"Нет неуязвимых добродетелей, каждой есть предел. Захребетник рано или поздно изнурит великодушное благородство. Циник развратит целомудрие. Хамство обозлит доброту. Живущее всегда в опасности, ты захотел обезопасить и умертвил. Отказался строить прекрасный храм, испугавшись землетрясения..." А.Экзюпери
***
Пожилая фрау 84 лет, из серого дома напротив, домыла порожек, а потом и всю дорожку до самого выхода на Альмутштрассе.
Уже возвращаясь в дом, она, наверное, заметила ниточку или перышко, прилипшие к гладкой поверхности камня, аккуратно опустилась на одно колено и точным прицельным движением убрала лишнее...
День подходил к концу, но майское солнце пока ещё отдавало тепло, и птицы, усевшись на тёплых черепичных крышах, пели свои весенние призывные песенки.
Почему-то очень захотелось, чтобы эта фрау прямо сейчас поднялась на уютный балкончик второго этажа и присела отдохнуть в удобное старое кресло. А кто-то из близких принес ей чашечку ароматного травяного настоя или просто стакан воды...
Но её единственный сын умер от рака, а невестка так и не оправившись от потери и погрузившись в вечную депрессию, никогда больше не выходила из этого дома. Она жила в каком-то своём уединённом мире, обходясь без слов и солнечного света...
Фрау всё-таки появилась на балконе, открыла начищенный до блеска серебряный портсигар, и, прикурив самокрутку, задумчиво посмотрела в небо.
- Халё, Зигмунд... Халё, шац...
Европа. Субботний вечер. Накануне Дня матери...
Через год, эта фрау умерла от инфаркта, её кремировали.
Муж фрау Хоффман, пожил вдовцом совсем недолго. Он какое-то время выходил на улицу к мороженщику, звонившему в колокольчик у их дома, покупал пару эскимо в серебряной и золотистой фольге, садился на скамейку и с удовольствием съедал лакомство. Его интерес к жизни постепенно угасал, а через год и его не стало.
Невестка постепенно стала выходить из депрессии и что-то делать по дому для себя и своего уже взрослого сына, с небольшими психическими отклонениями, связанными с задержкой речи и дислексией.
Они и унаследовали дом. Иногда они ходили вдвоем в ближайший магазин за продуктами. Но никто, с тех пор как умерла фрау Хоффман, больше не мыл дорожку, ведущую от дома к улице...
Иногда лучи заходящего солнца все еще отражаются от поверхности серебряного портсигара, однажды оставленного фрау Хоффман на уютном балкончике.
Земная жизнь имеет обыковение идти своим чередом.
***
Тяжелая депрессия полностью уничтожила последние остатки ее душевных сил.
Медикаменты помогали только первое время.
Потом снотворное "творило" свой сон, а врачи приезжали, чтобы измерить давление и выписать рецепт на очередной антидепрессант.
Она не выходила из дома долгих двадцать пять лет, почти половину жизни, с тех пор как умер её муж.
Свекровь за это время успела оплакать сына, смириться с его потерей и поднять единственного внука-аутиста на ноги.
- Она встанет только когда я умру...
Пророчествовала свекровь и вскоре умерла на девятом десятке своей размеренной жизни.
Вслед за ней ушел и вдовец, превратив год жизни без нее в сплошной праздник, просто бесконтрольно поглощая мороженое и сладкие батончики, запивая их газировкой и колой при всяком удобном случае.
Теперь в этом доме оставались двое - мать и сын, который вместе с инвалидностью получил возможность трудиться на конвейере одного известного автогиганта.
Получая пенсию и зарплату, он обеспечивал себе и матери вполне достойное существование.
Да и мать всё это время получала какое-то пособие по нетрудоспособности.
И вот однажды в середине весны она неожиданно для соседей и родни вышла из дома во двор и вдохнула в свои ослабленные легкие чистый воздух хвойных заповедных окрестностей.
Как желтый росток, никогда раньше не видевший солнца, она поглощала теперь его лучи с удвоенной силой и обретала новые смыслы в жизни.
Зацвели на зеленых газонах анютины глазки,
расправили пышные ветви цветущие деревья, птицы снова защебетали в саду, а на ухоженных грядках теперь красовалась рассада
томатов и перца.
Мать и сын учились общению в новом, обретенном ими совсем недавно, измерении.
Они наслаждались жизнью, познавая и заново открывая для себя то, что было когда-то утрачено из-за болезни...
Она даже смогла сесть за руль своего красного автомобиля, который, казалось, ждал её все эти годы и совсем не состарился, а наоборот, начищенный и заправленный топливом, радостно проезжал теперь свои пятьсот метров до ближайшего супермаркета.
Там они с сыном покупали все необходимые продукты, добавляя к своим запасам много разных сладостей и игрушек, которые при случае раздавали знакомым и не очень знакомым детям, с тихой улыбкой на добрых лицах.
Они щедро тратили свои средства на обустройство дома и сада, помогали соседям с собакой, а вернее сказать, собаке с нерадивым хозяином, который напившись, частенько забывал её во дворе без воды и еды.
Они сами купили для неё ошейник и поводок, чтобы каждый день выводить на прогулку, кормили и баловали игрушками и вкусняшками.
Наконец, серая и монотонная жизнь узников дома стала ярче и многогранней, благодаря труду, теплу и радости, которой они щедро делились с людьми.
Но люди жестоки, и эта истина подтверждается
из века в век.
Некоторые бдительные родители стали запрещать детям брать конфетки и игрушки из рук этих "странных дарителей".
Хозяин собаки однажды разразился грязными
ругательствами в адрес "сердобольной парочки", которая заменила его полностью в роли хозяина над этой "неблагодарной псиной".
И даже дальняя родня, оставившая им свои ключи, чтобы следили за домом, заподозрила их в праздном любопытстве, когда они очередной раз открыли двери дома, чтобы убедиться, что все там в порядке.
И вот все вернулось на круги своя...
К погрустневшему дому все чаще теперь подъезжал автомобиль социальной медслужбы.
Соседская собака скулила в долгом ожидании хоть какого-то общения с человеком.
Дети с надеждой поглядывали на окна дома, вдруг, кто-нибудь выйдет к ним с игрушкой или даст шоколадку...
Но двери дома почти всегда были наглухо закрыты.
Иногда она появлялась в них - старая, больная, нечесанная, с отрешенным взглядом, наверное, чтобы убедиться, что этот мир все еще существует...
***
В чугун закованы хрустальные мечты…
Из горьких слёз – жемчужные подвески…
За тонкой гранью вечной красоты,
Страданий тайных проступают фрески.
Душа желает должной высоты:
Преодолев земное притяженье,
Все воплотить духовные мечты,
Но в мире этом терпит пораженье.