Глава ХХVIII. «Эндшпиль !».
Счастье всегда на стороне отважного.
П.И. Багратион – выдающийся русский полководец
Спецы не обращая внимания на сыпавшиеся угрозы, словно заведённые боевые «машины» продолжали последовательно швырять оставшиеся трупы прямо на землю. Ведь спецназ воюет не за награды. Они бойцы идейные. До полной Победы будут биться ребята…или до смерти. Ситуация постепенно накалялась и выходила их под контроля, а в воздухе повисло гнетущее напряжение… Это заметили все и в том числе: Родьев, Кречет и Гелаев. Ещё мгновение о произойдёт взрыв с непоправимыми и печальными последствиями…
Прольётся кровь. Кровь с обеих сторон. Кречет посмотрел на водителя – механика БэТээРа Илью Перминова и обомлел. Правду говорят, что глаза – зеркало души. Нет, в его глазах не было страха, а только безысходность, такая, какая бывает у людей, судьба которых от них уже не зависит. У Сергея самого на душе было почти также муторно. Гелаев прекрасно отдавал себе отчёт, что в данном случае фатальный исход для него невыгоден. Он громко и гортанно рыкнул несколько слов на чеченском языке на своих подчинённых.
Боевики сразу скисли и резко скинули градус агрессии, а обстановка временно разрядилась. После этого Жито стукнул ладонью руки по кабине Урала сигнализируя водителю сержанту Сухорукову об окончании выгрузки. Андрей, сманеврировав, ловко развернул грузовик.
Борзой с Жито, Родьевым и Березиным оперативно погрузили "двухсотых" в грузовик. В это время Кречет со Стрелком закончили погрузку на БэТээР - 80 и лихо оседлали броню. Сергей дал команду водителю рядовому Перминову о возвращении домой на базу.
«Железный конь» взревел стареньким дизельным движком, и лихо, развернувшись, резво рванул вслед за уходящим Уралом по укатанной сотнями колес колее в пункт постоянной дислокации, подняв за собой облако густой пыли. По пути следования машины поменялись местами. В авангард выдвинулся Бэтээр – 80, а грузовик Урал замкнул мини бронеколонну и они рванули в указанном направлении.
Война - это не только смерть, боль и разрушение, это ещё и героизм и слава, трусость и предательство отдельно взятых личностей. Смерть - всегда конкретна, просто неоспоримый факт, а вот поступок - нет, его всегда можно оценить по - разному. Из за собственной беспечности и легкомыслия можно погибнуть или получить ранение в бою.
А ещё можно оказаться в плену, где враг волен распоряжаться твоей судьбой, как ему заблагорассудиться. В этих условиях, как и в открытом бою, проявляется истинная сущность человека. И о таком геройском поступке Прохора Романова Кречету поведал Алексей Сечин.
Итак. В пути Кречет познакомился с бойцом, лежащим на носилках. Им являлся военнослужащий из 324 – МСП младший сержант Алексей Сечин – уроженец Забайкалья. Он сказал, что у него обе ноги перебиты бандитами металлическим прутом в нескольких местах и если есть возможность, чтобы поставили обезболивающий укол.
Сергей без промедления вколол в изуродованные ваххабитами ноги по тюбику «Промидола». Боль стала постепенно отступать и Сечин смог поведать скорбный рассказ о времени проведённом в чеченском плену и о страшных зверствах, которые вытворяли бандиты.
От его истории у бывалых вояк внимательно его слушавших кровь стыла в жилах. «Они не люди, а звери», - проронил боец. «При наступлении 324 – го МСП на позиции противника, по атакующим первым линиям чеченские сепаратисты открыли прицельный шквальный миномётный огонь.
Оказалось «чичи» заранее пристреляли этот участок местности и лупили по нему не жалея снарядов. При разрыве вблизи меня нескольких 82 мм мин осколки, рассекая одежду и живую плоть смертоносной бездушной массой, врезались в меня и я потерял сознание».
Собственно, в минуты без сознания надеяться можно только на то, что товарищи не бросят. А бросят они или не бросят - зависит от боевой обстановки. Больше, чем от того, хорошие это товарищи или плохие. Да ещё на Бога можно надеяться. Но Бог может рассудить по своему: дескать, человек хороший, приберу - ка я его к себе, пока он здесь не испортился... В общем, сплошная лотерея.
«Очнулся - гипс, закрытый перелом...». В плен мог попасть любой из бойцов полка. Потерял сознание - и с тобой делают что хотят. Как правило, чеченские сепаратисты раненных бойцов сразу не добивали, а ждали, когда им на выручку придут их товарищи, чтобы и их пригвоздить прицельными выстрелами.
«Очнулся от сильной и острой боли в области поясницы – продолжил рассказ боец. Я открыл глаза и увидел, что меня тащат за ноги два рослых бородача. Затем опять отключился. Сколько я пролежал без сознания не помню, очнулся повторно от удара в область живота. Открыв глаза, я увидел закопчённое гарью довольное и улыбающееся лицо ваххабита. Проворно бегающие глаза. Крепкое телосложение для низкого роста. Зарубежный камуфляж. Чёрный берет на голове. Перебинтованная левая рука.
Рядом сидели трое, хорошо экипированных боевиков. Они жадно смотрели на меня с ядовитой ухмылкой, не отводя глаз от моей персоны. Один наполнял магазин. Он злобно процедил:
- Проснулся «Урус !». Готовься к смерти !
Чеченские мятежники в камуфляже громко заржали и меня потащили допрашивать. На маленькой лесной поляне кроме меня стояли несколько пленных солдат со связанными сзади руками, а одного уже допрашивал кряжистый бородатый бандит.
Удар кулаком по лицу. Удар прикладом. Летели осколки черепной кости. На прикладе прилип в крови цвета соломы светлый клок волос. «Руки ! Руки назад !». Ещё один удар прикладом. Крик солдата: «Люди добрые, помогите ! Сколько безумного отчаяния. Уже не понимал, что никто помочь не мог.
Разум отказывался принимать происходящее, а воздух прорезал пронзительный звонкий крик:
- Дяденьки !…, Дяденьки !… Не убивайте меня, Не надо !… Дяденьки не надо, мне же больно !…, – взвился до высокой ноты крик и перешёл в жуткий хрип, молоденькому солдату перерезали как животному горло.
Я мгновенно покрылся липким потом: увидев, эту кровавую и жестокую сцену. Какое - то время до меня, оцепеневшего от ужаса, доносились хлюпающие звуки. Хрупкое тело казнённого солдата продолжало биться в агонии, а изо рта толчками, страшно булькая и густо брызгая, выбивалась чёрная кровь.
Следующей жертве бородачи нанесли несколько ударов ножом в спину, в шею. Всё кончено. «Следующий !». Достаточно один раз увидеть, как это бывает на войне, чтобы понять, что это было всегда, ибо это — лицо войны. С людьми на войне что - то происходит, что - то ломается внутри, в сознании.
Наблюдая кровавую картину, у меня по спине пробежал могильный холодок, зашевелив на затылке волосы. Вскоре страх сменился странным состоянием неописуемого ужаса, который отключил все ощущения и я перестал чувствовать и боль и запахи.
Ощущение собственного бессилия давило на меня как наковальня, а совесть за судьбу обречённых ребят, било сверху будто молот.
- Гы – Гы - Гы !!! – гоготали, надрываясь от хохота довольные бородатые чеченцы.
На их лицах было написано, что их не корми, дай поиздеваться, изнасиловать, пытать и убить. Один другого краше, отборные отморозки.
Я прожил несколько ужасных минут между неизбежностью смерти и реальностью жизни. Честно говоря, я не ожидал, что такое распространённое на войне событие, как попадание в плен, способно выбить человека из равновесия и лишить его присутствия духа.
Я больше не был самим собой: я был лишь призраком того человека, которого уважали товарищи и который уважал сам себя. Но ведь мы воспитывались в лоне старой советской системы ! И где-то в генах у нас глубоко засело, что плен, невзирая ни на какие смягчающие обстоятельства - сродни предательству и что лучше смерть, нежели пленение. Один из солдат, вырвавшись из рук убийцы, бросился к кустам. Длинная очередь из АКМ в спину оборвали бег русского парня. «Повезло - легко умер !».
«Ах, как приятно внушать ужас и ощущать власть над жизнями ! Можешь убить по прихоти, можешь напугать до обморочного состояния, до унизительной мольбы ползающего на коленях человека, делая вид, что собираешься его убить.
А можешь просто «милостиво» пнуть его сапогом в живот и пах… Жаль только, что этим потом не похвастаешься перед своей любимой женщиной, об этом не расскажешь во всех подробностях своим детям и внукам. Если выживешь, не погибнешь в бою, не будешь сам обезглавлен, оскоплён или повешен.
Но смерть на войне может подстеречь в любой момент. Её ожидание обесценивает всё. А если своя собственная жизнь больше не стоит ни гроша, то чужая — тем более. Поэтому надо успеть насладиться «божественной» силой — Бог жизнь дал, а я взял ! Отвести душу после пережитых опасностей и испытанного страха.
Отомстить за голод, лишения, ежедневные трудности в горах, за погибших братьев - мусульман. Отомстить «впрок» за самого себя. Как знать, не сегодня - завтра тебя поймают ненавистные кафиры и пристрелят как дикую собаку!» - так думал профессиональный палач.
По этой причине вурдалак решил потешиться и оторваться на полную катушку над ненавистными гяурами ! Он с презрительной усмешкой на бородатом лице поигрывая ножом в руке уверенно шагнул к очередной жертве ! А направлялся он к Лёше Сечину…
«Я недоумевал, и мне казалось, что я присутствую не на жестоких пытках и казнях боевых товарищей, а на весёлом водевиле, где в качестве зрителей бородатые чеченские сепаратисты глумятся, веселясь от происходящего и при этом хладнокровно расстреливая и отрезая головы молодым 18-ти летним пацанам. Я хотел бежать туда куда угодно и без оглядки. Однако, ноги будто приросли к земле, а горло, почуял, словно сдавила чья-то железная длань «мёртвой хваткой», пытаясь задушить.
Животный страх ужом шевельнулся в груди. Меня трясло. Стучали зубы. К горлу подступила дурнота. Резкой судорогой свела нутро.
- Га – Га – Га – Га !!! - весело ржали бородачи - отморозки когда очередную голову ловким взмахом острого ножа отделял Ваха от туловища своей очередной жертвы - молодого лейтенанта».
Какой закон может восстановить справедливость, если война - это отрицание законов, это сама суть несправедливости ! Выжившим пленным остаётся, сжавшись в комок, в вечном страхе ожидать конца этого кошмара. Ведь должно же это когда - то закончиться !
Главное - выжить… «Я зря тешил себя иллюзией, что наконец – то страшный сон, который я только что увидел уже позади. Как я горько ошибался и заблуждался. Для бандитов - вурдалаков кровавые игры и развлечения только подходили к высшей точке – зениту и кульминации, принимая другие извращённые цвета и оттенки. Кровь фонтаном била с места среза головы - молодого лейтенанта.
Непостижимо … Я пытался отогнать от себя чудовищные картинки и миражи, но увы – это был реальный и страшный оскал войны и от него не убежишь и не спрячешься ! И вдруг туловище лейтенанта после того как его голова упала на землю заливая и орошая густой кровью землю ожило… Обезглавленное туловище опёрлось на обе руки и пыталось встать, чтобы вступить снова в схватку с бандитами – палачами - изуверами …
Казалось ещё немого и у него это получиться, но через мгновение руки подкосились и тело грузно рухнуло, распластавшись на земле. Меня охватил ужас. Теперь я был не человеком. Теперь я был комком липкого и тягучего страха. Кроме невероятного страха я ничего не чувствовал. Страх, страх и страх !
Потрясённый увиденным, я почти потерял сознание, похолодел и покрылся испариной. Голова закружилась, ноги подкосились под весом тела. Моё тело словно окоченело и одервенело, а сознание вдруг отключилось как электрическая лампочка. Бац и всё !
Причиной тому стала очередная волна долбанного, неконтролируемого и липкого страха, парализовавшая меня полностью. Казалось, что за происходящим ужасом бесстрастно наблюдал не я, а посторонняя космическая субстанция. Она точно и безошибочно фиксировала помимо моей воли все кровавые и жестокие издевательства и изуверства палачей – вурдалаков !
Раздался дружный, омерзительный хохот, который судя по интонациям, не предвещал ничего хорошего. Меня неожиданно пронзила мысль, что нет никакой гармонии, нет свободы, нет независимости, нет терпимости, только низменная своим всепожирающим страхом война. Война, с её ненавистью и завистью, с болью и жестокостью, с изуверством и вандализмом, с бесправием и пошлостью.
Подлая, коварная, трясущаяся в смертельной болезни стерва, с кривыми ногами под худым тщедушным тельцем, с тощими, опирающимися на иссохшую палочку руками, с неясным, спрятанным под чёрным капюшоном савана взглядом, ковыляла дрожащей походкой, шла навстречу мне, ухмыляясь кривой ухмылкой...
Продолжение следует …