все равно чувствовал себя напряженно: ему казалось, что его обязательно заденут, дотронутся рукой. Хотя народ, увидев хорошо одетого молодого человека, обходил его.
Ильмар понимал, что многих раздражает его респектабельность. Особенно, когда ему довелось побывать в рабочих районах. Там народ сразу начинал просить у него мелочь. А в магазинах пару раз ровесники на него смотрели как классового врага и спрашивали: "ты откуда такой?" Некоторые, особенно, бухие, пытались фотографировать его на смартфон. Ильмар успокаивал себя, что его принимали за артиста. Но подсознательно считал таких плохо воспитанным плебсом.
Стас сказал Ильмару, что тот как профессор Мориарти: таинственен и дистанцирован от общества.
А Ильмар думал о том, что самарское жлобье не изменилось со времен, когда о нем писал журналист "Самарской газеты" Максим Горький.
Летом, когда Ильмар стоял в очереди на кассу в гипермаркете, одетый в костюм, галстук, какой то придурок, его ровесник, дотронулся до советских костюмных часов, которые были на руке Ильмара. Спросив: "это новые смарт-часы?"
Ильмар возмутился, почему этот сброд просто не спросил его, зачем нужно было как люмпену, обязательно трогать часы?
- Паскудное воспитание! - подумал Ильмар, но вслух это не высказал, заметив, что парень оценивающе смотрит на него. Наверное, думая: почему его ровесник пришел в гипермаркет за продуктами, одевшись как на званый прием. В том же гипермаркете какой то старшеклассник сфоткал Ильмара на смартфон, сказав, что спросит в интернете, как называется эта штука его одежды.
- Совсем дебил, что ли, это же галстук! - возмутился Ильмар, но интеллигентно предпочел это не озвучивать.
Ильмара возмущал даже Стас, который, приходя в гости, брал и трогал его вещи, не спрашивая разрешения.
"Искусство коммуникации: вещь тонкая, как пуловер. У тебя на лице видно брезгливость и пренебрежение к людям. А народ это не любит и сразу видит. Вот миллион людей ходят в костюмах и галстуках, и другим плевать на них. Но обращают внимание на тебя. Потому что у тебя по лицу видно, что ты сноб и мизантроп", - говорил Стас, добавляя, что общество не может быть идеальным.
- Кто то может у лифта в подъезде, кто то мочится в мусоропровод, а кто то носит костюм среди быдла, пытаясь доказать быдлу, что оно быдло. Глупая затея. Другим ничего не докажешь. Да это и незачем. Количество плебеев в каждом обществе одинаково. Все люди разные. Нужно общаться с теми, кто интересен, - говорил Стас.
Ильмар понимал, что Стас прав: он тоже носил костюм, но на него, в отличие от Ильмара, народ не обращал внимания.
Ильмар стал перфекционистом, прекратив общаться со многими знакомыми, которые, по его мнению, были недостаточно воспитаны в общении или не обсуждали его интеллектуальных тем. Стас подарил ему книги о психологии отношений в обществе. Но Ильмар не слушал его, грезя инфантильным обществом, где все пони какают бабочками.
Общество реагировало на "пощечину общественному вкусу" взаимной дистанцией с Ильмаром. Среди других айтишников о нем распространились слухи как о высокомерном и надменном типе. А Ильмар все больше балдел от одиночества. Пытаясь идеализировать друзей и знакомых, чтобы они были из приличного общества.