Улыбнись, у тебя проблемы 3 часть
ГЛАВА 15
Когда я пришел в себя, все мое лицо было мокрым. Перед глазами стоял туман, в висках больно стучали острые молоточки. Меня знобило. Словно сквозь какую-то пелену почувствовал, как чьи-то руки приложили к голове мокрую тряпку.
– Что, очухался? – голос несся откуда-то издалека.
Голова разламывалась от боли, и мокрая тряпка облегчала мое состояние.
– Скажи хоть что-нибудь, я должен знать, как ты себя чувствуешь…
Я попытался кивнуть, так как говорить не было сил, но к горлу тут же подступила тошнота, а перед глазами яркими радужными цветами вспыхнули и завертелись сотни расплывающихся кругов.
– Ну, хоть киваешь, уже хорошо, – голос отразился от меня, как эхо, и снова донесся откуда-то издалека. – Говорил я тебе, осторожнее надо быть, кому-то ты точно на пятки стал наступать.
Теперь я слышал тот же голос, но более отчетливо и сразу узнал его – он принадлежал участковому.
– Кто это тебя так? Вроде тишина на территории. Я, пока шел, никого не заметил.
Он аккуратно потряс меня за плечо.
– Алексей! Але! Ты жив?
Я через силу приоткрыл глаза и увидел расплывающийся силуэт человека, который пытался меня поднять, поскальзываясь и чертыхаясь. Но я вроде никогда и не говорил ему, что легкий. Он повторил свою попытку несколько раз, а когда понял, что эта затея не удастся, плюнул и уселся на землю возле меня.
Я лежал рядом, и мне было спокойно и хорошо. Его суета меня только злила, так как при каждом движении голова наполнялась барабанным стуком. Мне даже показалось, что я немного поспал. А когда проснулся, то уже ясно увидел возле себя участкового, который сидел, обхватив руками колени, и без зазрения совести спал…
– Ну, ничего себе охранник, – неожиданно для меня, мой голос звучал едва слышно, – пока я здесь валяюсь, приходя в чувство, ты самым наглым образом спишь и даже не боишься, что мое тело могут украсть.
Он спал так крепко, что не услышал меня.
– Интересно, долго ты еще так дрыхнуть будешь? – чуть громче пробубнил я.
Участковый сразу же повернул ко мне голову, и улыбка на его лице расползлась до самых ушей.
– Ну, наконец-то, – с облегчением протянул он, – а то я уж думал, что ты так до утра проваляешься и придется тебя охранять. – Затем окинул меня оценивающим взглядом и заключил: – Уж больно ты тяжелый оказался...
Наш разговор прервал раздавшийся невдалеке тихий скрип. Мы разом развернули головы в направлении звука. Скрип повторился. Я приложил палец к губам и перевернулся на живот. Участковый бесшумно распластался рядом со мной.
Скрип несся со стороны насосной.
– И что это может быть? – прошептал страж порядка.
Я только пожал плечами.
– Может, дверь не закрыта, вот ее сквозняком и тревожит, – еще плохо соображая, осторожно предположил я.
– А что, разве там никого нет? – удивился он. – Мне казалось, что сегодня работает дед, он ведь так и сказал следователю… – продолжал он шепотом.
– Блин, – я словно очнулся, – мы же с ним распрощались, и он пошел спать. – Сердце у меня екнуло, и я с тревогой посмотрел на раскрытую дверь. – Должен был закрыться...
Я попытался подняться, но в голове тут же мелкой дробью ударили барабаны. Охватив ее руками, я сильно сжал виски, чтобы хоть немного унять боль.
– Нет, не могу, – выдавил я, – все-таки эта тварь меня здорово приложила.
К горлу подкатила тошнота, по всему телу разлилась противная слабость. Я сел на траву и стал осторожно массировать пальцами свою злосчастную голову со всех сторон.
– Значит, так, Робин Гуд, – участковый похлопал меня по плечу. – Жди меня здесь, я все узнаю. А после помогу тебе добраться до твоего корпуса. Тебе отлежаться надо…
– Иди, я пока полежу…
Я стал стягивать с себя кожаную куртку и тут обнаружил, что телефоны этих ублюдков, которые я еще не успел изучить, бесследно исчезли.
– Блин! Эта сволочь, которая меня ударила, еще и телефоны забрала.
– Что за телефоны?
– Один убитого Саши, а другой принадлежал Никите, его корешу. Представляешь, совсем про мобилы забыл. Там наверняка есть ценная информация про всю эту сволоту… и фото…
– Ладно, сиди тут. Я, если что узнаю, приду и расскажу. Может, из-за этих мобил тебя и огрели? – предположил он.
– Может и так. Ты будь осторожен, – напутствовал я.
Он не ответил и, пригибаясь и избегая освещенных мест, двинулся к открытым дверям помещения.
Еще помассировав себе голову, я почувствовал, что стало немного легче, боль почти прошла. Я уже более четко ориентировался в пространстве и мог представить, что сейчас происходит в насосной. Запоздало подумал, что не надо было мне его одного отпускать. Вот вроде взрослый уже мужик, а ума нет...
Приподнявшись, глянул в ту сторону: дверь, куда проскользнул участковый, по-прежнему оставалась приоткрытой.
Прошло какое-то время, Алексей не возвращался. Он что там, чаю гоняет с Николаичем? Ночь выдалась прохладной, влажный ветер набирал силу, отчего волны на озере усилились и гулко ударялись о берег, как о наковальню. Я обратил внимание, что, кроме лодки Николаича, на берегу находилась еще одна, черного цвета, с веслами. Значит, гости действительно появились.
В это время дверь помещения с шумом захлопнулась. Впрочем, и так было понятно, что на чай нас здесь никто не ждет.
Чуть ли не ползком я прокрался к правому обшарпанному углу дома и притаился за ним. Кругом было тихо.
Само собой, что нас здесь не ждут, продолжал я размышлять, но кто-то же меня вырубил! Осмотревшись, заметил валявшуюся недалеко увесистую палку, но сразу же забраковал – такая дубина явно не годилась для жонглирования. Отбросив ее за ненадобностью, продолжил обследовать траву, как дворовый пес, рыская по земле. Оказалось, не зря. Удача улыбнулась мне, и через минуту я держал в руках полусогнутую арматуру длиной около полуметра.
Насосная имела три окна, одно из которых располагалось рядом с входными дверями, два других выходили с торца левой стороны. Я осторожно обошел глухие стены насосной. Добравшись до окна, увидел, что одна створка приоткрыта. Полоса света, падающая из нее, пронзала темноту и упиралась в деревянный туалет на улице. Чуть ли не на карачках я, как кошка, подобрался к окну и стал прислушиваться. Изнутри не доносилось ни единого звука.
Что за ерунда! Мне до чертиков надоело сидеть на корточках: ноги совсем затекли, да и голова время от времени давала о себе знать. Я уже хотел было встать и нормально зайти в помещение, как вдруг услышал знакомый голос. Поверьте, я узнал бы его из тысячи других! А как иначе, если густой баритон совсем недавно называл меня мужиком и грозился разнести мое тело по кускам. Значит, именно эта сволочь приласкала меня сзади по голове чем-то тяжелым.
Словно в ответ на мои мысли в висках тут же что-то брякнуло и зазвенело. Пальцы непроизвольно сжали железный прут с такой силой, что, казалось, хруст пальцев слышен на расстоянии.
Я понимал, что медлить нельзя, но старался держать себя в узде: сначала надо было понять, что происходит внутри. Привстав, заглянул в окно и увидел, как в проеме замаячила тощая фигура мужчины. Его спина то закрывала свет, то вновь куда-то исчезала.
На полу насосной сидел человек, на голову которого был надет темный мешок. Судя по одежде, это был участковый.
– Ну, и что ты здесь потерял, мент? – раздался в комнате тот же баритон.
– Отпустите деда, – сдавленно проговорил участковый, – и я вам все расскажу.
– Да ты и так все расскажешь, куда ты денешься, – донесся откуда-то из глубины помещения женский голос. Он был глухой и злой.
Значит, их уже двое. А мент действительно держится молодцом! Надо было срочно что-то предпринимать, и я лихорадочно прикидывал, как поступить дальше.
– Молодой человек, – послышался голос Николаича, – я же тебе объяснял, что, когда менты разбирались на улице, я в это время сидел здесь. – Он гулко закашлялся, зашвыркал носом и продолжил: – Так откуда же мне знать, каким они его забрали, живым или мертвым.
Последовал хлесткий шлепок, словно кто-то сильно хлопнул в ладоши, и женский голос завизжал:
– Ты что, старый бобер, простых вопросов не понимаешь? – хлопок повторился, но уже с двумя прихлопами.
– Тихо, тихо, Вера, ну че ты заводишься, – успокаивающе проговорил парень. – Он и так все скажет, а то, не дай бог, сердце раньше времени подведет. Ничего не узнаем…
– А ты уверен, что он вообще что-либо знает, – зло прошипела женщина.
- Ну, конечно, нет, – тихо ответил баритон, – но раз тот мужик сюда, к деду, ходил, значит, были у них какие-то дела. Я думаю, надо посадить их в лодку и отвезти на середину…
Вновь раздался хлесткий шлепок, а затем смех женщины.
– Девушка, не бейте меня по щеке, у меня зуб болит, – обиженно прозвучал голос Николаича.
– Ничего, скоро успокоишь свой зуб на дне озера, – злорадно процедила та и обратилась к своему собеседнику:
– Да, кстати, ты телефоны у мужика забрал? Уж больно много интересного я тебе написала, а ты, идиот, оказывается, в это время был к дереву привязан.
– Ну да, забрал. Он их во внутреннем кармане держал…
– Что, все три телефона в одном кармане? – удивилась она.
– Какие три? Там только два было, а другие карманы я даже не проверял.
Видимо, баритон показал ей мобильники, после чего она завопила:
– Ты дебил, что ли!? У него большой «самсунг» с серебряной крышкой! А это телефоны «нокиа», Сашкин и твой. В его мобильник эта дура Лариска закинула фото, где вы, дебилы, а может, и я, засветились на шашлыках.
– Ну и…
– Что ну и? Иди, пошарь у него в карманах. Все равно их всех топить придется. А то если вдруг очухается, нам всем крышка. Значит, я свою роль бездарно сыграла…
– Не, не очухается, – хмыкнул тот, – я ему вроде башку проломил, – и захихикал, довольный своими действиями.
– Ладно, иди, я пока этих на мушке подержу. Мобилу заберешь и сразу подтаскивай его к лодке.
– Хорошо, – промямлил баритон.
Внутри помещения что-то забрякало, а после упало.
– Да не топчись ты, как лось в огороде, перевернешь все. Иди уже и постарайся сделать все быстро, я тебя здесь буду ждать.
– Да понял я, понял, – примирительно отозвался голос.
Теперь он был мой. Я быстро добежал до калитки, куда свет от прожектора не доставал, и двинулся вдоль забора, продираясь через заросли кустов. Надо было успеть к тому месту, где эта сволочь меня вырубила. Дверь скрипнула, и на пороге показался Никита. В руках у него был черный мешок. Непонятно только, зачем он ему понадобился? Сделав несколько шагов, он остановился и задрал голову к темному небу.
«Подыши, подыши последние минуты», – злорадствовал я, чувствуя, как мои мышцы напряглись в ожидании схватки. Спрятавшись за стволом дерева, я следил за ним из темноты, наблюдая за каждым движением.
Постояв некоторое время, Никита неторопливо направился в мою сторону, сжимая в правой руке небольшое ружье, скорее всего, укороченное под обрез…
Похоже, в эти минуты он чувствовал себя настоящим ковбоем: шагал уверенно, гордо выпрямившись и абсолютно не чувствуя опасности, небрежно раздвигал стволом кусты, освобождая себе дорогу. Когда он поравнялся с деревом, за которым я стоял, между нами было не более метра. Я вырос на его пути, бесшумно появившись из темноты, словно по мановению волшебной палочки, так что он чуть не столкнулся со мной лоб в лоб.
– Стоять! Бояться! – прохрипел я.
От неожиданности он замер, не понимая, как поступить.
Этих секунд оказалось достаточно, чтобы нанести ему два молниеносных боковых удара по челюсти. На третий я не стал тратить силы.
Он посмотрел на меня диким взглядом, затем закрыл глаза и как подрубленное дерево рухнул на траву. Обрез упал рядом.
Не торопясь, я вытащил у него из джинсов ремень (Надо же, где-то ремень раздобыл…), перекатил на живот и связал руки за спиной. Пошарив в карманах, достал из куртки два телефона, которые он у меня забрал. Во внутреннем кармане обнаружил удостоверение охранника, открыл его и посветил мобилой: написанные чернилами ровные буквы были слегка потерты и расплывчаты.
– Ахромеев Никита Сергеевич, заместитель начальника охраны ЧОП «Баграт», – прочитал я шепотом и, посмотрев в сторону насосной, проговорил со злостью: – Вот ты какая подлая птичка!
Один из телефонов неожиданно зазвонил у меня в руках. Эту «нокиа» я узнал сразу: она принадлежала Никите. На голубом экране высветилось имя «Вера».
Я поднес мобилу к уху, так как хозяин ее лежал без движения и не мог ответить, даже если бы пожелал.
– Да, – пытаясь подражать голосу Никите, глуховато буркнул я.
– Ты что, придурок?! Ты где потерялся? Дед просится в туалет… Давай быстро сюда…
– Иду, – тихо прохрипел я и отключил мобилу полностью. Она проиграла траурный марш, и огонек пропал.
Наклонившись к лежащему охраннику, я несколько раз шлепнул его по щекам. Звук разнесся далеко над озером и эхом вернулся в его уши. Он зашевелился. Волоком подтащив тяжелое тело к дереву, я посадил его на задницу, привалив спиной к стволу. Он тут же сполз и долго раскачивался в разные стороны, пока не нашел подпорку в корявом стволе. Навалившись на него, сонно почмокал губами и затих.
– Ничего себе, – обозлился я и потребовал: – Але, дубина! Глаза открыл!
Охранник повиновался и, похоже, понемногу стал приходить в себя. Широко открыв глаза, он со страхом уставился на меня.
– О! Ты что, живой?! – удивленно промямлил он.
Я присел на корточки и с удовольствием ткнул стволом ружья в его пузо…
Он возмущенно взвыл. Сорвав пучок сухой травы, я скрутил ее по спирали и сложил вдвое. Левой рукой сжал его щеки и, не церемонясь, засунул травяной кляп в открытый рот.
При этом голова Никиты задвигалась, как у китайского болванчика, испуганные узкие глаза широко раскрылись и остекленели.
Пришлось стукнуть кулаком по лбу, чтобы привести его в чувство.
– Говорить будем? – тихо спросил я. – Иначе быстро станешь у меня трупом.
Вслед за этим в его ноздри уткнулось дуло ружья.
Он смотрел на меня как на привидение, которое явилось, чтобы привести приговор в действие. Затем быстро закивал головой, в глазах появились слезы. Но едва я вытащил из его рта пучок травы, стал громко чертыхаться и отплевываться.
– Замри, – прохрипел я, – и отвечай на вопросы.
Включив на своем телефоне видеозапись, удобно устроил его в накладном кармане куртки. Никита тупо уставился на меня и опять быстро закивал.
– У нее есть оружие?
Мне важно было знать, в каких весовых категориях мы с ней находимся.
– Да, – негромко сказал он.
– Какое?
– Мой пистолет, стреляет резиновыми пулями.
– Кто прирезал твоего товарища?
– Это… это она, – заикаясь, проговорил он и стал оглядываться по сторонам, после тихо прошептал: – Ты ее не знаешь… Эта баба хитрая и жестокая…
– Вот как? А я думал, что она твоя подруга…
Я торопился с расспросами. Сообщница Никиты могла начать нервничать, а значит, наделать много глупостей.
– Нет-нет, она не моя подруга, – горячо зашептал он. – Мы с ней просто иногда в любовь играем… У меня другая подруга, в поселке живет. А с этой в основном делами занимаемся.
– Уже позанимались, одного в морг отправили…
– Я честно говорю. Это она… Она боялась, что Сашка все расскажет, когда увидела, как ты его повел к водозабору. Отвязала меня от дерева и сказала, что его надо спасать. Лучше бы я около того дерева валялся. Я же не знал, что она задумала…
Он смотрел на меня, и по щекам его текли слезы.
– Ты видел, как она убивала Сашу?
– Да. Все произошло на моих глазах. Я стоял у калитки. Она подбежала сзади, зажала ему рот и ткнула в спину длинную заточку. А после уплыла на лодке, которая стояла с тыльной стороны здания, а я ушел в корпус…
– Зачем все это?
– Хотела тебя подставить…
Он запрокинул голову к черному небу.
– Второй человек в насосной тоже связан?
– Ну да. Он же участковым оказался… Какой хрен его сюда принес?
Он посмотрел на меня скорбным взглядом и добавил:
– Теперь, сам понимаешь, просто так она их не отпустит, и тебя, конечно, тоже. Она же не знает, что мы с тобой ролями поменялись, – выдавил он из себя улыбку и добавил: – Эта баба на всю голову отмороженная… До отсидки фраера своего подрезала, тот, правда, выжил, а она пятак схлопотала… а сейчас вот Сашку. Как ягненка прирезала… Не поверила мне, что он никогда не пойдет на контакт с ментами… тем более, сам в бегах… Как увидела, что ты трешь с ним какие-то вопросы, ну, у нее сразу «гон» пошел…
Он снова стал суетливо оглядываться, бросая вокруг испуганные взгляды, словно кого-то ждал.
– Чего ты суетишься? – я тоже прислушался и посмотрел по сторонам. Все было тихо, только ветер шумел в верхушках деревьев и плескалась о берег вода… – Ждешь кого-то?
– Да нет, но что-то страшно мне, какое-то предчувствие ужасное…
– Не блажи, – оборвал я и со злостью посмотрел на него: надо же было так приложиться к моей голове, что до сих пор трещит. У меня так и чесались руки врезать ему, но я только прорычал: – Не то вдавлю тебя в землю и это место сровняю.
Он с испугом смотрел на меня.
– Но… я же могу тебе помочь…
– Интересно, и как? – я рывком поднял его с земли.
Он прохрипел:
– Я вызову ее на улицу, а ты тут же вырубишь и свяжешь…
– Ну, это понятно, а с тобой-то что делать?
– Как что? – прохныкал он. – Отпустить…
– Ладно, пойдем. По ходу посмотрим, как себя вести будешь…
Мы двинулись наискось и быстро подошли к дверям помещения. Прожектор услужливо освещал нам дорогу. Я осторожно взялся за ручку, но дверь не поддалась. Дернув за веревку, так что связанные руки Никиты резко подскочили вверх, шепотом приказал:
– Вызывай!
Вскрикнув от боли, тот пнул по двери ногой и заорал:
– Вера! Открывай!
За дверью что-то зашуршало, послышались шаги, и приглушенный женский голос спросил:
– Ты мужика к лодке подтащил?
– На берегу лежит, открывай…
Я со своим пленником отступил от дверей на некоторое расстояние.
Дверь заскрипела и наполовину открылась. В проеме возник женский силуэт. Обтягивающие джинсы и футболка подчеркивали хорошо сложенную фигуру. Она была брюнеткой с коротко подстриженными волосами, которые делали ее вытянутое худое лицо особенно выразительным.
Девушка обвела нас любопытным взглядом, и, по мере того, как до нее доходил смысл происходящего, я видел, как глаза ее наливались злобой. Яркий прожектор добавил световой гаммы, и они засветились холодным призрачным светом, будто были намазаны фосфором...
Я был разочарован. Очевидно, что наша неожиданная встреча не прибавила ей радости. Однако мне хотелось, чтобы она поняла, что проиграла, – ну, скажем, испугалась или вскрикнула, ну, или наконец, подняла руки...
Но нет, все произошло иначе. Она и в самом деле резко подняла правую руку и направила в нашу сторону… И только в последнюю секунду я понял, что в ней находится пистолет.
В тот же миг черное отверстие дула вдруг озарилось пламенем и мимо моего уха со свистом что-то пролетело.
– Ты что, дура! Совсем ошалела! – закричал мой пленник. – Прекращай! В меня попадешь!
Из-за ее спины доносились звуки, напоминающие мычание телят.
Прищурив свои зеленые глаза, она расплылась в кривой улыбке, по-прежнему держа руку вытянутой.
– Как был ты, Никита, гнилым… – тихо со злостью отчеканила она, не двигаясь с места, будто застыла. Странно светящиеся зрачки ее глянули на черное небо, она облизала свои тонкие губы и договорила: – Так гнилым и остался…
Пленник, предчувствуя беду, попытался было рвануть в сторону. Но я предусмотрительно находился за его спиной и резко дернул за ремень. Никита от боли взвыл, и, вынужден был повиноваться.
– Вера, не дури, – обратился я к ней, стараясь говорить спокойно и уверенно. – Ты и так натворила столько дел, что десятью годами не обойдешься…
В груди у меня все клокотало от злости. Хотелось поскорее добраться до этой стервы и вырвать оружие из ее коварных рук. Я едва сдерживался, чтобы не прыгнуть на нее, и непроизвольно сделал шаг вперед. Лицо ее исказилось гримасой ненависти, а рука с пистолетом даже не дрогнула, продолжая держать нас на мушке…
Пришлось отступить назад и попытаться найти слова, чтобы ее уговорить:
– Вера! Очнись… Еще не поздно… Многое можно предотвратить…
Стоявший впереди меня Никита трясся всем своим телом.
– Да пошел ты! – вскрикнула она, и мои глаза в упор встретились с маленькой дырочкой ствола. Дыхание у меня перехватило. Я совершенно забыл, что правая моя рука сжимает обрез.
– А ты, падаль, – снова перевела она пистолет на моего пленника, – сдохни…
Пули полетели одна за другой, и хлопки эхом разнеслись над водной гладью.
Тело Никиты в моих руках вдруг стало тяжелым и грузным, еще секунда – и он рухнул на гравийную площадку, несколько раз дернулся и замер.
Теперь я стоял нос к носу с этой бешеной стервой, лицо которой было искажено ненавистью, а палец раз за разом продолжал автоматически нажимать на курок. И каждый последующий противный металлический щелчок напоминал моему противнику, что патроны закончились и с этим не шутят.
Дождавшись последнего щелчка, я поднял обрез на уровень пояса, но стрелять не стал.
– Гад, гад, гад! – закричала она в истерике и, отшвырнув ставшее бесполезным оружие, нырнула внутрь помещения.
Склонившись над Никитой, я развязал ему руки и осторожно перевернул на спину. Парень с трудом открыл наполненные серым туманом глаза.
– Ну, ты как? – спросил я.
– Она стреляла настоящими патронами, – едва шевеля губами, прошептал он.
Только теперь я увидел, что вся рубашка на груди Никиты пропитана кровью.
– Слышь, потерпи! Сейчас я вызову «скорую», ты только подожди…
Его лицо исказилось болью, он открыто посмотрел на меня и тихо проронил:
– Накажи ее, – голос его стал хрипеть, в горле что-то забулькало, – если что, найдешь ее у папы…
Тело Никиты конвульсивно выгнулось дугой, затем обмякло, и он затих.
ГЛАВА 16
Я рванул к дверям, уже распахнув их, понял, что как раз здесь, в темном помещении, легче всего напороться на неприятности.
Чтобы не оказаться мишенью в дверном проеме, быстро потянул за ручку, и дверь, бухнув о косяк, плотно закрылась. Интуиция меня не подвела. Мгновенно сработавший инстинкт самосохранения заставил мои ноги подогнуться, и, сгруппировавшись, я кубарем откатился на несколько метров вправо. В тот же миг что-то с грохотом ударилось в дверь и забренчало. Я еще не успел сообразить, что происходит, но глаза стали постепенно свыкаться с темнотой. «О боже!» – мысленно охнул я, увидев вилы, которые, глубоко воткнувшись в дверь, еще какое-то время тоненько вибрировали...
Я замер, стараясь не дышать,но дыхалка медленно приходила в себя.
Неожиданно со стороны маленькой комнаты раздался звон разбитого стекла… затем громкий мат и шум падающего тела… опять мат… треск сухих веток и тишина…
– Николаич, Алексей, ответьте, вы где? – поднимаясь, окликнул я.
– Здесь я, здесь, – хриплый голос несся из глубины насосной.
– Где у тебя тут свет включается? – мои руки шарили по шершавой стене в поисках клавиши.
– Как входишь – слева.
– Ага, понял!
Случайно задев рукой нагрудный карман, я обнаружил, что телефона, который поставил на видеозапись, в нем нет. Видно, выронил где-то на улице, когда наклонился к Никите, или возле дверей.
Наконец я нащупал выключатель, и в помещении под самым потолком тускло загорелась грязная лампочка. На полу возле больших насосов копошились две связанные фигуры. Мне не хотелось лишиться ценной информации, оставшейся в телефоне, и я рванул во двор, на ходу пообещав:
– Мужики, я сейчас, на секунду.
Телефон лежал около тела Никиты, его открытые глаза будто гипнотизировали его.
Я закрыл ему глаза и, выключив запись, положил мобильник во внутренний карман куртки. А затем быстрым шагом вернулся в насосную, где лежали связанные сторож и участковый.
Николаич, несмотря на то что скотч плотно опутывал его, лишив возможности двигаться, выглядел бодро. Рядом на полу лежал участковый, худощавое тело которого мелко вздрагивало и при выдохе замирало. Руки его были крепко связаны за спиной, рот грубо заклеен скотчем.
Я кинулся к пленникам, помогая им освободиться от пут. Однако участковый по-прежнему оставался лежать, не открывая глаз.
– Что с ним?
– Попинали его эти твари, – сочувственно глядя на полицейского, со вздохом объяснил Николаич.
– У него, получается, оружие при себе было?
– Было, – растирая руки, сказал Николаич. – Приложились они сильно к нему. После обшарили, ну и нашли пистолет.
Я потряс участкового за плечи. Безвольно мотая головой из стороны в сторону, он открыл глаза.
– А, это ты, – произнес он так обыденно, что мне показалось, будто все это сон. Веки его тяжело опустились.
– Алексей, слышишь меня? Ты как?
Участковый вновь с трудом открыл глаза и попытался поднять свое тело с пола. Однако затуманенный взгляд говорил о том, что лучше ему не двигаться.
– Лежи-лежи! Сейчас что-нибудь придумаю.
Пройдя в крохотную кухню, я закрыл распахнутую створку без стекла. Прохладный ветерок без преграды врывался в разбитое окно, шурша бумагами на полу.
Увидев в углу самодельную кровать, я быстро взбил лежавшую на ней подушку и откинул стеганое одеяло.
Когда поднял участкового, он показался мне таким легким, словно я нес не взрослого мужчину, а ведро картошки. Николаич семенил рядом, заботливо поддерживая его беспомощно свисавшую голову и приговаривая:
– Ничего, сынок, ничего, сейчас ляжешь, и тебе станет малость полегче.
Пока я устраивал Алексея удобнее, Николаич топтался возле кровати, суетливо поправляя одеяло, затем обратился ко мне с вопросом:
– Что делать-то будем? – он вздохнул. – Уж больно много беды!
– Успокойся, что-нибудь придумаем, – прошептал я. – Самый лучший выход – это вызвать полицию.
Подойдя к окну, я заметил на выбитой раме довольно много крови. Видно, выскакивая из окна, эта стерва надеялась на удачу, но, увы, в этот раз та ей не сопутствовала. И она, как искалеченный зверь, убежала зализывать свои раны…
– Вот так, Николаич, и получается: сначала идут вместе на дело, а потом… А что потом? Потом эта тварь одного сажает на пику… а другого своего приятеля просто расстреливает чуть ли не в упор…
Набрав номер следака, я стал подробно рассказывать ему все, что случилось в эту ночь. Сначала он ничего не мог понять и, судя по его недовольному голосу, готов был послать меня в далекие дали. Но, проснувшись полностью, начал наконец вникать в суть происшедшего…
В голосе добавились нотки доброжелательности, и он попросил меня дождаться его приезда и никуда не уходить. Сказал, что только сделает пару звонков и примчится с опергруппой на место преступления…
Я заверил его, что моя нога не покинет это помещение, и напомнил, чтобы срочно приехала и скорая, так как участковому плохо…
– Да-да, конечно. Я сейчас сообщу, – слышался его торопливый голос, – только непонятно, какой хрен его туда понес?
Последние слова я толком не расслышал, потому что шел к выходу из помещения. Николаич хлопотал возле плиты, наливая воду в чайник, чтобы заварить чай.
Никита лежал в той же позе, в которой я его оставил. Можно подумать, что он мог ее изменить, так как неудобно лежать! Ветер легонько ворошил его одежду, создавая ощущение, что он шевелится. Недалеко от дверей я обнаружил валявшийся на земле пистолет участкового.
Взяв у Николаича целлофановый пакет и простыню, я аккуратно упаковал оружие и сунул за ремень, чтобы не оставлять своих следов. Чувствовал я себя отвратительно, так как с детства ненавижу смотреть на покойников. Настроив камеру мобильника, сделал несколько снимков места преступления с разных ракурсов.
Простыня, которой я попытался прикрыть Никиту, не слушалась, порывы ветра надували ее и вырывали из рук. Пришлось с разных концов положить по увесистому камню, придавив по краям, чтобы накрыть лежащее на земле тело.
– Ну, вот и все, – сказал я сам себе. – Будем дожидаться следака…
– Эта тварь не заслуживает таких почестей, – неожиданно услышал я за спиной. Я оглянулся: Николаич осуждающе смотрел на меня, прислонившись к косяку дверей.
– Все, Николаич, хватит с нас этих бед! Я вызвал полицию, теперь надо их дожидаться.
– Ну, да-да. Вот и накрылся мой отпуск медным тазом…
– Это почему же? – не сразу понял я.
– Так ведь затаскают теперь и тебя, и меня, – обиженно шмыгнул он носом и высморкался. – Смотри, сколько всего произошло за эти сутки.
Он закрыл глаза и умолк, словно вспоминая весь этот длинный, наполненный событиями день. – Ладно, пойду гляну, что там участковый, да чаем его напою, – Николаич искоса посмотрел на простыню, где начали проявляться кровавые точки, и сурово добавил: – Эта падла сильно его пинала…
Резко развернулся и зашагал в насосную.
Часы показывали три часа ночи.
Что-то долго полиции нет… Как всегда, не торопятся. Боль в голове немного поутихла, но при каждом резком движении постоянно напоминала о себе.
После долгого ожидания я увидел мелькнувшие вдалеке огоньки быстро приближающейся машины. Неровный свет фар выхватывал из темноты растущие вдоль дороги деревья и кустарники, и казалось, что они шевелятся и негодуют, возмущаясь свершившимся преступлением.
«Ну, наконец-то», – облегченно выдохнул я и пошел открывать ворота. На крыльцо помещения вышел Николаич, хмуро сплюнул и, задрав голову, посмотрел на небо.
– Ну что, как он там?
– Да нормально уже. Вроде пришел в себя, пьет чай. Правда, за башку еще держится, говорит, что пока хреново, шум стоит…
Он уставился на приближающийся свет фар.
– Странно, что это за гости к нам? Что-то на ментовскую машину не похоже…
– Это почему? – удивился я.
– А я все их машины знаю, – пристально всматриваясь в темноту, проговорил он. – У них всего-то три уазика, да и те наполовину сломаны…
Я обернулся: фары мелькали уже недалеко.
– Черт! – вскрикнул я. – Это иномарка, быстро гаси прожектор! Я за Алексеем... А ты бегом в лодку и вали как можно дальше от этого берега…
– Ты чего-о-о… – начал было он, но, мгновенно сообразив, рванул в помещение. Через несколько секунд территория водозабора погрузилась во мглу.
Через небольшое кухонное окно я помог выбраться участковому, а после, как грузный бегемот, кое-как протиснулся и сам.
Со стороны озера послышались тихие всплески воды. Похоже, Николаич успел отчалить от берега.
Едва мы успели пробраться сквозь густые заросли кустарника и притаиться за выступающими из земли корнями деревьев, как к территории насосной подъехала машина. Когда двигатель заглох, воцарилась тишина, в которой четко можно было различить несколько мужских голосов.
Участковый, словно очнувшись, тихо выругался:
– Да чтоб тебе! Мой пистолет у нее остался, как же его сейчас не хватает!
Я приложил палец к губам, призывая молчать, и, склонившись, зашептал ему чуть ли не в самое ухо:
– Тише! С оружием все в порядке, я его в пакет положил. Патронов там нет…
Совсем рядом вдруг раздался треск ломающейся ветки. Приподнявшись, я увидел прямо перед собой огромный черный силуэт мужика. Стоя ко мне спиной, он покачивался, обеими руками держась за дерево. Я быстро пригнулся и затаился. Через несколько секунд чей-то незнакомый сиплый голос спросил:
– Серега! Ты че?
– Да хрен его знает, – пробасил громила рядом, – что-то башку придавило, думал, упаду.
– Меньше пить надо было, – упрекнул сиплый, здоровяка. – Ладно, пошли, никого здесь нет. Нам еще Никиту поднимать.
– Подожди минутку, – голос громилы звучал глухо, словно из-под земли. – Я вот что думаю… Эта ошалелая, шлифует нам уши, что якобы Никиту мент в гражданке замочил… Так вот, что-то не верю я ей, больно ушлая девка.
– Да я тоже думаю, что не резон менту мочить просто так, – поддержал его сиплый. – У ментов с прокуратурой всегда большие напряги… В общем, непонятки какие-то… Что-то не вяжется…
– Так и я про это… – продолжал громила. – Темнит она, зараза. Да ладно, с ней еще встретимся. Я тут прикидываю: надо нам самим этого ментяру найти и поговорить…
– Понятно. Надо так надо, – ответил сиплый. – Ладно, пошли, Серега. Пацаны заждались. А с ментом этим проблем не будет. Он, как Верка говорит, живет в этом доме отдыха, она его комнату знает. Так что найдем.
– Пошли, – пробурчал здоровяк и пошел, шатаясь, в сторону голоса.
ГЛАВА 17
Сколько времени прошло, неизвестно. Мы лежали, пока звук двигателя, став приглушенным, полностью не растворился вдалеке. Наступила тишина.
– Фу-у-ух, кажется, уехали, – выдохнув, прошептал участковый и откинулся на землю. – Не беспокойся, завтра я побываю у администратора санатория, в отеле, и все твои документы изыму. Мне кажется, не стоит давать им возможность завладеть информацией…
Я улыбнулся в темноте и прошептал:
– Спасибо, тезка, теперь я могу идти на бандитов с открытым забралом…
В кармане у меня, сотрясаясь всем корпусом, завибрировал мобильник. На экране высветился телефон следователя.
– Да, я вас слушаю, – прошептал я.
– О! А почему вы шепчете? – удивленно спросил тот и сходу начал отчитываться: – Мы тут задержались, колесо прокололи. Вы только никуда не уходите, дождитесь нас. Сейчас с домкрата сползем и минут через десять будем у вас...
В телефоне что-то забулькало, заурчало, как в голодном желудке, он еще раз хрипнул и замолчал. Я понял, что батарейка села.
Вынув пистолет, завернутый в целлофан, я затолкал его между корней, завалив сверху сухой травой. Так будет надежнее.
Затем осторожно положил руку на плечо участковому и тихо сказал:
– Значит так: сиди здесь и не поднимайся. Я быстренько посмотрю, что да как, и вернусь.
– Только давай там осторожнее, – прошептал он. И, тяжело вздохнув, добавил: – Я вот все думаю, как буду отписываться за оружие? У нашего прокурора только одна забота, как при возможности мента посадить…
– Не беспокойся. Я же тебе сказал, что нашел твой пистолет, и аккуратно упаковал в целлофан. Там только ее пальчики, – я не стал говорить, что только что спрятал это оружие рядом с нами. – Ну и других вещей много, где они умудрились свои следы оставить. Ладно, давай, я пошел.
Участковый махнул рукой, спустился ниже к берегу и сел на корень дерева. В темноте были хорошо слышны плеск воды о берег и далекий гул ритмичных ударов, напоминающих стук о наковальню.
Я пошел к темной насосной, наступая на шуршащую сухую листву и мелкую живность, которая не успела спрятаться.
Обойдя здание с левой стороны, заметил, что калитка прикрыта. И тут меня ждал сюрприз: на том месте, где должен был лежать Никита, его не оказалось. Скомканная простыня, вся в пятнах, грязной кучкой валялась у входа в насосную.
Дверь легко открылась. Я вошел внутрь и, пошарив руками по стене, включил в комнате тусклый свет.
– Как же паршиво все получается! – процедил я сквозь зубы и, присев на корточки, оперся спиной о косяк так называемой кухни. На душе у меня, что называется, кошки скребли, так отвратительно я себя чувствовал.
На улице было по-прежнему темно. За спиной ветер раскачивал открытую раму окна, отчего она скрипела, издавая противный звук. Я прислушался. Стоявшая в помещении тишина, нарушаемая лишь скрипом рамы, настораживала. Конечно же, я не был трусом, но тишина – непредсказуемый зверь, который всегда таит в себе коварство.
Недалеко от меня на полу темнел какой-то предмет. Продолжая сидеть, я тупо разглядывал его, пытаясь по форме угадать, на что он похож. Только через какое-то время до меня дошло, что это пистолет. Я лениво поднялся и, подойдя ближе, еще несколько секунд безразлично смотрел на него, затем очнулся и поднял. Это оказалось оружие Никиты с резиновыми пулями.
Неожиданно снаружи послышались голоса. Я мгновенно завел руку за спину и сунул пистолет за ремень.
Послышался легкий шум открывающейся двери, затем она захлопнулась и негромкий голос спросил:
– Кто здесь?
Желания отвечать не было, так как я не знал, кто это. Стараясь не шуметь, я тихо метнулся в кухню и, затаив дыхание, встал за открытое полотно двери. Свет на кухне не горел, и из темноты было хорошо видно, как маленького роста мужик на вид лет сорока скользнул за огромный двигатель и словно испарился. Через минуту дверь насосной распахнулась и кто-то грубо крикнул:
– Эй, коротышка! Ты где?
Ему никто не ответил. Тяжелые шаги проследовали в помещение и замерли посередине комнаты.
– Але, ты где? Слышь, я тебя спрашиваю?
Под потолком зажегся тусклый свет, и в ту же секунду из темноты за двигателем зло прозвучало:
– Ори сильней! А то я тебя не слышу.
И следом появился тот, кого называли коротышкой. Синяя болоньевая куртка незнакомца была вся в темных пятнах, он отряхивал руки и что-то бормотал себе под нос.
– Ты что, богу молишься? Нашел время… – с издевкой проворчал громила. И добавил: – Коротышка, ты не забыл, зачем мы здесь?
– Нет, – отрывисто прохрипел тот в ответ, – но я должен был проверить товар, иначе папа меня повесит…
– Ствол надо искать, который наша киса куда-то бросила… Ты представляешь, сколько пальчиков она на нем оставила!
– Вот пусть сама и ищет, – зло рыкнул коротышка и стал внимательно разглядывать огромный двигатель насоса.
– Ну, не знаю, – ответил верзила, – она папе сказала, что была на эмоциях, пока разбиралась с мужиками, и куда ствол бросила, не помнит…
Стараясь не дышать, я стоял за дверями, наблюдая через щель, как широкая спина здоровяка то опускалась, то поднималась, пока он объяснял коротышке цель их визита. Внезапно я ощутил, что ноги начало сводить судорогой, и выругался про себя. Все из-за моей небрежности, ну почему я такой торопыга! Когда прятался, сразу же неловко развел носки в разные стороны и теперь чувствовал, как икроножные мышцы затекли и ноги одеревенели.
Блин! Давно надо было отсюда деру давать, бежать, исчезать… да какая разница, лишь бы куда глаза глядят… Этого здоровенного бугая, если не дай бог что, и молотом не перешибешь…
Ладно, при первой же возможности нырну в открытое окно. Подожди, а почему я сразу туда не сиганул? Ах, ну да, потому что инстинктивно осознавал, что мое тело станет хорошей мишенью и может просто остаться в проеме окна. Тем более что первый эксперимент с моей не совсем удачной эвакуацией через окно был прекрасным тому подтверждением. Вот поэтому я до сих пор оставался неподвижно стоять за дверями с одеревеневшими ногами. Я просто стоял и думал о том, что игра в казаки-разбойники, к сожалению, уже в прошлом.
В комнате было тихо, двое мужиков около двигателя о чем-то еле слышно переговаривались. Я попытался разобрать, о чем они говорят, но, сколько ни напрягал слух, отчетливо слышал только стук своего сердца.
Очень скоро я почувствовал, что силы мои на исходе и я вот-вот упаду. Ноги окаменели настолько, что перестали мне повиноваться, я вообще не ощущал их...
«Блин, решайте уже хоть что-нибудь, а то сейчас не выдержу и пойду вприсядку, чтобы размять свои конечности, – пронеслось у меня в голове. – Какого черта встали как истуканы и щебечете между собой…»
Я был зол на мужиков, а они, не торопясь, как мне казалось, что-то поднимали, передвигали, бросали, производя непонятные мне звуки…
– Здесь ничего нет, – наконец сердито сказал здоровяк.
Повисла неприятная тишина.
– Кухня! Там мы еще не были, – прохрипел коротышка, и мне показалось, что при этой безмозглой идее он улыбался.
Я тихо завел правую руку за спину и нащупал рукоятку пистолета.
«Что будет, то и будет, – мелькнуло в голове, – сейчас я тебе, маленький крокодил, эту улыбку натяну на твою задницу…»
Я был готов к любому исходу и мысленно даже помолился… Но неожиданно раздался звон разбитого стекла. А после с улицы донесся приглушенный крик:
– Шухер! Шухер! Пацаны! Быстро сюда…
Свет в комнате мгновенно погас. Двое мужиков, повинуясь приказу, бросились к дверям на выход.
Я как подкошенный рухнул на пол. «Ага, еще в проеме задавите друг друга, – злорадствовал мой мозг где-то на уровне подсознания. – Для сегодняшнего дня это уже был бы перебор».
Еще какие-то секунды на улице слышалась беготня, разговоры, а затем вдруг резко наступила тишина.
Ноги полностью затекли и совершенно не слушались, пришлось проводить целую процедуру их оживления. После щипков и растираний напряжение начало отступать, даже получилось несколько раз присесть, нарушая тишину хрустом коленных суставов.
Я подошел к открытому окну: над землей низко нависали темные тучи. Было сыро. Холодный ветер срывал сухую листву с деревьев и забрасывал через разбитое окно на кухню…
Черное небо с тяжелыми тучами предвещало сильный дождь, но пока, вопреки законам природы, еле-еле моросило…
Осторожно, стараясь не шуметь, я закинул левую ногу на подоконник и, немного подтянувшись, перевалился через него всем телом на улицу. В темноте обошел помещение со всех сторон. Прожектор не горел, только ветер раскачивал деревья и кусты, нарушая обманчивое спокойствие.
Вдалеке показался желтый свет двух фар.
– Опять, что ли, гости? – спросил я сам себя и чуть ли не бегом устремился к берегу, где находился участковый.
– Ну, наконец-то, – проворчал страж закона, когда я устроился рядом с ним.
– Там еще кто-то к нам едет, – сообщил я ему, – так что сегодня у нас прием нежданных гостей.
– Я уж думал, тебе каюк, – проговорил он. – Странно, что эти парни тебя не обнаружили, а потом быстро собрались и уехали…
– Это потому что я шапку-невидимку надел, – хмыкнул я и тут же спросил: – Ты их видел?
– Четверо всего было. Двое что-то на улице искали, ну а двое к тебе на чай пошли, – заулыбался он во весь рот, и его белые зубы заблестели в темноте.
Я встал, предчувствуя что-то неладное.
– Хорош лыбиться, пойдем посмотрим, что за гости к нам пожаловали.
Мы вновь обогнули здание, пробираясь сквозь кусты. Честно говоря, оно меня уже бесило, и я с неприязнью покосился на темные стены, видя в них одни проблемы.
Затаившись в зарослях, мы пристально следили за светом фар подъезжающей машины. Когда она, напоследок фыркнув, остановилась у калитки, я узнал знакомый уазик, на котором приезжал сегодня следак, и с плеч словно свалился тяжелый груз.
Мы вышли из укрытия и приблизились к приехавшим.
– Ба! Знакомые все лица, – донеслось из открытых окон машины.
Из нее неторопливо вышел следователь и с серьезным лицом вразвалочку подошел к нам. Затем, обернувшись, поднял руку и махнул кому-то в темноту. Задняя дверца машины открылась, и из нее вышла женщина лет тридцати. Темный костюм облегал ее уже начавшую слегка полнеть фигуру.
– Знакомьтесь, это наш эксперт-криминалист, – следователь указал правой рукой в ее сторону. – Прошу оказывать ей всяческое содействие. – Потоптавшись, он шагнул к ней со словами: – Наталья Сергеевна, эти ребята вам тут все покажут и организуют освещение.
Та приветливо заулыбалась и согласно закивала.
– Ребята, значит, про труп я ей уже рассказал. Вы только проводите ее, покажите все на месте и что-нибудь придумайте с освещением. Я скоро подойду.
Он сунул руки глубоко в карманы короткого темного плаща и хитро заулыбался.
Ветер не утихал. Воздух, наполненный мелкими капельками дождя, казалось, насквозь, до самого нутра, пропитал меня влагой. Я глянул на черное небо, а потом перевел взгляд на горящие фары автомобиля, которые освещали стоявшую рядом с автомобилем девушку ярким светом.
– Доброй ночи, – прощебетала она отвратительным глухим голосом, остановившись напротив нас, и я отметил про себя, что ростом она чуть выше меня.
– Меня…
– Я уже слышал, ваше имя Наталья Сергеевна, – перебил я.
В этот момент мне не хотелось ничего говорить. Да и что ей можно рассказать? Как мы спрятались, чтобы не быть подстреленными, а какие-то уроды в это время похитили труп? Интересно, зачем? Чтобы похоронить с почестями или, не приведи господи, разобрать на донорские органы? Кто его знает…
А тут еще следак этот, самодовольный индюк, подсовывает нам девку, а сам прямо блаженствует, что не дома. Эх, мне бы сейчас до кровати добраться, я бы уже дрых без задних ног… И, кстати, непонятно, почему пистолет участкового всю братву всполошил… ах да, там же ее пальчики...
– Вас, кажется, Алексеем зовут, – глухой женский голос, вырвав меня из потока мыслей, заставил очнуться, – у вас все в порядке? Вы какой-то отрешенный стоите, как будто вас здесь и вовсе нет…
– Алексеем, – подтвердил я, посмотрев прямо в ее сощуренные глаза. – Его тоже Алексеем звать, – я указал всей пятерней на участкового, который в ответ поздоровался и улыбнулся ей. – Мы готовы вам помочь, только говорите, с чего начать…
– Да не надо ничего, – капризно поморщилась девушка, и взгляд ее устремился в темноту, – показывайте, где труп, а остальное я сама сделаю…
– Ну-ну, – проговорил я без удовольствия, и повернулся к ней спиной, чтобы открыть калитку.
– А почему здесь так темно, – недовольным голосом спросила она, ступив на территорию водозабора, и грубо заключила: – Как у негра в заднице.
– А что, вы там уже были? – не удержавшись, язвительно подковырнул я ее.
Она вздрогнула и на мгновенье замерла, а потом резко повернула ко мне голову и злорадно улыбнулась. Ну, собственно, иначе и не могло быть.
– Я думаю, что именно там мы все сейчас и находимся, – невозмутимо произнесла она, затем пристально посмотрела на меня и добавила: – Ваш тезка спокойный, его почти и не слышно, а вы, как я понимаю, любите в остроумии состязаться. Ну да ладно. Показывайте, где труп лежит…
Она достала маленький китайский фонарик и направила луч света себе под ноги.
– Вообще-то, майор сказал, что вы со светом поможете разобраться, – изобразила она что-то вроде улыбки, поводив фонариком из стороны в сторону и на мгновение осветив свое лицо с капризно искривившимся ярко-красным от помады ртом.
– Так что, мужики, вперед!
Втроем мы пошли к помещению насосной. Тоненький пучок света от фонарика бежал впереди нас, выхватывая еле заметную гравийную тропинку.
Разумеется, около насосной нас никто не ждал. Да и кому там быть в эту пору? Ночь – время для сна.
Я открыл дверь помещения и включил электричество. Полоска света побежала из дверного проема наружу и дотянулась до берега озера, освещая высокие волны.
Эксперт грустно посмотрела на воду и выключила фонарик.
– Ну, и где этот труп? – на всякий случай она огляделась вокруг себя.
– Сейчас, – проговорил я и пошел на кухню, оставив их стоять около дверей.
На кухне я выкрутил лампочку и, захватив с собой стул, быстро, как подобает мужчине, быстро решил вопрос с освещением. Уже через пару секунд лампочка оказалась в прожекторе, и желтый свет осветил площадку перед дверями.
– Так и где труп? Он что, внутри? – повторила она вопрос.
Я молча показал рукой на площадку с гравием, где еще недавно находилось тело Никиты.
– Вот здесь он лежал.
Она ехидно захихикала:
– Ага, а после встал, помахал вам рукой и ушел?
– Ну, если можно так сказать, – проговорил я и посмотрел на участкового, который безучастно стоял рядом с нами и смотрел на озеро.
– Ну и как тут у вас дела? – неожиданно раздался голос следователя. – А что вы здесь стоите, где труп?
Эксперт пожала плечами и, посмотрев на меня, сказала:
– Полагаю, что только Алексей может нам что-то пояснить.
Я снова указал рукой на то место, где был застрелен Никита, и произнес:
– Я понимаю, что это звучит странно, но, похоже, его, то есть труп, отсюда похитили…
Следователь поднял глаза к небу, провел языком по своим тонким губам и, глубоко втянув в себя воздух, выдохнул с коротким вопросом:
– Кто?
Следак и эксперт одновременно как по команде уставились на меня.
Присев на корточки, я обвел палочкой два больших бурых пятна на земле.
– Вот, может взять на экспертизу.
Затем встал и, подойдя к кустам, поднял валявшуюся там скомканную куртку Никиты.
– А это его куртка.
– Вы, наверное, издеваетесь, – негодующе вскрикнул следователь, – подняли среди ночи, наговорили ужасов. Я притащил криминалиста, сейчас подъедут опера, и все это для того, чтобы ничего не увидеть…
Он сорвался с места и заходил взад и вперед, словно выполняя магический ритуал.
– Да я тебя самого сейчас упеку в обезьянник, – закричал он, закипая раздражением.
– Прекрасно получается! – неожиданно раздался возмущенный голос участкового. – Значит, пока мы здесь терпели от этих сволочей унижение, ты, майор, в это время спокойно спал…
– Так, а где ваш труп? – перебил его следователь. – Я же не на прогулку среди ночи вышел подышать свежим воздухом. А приехал по вашему звонку…
– Труп действительно был, – ответил Алексей, – я видел его собственными глазами и могу подтвердить. Но после, видно, приехали его приятели и забрали. Мы в это время находились в укрытии, чтобы не оказаться в таком же положении, как Никита…
За спиной раздались чьи-то шаги, и хриплый голос сказал:
– Я тоже могу подтвердить, что труп был. Вот тут он и лежал, на этом месте. Вы вот орете, а ведь только благодаря Алексею мы все живы остались. Страшно подумать, что блатные из нас чуть жмуриков не сделали…
Узнав голос Николаича, я резко повернулся к нему.
– Ты почему не дома?
– Да что-то не спится.
– Вы кто будете? – следователь подошел поближе к деду. – А, это вы. Что-то у вас, я смотрю, весь день одни проблемы.
Николаич начал молча расправлять перед следователем скомканную простыню, всю в маленьких и больших темных пятнах.
– Что за тряпку ты мне суешь? – недовольно проговорил тот, морщась и отступая назад.
Эксперт молчала, но с интересом разглядывала простыню.
– Этой простыней Алексей накрывал Никиту, а я еще злился на него, потому что эта скотина… – он показал пальцем на гравий, где недавно лежал убитый, – того не заслуживает… Он меня ногами пинал, когда мы связанные лежали… да и вашего полицейского тоже…
Теперь я перебил Николаича:
– Все, о чем они сейчас говорили, я поддерживаю и заявляю, что здесь действительно произошло преступление. А чтобы не быть голословным…
Я достал свой мобильник и показал фото Никиты, лежащего на спине, с разных ракурсов. А потом мы прослушали его исповедь об убийстве Саши. Но едва дошли до первого выстрела, как телефон затрещал, несколько раз пискнул и выключился.
– Ну вот, на самом интересном месте, – с сожалением покачал головой следователь. – Наталья Сергеевна, составьте акт изъятия вещей, якобы принадлежащих этому… как там его… ах, да, Никите.
Он грустно посмотрел на меня и добавил:
– С мобильником придется на время расстаться…
Я возмущенно запротестовал:
– Ну уж нет! Могу через Ватсап отправить информацию…
Он не стал меня выслушивать, вытащил фотоаппарат из сумки и, отойдя от нас метра на три, нацелил объектив на землю, где лежал Никита, и крикнул:
– Отходите, отходите в сторону! Я сейчас сфотографирую место предполагаемого убийства, а после вы, вы и вы, – покивал он нам всем троим, своим узким подбородком: – встретимся у меня, и подробно допросимся…
продолжение следует.