Внештатный советник. Гл 2. А судьи кто?

          ...Итак, предоставив жене возможность проявить себя в кулинарном искусстве, Николай Николаевич Шумейко направился в парк.


Ступив на дорожку, усыпанную мелким, похрустывающим под ногами гравием, он почувствовал лёгкий - какой бывает у спортсменов перед забегом на дистанцию - мандраж, и вкрадчивой поступью охотника отправился на поиски своей первой "жертвы".


Двигаясь вдоль главной аллеи, Шумейко усиленно вертел головой, сканируя лица идущих ему навстречу и сидящих на парковых скамейках любителей свежего воздуха.


Не прошло и пяти минут, как он заприметил знакомого. Это был некогда заведующий районным отделением сбербанка Кац. Бывший финансист семенил навстречу с тростью в руке. "На ловца и зверь бежит! Как раз к нему у меня имеется один спорный вопрос", - обрадовался Шумейко.

- Привет бездельникам! Как жизнь молодая, Борис Иосифович?

- Здравствуйте, Николай Николаевич! На жизнь не жалуюсь, главное чтобы хуже не было.

- Очень мудро! Это у вас в Торе так написано?

- Может быть...  Лично я - Тору не читал, - напрягся Кац, подозревая в словах Шумейко скрытую каверзу.
 
- Борис Иосифович, не рассказывайте мне сказки. А мудрость у вашей нации откуда? Не от верблюда же? - хохотнул  "внештатный советник".

Кац в недоумении пожал плечами.
 
- Вот, молчание - знак согласия!  Борис Иосифович, как эксперт по мудрости, ответьте мне на один вопрос. Предупреждаю: он не праздный и имеет важное общественное значение.

- Я вас слушаю, - сощурил глаза Кац.

- Скажите, как понимать известный постулат "Не суди и тебя никто не осудит", и к кому он адресован?

- Так и понимать! И это касается всех без исключения.

- А я вот думаю иначе. Эта крылатая фраза не что иное, как прямая угроза...

- И кто кому угрожает таким образом? - спросил  удивлённо Кац.

- Мировая финансовая элита - простолюдинам. Богатеи недвусмысленно дают понять необременённым сбережениями трудящимся: "Закрывайте глаза на тот беспредел, что мы творим и мы вас тоже не тронем, по миру не пустим, в асфальт не закатаем!" - уверенно выдал Шумейко и замолк, ожидая реакции оппонента.

- Неожиданная трактовка общеизвестного нравственного термина, но в народной среде он имеет больше прикладное значение. И потом: мораль, Николай Николаевич, - одна для всех!

- Не смешите меня, Борис Иосифович! Вот за что один бедняк может осуждать другого, такого же безденежного? Разве можно какие-то мелкие дрязги в среде неимущих ставить вровень с делами, которые творят олигархи? - гневно произнёс Шумейко, и лицо его угрожающе посуровело.

- Вы что, причисляете меня к богатым? Это  несерьёзно! Я всю жизнь, до самой пенсии, работал в социальном финансовом учреждении рядовым заведующим... Получал обычную ставку, - выпалил Кац, зардевшись. Он вынул из кармана пиджака сложенную газету "Финансист", слегка развернул и принялся ею обмахиваться словно веером.

- Борис Иосифович, простите великодушно, что разнервировал вас. Мы с вами просто дискурсируем. Я лишь хотел убедиться в верности  некоторых своих  догадок, - с подобием улыбки на лице, произнёс Шумейко.

- Нет, вы скажите: к чему вы это клоните? На что намекаете? Снова грядут большие перемены?

- Вы умный человек и поймёте меня правильно, если на  ваш прямой  вопрос я отвечу молчанием.

- Извините, Николай Николаевич, я должен откланяться, - ещё больше  занервничал Кац. Он резко развернулся и торопливо засеменил на выход из парка.


          Шумейко сам себе пожал руку: "Молодец я! Быстро докопался до сути. Теперь у меня больше уверенности, что наш "кодекс общественной нравственности" нуждается в капитальной переработке.


Продолжение следует.