Беседы великой степи и бескрайней пустыни

Мое знакомство со Средней Азией началось зимой 2019, когда я по работе отправился в Киргизию, но, по своему обыкновению, задержался там на несколько дней, чтобы погулять по Бишкеку и увидеть своими глазами Иссык-куль.
Продолжилось же оно так же зимой, но спустя 4 года. И уже в Узбекистане, где мы с братом познакомились с Самаркандом, Бухарой и Ташкентом.
Эти страны – соседки. Очень разные. Но и общего у них много. Одна – страна потомков кочевников Великой Степи и горных скотоводов с великого Тянь-Шаня. Вторая – край древних городов-оазисов, посреди мертвой пустыни Кызылкум, питаемых главными реками Средней Азии - Амударья и Сырдарья.

Часть 0. Предисловие
Глава 1. Тимур и Чингисхан

Несмотря на невероятно богатую история здешних краев, две исторические личности оставили, наверное, самое значимое наследие, оказали набольшее влияние на облик городов и народов их населяющих.
Два имени  – Чингисхан (Тимуджин), человек тысячелетия, и железный хромец, Тамерлан.

Многие люди путают этих персонажей, а кто-то даже считают одним и тем же человеком (Тамерлан и Тимуджин звучит для нашего уха похоже).
Но в действительности Тамерлан жил на 150 лет позже Чингисхана, и не был его родственником (хотя через брак и породнился с чингизидами).
Чингисхан за свою жизнь подчинил своей воле огромное пространство Евразии: Земли от Руси и до Кореи, включая всю Великую Степь, Среднюю и Центральную Азию.
Его империя недолго была целостной и распалась на улусы спустя короткое время после смерти Чингисхана, но даже в статусе независимых «государств» монголы определяли жизнь континента еще долгие века, а кровная связь с Чингисханом была важным элементом легитимности для любого правителя.

Чингисхан – личность легендарная и до крайности мифологизированная. Но, что о нем известно точно – он был человеком невероятной харизмы. Человеком, которого практически не предавали, так как верили ему, и в него. Он был поистине великим лидером. Авторитет кровной связи с линией чингизидов в течение последующий веков сравним, наверное, только с авторитетом кровного родства с пророком Ислама.
Тамерлан по своей натуре был совсем другим человеком. В отличие от Чингисхана, он получил хорошее образование благодаря участию и наставничеству хорезмских мудрецов и учителей, окружавших его с детства. Он говорил на нескольких языках, слагал стихи, мог дискутировать с философами (в истории есть даже детально описанные эпизоды, как, к примеру, беседы Тамерлана с арабским мудрецом и философом Ибн Халдуном), разбирался в архитектуре и искусстве. При этом он был амбициозными политиком и отчаянным воином. Его амбиции широко выходили за рамки его происхождения (его отцом был некрупным землевладельцем). Отличительной чертой этого человека был крайне высокий уровень аналитических способностей. Современным языком можно назвать его очень эффективным менеджером. Любой военный поход Тимура был отлично спланированной с военной, экономической и логистической точек зрения компанией, что и приводило его к блестящим победам. А второй его отличительной чертой была беспримерная жестокость. Не подчинившиеся железной воле Тимура города просто стирались с земли. Пощады не получал никто. Горы отрезанных голов, изображенные на известной картине Верещагина «Апофеоз войны» стали символом неудачного сопротивления его войскам. Его воинственность и жестокость проникла даже в современное мифотворчество. Незадолго до Великой Отечественной Войны советские историки установила предполагаемое место захоронения Тамерлана в Самарканде. И буквально за несколько дней до 22 июня 1941 вскрыли гробницу, эксгумировали останки из мавзолея Гур-Эмир. По легенде, накануне к советской научной миссии подошли три старца, которые просили не тревожить останки. «Тимур – это и есть Дух Войны, – предупредили старцы - если потревожить его, мир утонет в крови…». Такова сила этого образа, прошедшая сквозь века.
   
За свою жизнь он разбил и турецкого султана Баязида I, и багдадского халифа, и хана Золотой Орды Тохтамыша (того самого, на чьей стороне бился со своей дружиной на Куликовом Поле Дмитрий Донской), делийского и мамлюкского султанов. Каким-то чудом Москве удалось избежать сожжения, хотя Тамерлан и направлялся туда. Но, взяв Рязань и Елец, он развернулся и ушел обратно на юг. Про причины его поворота есть красивая легенда о том, что на Руси ему явилась во сне Богоматерь, и сказала, что защищает земли «урусов», и что «сюда не ходи, туда ходи». Есть и более прозаические версии. Но, так или иначе, если бы он дошел до Москвы, то, возможно, исторический путь России мог быть иным.
 
Ислам играл в жизни Тамерлана важнейшую роль. Более того, он воспринимал себя как орудие в руках Всевышнего, Меч Ислама. Чингисхан в этом отношении занимал иную позицию. Для него религия была той стороной жизни покоренных им народов, которую он не хотел трогать. Его империя строилась на общей этике, законах. Вопросы «духовности» и обрядов выводились в область личного выбора.

Тут хотелось бы сделать пару оговорок. Во-первых, Яса (свод законов), помимо этических пунктов, что делать нельзя, а что надобно, содержал и много всяких странных положений, типа запрета на стирку и купание в водоемах. Не думаю, что подобные пункты соблюдали по всем захваченным территориям.

А что до Тамерлана и его самоопределения в качестве поборника ислама… Думаю, мало найдется людей, по чьему приказу убили бы больше мусульман. Подавляющее число его походов были совершенны на земли Дар аль-Ислам (земли мусульман). Им были преданы огню и разграблению великие исламские города, такие как Дамаск или Багдад. Более того, от его меча погибли те, кто как раз бился за мусульман с крестоносцами или язычниками. Тот же султан Баязид I, получивший свое прозвище Молниеносный, за разгром европейского воинства под Никополем. И это не единственный пример. Так что к «набожности» Тамерлана есть вопросы. 
   
Интересно, что в мифологии об этих исторических личностях нашли свое место красивые истории любви. В случае Чингисхана речь идет о его первой жене, Бортэ. Брачный союз был заключен еще когда им было 10 лет. Спустя годы Чингисхан забрал жену в свою юрту, но спустя короткое время она была похищена меркитами. Обычное дело для того времени. Мать Чингисхана сама была в свое время похищена его отцом у тех же меркитов. Но Чингисхан сделал нечто, выходящее за пределы разумения и устоев тогдашнего монгольского общества. Он не просто не махнул рукой, а устроил войну с меркитами, чтобы вернуть жену. Более того, Бортэ оказалась беременной (явно не от Чингисхана), но и тут Тимуджин сделал невиданное, признал ребенка своим. Ребенок оказался мальчиком. Нарекли его именем Джучи. Спустя годы он стал одним из известнейших наследников своего отца, хозяином улуса Джучи, известным у нас как Золотая Орда. Бортэ была другом и соратником Чингисхана всю его жизнь, оставалась рядом с ним и во времена его наивысшего величия, и в самые тяжелые моменты.   
 
В истории Тамерлана так же был «главный женский персонаж» – Сарай-Малик Ханым. Их совместная судьба не была столь драматичной. Этот брак был крайне выгоден Тамерлану, ведь в жилах его жены текла кровь Чингисхана, а значит главным приданными для Тамерлана стал важнейший статус Гурагана, зята Чингисхана. Их дети также становились потомками «потрясателя вселенной» (хотя сама Сарай-Малик была бесплодна, но на детей от других жен и наложниц этот статус распространялся через своеобразное усыновление). По многочисленным свидетельствам Биби Ханым (старшая жена) принимала большое количество государственных решений, в том числе во время отсутствия самого Тамерлана. А с учетом «разъездного характера работы» последнего – она была весьма влиятельным человеком при дворе.
И все же, наследие Чингисхана оказалось гораздо более устойчивым во времени. Его потомки, хоть и в статусе ханов разных улусов, но несли энергию и имя Чингисхана еще очень долго.

Потомки у Тимура хоть и были многочисленны, но быстро погрязли в междоусобицах. Отметить можно разве что знаменитого внука Тимура – Улугбека, который стал известен как великий ученый своего времени, гуманист, математик и астроном, который внес существенный вклад в науку. Его труды по астрономии опередили время, стали базой для изучения звездного неба, движения небесных тел в солнечной системе на сотни лет вперед. Он был человеком знания, но никудышным политиком. Его земную жизнь прервал его же собственный сын. Другой дальний потомок Тимура, Бабур (хотя он был потомком и Чингисхана, и Тимура одновременно), не найдя успеха в Средней Азии, ушел в Афганистан, собрал там армию и захватил Индию, основав империю Великих Моголов. Это государство просуществовало гораздо дольше империи Тамерлана, более двухсот лет, и во многом определило современный облик Индии.
 
Часть I. Узбекистан
Глава 2. Самарканд

В Самарканде стояла теплая солнечная погода. Листья на деревьях едва тронула желтизна. Было ощущение, что вокруг царит московский сентябрь (на дворе стоял декабрь, Москва в это время утопала в снегу). Мы ехали по широким освещенным проспектам. Где-то далеко виднелись невысокие горы. На первый взгляд, город симпатичный, светлый и просторный. Наша квартира находилась в центре, на небольшой улочке, уходящей в бок от широкого бульвара. Тут нам предстояло провести две ночи.

Самарканд - очень древний город, ровесник Рима. Ему более трех тысяч лет.
Города в пустынной части Средней Азии имеют такую древнюю история из-за того, что все они находятся в оазисах, окруженных песками. Следовательно, жизнь людей была просто обречена концентрироваться вокруг одних и тех же мест веками и тысячелетиями. Степная часть Средней Азии устроена иначе. В степи можно построить город в одном месте, а потом перенести его на другое место, а потом на третье. Города в пустыни прорастают вглубь веков. Сменялись эпохи. Древняя Согдиана сменилась на великий Арабский Халифат, потом на Саманидское государство; те ушли, уступив место тюркам, за ними пришли монголы, Тимур, Шейбани…в XIX веке пришли русские, включив Самарканд уже в свою империю.
Поскольку в пустыне можно передвигаться только от оазиса к оазису, города Узбекистана становились некими узловыми точками, естественными перекресткам Евразии.

Это узловые точки, через которые проходил любой путник, вне зависимости, торговый ли это караван с шелками из Китая, или орда монголов – все в обязательном порядке оказывались тут.

Современный Самарканд не сохранил следов первых веков своего существования. Город частенько разрушали, предавали огню, но спустя несколько десятилетий, он воскресал из пепла. Точкой отчета современного города можно считать правления Тимура. И уже его следов в городе как раз большое количество.
 
В конце 80-х годов мои родители посетили Узбекистан. Многие исторические объекты стояли в сильно разрушенном состоянии. Причина этого была в том, что, во-первых, всякие помпезные строения были символом прежних эпох, а значит наследием мрачных феодальных времен эксплуатации трудового населения братских республик Средней Азии. Во-вторых, большая часть этих строений и объектов носила религиозный характер. Это мечети, медресе и всякие прочие мавзолеи. Если к последним советская власть и питала некоторый нездоровый интерес, то к первым и вторым  – уж точно нет. Они хоть и были историческими памятниками, но все же культивировать и восстанавливать рассадники опиума для народа советская власть не хотела. В итоге, решение было простое: не трогать. А время и регулярные землетрясения сделают все остальное…

Как и перед другими национальными республиками бывшего Советского Союза, перед Узбекистаном в 90-ые встал вопрос создания новой собственной идентичности. Разные страны решали эту задачу по-разному, и с разным успехом. Некоторым странам пришлось буквально собирать эту идентичность по сусекам, по амбарам. Тут самый смешной пример, кстати, не из Советского Союза, а из братской Югославии, которая прошла похожий процесс дезинтеграции. Македония, или теперь уже Северная Македония. Им было крайне сложно ответить на вопрос, а почему они вообще отдельная страна и отдельный народ. Язык такой же, как у соседней Болгарии. Национальный состав тоже, болгары да албанцы. Что же делать? Ну, видимо, собрали группу креативщиков и рекламщиков, взяли пол-литра, и сели думать над обоснованием и позиционированием нового государства. А что у нас есть? Ну вот, называемся мы Македония. Отлично. Давайте поставим на каждой площади по памятнику Александру Македонскому, гоплитам и каким-то другим греческим полуголым людям. Ок. Дальше. А еще у нас родилась Мать Тереза. Отлично, давайте тоже назовем ее именем что-нибудь, аэропорт главный хотя бы. Что еще? Ну вот у нас на озере Охрид в одноименном городе ученик Кирилла и Мефодия, Климент, перевел азбуку с греческого на славянский язык. Отлично, памятники и им. Если свободные площади остались, потом придумаем чем занять (хорошо еще Вангу не вплели в национальный код, а ведь она тоже из этих мест). В итоге, с миру по нитке, получилась такая вот пестрая идентичность.

Украинская интеллигенция решила искать базовую «украинскую» идентичность на Западе, в Галиции и дальше внедрить ее по всей стране. Внедрять, как антитезу всему русскому. Итоги этого нацбилдинга вряд ли можно назвать удачными...
А вот у узбеков получилось. И что главное, получилось созидательно, и в продуктивном ключе.

Узбекистан действительно обладает богатейшей историей, которую не нужно было выдумывать. Это раз. Все крупные города Узбекистана обладали огромным наследием не только нематериальной культуры, но и совершенно материальной, в виде древних кварталов и исторических объектов внутри них. Их надо было просто привести в надлежащий «парадный» вид.

И узбеки направили ресурс не на разрушение и отрицание, а на созидание. Кроме того, важнейшей частью идентичности узбеков, конечно же, является ислам. И здесь реставрация древних мечетей и медресе так же отлично ложилось на идею восстановления влияния ислама.

Итог – мы увидели потрясающей красоты строения, скрупулёзно восстановленные современными зодчими по чертежам и образцам древности. Самарканд в этом смысле – город образцовый.
Все ключевые объекты: Регистан, мечеть Биби Ханум, мавзолей Тамерлана – Гур Эмир. Все это поражает красотой архитектуры персидской школы, орнаментами, освещением, внутренним убранством.

Нам рассказывали, что перед мастерами стояла задача воспроизвести именно так, как было раньше. Поэтому перед реставрационными работами была проделана огромная исследовательская работа. Приобщались не только фотографии (понятное дело, они не могли быть очень древними), но и старые рисунки, описания древних путешественников, побывавших здесь.
Сама архитектура практически всех древних сооружений впечатляющая, хотя и довольно однообразная.

Кажется, что и мечети, и медресе, и караван-сараи, и даже отчасти старые жилые дома имеют очень много общего в своей планировке.
Все они имеют общую черту: внешний контур и внутренний двор. Вход во внутренне пространство всегда проходит через огромный портал, возвышающийся порой выше купола мечети. Этот квадратный портал, с утопленным внутрь округлым проходом называется пиштак. Он украшен росписями, мозаиками и прочим декором. Пройдя во внутренний двор, вы обычно встретите довольно большое и уютное пространство, в некоторых случаях пустое (если оно используется для отправления молитв), иногда там разбит небольшой сад, для создания тени (мы не забываем, что летом там настоящее пекло, любое архитектурное решение в этих краях всегда должна создавать тень). В медресе и мечетях в стенах, окаймляющих внутренний двор, имеется много небольших дверей, ведущих в комнаты. Часто поверх идет аркадой второй этаж, где также находятся комнаты. Назначение этих коморок –  помещения для жизни и занятий студентов и педагогического состава медресе. Сейчас, если медресе не действующая, в этих коморках находятся сувенирные лавки, или маленькие мастерские. Некоторые же медресе – действующие. Там, все как встарь, живут и учатся, посторонних не пускают.

Внутри мечетей самое красивое – это купол, украшенный изысканными орнаментами, керамикой, пластинками из папье-маше и искусственными декоративными сталактитами.
Минареты тоже имеют свою отличительную черту. Это не пики, пронзающие небеса, как в турецких мечетях, и не квадратные в сечении башни, как в Марокко, а довольно широкие, круглые и даже порой бочкообразные строения, похожие скорее на заводские трубы. На один из таких минаретов нам удалось забраться. На самаркандском Регистане (по сути, это просто главная площадь, а не имя собственное) к нам подошел парень и предложил за денежку подняться на один из минаретов. Это не туристический объект, никакой кассы тут нет. Просто у парня был ключ от неприметной дверцы, которая вела через несколько низких коридоров к узкой винтовой лестнице наверх. Вид оттуда впечатлил. Хотя, мне казалось, что минарет должен быть оборудован чем-то вроде кабины, места, откуда муэдзин распевает свой азан. Тут же была просто дырка в крыше. Наверное, во время дождя, водные потоки просто стекают по ступеням вниз, закручиваясь на спиральной лестнице в водоворот…
Что есть в Самарканде кроме культовых зданий? Сам город очень приятный. В нем есть как советский след, всякие парки культуры и отдыха и дома молодежи, так и даже больше примет царских времен. В этом свой уникальный шарм Самарканда. Среди двухэтажной застройки попадаются красивые имперские библиотеки красного кирпича, декорированные торговые купеческие дома, церквушки и костелы. Все они органично и неброско вплетены в городской пейзаж и не создают ощущение аляповатости. Мы зашли в костел, где, как раз, начиналась служба. Англоговорящий священник, возможно англичанин, общался со своими прихожанами, состоящими практически полностью из индусов. Парочка из них стояла за спиной у священника, а девушки в первых рядах пели какие-то свои религиозные гимны под…укулеле. Так очень… задорно.
В православной же церкви людей было не в пример меньше. Несколько местных русских… и никаких индусов. Видимо, английский священник со своей гитаркой нашел более короткий путь к сердцам здешних христиан…

Глава 3. Бухара

Бухара обладает совсем иным духом, рисунком и атмосферой.
Этот город отличается от Самарканда, даже если просто смотреть на его карту.
Если современные города представляют собой геометрически правильные рисунки, кварталы, перекрестки дорог, то центр Бухары – это какой-то невообразимый хаотичный термитник, в котором совершенно неочевидно, как ориентироваться и передвигаться. Этот древний центр города называется махалля. Это арабское слово, обозначающее «поселение», «приход» или «община». Чем-то этот серый муравейник напоминает улочки в медине Марракеша вокруг местного регистана, площади Джема-эль-фна. Такие же древние, запутанные и тревожные.

Это одноэтажный район, в котором невозможно ориентироваться без карты, потому как все улицы там расположены под произвольными углами, с кучей тупиков и неожиданных сквозных проходов. На первый взгляд, все это выглядело совершенно нежилым местом, а скорее какой-то сетью технологических туннелей. Голые серые стены без окон, низкие двери из потемневшей от времени древесины, закрытые на старые амбарные замки, мало освещения, отсутствие людей. Нам предстояло жить в этом месте 3 ночи, поскольку как раз тут находился наш гостевой дом. Характерно, что у дома не было адреса, нам лишь сказали угол, с которого нужно позвонить и ждать. Нас встретил приятный смуглый парень, по имени Азамат, хорошо говоривший по-русски. Он был явно не узбек. Его массивный нос и близко посаженные глаза без азиатской раскосости на узком лицо без выраженных скул выдавали в нем иное происхождение. 
Так оно и оказалось. Бухара – город в большей степени таджикский, нежели узбекский. Когда-то при нарезании границ между республиками СССР в Средней Азии это проблема стала причиной горячих споров. Советский Таджикистан очень настаивал на том, чтобы Бухару отдали именно им в качестве столицы республики. Но решение было принято в пользу Узбекистана, а столицей Таджикистана стал кишлак с названием «базар по понедельникам», Душанбе...Почему же таджики имели претензии на Бухару? Когда-то это был город, населенный ираноязычными людьми в большей степени, чем тюркоязычными. Более того, таджикский (как один из вариантов фарси) был языком городского среднего-высшего класса. Древнейшее строение Бухары – мавзолей Самани – святыня для таджиков. Ведь в поисках своей уникальной идентичности, они вознесли фигуру Исмаила Самани в свой национальный пантеон в качестве «отца нации».

Но, надо отдать должное, таджики и узбеки сосуществуют довольно дружно. Все-таки, живут они бок о бок и в Узбекистане, и в Таджикистане, и в Афганистане. Оба народа  – земледельцы и торговцы, не имеющие привычки набегать, грабить и подчинять, как степняки-кочевники. Да и сама природа городов Средней Азии, перекрестков цивилизаций, располагает и к умению уживаться, знанию многих языков и принятию чужаков.
 
Мы общались с одной девочкой в еврейском квартале Бухары. Она училась в еврейской школе. На вопрос, где она так хорошо выучила русский, она ответила, что, мол, в школе учили на русском и на таджикском. Еще она немного знает узбекский и иврит. Вот так, 4 языка. На русском и правда все говорят, очень хорошо. Работают русские школы, а учителям русского даже доплачивают из России. Мягкая сила.
Опять же в силу своей природы «перекрестка Евразии» в Узбекистане существует несколько очень интересных и своеобразных диаспор. К примеру, корейская. Корейцев переселили в Узбекистан с Дальнего Востока перед угрозой японского вторжения в 30-ых годах (считалось, что они не очень надежные). Переселили довольно мирно, без эксцессов. Дали землю, возможности. В итоге, корейские колхозы стали настоящими передовиками социалистического труда, появился такой мем – «узбекские корейцы».

Тоже интересная история с бухарскими евреями. Существует много разных ветвей евреев. Для нас более привычны евреи-ашкенази, европеизированные потомки хазар, которые с народами Ближнего Востока имеют исключительно религиозную связь. А вот евреи-сефарды – жили в мусульманских странах, перенимая и их внешний вид и частично обычаи. Так вот, крупная колония евреев-сефардов находилась в Бухаре уже без малого тысячу лет. Евреи, с одной стороны сохраняли свое своеобразие (кто-кто, а они умеют нести свою идентичность где бы то ни было), а другой стороны –  частично перенимали местные обычаи. Говорят они на том же диалекте персидского, у них есть свой вариант плова (тут каждый город щеголяет своим рецептом, но есть даже и подвиды, вот как бухарско-еврейский), свои виды халатов, тюбетеек и тюрбанов. Конечно, как это всегда было, временами кто-то предъявлял им счет, но все же сефарды – восточный народ, и какая-то агрессия в их сторону была скорее эксцессом, нежели системным антисемитизмом.

Но, вернемся к нашему Азамату. Он увлек нас в безликий переулок и подвел к неприметной низкой двухстворчатой двери, где открывалась только одна створка. С трудом проникнув в этот лаз, мы оказались во внутреннем дворике. В центре каменной площадки стоял широкий дастархан, облюбованной несколькими кошками. Наше помещение располагалась по правую руку. Еще одна низкая дверь вела в квадратную прихожую. Справа санузел, а слева – жилая комната. Комната была очень живописной и, скорее, напоминала музей. Она была вся в коврах, по сторонам стояли старые резные комоды. Высокие потолки украшали такие же декоративные сталактиты и другие красивые элементы. Вдоль левой стены было несколько низких окон, а напротив них располагалась своеобразная полка-ниша во всю длину помещения, на которой стояли разные необычные предметы: чайные сервизы, высокие металлические кувшины с красивой резьбой, какие-то статуэтки и прочие украшения. Первая мысль, которая мне пришла в голову: «а что, если сюда с детьми приехать, разнесут же все вдребезги». Узкая стена напротив входа  – самая необычная. В центре - небольшая дверь, за которой располагалась кладовка для ковров и всякого остального скарба. Сама же стена была сделана из белого известняка, покрытая симметрично расположенными нишами. В каждой нише в зависимости от размера так же находились разнообразные предметы, пиалы, сосуды, статуэтки. Последним интересным элементом был потолок. Комната была вытянутой, как пинал. И вдоль всего потолка по короткой стороне свод дома поддерживали резные деревянные балки, мощные, потемневшие от времени, как огромные шпалы для какого-то царь-поезда.
Я описал классическую комнату богатого дома в махалле.
Почему все так диковинно устроено? А причины совершенно приземленные, и продиктованы бытом и условиями жизни местных людей.

Здесь очень жарко, и практически не растут деревья. Поэтому деревянные элементы как в конструкции, так и в убранстве дома – предмет роскоши. Деревянные двери – показатель достатка. Чем богаче дом, тем красивее у него дверь (такая же история - железные кованные ворота, украшающие заборы кавказцев). Низкие двери и низкие окна дают возможность создать прохладу внутри помещений. Тут же и каменный пол. Деревянная мебель – слишком дорого. Поэтому сидят на коврах. Ниши в стенах заменяют шкафы. Ведь шкафы из дерева, а это дорого. Поэтому делают ниши в стенах. Деревянные балки – тоже дорогое удовольствие. Чем богаче дом, тем больше балок. В бедных 3 балки – уже хорошо. В богатых  – 11 или 13. Это все про то, как помещение организованно внутри. Но сами стены тоже вызывают интерес. Стена дома представляет собой деревянный корсет, похожий на этажерку, внутрь которой укладывают такие кирпичные плиточки. Что-то среднее между тонким кирпичом и толстой плиткой. Укладывают ее не плотно, а своеобразной елочкой. После этого всю эту конструкцию замазывают глиной с соломой. Это дает стенам возможность «дышать». С другой стороны, выглядит крайне неаккуратно и ненадежно. Вся эта глиняно-соломенная «штукатурка» осыпается, размывается дождем, обнажая глиняные елочки или пучки соломы.

Азамат повел нас в комнату, которая находилась по другую сторону дворика. По планировке она была такая же, как и наша, но при этом все стены были в красивых и старых росписях. Оказалось, что эта комната буквально под охраной ЮНЕСКО, как памятник истории. Вот так интересно бывает. Оказывается, если вы живете в старом доме, то можете перевести в статус исторического наследия отдельную комнату! Там все очень сложно. Нельзя ничего менять или реставрировать без разрешения ЮНЕСКО. Ее сейчас восстанавливают. Что он будет делать с ней, когда ее восстановят – не ясно. Пускать жить туда всяких сомнительных личностей нельзя. А стоит эта работа очень дорого.

В центральной же части дома жил Азамат со своей семьей, мамой, папой, женой и детишками.
Очень гостеприимные и не назойливые люди. Сам Азамат дал нам в первый день все главные «пароли и явки»: где лучший плов, где лучший тандыр-кобоб или бараний позвоночник. Куда идти в первую очередь, куда во вторую. Буквально за час он дал нам очень много полезной информации, которая позволила максимально эффективно провести три дня. Его мама приносила нам утром завтрак и переживала, что мы не доедаем. Сокрушалась, что мы не приходим отдохнуть днем, и даже попросила Азамата узнать, как у нас дела, когда мы возвращались слишком поздно. При этом, это было не назойливо, а трогательно. Спасибо этой семье.

Теперь отправимся в путешествие по более туристической Бухаре. Центром города издревле была крепость Арк, местный регистан – по одну сторону от крепости, и соседний комплекс из мечетей и медресе – по другую.
Регистана больше нет. Когда-то давно он был там, где сейчас раскинулся советский парк аттракционов, культуры и отдыха. Сейчас от него осталась часть крепостной стены, которую мы увидели с колеса обозрения в парке.
Что же случилось с бухарским регистаном? Ответ мы найдем в истории столетней давности, когда молодая советская власть в лице своего бравого кавалериста Михаила Фрунзе добивала остатки контрреволюции и басмачества в мятежном Туркестане. Вообще, русские пришли сюда в середине XIX века. А сама русская экспансия на юг стала элементом Большой Игры с Британией.
Сперва под русский протекторат ушли казахи, найдя этот союз полезным для себя. Южные же соседи не видели в этом плюсов. И пограничная война с набегами с территорий туркестанских эмиратов и ханств на новые «русские» территории продолжалась какое-то время. Когда терпение у русских кончилось, экспедиционный корпус Российской Империи пошел на юг и в нескольких скоротечных боях с многократно превосходящими, но технологически отсталыми Кокандским, Хивинским ханствами и Бухарским эмиратом, разбил последних, выйдя на границы Афганистана (чем и вызвал панику у британцев, и вынудил их в свою очередь вторгнуться в Афганистан).

Так или иначе, но регион довольно быстрое понял все плюсы протектората империи. В Бухару проложили железную дорогу (по которой мы и прибыли в город), появилась промышленность, высокие технологии того времени.
Но при распаде Российской Империи Красная Армия была вынуждена подтверждать права на территорию уже заново. Так Михаилу Фрунзе пришлось увидеть бухарский регистан в прицел орудий, что последний не пережил.

Крепость Арк – резиденция эмира – была взята без больших разрушений. А с ее падением закончился короткий миг независимости начала прошлого века.
Сама крепость очень необычного вида, какого-то сказочного и неземного. Словно мы попали в мир песчаного Аракиса, фременских поселений и красных песков, где властвует червь пустыни  –  Шаи-Хулуд. Стены этого сооружения не похожи на европейские средневековые крепости, обычно геометрически строгие. Здесь крепостные стены словно стекали вниз под углом. В детстве мы часто на речке строили песочные замки. Брали мокрый песок и «наливали» его сверху. Песок держит структуру плохо. Не выдерживает прямых линий. Здесь тоже самое. Стены словно «наливали» сверху жидким камнем. Да, из стен торчат бревна, словно иголки у ежа. Это как раз и были те элементы, на которых держалась конструкция. Башни крепости еще более диковинные. Они напоминают сосуды, широкие у основания и мягко сходящиеся к горлышку – навершию башни. Первая ассоциация, пришедшая в голове при виде этих башен – традиционные шотландские перегонные кубы для производства виски. Они как раз имеют форму луковицы, широкое основание и сильное сужение кверху.

Арк доминирует над всем старым городом. Со стен открывается прекрасный вид. Особенно в лучах заходящего солнца все мечети и медресе стали красными. Внутри же находится тоже много интересного, краеведческий музей, тронный зал Эмира под открытым небом с огромными деревянными колоннами.
Рядом с Арком находится мини-Арк - тюрьма Зиндан. Она сделано в том же стиле, только в миниатюре.

По другую сторону от Арка располагается главный комплекс религиозных строений. Мечеть и огромный минарет Калян, медресе Мири Араб, в числе выпускников которых числятся многие мусульманские деятели современной России. В их числе Ахмат-хаджи Кадыров.

Вообще, мечетей и медресе тут не просто много, а очень много. В разной степени обветшалости (до каких-то видимо руки еще не дошли), разной степени древности (но все возрастом по 200-400 лет). Но куда бы вы не пошли по старом городу, вы обязательно выйдете на один из подобных памятников старине.
Из нерелигиозных интересных объектов тут есть так называемые «купола». По сути, это такие перекрестки, накрытые куполом, которые в этом жарком климате становились точками наиболее интенсивной торговли. Эти купола были своеобразным торговым пассажем, протянувшимся от площади Ляби-хаус, рядом с которой мы жили, до площади Регистан. Раньше их было 6, сейчас остались 4. Когда-то у каждого купола была своя специализация. Где-то торговали коврами, где-то – драгоценностями и красным бухарским золотом, где-то – шелками и кашемиром.
Там же находятся знаменитые бухарские бани XVI века, работающие до сих пор. Разумеется, обойти стороной такое место мы не могли и отправились изучать внутренности этих жарких подземелий. Просто пройти туда было нельзя, да и не так интересно. Поэтому прохладным вечером мы отправились греть кости на древних камнях. СПА по-бухарски выглядит так: Опоясавшись простыней, мы спустились в подземелье. В центральном помещении стоял широкий камень, похожий на жертвенный алтарь. Рядом были такие же каменные постаменты в нишах стен и проходы в соседние комнаты. Сперва нас привели в одну из боковых комнат – хамам. Здесь мы встали в ниши в стенах, словно рыцари в галереях средневекового замках. Нас окружал жаркий и влажный туман. Горячий воздух уходил в узкое отверстие в потолке. Так мы простояли минут 15. Дальше нас позвали банщики. Посетителей было трое, изначально мы с братом,  и еще один турист. К каждому был приставлен индивидуальный банщик. Сперва он растирал нас какой-то жесткой варежкой, а потом начал форменную экзекуцию. Это не массаж, а некоторый вид…хм…растяжки и мануальной терапии. Он выламывал руки, ноги, хрустел ребрами, шеей. В общем, временами это было уже на пределе терпения. Но сам банщик заявил, что он в «этом деле» уже в 7-ом поколении и делал тоже самое с Жириновским и Шойгу, так что осталось просто доверится.
После этих упражнений он обмазал нас густой мазью из меда с имбирем и отправил в настоящую жаровню. Уже не знаю, было ли там жарче, чем в хамаме, или же имбирь делал своей дело, но я ощущал себя, как курица в духовке, кожа проста пылала… я выдержал там 10 минут, после чего решил, что хрустящей корочки дожидаться не буду. После процедур мы пили чай, побеседовали с нашим банным сотоварищем. Им оказался молодой британец, который в одиночку путешествует по Средней Азии и Закавказью. Причина его интереса к региону в том, что он оказался мусульманином, и приехал сюда, чтобы припасть к святыням. Было довольно неожиданно.
В целом, впечатления очень яркие.

Интересные и знаковые места находятся не только в центре города. Одним из них является некрополь Чор Бакр, находящийся на окраине города. Это буквально город мертвых. Здесь целые улицы, убранные в коридоры невысоких стен. В них квадратные порталы, за которыми простираются дворики с могилами, склепами и надгробиями. Когда-то тут было поселение дервишей, но после здесь основала свой семейный некрополь знатная фамилия Джуйбури, потомки Пророка, игравшие важную роль в жизни бухарского эмирата на протяжении столетий.
Сейчас это очень почитаемое место.

Было холодно, небо затянула серая пелена туч, на улицах некрополя не было ни одного человека. И город мертвых выглядел еще более таинственно и отрешенно, запретное царство. Единственными живыми созданиями, которые гулял там были овцы и…страусы. Последние, правда за небольшим заборчиком. Вот такие неожиданные жильцы города мертвых. Все же внутри мечети мы встретили местного религиозного человека. То ли имама мечети, то ли просто смотрителя. Он дождался, пока один из немногих посетителей сделает намаз и начал нам рассказывать об истории места. После вывел нас во двор, открыл какую-то клетку, откуда вылетели разноцветные голубы, и начал их кормить. После этого он начал швырять зерно мне под ноги и дал целую горсть зерна в руку. Голуби расселись на моих плечах, руках и устроили давку под ногами. В тот момент, я думал в основном о том, чтобы меня не постигла позорная участь любого обсиженного птицами памятника, но обошлось. Видимо, птички были хорошо воспитаны. В общем, тут какая-то странная история с птицами. Где-то рядом по могильным плитам еще и павлины ходили. Этот товарищ был очень говорлив и отстал от нас, только увидев новых посетителей. После этого он переключил свое внимание на них, метнул в их сторону горсть зерна, после чего шумная эскадрилья также потеряла к нам всякий интерес.
Мы отправились на выход.

Ну, и последним местом, которое открылось нам в Бухаре, стал дворец Романовых. Или дворец эмира. Непонятно. Ни тот, ни другой в нем появлялись. Точнее, Николай туда точно не доехал. Появлялся ли там эмир – не ясно. Оказалось, что мы его уже проезжали. Когда вдали показался бухарский ЖД-вокзал, я подумал, что мы ошиблись и случайно поставили в яндекс-такси не ту точку (если вы уже куда-то ездили, то все адреса остаются в логе приложения и их можно быстро найти). Но нет. Дворец действительно находится в 2-х минутах от вокзала. Сам дворец не является туристическим объектом. Внутри находятся какие-то конторы и библиотека. Но вышедшая из одной из закрытых дверей женщина-узбечка согласилась показать нам закрытые для посторонних посетителей залы дворца. В железнодорожной библиотеке витали запахи старых книг и лагмана, который аппетитно булькал в котелке на плитке. Внутри сидели еще 2 в ожидании обеда. Помимо небольшой экскурсии по помещению, добрые женщины дали небольшой мастер-класс по фонетике узбекского языка. Объяснили, как читать специфические узбекские буквы (старые книги там еще на кириллице, в то время как новые – на латинице турецкого вида). Наша экскурсовод по-русски говорила не очень хорошо, и общение с ней было не содержательным. Зато на втором этаже нас настиг помятого вида дядечка. Русский. Или русский с примесью. Его старое лицо было уже сморщено до той степени, когда не ясно, это просто морщины или все же азиатский прищур. Этот дядька стихийно стал нашим экскурсоводом на следующие два часа.
 
Оказалось, он местный. Местный, то есть родился в городке Каган (пригород Бухары, а сейчас уже сросшийся с ней, городок-спутник). Со слов нашего внезапного экскурсовода город Каган – был русским городом, возникшим вокруг жд-вокзала, построенного русскими же. Поэтому тут и строили дворец именно для императора, его Бухарскую резиденцию. Тут же были расквартированы полки оренбургских казаков, которые должны обеспечивали охрану, как коммуникациям, так и императорской особе, в случае его приезда. Но не сложилось. Распутин саботировал приезд Николая, дабы не выпускать его из-под влияния (продолжал срывать покровы исторических тайн наш новый друг). В итоге, этот небольшой изящный дворец в мавританском стиле так и остался не у дел. Зато советская власть с известной практичностью приспособила его под ДК железнодорожников. Внутри есть большой зал – кинотеатр. Говорят, эмир хотел там вкушать радости синематографа. После кинозал переделали в своеобразную аудиторию для заседаний избиркома, как и некоторые другие помещения.
Наш провожатый сказал, что раньше был тоннель до центра Бухары прямо из этого дворца, и он по молодости лет лазил по этим подземельям, но потом их закрыли во избежание всяких эксцессов и неприятностей.

Так же в парке, разбитом рядом, проводились дискотеки и танцы. Пожилой каганец пустился в подробности своей молодости, какие девчонки были, в каких юбках ходили, и со сколькими из них удалось устроить «совещание» в густых тогда еще кустах. А вот с новой властью в стране взыграл дескать «менталитет» и девчонкам запрещают ходить в юбочках выше колен, о чем он искренне сокрушался… «а они все равно ходят, ибо такова натура их, женская, манить и обольщать» - делился он наблюдениями.

Тут он плавно перешел к критическим замечаниям к современной власти Узбекистана, прошелся по первому президенту Исламу Каримову. По «менталитету» и так далее. После того, как беседы ушли в политическую плоскость, а мы уже порядочно замерзли, было решено сворачивать разговор и отправляться обратно.
На этом закончу свой рассказ про этот странный, очень древний город. Не могу сказать, что он оставил ощущения уюта, но посмотреть его обязательно нужно. Без него, впечатление от Узбекистана просто не может быть полным.

Глава 4. Ташкент

Ташкент встретил нас настоящим снегопадом и минусовой температурой. После +20 в Самарканде это было неожиданно. Местные детишки высыпали на улицу и устроили снежный бой. Переезд из Бухары занял почти 6 часов на скоростном поезде, поэтому день мы практически полностью провели в дороге. Утром мы еще гуляли по неизведанной нам доселе стороне бухарских махаллей, недалеко от очень необычного медресе Чор-Минор. В этих кварталах мы случайно набрели на мастерскую местной живописи. Она была закрыта, но молодой художник сидел за стеклянными дверями и что-то рисовал. На стене за его спиной была целая галерея удивительно красивых акварелей. Я прилип к стеклу и принялся рассматривать их с улицы. Он поднял на меня глаза, улыбнулся и открыла нам дверь. Внутри нас встретил хозяин мастерской (а молодой парень, видимо, был его учеником). Следующие полчаса я рассматривал их работы и рассыпался в комплиментах. Все работы были выполнены акварелью. Удивительно, как можно акварелью нарисовать столь мелкие детали, силуэты людей и верблюдов, зарисовки жизни, тысячи оттенков пустыни. На некоторых работах казалось сам воздух вибрирует от жара песка и зноя пустыни. Некоторые из рисунков был и выполнены в стиле средневековых персидских миниатюр со сказочными мифическими сюжетами. На большом холсте жили своей жизнью десятки мифических созданий, единорогов, грифонов, сатиров и других обитателей сказаний. Очень красиво.

А вечером мы уже искали наше новое жилище.
У нас был всего один полный день.
Древних мечетей и медресе уже не хотелось. Поэтому единственное, что мы посетили – это место хранения одной и главных реликвий ислама – Корана Османа. Это буквально огромная книга, написанная на оленей коже, возрастом 1500 лет. Ей 1500 лет! Сложно поверить в это, но это так. Когда-то книга попала в руки Тимуру, и с тех пор хранилась в древних узбекских городах (не считая некоторое периода, когда ее вывозили в Санкт-Петербург). Вот уж точно царь-книга (или султан-книга с учетом местной специфики). Внутри еще много древних книг, возраст которых и 300, и 500 лет. Но по сравнению со сроком в 1500 лет – это все словно вчера напечатано.

Недалеко от места, где хранится реликвия, есть ташкентские махалли. Они не такие мрачно-серые, как в Бухаре. Думаю, потому что слой глины-соломы покрыт еще какой-то светлой штукатуркой. Выглядит поаккуратнее, но все равно – трущобы.
Сам же город – современный. Столица. В центре стоят кварталы небоскребов. Красивые современные парковые зоны, не хуже московских. Все красиво подсвечено. По городу мы перемещались на метро, что тоже было любопытно. В городе сегодня три довольно длинных ветки, как в Киеве. Поезда такие, как у нас были в 90-е годы, только вход не по билетам, а по талончику с QR-кодом, что довольно удобно. Многие станции интересные с художественной точки зрения, как в центральной части московского метро. Первым делом мы отправились на рынок Чорсу, чтобы оттуда проследовать к месту хранения Корана. Метро выходит прямо на рынок. Входа даже не видно за палатками. Я такое помню по 90-м. Сейчас Собянин разогнал эти караван-сараи и торговые городки. А вот до Ташкента не дотянулся.
По сути, весь день мы просто гуляли по центру, проникаясь столичным духом. Такая вот декомпрессия после бухарского погружения в средневековье перед возвращением в Москву.

Жили мы в центре. Рядом с нами был какой-то празднично-туристический городок, вроде парка Остров Мечты в Москве. Все светиться, всякие ресторанчики-кафешки, прудики. Красота, только без аттракционов.
Ну а на следующий день мы отправились в аэропорт.
 
Глава 5. Еда Узбекистана

Еду Узбекистана необходимо вынести отдельной главой. Потому, как гастрономия страны – это отдельная и важная часть путешествия и знакомства с культурой.
Есть страны, где кулинарная жизнь скупа и малоинтересна. Но в некоторых – она увлекательна, необычна и захватывающа, как сказки Тысячи и одной ночи, и является сама собой путешествием в неведомое.
Конечно, родившемуся в Советском Союзе человеку узбекская кухня знакома с детства. Все эти пловы и самса окружают нас около каждого метро, встречаются в студенческих столовых и ресторанчиках. И все же, то, какая она – там и какая – тут… это разные вещи.
Начнем с плова. Плов – это известная визитная карточка Узбекистана. Банальный факт.

Но, как в каждом городе – свой дух, так и разный вкус у плова в разных городах.
Мы отведали плов во всех городах. Причем в местах, где едят плов местные. Первое и важное, что нужно знать, при общении с пловом: свежие помидоры и зеленый чай - это ваши верные спутники в мир плова, да и вообще в мир местной еды.
Почему это так важно? Если сопровождение мяса свежими овощами является классическим вариантом, то горячий зеленый чай за едой – феномен не такой частый. Откровенно говоря, я даже и не знаю, где еще пьют чай за едой? Может в Турции? Там просто пью чай по любому поводу. Возможно, в Китае. В Японии пить чай с едой в целом можно, но не нужно. Пища совсем другая. Там гораздо интереснее запивать еду мисо-бульоном.

А вот в Узбекистане употреблять без зеленого чая все эти блюда, изобилующие жиром, просто невозможно. Более того, мне кажется от сочетания бараньего тугоплавкого жира с холодным пивом или кока-колой, может случится что-то плохое (и таки да, может). 
Горячий чай, в отличие от холодных напитков, словно смывает этот жир и помогает его расщеплять. Кислая среда помидоров также снимает «масленность» вкуса и освежает рецепторы. В общем, чай и свежие овощи – это просто обязательно. И в большинстве мест вас даже и спрашивать не будут, а принесут чайник чая. Он там стоит копейки, буквально рублей 20-30 за чайник.
Точно так же – салат из свежих овощей или мясистых ярко красных помидоров с луком вы найдете везде.

Теперь плов. Плов, как я писал, в разных местах – разный. И разница не только в каких-то спец ингредиентах, но и в самой технологии приготовления.
Так для бухарского плова ингредиенты готовят по-отдельности, а только потом соединяют.

В самаркандском плове - важную роль играет желтая морковь, которая делает плов сладким.
В ташкентском «свадебном» помимо самой баранины, были такие «чипсы», шкварки от курдючного сала, создающий особый вкус. Очень специфический вкус.
Самое впечатляющее – это то, как его готовят. В некоторых местах кухня была за стеклом, а в ташкентском центре плова -  вообще на улице, и можно было туда зайти. Там стояли несколько просто исполинских казанов, где, скрытые густым жирным паром, мужчины ворочали плов лопатами, рубили целые мясные туши огромными ножами, засыпали целые ведра пряностей…
В общем, это – отдельный аттракцион.

Если плов – это король стола, без которого не обойдется ни одно большое застолье, то второй важный элемент кухни – это мясо как таковое. И в первую очередь – баранина.
Шашлык из баранины, наверное, описывать смысла нет. Разве что такие его интересные вариации, как «бараньи семечки» или позвоночник. Семечки – это они так ласково называются семенники, или проще говоря яйца барана (не пробовали). А вот позвоночник мы отведали. Это мясо вдоль позвоночника, который так же подается на шампуре. Более интересная история – это тандыр-кобоб. Когда мы пришли в указанное место, известное своим специалитетом, официант сразу ткнул в кобоб. Видимо, почти все приходит сюда именно за ним. Он не интересовался даже, что мы хотим. А спросил только «килограмма хватит?». На этом вопросе уже можно было начать что-то подозревать…

В итоге, он принес целое блюдо мяса, салат из помидоров, чай и слоеную лепешку, жареную на курдючном жире (называется фатир). Лепешка…это нечто! Представьте себе круассан…с запахом бараньего жира; вкус…ну очень вкусно;, но запах – на любителя.
Мясо данного блюда готовят в тандыре, глиняной печи. В жерло этого рукотворного вулкана закладывают пол туши барана, где она часами томится. Мясо нежнейшее. Ели мы молча, сосредоточено, руками…а после этого зареклись есть баранину до конца нашего путешествия (сей обет был нарушен уже на следующий день).
Так же в узбекской кухне есть лапша, пришедшая с севера, а именно несколько разновидностей лагманов (в подливке, это скорее густой суп, но есть и в жареном «сухом» виде). Здесь отдается должное происхождению блюда, называется оно «лагман уйгурский».

Есть супы, все они очень жирные. Шурпа, мастава (называется «жидкий плов», можете себе представить) и еще несколько вариантов.
К любой еде вам принесут лепешки, либо выпеченные в тандыре классические пышные лаваши, либо описанные выше, слоеные фатиры.
Из всякой выпечки и стритфуда есть шаурма, всякие самсы с разной начинкой, не только мясной, но, к примеру, с тыквой.

Ну, и последний распространенный по всей Средней Азии специалитет – это курут. Это такая закуска, снек. Что-то вроде сухих шариков из кефира или творога. Пришел этот продукт также от кочевников. Идеальный сухпай, для путника. Эти шарики очень просто хранить, они не портятся даже годами! Питательно, удобно есть на ходу, можно накидать в суп, в минералку (получится что-то вроде тана), можно кинуть за щеку, можно есть с овощами, под пиво, даже с чаем. Курут (или курт) настолько популярная штука, что его продают и на рынках, и даже в вакуумных пакетиках в супермаркетах вместе с другими снеками.

В общем, еда у них специфическая, и согласно современным взглядам – не очень здоровая. Впрочем, для местных – в самый раз. Они ее едят с детства, адаптировались. Известно, что если есть что-то с детства, то организм привыкает к этому. Вот всякие ненцы с эвенками кушают с детства копальхен, им нормально, а всем не местным от этого поплохеет вплоть до летального исхода.

Глава 6. Люди Узбекистана

Сложно говорить о первом впечатлении об узбеках, ведь я живу в стране, где работает довольно большее их количество. Большинство моих знакомых с трудом отличат узбека от киргиза или таджика. Все эти народности идут в быту под грифом «среднеазиаты». Справедливости ради, отличия смазываются тем, что в том же Узбекистане живут (и приезжают оттуда) масса тех же этнических таджиков и наоборот. Но все же крупными мазками отличать эти народности не сложно. Наверное, самые неуловимые нашему глазу отличия у казахов с киргизами, ведь внешне они очень похожи, и говорят практически на одном языке и с одним характерным говором.
Для самого первого приближения, казахи и киргизы – самые ярко-выраженные азиаты, и имеют разрез глаз наиболее близкий к китайцам.

Таджики – народ совершенно иной. Они принадлежат к другой расе (не монголоидной, а индоевропейской, арийской, как это называли вплоть до 20-ого века), и ближе всего к персам, и по внешнему облику, и по языку. Таджикский язык – это вариант фарси, языка Ирана, не имеющий ничего общего с тюркским. Узбеки – внешне, это некий промежуточный вариант. У них смуглая кожа, азиатская внешность, но глаза имеют иной разрез, нежели у киргизов. Обычно, принято называть такой разрез глаз – миндалевидный. Язык их, как и у большинства соседний народов – тюркский, тем не менее, на слух он сильно отличается от киргизского/казахского. Нет, они понимают друг другу довольно хорошо, но говорят иначе. Киргизы/казахи говорят как-то жестче, с напором, «дерзко». Больше жестких, гортанных звуков. Узбеки говорят как-то мягче, ближе к туркам, более напевно что ли.

Вообще, узбеки показались мне народом неагрессивным. К примеру, я практически не видел «спортиков» или «пацанчиков», не видел ребят во дворе, кто качался бы на турниках или отрабатывал удары на лапах. Молодые ребята обычно довольно субтильные, не набыченные, не спортивные. В этом они сильно отличаются от тех же киргизов, у которых присутствует определенный культ «силы» и архетип «баатура» или «багатура» («богатырь» - это тюркское слово, заимствованное в русский у монголов). В этом киргизы близки к нашим кавказским народом, где этот архетип также силен.

Мужчины постарше  – в массе с пузиком, и как-то сразу превращаются из подростков в «дяденек».
Тут еще играет большую роль одежда. Когда мы пришли на посадку нашего рейса, то были немного обескуражены некой гомогенностью пассажиров. В том закутке аэропорта были три гейта с рейсами в близкое друг от друга время. Два из них на Узбекистан, один на Таджикистан. Так вот черная гамма в одежде не просто доминировала, она была практически тотальной. Черные брюки, черные бесформенные куртки, черные шапки или кепки, черные сумки, черные ботинки. Они были настолько одинаково одеты, что казалось, это какая-то униформа, а не обычная одежда. Впрочем, 90% всех пассажиров были явно работяги. Это, кстати, интересный момент. Мне всегда казалось, что возможность летать на самолетах – это уже некий имущественный ценз. Здесь же наоборот. В основном, к нам летят на заработки люди из низших слоев, из деревень, кишлаков и маленьких городов. Столичных же жителей среди пассажиров гораздо меньше. Собственно, в центре Ташкента разнообразие в одежде больше. Хотя все же и там большая часть населения одевается на рыночных развалах.
 
Женщины-узбечки, на мой взгляд, не сильно привлекательны. Симпатичных девушек я видел очень мало, буквально единицы. Вообще, в целом, среднеазиаты (позволю здесь обобщить) не сильно стремятся к европейским стандартами красоты, и внешним видом своим не сильно озабочены. Не хочу показаться здесь однобоким в своих вкусах, я считаю красивыми нациями не только славян. К примеру, мне показались очень привлекательными японцы, сикхи, армяне, марокканцы. А вот среднеазиаты, финны или англичане – очень редко радовали взгляд женской красотой.

Женщины часто носят платки, хотя далеко не все. Причем вариантов ношения платков у них много. Я видел девушек в платке даже в русском варианте (а-ля «Машенька»). Женщины постарше часто носят традиционный узбекский платок, открывая шею, с таким высоким пучком, как, если бы у них была голова по форме, как у ксеноморфа. Но многие молодые девушки носят платки-хиджабы на турецкий манер. То есть с внутренней шапочкой (она называется бони, амирка или просто «подхиджабник»), прижимающей волосы, и вторым, внешним платком, закрывающим шею и плечи. Говорят, у них очень популярны турецкие сериалы, видимо, оттуда мода и пошла.
Как я уже писал выше, люди неагрессивные и контактные. Все, как один, хотят узнать не только из какой ты страны, но и из какого города, а часто и района. Многим доставляет удовольствие блеснуть знанием Москвы. Примерно такая же история была в Армении. При своей контактности, узбеки не слишком назойливы, хотя на рынках, конечно, приставать с предложениями продегустировать и купить что-то будут. Но на то он и восточный рынок.

Глава 7. Советы

Пришло время поделится некоторыми практическими советами, и теми особенностями, которые накладывает нынешнее непростое время.
Несколько хороших новостей.
Первое –  наличие большого количества прямых и недорогих рейсов во все крупные города Узбекистана.

Вторая хорошая новость – с рублями в целом там довольно комфортно. Мы несколько раз пытались менять рубли в банках, но безуспешно. Зато поменять рубли на сумы можно довольно много где, но это всегда «с рук». Надо просто знать примерный курс, чтобы не сильно продешевить. Любой таксист вам скажет, где можно совершить эти незаконные валютные операции, а часто может и сам их провести.
В Самарканде мы находили даже такие меняльные лавочки, где можно поменять любую сумму. В Бухаре и Ташкенте приходилось идти за этим на рынок (там просто это точно можно сделать). При этом, в Самарканде мы тоже меняли на рынке. Там товарищ стоял прямо на входе. Это конечно, не очень комфортно. Вокруг толпа, а ты тут деньги пересчитываешь… поэтому лучше сразу отложить нужную сумму для обмена, а не светить своими капиталами на весь рынок. В Бухаре меняла был в магазине велосипедов. Нам пришлось подождать конца перепалки между ним и покупателем из-за детского гудка на велосипед, но в итоге все закончилось успешно. И для велосипеда, и для нас.
 
В Ташкенте нам пришлось менять деньги среди бараньих туш. Пожалуй, это было самое странное место для сделки. Курс обмена варьировался от 120 до 132 сум за рубль в разных местах и в разные дни (менялы чутко следят за изменениями на валютном рынке). И только в аэропорту курс был неприлично круглым – 100 сум за рубль.
Еще одной хорошей новостью является повсеместное использование яндекс-такси. Вы просто покупаете местную sim-ку (ничего кроме паспорта и 20 минут времени не нужно, там даже свой Билайн есть), ставите в приложении «наличные» и наслаждаетесь. Такси там очень дешевое. Стоит от 5000 сумм (40 рублей) до 25000 (200 рублей) минут за 25 поездки.
 
Конечно, в аэропорту цены конские, с нас хотели сперва взять 100 тыс сум (это прямо московские цены), и даже 80тыс, на которые мы сторговались, оказались в 4 раза дороже, нежели в приложении.
Но так нас постригли  всего один раз.
Жилье там дешевое – за 7 ночей мы заплатили по 160 долларов с человека. При том, что жили мы в двух очень приличных квартирах и в древнем доме-музее в Бухаре. (тут мы воспользовались помощью нашего приятеля, обладающего импортной банковской картой, через Airbnb).

Внутри городов мы перемещались на такси и метро (метро стоит на наши деньги рублей 20).
Между городами нашим транспортом оба раза был новенький скоростной именной поезд «Афросиоб». Это, правда, очень хорошие поезда, купленные у испанцев. По стоимости – примерно 130К сум за 5-6 часов пути из Бухары до Ташкента (около 1000 рублей на нос). Но это комфортно, быстро и интересно смотреть, что там за бортом.
Еда по цене.

Наш обычный прием пищи был от 100 до 250К сум  за ужин/обед (800-2000 рублей) на двоих. Но это прям от души и не отказывая себе ни в чем. Это все с чаевыми (15% уже включатся в счет практически везде). Самый дорогой наш прием пищи стоил 300К сум (2500 рублей) в «западном» месте, ирландском пабе. И, что характерно, самый невкусный. И даже без ирландского пива. Но это, явно, некая экзотика для местных. Поэтому и дорого.

Также можно и кальян покурить. Причем тут с нами тоже был конфуз. Хорошее место – где написана стоимость. Там не обманут. А вот в одном из них нам выкатили какой-то запредельный счет. Явно хотели просто состричь с туристов деньги, прейскуранта, что характерно не было. Поэтому нужно обязательно заранее спрашивать, сколько стоит, чтобы не пришлось потом ругаться. В среднем, стоит 100-150К сум за кальян и чай (около 1000-1200 рублей).
Кофе на улицах не пьют. Это все тоже для туристов, а значит дорого. Чашка паршивого кофе будет по цене, как в Москве. Местные это не практикуют. Чай же в ресторанах практически ничего не стоит, буквально 3000 сум (20 рублей) за чайник.
В целом, цены невысокие, хотя несколько лет назад все было гораздо более «приятно», но тут уже ничего не поделаешь.
Теперь отправимся из пустыни Кызылкум к прохладному, горному Иссык-кулю, в Киргизию.

Часть II. Киргизия
Глава 8. Первый взгляд

В Киргизии я оказался по служебным делам, но по обыкновению задержался на несколько дней и съездил на Иссык-куль, благо он находится рядом с Бишкеком.
История киргизов гораздо менее яркая, нежели история узбеков. В ней не было великих городов, способных тягаться в своей древности с Римом, Иерусалимом или Нанкином. Киргизы были кочевниками, а значит их «города» – табуны лошадей да юрты – перемещались по Великой Степи вместе с ними.
 
Сами киргизы говорят, как это водится, что они очень древний народ. Якобы они упоминаются в китайских хрониках еще за 200 лет до рождества Христова. Но упоминание это однократное (да и вопрос –  их ли вообще упоминал китайский летописец), и дальше –  веков эдак семь в тогдашней «прессе» ничего про них нет. В раннем средневековье появляются упоминания об «енисейских киргизах», что указывает на тогдашний ареал обитания этих племен. На территории южной Сибири и Алтая, современной Хакассии. Легенда гласит, что эти прото-киргизы были рыжебороды и голубоглазы. Можно поверить, но смущает, что очень многие народы о своем облике в былинные времена говорят именно так. Якобы и грузины были рыжие и голубоглазы, и афганцы…потом пришли турки/монголы/еще кто-то, и завертелось… Рыжая масть ушла. Видимо, все рыжие в какой-то момент отправились в Ирландию. Неизвестная страница истории - великое переселение рыжих народов. Сейчас киргизы – тюркоязычные монголоиды, исповедующие ислам суннитского толка. Собственно, три этих атрибута (язык, кровь и вера) дают базовое представление о народе. Давайте пройдемся по каждому атрибуту.

Человеку, незнакомому с понятием «тюркский», может показаться, что современные турки каким-то волшебным образом смогли распространить свой язык аж до Якутии, хотя в ту сторону никакие султаны отродясь не гуляли. Это не совсем так. Просто у современных турок, башкир, киргизов, казахов, узбеков и других тюркских народов – один языковой корень. Находится он на Алтае. Вообще говоря, Алтай - удивительное место, мистический источник кочевой силы. Именно оттуда раз в столетие расходились волны кочевников в разные стороны. Современные турки – это потомки турок-сельджуков, которые пришли из алтайских степей еще в раннем средневековье. Калмыки – потомки джунгар, еще одна волна оттуда. И так далее. Каждая волна, оседала в том или ином месте Евразии, смешиваясь с местными народами. Расселение тюрок шло в разные стороны. Так часть тюркских племен откочевала от Байкала на север, где смешалась с местными северными народами, так возник современный якутский этнос. Кто-то уходил по степям в Монголию и Китай. Так вот, тюркские языки – это языки кочевников всей Евразии.
 
Теперь разберемся с кровью. Уж не знаю, как кто выглядел раньше, но все фигуры с доски сбросил Чингисхан. Киргизов, кочевавших в местах, где проходил путь монголов, тоже коснулись эти масштабные процессы. Для киргизов конкретно это означало активную монголоизацию (монголы имели так же свои представления о «плавильном котле» и двигали, соединяли или же разъединяли этносы, словно наборы лего). В итоге, бо;льшая часть киргизов ушла как раз туда, где они живут сейчас, а именно к Иссык-Кулю и в предгорья Тань-Шаня.

И последнее, их исламизация (как и всей Средней Азии) стала результатом эпической битвы между арабами и китайцами в 751 году как раз на территории современной Киргизии, на реке Таласс. Тогда арабы вместе с тюрками разбили армию танского Китая, что практически на 1000 лет выбило китайцев из Средней Азии, и определило вероисповедание всего макрорегиона.

В дальнейшем киргизы жили так, как жили все окрестные кочевые народы. Воевали с соседями: то с уйгурами, то с монголами, то с джунгарами, то друг с другом. В какие-то периоды они обретали независимость, в какие-то –  ее теряли, когда-то добровольно заходили под «зонтик» сильных государств. Иногда просто снимались с мест и уходили подальше. Так они трижды уходили от войск Тамерлана. После чего возвращались. В общем, место, где обитали киргизы находилось на своеобразной северной «кочевой магистрали» Евразии. Южная определялась оазисами в пустыне, а северная – удобными проходами через горы. Поэтому жизнь их спокойной назвать было нельзя.

С возникновением Кокандского ханства южные киргизы (ферганские) стали одним из системообразующих народов этого государства. Северные же их собратья стояли особняком. Примерно в это время в Средней Азии появилась Российская Империя. Русские генералы не сильно разбирались в местных различиях и шли вперед (точнее на юг), попутно приводя к покорности местных царьков и ханов разного калибра. Интересно, что северные киргизы сами попросились под крыло Российской Империи, так как их поджали Казахские ханы, которых в свою очередь поджали русские. Южные киргизы в составе Коканда не имели такой мотивации. Поэтому генерал Колпаковский взял их уже «на шпагу». Так киргизы стали частью Российской Империи. Во время революции на территории Киргизии так же было басмаческое движение. Опять же, на юге – до 27-ого года. Но результат мы знаем, павильон «Киргизия» стоит на ВДНХ рядом  с красавицей «Украиной». Ну, а в 1991 с распадом СССР началась уже самостийная жизнь. Киргизия – не самый успешный пример самостоятельного государства. Но хотя бы гражданской войны, в отличие от Таджикистана, избежать удалось. Киргизия – страна маленькая и не особо богатая природными ископаемыми или иными ресурсами. Поэтому ее дальнейшая судьба лежит скорее в плоскости «с кем вы, с Россией, или с Китаем», и под дамокловым мечом взрыва Ферганы, который может разом превратить все окрестные страны в большой Афганистан.
 
Страна негласно разделена на две части: Северную  – с центром в Бишкеке и южную  – с центром
в Оше. Обе эти части довольно сильно различаются как по географии, так и с точки зрения населения. Кстати, немного перепрыгнув в мир современный, все устройство власти также построено на балансе «северного» и «южного» кланов. Определенное своеобразие создает и различие в серых «активах» этих кланов. Северный живет с «плодородной» Чуйской долины, южный – с транзита наркотиков из Афгана на север.
Северная, горная часть, граничащая с Казахстаном – более светская, русскоязычная, промышленно развитая. Южная – граничащая с Узбекистаном, населена частично узбеками, пустынная, более традиционная с точки зрения религии. Ош, южная столица и второй по величине город Киргизии – это уже часть Ферганской долины. А Фергана – это такой среднеазиатский перекресток, бывшее сердце Чагатайского улуса, где намешаны таджики, узбеки и киргизы. Границы между странами проведены прямо по «живому». Из-за чего население - смешанное в каждой из стран. Все это усугубляется дичайшей плотностью населения и высокой степенью бедности. В итоге, Фергана – эта аналог Боснии со среднеазиатской спецификой, местная бочка с порохом.

Глава 9. Бишкек

На юг страны я не ездил, ограничившись только столицей и окрестностями.
Бишкек, когда-то назывался Пишпек и был опорной крепостью Кокандского ханства. Сегодня же - классический уездный советский город с небольшой примесью местного колорита. В советское время он назывался именем своего знаменитого уроженца, Михаила Фрунзе. Того самого Фрунзе, который изменил, в известным смысле, облик Бухары. В городе есть все, что должно быть в стандартном советском городе. Всякие памятники колхозникам и деятелям партии, партизанам. Есть здесь дома культуры, театры, парк старых аттракционов, плюс всякие специальные столичные учреждения типа дома правительства, парламента и так далее. На улицах встречается довольно много русских, причем в том числе – молодых. Большая часть вывесок на русском. Можно сказать, Бишкек остался таким осколком империи. Я ездил туда по работе в местный филиал Билайна. Среди сотрудников доля русских еще выше, чем на улицах, примерно треть. Коллектив смешанный, но так сказать, «на одной волне» с нами, и какой-то существенной разницы с московским офисом я не увидел. Встречаются такие же хипстеры, хорошо одетые офисные ребята, программисты в свитерах. Интересно то, что сами столичные киргизы шутят насчет своих южных собратьев. Да и вообще, про себя. К примеру, у них такие сложные имена, что сотрудники колл-центров берут себе творческие псевдонимы для работы, типа «Петя» или «Аня», хотя на самом деле там Тынчтыкбек или Айчолпон.

Вечер мы провели с коллегами, гуляя по городу. Одна из достопримечательностей– огромная мечеть. Она так и называется «Центральная Мечеть». Эту самую крупная мечеть Средней Азии построил в Бишкеке наш заклятый друг Реджеп Тайип Эрдоган. В ней явно узнается турецкий стиль, который можно увидеть в средневековой турецкой архитектуре (напоминает «торт со свечками»). Турки, реализуя пантюркистский проект, активно работают в Киргизии. Одна девочка рассказала мне, что в Бишкеке открыты высшие учебные заведения под эгидой гюленовской (Гюлен – бывший наставник Эрдогана, а ныне – его экзистенциальный враг) организации «Хизмет». Обучение в них очень недорогое, по сравнению с обычными учебными заведениями, но с интересными условиями. Так обязательным там является исламское обучение, отправление религиозных практик, посещения Турции и прочее. В общем, то, что называется «мягкой силой». Работают турки над территорией смыслов, работают…
После пищи духовной, мы приобщились к кухне. Кухня тут тоже делится на «южную» и «северную». Так для северных киргизов праздничное блюдо, общее с казахами – бешбармак. Очень жирное мясо с плоской лапшой. Для южных же роль главного блюда выполняет плов. Они ближе к узбекам. Я же сосредоточился на лагманах, оромо (рулет с мясом), мантах, жирных пирожках баурсак. На Иссык-Куле я попробовал знаменитую дунганскую Ашлян-Фу (холодная лапша двух видов с мясом и в каком-то кислом бульоне). В общем, вся их пища – это мучное с мясом, и неизменно–  очень жирное. Не знаю, есть ли там вегетарианцы и поборники здорового питания… им не позавидуешь.

Когда закончилась моя рабочая часть поездки, я перебрался на одну ночь в хостел. Тут началось мое знакомство с более аутентичной частью страны.
Моя вторая гостиница находилась не в самом центре, а минутах в 25 ходьбы от центрального проспекта. Примерно через 15 минут быстрого шага я перешел через большой перекресток и свернул на нужную мне улицу. Она освещалась редкими фонарями и представляла собой улицу скорее в дачном поселке, чем в столице. Вдоль нее стояли деревенские дома, где побогаче, а где прямо деревенские халупы с косыми заборами. Это был конец февраля, темнело рано. И часов в 7 вечера было темно и неуютно. У небольших ларьков под фонарями кучковались местные молодые ребята. Надо сказать, что главная одежда местных – это спортивный костюм. Из-за этого народ выглядит довольно специфично. Я постарался хотя бы минимально мимикрировать под местных, купив себе треники, но все же что-то выдавало во мне чужака. Я постарался добраться до места максимально быстро, чтобы поменьше шататься по этим темным закоулкам. Мой хостел был одним из больших коттеджей на этой улице. На этом мой последний рабочий день кончился.
Глава 10. Путь к озеру
 
Рано утром я собрал вещи и поехал на автовокзал, откуда уходили маршрутки на Иссык-Куль. Иссык-Куль – это большое, вытянутое озеро, находящееся на высоте более полутора тысяч метров над уровнем моря.
Находясь на северном берегу, южный берег можно увидеть, в первую очередь за счет того, что южную часть окаймляет высокий хребет Терскей-Ала-Тоо. Горы очень красивые, даже издали. Высота хребта уже серьезная, до 6 км. С севера же озеро охвачено другим отрогом Тань-Шаня –  Кюнгей-Ала-Тоо. Он пониже: 4-5 км.
Вокруг озера много населенных пунктов. Крупнейший из них – Чолпон-ата. Что-то вроде райцентра, хотя на восточном конце озера, практические на границе с Китайским Синьцзяном, есть город Каракол. Но туристические места сосредоточены в основном на севере. Южный берег считается более диким, хотя и более красивым. Туристические места, это в основном – цепочка старых советских пансионатов, которые стоят частично в запустенье. Стандартный вариант – когда на территории ремонтируют один корпус, а остальные уже используются по остаточному принципу. Это разумно, так как там не такой большой поток отдыхающих, как в советское время. Поэтому поддерживать всю инфраструктуру действительно экономически не обосновано.

Вернемся на вокзал, муравейник, где хаотично сновали люди и машины. Я нашел нужную маршрутку на Чолпон-Ату и сел в самый конец, чтобы не сильно привлекать внимание. Но не тут-то было. Прямо рядом со мной уселся мужичок лет так 50-ти. Выглядел он весьма характерно. Какой-то пыльный, сморщенный, с кучей пакетов и мешков, источающий ароматы махорки и сильного перегара. Он очень обрадовался тому, что я сижу рядом и делал все возможное, чтобы со мной пообщаться. И да…путь занял почти 4 часа. Этот дядечка говорил по-русски. Но проблемы произношения были многократно усилены тем, что он оказался настоящим алкашом со стажем, что, как известно, сильно затрудняет понимание даже соотечественниками.

На остановках (а их было несколько) мой попутчик скручивал самокрутки из газеты и махорки, которую держал в баночке из-под витаминов. Махорка была злая. И благоухал он после сеансов ингаляций этого самосада сногсшибательно. Но он хотел получить от этой поездки все удовольствия. И два раза выпивал, закусывая конфеткой (весьма изящно, надо признать). Для возлияний у него были «стаканчики». Нет, это не просто тара, а именно торговая марка. Впрочем, это действительно были прозрачные пластиковые стаканчики с крышечкой из фольги. У нас в таких продают желе, а тут арак. То есть водка. Подача напитка весьма немудреная, но с одним важным и полезным свойством. Можно ногтем сделать небольшую дырочку в крышке и смаковать напиток, не теряя ни одной драгоценной капли. И он, черт возьми, не терял. В этом были как плюсы, так и минусы. В качестве плюса после употребления стопарика он минут на 20 проваливался в дремоту. Но зато после небольшого перерыва он пробуждался и начинал свои беседы с новой силой. Я уж не говорю про перегар… а сидел он уже совсем в моем личном пространстве…я бы сказал, пространства между нами и не было. Я понимал примерно половину того, что он говорил. Когда он вел монолог, это еще было терпимо. Но ему хотелось узнать кто я и зачем, как мне Киргизия, приду ли я к нему на обед, дам ли я ему свой номер телефона, денег на очередной стаканчик, и так далее. Периодически, я делал вид, что засыпаю. На какое-то время это срабатывало. Но потом он начинал беспокоиться о моем настроении, «будил» меня с вопросом, «ты почему грустный, Дима?». В общем, часы дороги тянулись мучительно. Был еще и пикантный момент. Конечно, можно было бы закончить наш разговор более решительно. Но наша маршрутка ехала черт знает куда. За окном я наблюдал в места, в которых мне выходить совсем не хотелось.  В машине помимо меня был один русский дед, а остальные были все местные. В том числе, какие-то «пацанчики». Мой попутчик и так привлекал внимание всего автобуса своей болтовней. Но если бы я ему испортил настроение, подогретое двумя «стаканчиками», то неизвестно, куда бы эта ситуация вырулила. В общем, я решил терпеть. И к счастью, он вышел на остановке раньше меня. Поэтому шанса привязаться ко мне уже по приезду у него не было.

Еще по ходу движения маршрутки я понял, что Чолпон-Ата – довольно большой поселок, вытянутый как минимум на несколько километров вдоль озера. Исходя из карты и картинки за окном, я понял, что озеро у меня по правую руку. А моя гостиница «Кочевник» находилась прямо рядом с побережьем в самом конце Чолпон-Аты по ходу движения от Бишкека. Вокзал же находился примерно в середине. Так как расстояния и масштабы поселка я еще понимал плохо, то решил взять такси. Сперва направление было правильным. Мы двигались дальше по ходу движения маршрутки. Дома стали редеть. И тут водила сворачивает налево. А озеро очевидно остается справа. Сначала я думал, что, может, там разворот или что-то вроде того. Но нет. Машина удалялась от центральной улицы и озера, а значит и моей точки назначения. Тревоги добавляло то, что поселок все-таки небольшой, и водитель по идее должен быть знать расположение гостиниц. Спустя минут пять, мы уже были в каких-то неуютных проулках на окраине этого «нигде». Тут я уже не выдержал и поинтересовался, а туда ли мы едем, ведь гостиница находится около озера, а мы от него очевидно удалялись. Оказалось, что мы ехали по нужной улице, но в другую сторону. Нужно было назвать не адрес, а саму гостиницу.
В общем, все обошлось, но было тревожно.

В этот день я погулял по окрестностям.
Оказалось, что я живу прямо на входе в один из старых советских пансионатов. Это была действительно большая территория, с парками, кучей строений, спортплощадками и самими жилыми корпусами. На дворе стоял конец февраля. Отдыхающих было не очень много, что и понятно. Как я узнал потом, вне теплого сезона все эти пансионаты выполняли социальную функцию. То есть наполнялись по всяким профсоюзным и медицинским путевкам, раздаваемым населению. В теплый же период фокус был уже на коммерческом заселении. Поэтому в это время года по пустынным аллеям блуждали редкие пенсионеры. За одним интересным исключением. Индусы. Удивительным образом практически единственной молодежью там были индусы. Парни и девушки. Они ходили небольшими группками по всей территории. Этому вскоре было найдено объяснение. Оказывается, в одном из корпусов располагался кампус медицинского то ли колледжа, то ли института, в котором, видимо, по обмену учились индийские студенты.

Место было очень атмосферное. Представьте себе темные века Ромейской империи… Рим пал лет так 30-40 назад. Древние германцы потихоньку обживаются на захваченных территориях. Все что хотели сжечь, уже сожгли, кто хотел сбежать, уже сбежали… и вот, теперь племена готов и вандалов уже во втором поколении живут на развалинах империи. Стоят высохшие акведуки, форумы поросли травой, пробившейся за десятилетия через мрамор. И только статуи забытых богов молчаливо и скорбно наблюдают за сменой эпох. Примерно такая же картина была и там. Ржавые качели и детские карусельки почти скрылись в прибрежных зарослях, словно скелеты животных, выброшенных на берег много лет назад во время цивилизационного шторма. На покосившихся раздевалках еще висят выцветшие таблички, сообщавшие отдыхающим советским детишкам правила их использования. Герои минувших эпох –  пионеры, космонавты, рабочие и солдаты – охраняли на своих истрескавшихся постаментах прошлое этих мест. Может сложится впечатление полного упадка и разрухи. Но нет. Пара корпусов имели свежий ремонт. Некоторые спортивные площадки тоже во вполне пристойном состоянии. Просто зона «жизни» сжалась. И все, что осталось за границами этого нового «ареала» постепенно погружалось в забвение. Уходило в землю. Стало владениями птиц, растений, животных, холодного озера… Это грустно, конечно, но такова жизнь. Жизнь не останавливается. Просто человеческие следы стираются, как отпечатки ног на мокром песке…
Внутри жилого корпуса я нашел мужика, который заведовал экскурсиями и поездками по окрестностям. У меня был еще один полный день, и мне хотелось провести его максимально интересно. На следующий день было свободное место в поездке по одному из маршрутов в горы.

Глава 11. Горные пастбища

Рано утром я пришел к назначенному месту. С погодой повезло. Было ясно и свежо. Вообще говоря, Иссык-Куль – место с особым климатом. Огромное озеро работает, как своеобразный кондиционер. Когда Бишкек задыхается от летнего среднеазиатского зноя, вода озера охлаждает воздух. Когда же зимой по Бишкеку гуляют ледяные ветры, вода, температура которой не опускается ниже нуля, напротив – греет воздух. Из-за этого климат вокруг озера умеренный, в отличие от степей и гор.
Я подошел к старенькому джипу, в котором сидел русский мужик. Я ожидал увидеть киргиза. Все-таки, русских тут не очень много. Оказалось, что это не просто русский, приехавший сюда во время союза. Нет. Это был потомок еще царских поселенцев. Первые русские поселения, преимущественно казачьи станицы, здесь появились еще при Екатерине II. Но, уже во второй половине XIX века тут появились поселенцы, которые живут до сих пор! Более того, среди всех киргизских названий поселений вокруг Иссык-Куля вроде Чолпон-Ата, Кызыл-Суу или Ак-Булак, бросаются в глаза деревеньки с названиями Григорьевка, Ананьево и Михайловка. И, если ехать по этим поселениям, то видно, что это и правда русские деревни, с привычными избушками, огородиками и славянским населением. Вообще, надо сказать, что русский быт здесь визуально отличается от киргизского. Есть образ финских деревень, очень прибранных, добротных и простых, эдакие жилища благочестивых протестантов. Можно представить себе японскую культуру быта с неизбывной внимательностью к деталям и красоте. Японцы – это нация, где эстетизм возведен в культ. И все люди стараются внести в окружающий мир частичку красоты. Даже в сухих и формальных отделениях банка в Японии по сезону лежат веточки сакуры или россыпи разноцветных кленовых листиков. Так вот, киргизы демонстрируют наоборот категорическое пренебрежение эстетизмом. За 4 часа дороги до Иссык-Куля я проехал много разных поселков, и везде в глаза бросаются полное отсутствие желание сделать красиво. Ясно, что, если это старая хибара с покосившимся забором, то не ждешь барельефов и наличников на окнах. Бедный человек живет. Но даже не бедные дома, кирпичные, крепкие. Все равно, на участке стоит обязательно какая-нибудь жуткая хибара, сарай или сортир, собранный из каких-то шиферных щитов или кусков автомобильных покрышек. В общем, что-то безобразное.

Но вернемся к водителю джипа. Это был приятный пожилой мужчина лет шестидесяти. Очень живой, с такой юношеской озорной искрой в глазах. Пока мы ждали еще трех пассажиров, он рассказывал о жизни здесь. Север Киргизии, примыкающий к Казахстану, был давно заселен русскими. Опять же, промышленный потенциал Киргизии – как раз на севере. Поэтому и советские годы дали здешним местам приток русских. В этом – большое отличие от Юга, который был сельским, традиционным, исламским. Жизнь, как он говорит, хорошая. Многие уехали, конечно, но в Киргизии, в отличие от других стран Средней Азии, не было того жесткого разгула национализма и «менталитета», не было гражданской войны и прочих радостей, от которых люди и бежали на историческую родину.

Другими пассажирами оказались три киргизки лет 50-60, которые приехали из Оша поправлять здоровье. Всю дорогу Василий Петрович (не помню, как его звали, но пусть будет так, ему пойдет) развлекал нас разговорами. И это общение было едва ли не самым интересным в этой поездке. И вовсе не из-за унылого вида за окном. О, нет. За окном было что посмотреть. Просто наш водитель устроил прямо-таки спектакль, которым можно было наслаждаться. Он говорил, не переставая, при этом переключаясь то на меня, то на местных дам. И, удивительным образом, он словно перевоплощался каждый раз при смене собеседника. Со мной он говорил…скажем так, обычно. А с ними на очень забавном «суржике». Все мы знаем русско-украинский суржик, но редко услышишь русско-киргизский вариант. Причем, он не просто добавлял к русской речи киргизские слова, но говорил совсем с другими интонациями, какими-то местными восклицаниями. Менял окончания слов, так как говорят киргизы по-русски. К примеру, одна из дам спросила его про машину. «Ооо, Машина хороший! Мощный! Кушает много. Ооо, много. Но хороший. Тут же как, машина плохая, застряла, все. Тут горы, машина йок! Машина как женщина. Машину нужно кормить хорошо! Когда женщину кормишь хорошо, сам довольный будешь! Любить будет! Когда за машиной ухаживаешь, будешь Бай! (богатый). Акча (деньги) будет. Ооо!»
Он все время сдабривал свою речь этим восклицаниями, «Ооо!». Звучало это очень ярко и выразительно. Можно было бы предположить, что он издевается в духе «Чукча умный, чукча книги читает». Но нет, «девушки» веселились. Более того, периодически он вворачивал довольно скабрезные шутки. Я даже с опаской ждал реакции от этих «исламских женщин». Но нет, они хохотали, как девчонки, будучи явно не против скрасить поездку легким флиртом! При этом, при обращении ко мне, все эти восклицания тут же пропадали, а окончания слов становились согласованными с правилами русского языка, тон ровный. Настоящий спектакль. Так мы ехали вдоль побережья до Григорьевки. Мимо дачи (ну точнее это огромная территория на северном берегу) Акаева, который дал ее в приданное своей дочери, когда она выходила за сына Назарбаева. Такой вот династический брак двух советских ханов.
После Григорьевки мы свернули к горам и въехали в ущелье. Это было узкое ущелье, по дну которого текла горная речка. Удивительно красиво. Языки снега спускались в ущелье, где вода словно кипела на огромных камнях. Мы периодически останавливались и проходили пешком самые красивые и живописные места. На пути нам встретился участок дороги, куда сошла небольшая лавина, но в снежном языке, перегородившим путь, бульдозер уже проделал. Наконец, мы выехали из ущелья на простор. Огромные пологие склоны, горные пастбища открылись перед нами. Вдалеке возвышались огромные снежные горы, тут и там попадались чабаны, на лошадях, которые пасли мохнатых яков. В это время года яки пасутся еще на высоте около 2 км. К лету им становится слишком жарко, и они поднимаются выше в горы. Этот простор сложно передать словами. Он высадил нас и сказал, что подберет через пару километров. Дамы неторопливо шли по дороге, а я бегал с холма на холм, чтобы впитать больше этих просторов. Земля здесь только начала просыпаться. Из нор вдоль дороги торчали головы сусликов (они тут выполняли роль подснежников, предвещавших весну), вершины холмов со стороны горный гряды, которую мы проехали, занимали высокие тянь-шаньские ельники. И там еще лежал снег. Снежные покровы словно отступали в леса, оставляя под солнце уже совсем небольшими краешки. Солнце топило их, и сотни крошечных ручейков стекали вниз, к дороге. Вся земля была пропитана этой влагой, словно влажный бисквит. На холмах можно было заметить тёмно-зелёные пятна. Это что-то вроде местного вечнозелёного мха или лишайника, который потом скроется в траве, но сейчас был хорошо виден.
Возвращались мы по другому ущелью, Семеновскому. Оно гораздо шире и не такое живописное.

Так закончилось наше небольшое путешествие по этим изумительным местам. Будь бы у меня пара лишних дней, стоило бы доехать до Каракола, самой восточной части озера. Но, когда-нибудь еще. Вечером я вернулся в отель. Правда, на этом мои приключения не кончились, но приняли тревожный оборот. Прямо за стеной поселилась пара еще одних местных русских. У нас был общий балкон (ну точнее, перегородочка была, но условная). И мужик, который там жил, очень желал со мной пообщаться, и весьма навязчиво склонял меня выпить с ним водки. Мужик был заведенный, и его явно не устраивало манкирование мной его гостеприимства. Стены были тонкими. И я слышал часть его диалогов с женой. По тембру голоса и обрывкам фраз я понял, что его несколько уязвляет мое нежелание преломить с ним хлеб и разделить бутылку. И возникла вероятность, что ввиду нежелание преломить хлеб, он решит преломить бутылку уже не со мной, а об меня. А мужик был довольно крупный. Но неожиданно, моим спасителем стал Дэвид Стетхем. Нет, он не ворвался в соседний номер с дробовиком наперевес. Оказалось, что его супруга не смотрела фильм «Перевозчик», что изумило до глубины души моего несостоявшегося собутыльника. И он направил свою энергию в исправление этого упущения. В итоге, следующий час я слушал его комментарии к фильму, которые по большей части были в духе «не, ну это п…ц. Ну б..я, это пи..ц, ты смотри. Вот он дает». Ко второй половине фильма он порядочно набрался, и его реплики потеряли былую пылкость, пока не превратились в сонное бормотание. Вот так, я опасался нарваться на неприятности с местными, а чуть не нашел их с русским детиной. Кто бы мог подумать.

Утром я вернулся в Бишкек, а вечером уже летел домой.
Когда-то давно я проехал кусочек маршрута знаменитого русского ученого и путешественника Николая Рериха. От кашмирского Шринагара, до перевала Кардунг-Ла, что уже недалеко до китайской границы и ледяных вершин Каракорума. Теперь я побывал в местах, по которым путешествовал другой великий русский странник – Пржевальский. Он, кстати, тоже «болел» Тибетом. Но умер, увы, от другой болезни, тифа. Как раз недалеко от Каракола, где и был похоронен. 
Киргизия запомнилась мне, как страна удивительной красоты природы, с осколком советской империи, Бишкеком.
Надеюсь, когда-нибудь удастся сравнить киргизский бешбармак с казахским, а узбекский плов с таджикским, чтобы собрать до конца этот разноцветный пазл древнего Туркестана, Чагатайского улуса или Средней Азии. Когда-нибудь….

Часть III. Послесловие

Немного о грустном. Средняя Азия – регион сложный. Здесь вперемешку живет очень много людей разных национальностей. К самому разделению на пять союзных республик было много вопросов, но внутри Советского Союза это разделение было довольно условно. Союз жил общим хозяйственным комплексом, поэтому проблема этого размежевания была не столь острой. Населения перемещалось, смешивалось. В регионе строили общую экономику, в том числе – союзного значения. Так, в Узбекистане находились такие гиганты, как Ташкентский Авиазавод имени Чкалова, который поставлял на весь Союз огромных летающий птиц Антоновских и Илюшинских семейств. Знаменитый Чирчикский металлургический комбинат. Узбекистан был главным источником хлопка (моя бабушка, выпускница хлопко-прядильного факультета Московского текстильного института, по распределению едва не уехала в Узбекистан), огромные промышленные гиганты располагались на севере Киргизии и Казахстана и так далее. Вода была общая. Последний момент крайней важен, так как вода в здешних засушливых местах является одной из главных ценностей.
После распада СССР все эти проблемы неожиданно вышли на поверхность. К власти во всех республиках пришли местные партийные бонзы, новые ханы и эмиры, которые с увлечением и аппетитом начали приватизировать и дербанить советское наследство. Впрочем, все эти процессы происходили на всей территории СССР. 
В Средней Азии все это привело к деиндустриализации, оттоку образованных кадров в Россию и на Запад. Уровень жизни, образования и здравоохранения стремительно падал, а с ним росла бедность, межэтнические конфликты и прочие «радости» разрухи.

Разные страны прошли этот период по-разному. Если в Казахстане благодаря личности Назарбаева 90-е прошли более или менее спокойно, то в Таджикистане в 1991-92 разразилась кровопролитная гражданская война. Страну от распада удержала советская еще армия, на которую оперся режим Рахмонова (Рахмона).
Во времена Союза регион очень активно развивался. Изначально эти территории были наиболее отсталыми и архаичными, а значит союзные власти в рамках политики выравнивания уровня жизни вкладывали средства в эти регионы опережающими темпами. В республиках создавался промышленный комплекс, а с ним и класс пролетариата, технический интеллигенции. Огромные изменения произошли с точки зрения медицины, продолжительности жизни, образования. Но когда единый хозяйственный комплекс СССР исчез, власти республик не могли сохранять прежние структуры общества и экономики. Заводы, бывшие важными звеньями единых производственных цепочек внутри СССР не имели никакого будущего при разрушении кооперации. Их продукцию было просто не продать. После закрытия заводов перестали быть нужны массы людей, как рабочих, так и многих интеллектуальных профессий. Миллионы граждан новых стран оказались ненужными. В итоге, массовая миграция, бедность, бандитизм. В эту питательную среду очень легко проникли идею радикального ислама из соседнего Афганистана. В Таджикистане это имело самые тяжелые последствия.

Авторитарный характер власти во всех республиках смог удержать и отчасти законсервировать ситуацию, но все же напряжение никуда не делось. Кроме того, эти страны стали независимыми, а значит, все сразу уперлось в проблемы границ, еще вчера – неважных. В том числе, по вопросу воды, кому и сколько ее достанется. Ведь все ключевые водные артерии проходят сразу через несколько стран, а значит те, кто находятся выше по течению могли по своему разумению перекрывать краник тем, кто был ниже… благо советская власть выстроила всю нужную инфраструктуру для управления и распределения водными ресурсами.

Наиболее проблемной территорией является Фергана, сердце Чагатайского улуса. Ферганская долина – это настоящий котел, где живут и таджики, и узбеки, и киргизы. При этом, регион сравнительно бедный и очень густонаселенный. В конце 80-х, когда центробежные процессы уже разрывали СССР изнутри, данный регион стал наряду с Карабахом одной из точек союза, где пролилось много крови. Еще впереди было Приднестровье, Кавказ и гражданская война в Таджикистане. А в Карабахе, Андижане и Оше уже взялись за оружие. Тогда еще СССР был потрясен резней турок-месхетинцев, который произошел в Андижане и некоторых других городах региона. Уже в эпоху независимости еще раз полыхнуло в 2005 там же, в Андижане, где произошел настоящий мятеж, с заложниками, массовым расстрелом митингующих правительственными силами.

Сегодня Фергана остается пороховой бочкой, к которой всегда можно поднести спичку. Фергана – это азиатские Балканы, а мы помним, с чего началась Великая война 100 лет назад. К сожалению, социальные проблемы внутри среднеазиатских республик крайне сложны, и являются в первую очередь результатом бедности, преодолеть которую вряд ли способны в одиночку страны региона. Мир в конце 2000-х вступил в череду больших геополитических конфликтов, а поджечь Среднюю Азию могут захотеть (и скорее всего – захотят) сразу много игроков на этом поле. Ведь окружают Среднюю Азию и Россия, и Китай, и Иран. Хаос в Средней Азии неминуемо перекинется на соседей, ну, или он, как минимум, потребует прилагать огромные усилия для купирования этих проблем. Еще одной особенностью является отсутствие естественных границ между странами. А значит  – пожар может распространиться крайне быстро в любую сторону. Ведь перекрыть пустыню или степь практические невозможно.

Поэтому я могу пожелать лишь процветания Средней Азии, ведь это единственный залог того, чтобы этот пожар никогда бы не начался.