Слабый царь – беда России. 1 января 1905 года царь-мученик Николай Второй записал в дневнике: «Да поможет России Бог!» И, действительно, предстательство Божье вскоре понадобилось. Причём не только бунтовщикам, певшим: «Мы сами копали могилу свою». Иногда могилы приходится копать и царствующим особам.
Ни государственные, ни либеральные издания-вещания не вспомнили в этом году про «кровавое воскресение» С точки зрения гостей и хозяев, к примеру, вещалки «Эхо Москвы», 9 января – это «несчастный случай». Оказывается, «вооружённые люди шли к дворцу». И стрелять, и рубить шашками войска начали только после того, как из толпы прозвучали выстрелы японских наймитов, желавших подорвать тыл в то время, когда Русские войска победоносно отступали. На самом деле, эти люди были вооружены только ликами государя-императора и святых.
Ничто так не укрепляет веру в бога, как стрельба по иконам. Залпами. Если от чужих стрелков лики предохраняют, то своим помогают увеличить кучность стрельбы.
Ну, и далее: Ленский расстрел – всего лишь «превышение полномочий». Царь «отрёкся мистически» и т.д..
Кроме образов и ликов царя-батюшки смутьяны несли и челобитную: «Первая наша просьба была, чтобы наши хозяева вместе с нами обсудили наши нужды. … увеличить чернорабочим и женщинам плату за их труд до одного рубля в день». Целый РУПЬ!!!!? Ишь чего захотели! Да уважающий себя капиталист за рупь сам удавится и кого хошь ужавит!!
И сегодня появляются деятели, которые вздыхают по временам, когда рабочие дрались за право работать в таких условиях -- прибыль же увеличивается! А сдохнут – так из деревни свеженькие подвалят: в семьях-то по 10 детей было – трать народ, сколько душе угодно!
Благодаря этому Россия, которую потерял Станислав Говорухин, « процветала» и «стремительно развивалась».
Даже наиболее оголтелых певцов естественного отбора начал пугать звериный оскал российского капитализма, олицетворяемый воротилой Прохоровым. Причём речь тут идёт не про его взгляд голодного волка, отпугнувший избирателей, а о его предложении упразднить Трудовой кодекс, догнав – не европейский уровень зарплаты, естественно,- а рабочую неделю до 70 часов, а рабочий день – до 12 часов. Без выходных. Ибо «отзывается о мужике, что “в ем только тогда и прок будет, коли ежели его с утра до ночи на работе морить». /Салтыков-Щедрин/. И тогда «смягчатся нравы, укротится людская дикость, исчезнут расхитители, процветут науки и искусства и даже начнут родиться «буйные» хлеба».
Челобитная заканчивается словами: «А не повелишь, не отзовешься на нашу мольбу, мы умрем здесь, на этой площади, перед твоим дворцом».
Жизнь за царя!
И многим, действительно, пришлось умереть как на Дворцовой площади, так и в других местах. Вот что пишет об этом очевидец -- офицер Императорского Генерального штаба Никольский Е.А.:
«Жил я на Петербургской стороне. Когда я утром шел в штаб через Дворцовый мост и проходил мимо Зимнего дворца, то видел, что к Дворцовой площади со всех сторон направлялись части гвардейской кавалерии, пехоты и артиллерии.
Далее мной излагается то, что я наблюдал из окна здания Главного штаба.
Очень скоро почти вся площадь наполнилась войсками. Впереди стояли кавалергарды и кирасиры. Около двенадцати часов дня в Александровском саду появились отдельные люди, потом довольно быстро сад начал наполняться толпами мужчин, женщин и подростков. Появились отдельные группы со стороны Дворцового моста. Когда народ приблизился к решетке Александровского сада, то из глубины площади, проходя площадь беглым шагом, появилась пехота.
Выстроившись развернутым фронтом к Александровскому саду, после троекратного предупреждения горнами об открытии огня пехота начала стрельбу залпами по массам людей, наполнявших сад. Толпы отхлынули назад, оставляя на снегу много раненых и убитых.
Выступила и кавалерия отдельными отрядами. Часть из них поскакала к Дворцовому мосту, а часть — через площадь к Невскому проспекту, к Гороховой улице, рубя шашками всех встречавшихся.
Я решил уйти из штаба не через Дворцовый мост, а попытаться как-нибудь скорее выйти через арку Главного штаба на Морской улице до какой-нибудь боковой и далее окружным путем пройти на Петербургскую сторону. Вышел черным ходом через ворота, прямо выходящие на Морскую улицу. Далее — до угла последней и Невского. Там я увидел роту лейб-гвардии Семеновского полка, впереди которой шел полковник Риман.
Я задержался на углу, пока рота пересекла Морскую, направляясь к Полицейскому мосту. Заинтересованный, я шел по Невскому проспекту непосредственно вслед за ротой. Около моста по команде Римана рота разделилась на три части — на полуроту и два взвода. Полурота остановилась посредине моста. Один взвод встал справа от Невского, а другой — слева, фронтами вдоль реки Мойки.
Некоторое время рота стояла в бездействии. Но вот на Невском проспекте и по обеим сторонам реки Мойки стали появляться группы людей — мужчин и женщин. Подождав, чтобы их собралось больше, полковник Риман, стоя в центре роты, не сделав никакого предупреждения, как это было установлено уставом, скомандовал:
— Прямо по толпам стрельба залпами!
После этой команды каждый офицер своей части повторил команду Римана. Солдаты взяли изготовку, затем по команде «Взвод» приложили винтовки к плечу, и по команде «Пли» раздались залпы, которые были повторены несколько раз. После пальбы по людям, которые были от роты не далее сорока-пятидесяти шагов, оставшиеся в живых бросились опрометью бежать назад. Через минуты две-три Риман отдал команду:
— Прямо по бегущим пальба пачками!
Начался беспорядочный беглый огонь, и многие, успевшие отбежать шагов на триста-четыреста, падали под выстрелами. Огонь продолжался минуты три-четыре, после чего горнист сыграл прекращение огня.
Я подошел поближе к Риману и стал на него смотреть долго, внимательно — его лицо и взгляд его глаз показались мне как у сумасшедшего. Лицо все передергивалось в нервной судороге, мгновение, казалось, — он смеется, мгновение — плачет. Глаза смотрели перед собою, и было видно, что они ничего не видят.
Через несколько минут он пришел в себя, вынул платок, снял фуражку и вытер свое потное лицо.
Наблюдая внимательно за Риманом, я не заметил, откуда в это время появился хорошо одетый человек. Приподняв шляпу левою рукою, подошел к Риману и в очень вежливой форме попросил его разрешения пройти к Александровскому саду, выражая надежду, что около Гороховой он, может быть, найдет извозчика, чтобы поехать к доктору. Причем он показал на свою правую руку около плеча, из разодранного рукава которой сочилась кровь и падала в снег.
Риман сначала его слушал, как бы не понимая, но потом, спрятав в карман платок, выхватил из кобуры револьвер. Ударив им в лицо стоявшего перед ним человека, он произнес площадное ругательство и прокричал:
— Иди куда хочешь, хоть к черту!
Когда этот человек отошел от Римана, то я увидел, что все его лицо было в крови.
Подождав еще немного, я подошел к Риману и спросил его:
— Полковник, будете ли вы еще стрелять? Спрашиваю вас потому, что мне надо идти по набережной Мойки к Певческому мосту.
— Разве вы не видите, что мне больше не по кому стрелять, вся эта сволочь струсила и разбежалась, — был ответ Римана.
Я свернул вдоль Мойки, но у первых же ворот налево передо мною лежал дворник с бляхой на груди, недалеко от него — женщина, державшая за руку девочку. Все трое были мертвы. На небольшом пространстве в шагов десять-двенадцать я насчитал девять трупов. И далее мне попадались убитые и раненые. Видя меня, раненые протягивали руки и просили помощи.
Я вернулся назад к Риману и сказал ему о необходимости немедленно вызвать помощь. Он мне на это ответил:
— Идите своей дорогой. Не ваше дело.
Идти по Мойке я был больше не в силах, а потому пошел назад по Морской, зашел опять с черного хода в штаб, оттуда позвонил по телефону в управление градоначальника. Я попросил соединить меня с кабинетом градоначальника. Дежурный чиновник ответил, что его нет, но есть его помощник.
— Соедините, пожалуйста, с помощником. Я говорю из Главного штаба.
— Кто говорит? — спросил меня помощник градоначальника.
— Капитан Никольский из Главного штаба. Я сейчас был у Полицейского моста, там много раненых. Необходима немедленная медицинская помощь.
— Хорошо. Распоряжение сейчас будет сделано, — был его ответ.
Решил идти домой через Дворцовый мост. Подходя к Александровскому саду, увидел, что сад полон ранеными и убитыми. У меня не хватило сил идти вдоль сада к Дворцовому мосту. Перейдя площадь между войсками, я пошел мимо Зимнего дворца налево, по Миллионной улице, по Набережной реки Невы и через Литейный мост пробрался к себе домой. Все улицы были пустынны, я никого по пути не встретил. Огромный город, казалось, вымер». Словно в день вступления на должность Владимира Владимировича.
Как видим, никаких россказней о большевиках, первыми стрелявших в воинов, чтобы вызвать ответный огонь и мировую революцию, в воспоминаниях не холуйствующего, уравновешенного очевидца нет. Царь, который всегда за народ, кстати, вскоре принял нескольких наиболее покладистых рабочих, чего не догадался сделать ранее, угостил их чаем с плюшками и даровал прощение за бунт, а также выделил подачку семьям убитых.
В 1917 году жандармский генерал Спиридович с тоской вздыхал: «К несчастью для России при начале второй революции у нас не было Дурново и Трепова, не было Дедюлина с Герасимовым, не было Минов и Риманов». Чтобы расстреливать безоружных, вся вина которых состоит в том, что они хотят по-человечески жить. Без угрызений совести это могут делать только полные подонки вроде Римана. Жандармский генерал и сам признаёт: «Применение ружейного огня против толпы всегда производит сильное впечатление на солдат и на офицеров. Когда же стрелять приходится против невооруженной толпы, среди которой большинство просто зеваки /выделено нами/, впечатление оказывается почти потрясающим. Вид безоружного противника, вид убитых и раненых из его рядов смущает солдата. Да правильно ли поступает начальство, приказывая стрелять? Да хорошо ли, что мы стреляем? Эти вопросы невольно приходят в голову солдата. Смущены бывают и офицеры, а отсюда и стрельба вверх и пальба холостыми залпами».
А что же там было написано в этой челобитной?
«Нас поработили, и поработили под покровительством твоих чиновников, с их помощью, при их содействии. Всякого из нас, кто осмелится поднять голос в защиту интересов рабочего класса и народа, бросают в тюрьму, отправляют в ссылку. Карают, как за преступление, за доброе сердце, за отзывчивую душу. Пожалеть забитого, бесправного, измученного человека — значит совершить тяжкое преступление.
Весь народ рабочий и крестьяне отданы на произвол чиновничьего правительства, состоящего из казнокрадов и грабителей, совершенно не только не заботящегося об интересах народа, но попирающих эти интересы. Чиновничье правительство довело страну до полного разорения, навлекло на нее позорную войну и все дальше и дальше ведет Россию к гибели. Мы, рабочие и народ, не имеем никакого голоса в расходовании взимаемых с нас огромных поборов. Мы даже не знаем, куда и на что деньги, собираемые с обнищавшего народа, уходят. Народ лишен возможности выражать свои желания, требования, участвовать в установлении налогов и расходовании их. Рабочие лишены возможности организоваться в союзы для защиты своих интересов».
А отсюда вывод:
«Необходимы:
I. Меры против невежества и бесправия русского народа.
1) Немедленное освобождение и возвращение всех пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки.
2) Немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собраний, свободы совести в деле религии.
3) Общее и обязательное народное образование на государственный счет.
4) Ответственность министров перед народом и гарантия законности правления.
5) Равенство пред законом всех без исключения.
6) Отделение церкви от государства».
Но кто же откажется от невежества и бесправия, если это помогает управлять? Для этого церковь и сливается вновь с государством, а мечты о всеобщем образовании так и остались мечтами в добольшевицкой России.
«II. Меры против нищеты народной.
1) Отмена косвенных налогов и замена их прогрессивным подоходным налогом.
Не сделано до чих пор: миллионер и нищий платят одинаковый «плоский» налог.
2) Отмена выкупных платежей.
Случилась только после восстания народного.
3) Исполнение заказов военного и морского ведомства должно быть в России, а не за границей.
Тут трудно удержаться, чтобы не отметить, насколько народ бывает умнее своих правителей. В 2012 году появились сведения о закупке в Италии броневичков Centauro с 105-мм или 120-мм орудием. Тогдашний министр обороны Сердюков собирался их не производить, а именно закупать. Представьте теперь, что было бы, если бы он их закупил. Запчасти итальянцы откажутся поставлять – и отправляй броневички на переплавку.
А ещё Сердюков собирался закупить десантные корабли «Мистраль» по миллиарду евро за каждый. А руководящие дураки вопили: «Мы должны поддержать промышленность Франции!!!» Своих у нас как-то поддерживать не принято. Слава Богу, французы в последний день отказались продавать. Видать, ещё тогда готовились делить Россию.
Кстати, яхты наших сверхбогачей, на которые уходит средств больше, чем на военное мореплаванье, тоже бы не мешало строить в России.
III. Меры против гнета капитала над трудом.
4) 8-часовой рабочий день и нормировка сверхурочных работ.
5) Свобода борьбы труда с капиталом — немедленно.
6) Нормальная заработная плата — немедленно.
И тут настолько всё современно, что остаётся только добавить: 8-часовой рабочий день сумели ввести только большевики. Потому и обращались рабочие к царю за защитой «от наглой эксплоатации капиталистов и грабящего и душащего народ чиновничьего правительства». Что так же достаточно злободневно.
***
В 2012 году решением Самого славный своими подвигами Семёновский полк был восстановлен. Отличительным знаком Семёновского полка были Красные чулки (не путать с красными революционными шароварами!). Они были выданы семёновцам, сражавшимся под Нарвой по колено в крови. Своей, обратите внимание. В 1700 году Карл, имевший 18 тысяч войска, украл не только кораллы у Клары, но и победу у Петра, имевшего 35 тысяч, под Нарвой. Как истинно великий полководец, Пётр драпанул за два дня до сражения.
Сегодня о чулках забыли, а зря – опять может понадобиться стоять по колено в крови. На этот раз соотечественников. Ведь Семёновский полк сначала вызвал восстание в Москве, а потом его успешно подавил. Вообще-то полков, прославившихся в боях, в российских вооружённых силах было много. Но не каждый из них так успешно расстреливал безоружных сограждан.
Конечно, если по сущей совести, то было бы достаточно просто стрельнуть поверх голов – народишко-то и разбежался бы. А ведь стреляли в упор и на поражение. А потом ещё конница рубила бегущих врагов государства стараясь истребить как можно больше. Среди убитых кроме дворников и матерей с детьми были какие-то гимназистки румяные и прочие не относящиеся к шествию люди. Вот так-то разгонялись недозволенные собрания. Нынче народишко по этой части избаловался: выходят толпами на т.н. «прогулку» «голубей кормить», а потом возмущаются, что по их головам гуляет обувка на твёрдой военизированной подошве. На такой прогулке легко насморк подцепить.
А вы думали, просто так государство российское 2 млрд. рублей убухало на вооружение Росгвардии средствами подавления бунтов и мятежей. Хотя это новосозданное учреждение и без того лихо крутит руки и ломает ноги недовольным. Лучше быть колченогим, чем красным!
Не отстаёт и полиция. По каковой причине меч на одёжке полицаев напоминает бутылку из-под шампанского, засунутой полицейскими в зад сторонника Ельцина. Который, естественно, радовался расстрелу Белого Дома и думал, что до него дело не дойдёт. Как выразился другой поклонник Ельцина с вещалки «Эхо Москвы», Плющев, «человек с хорошим лицом», похожим на лепёшку, забытую рассеянной коровой на весеннем лугу, «жизнь то одной стороной поворачивается, то другой». Наши либеральные говоруны крепки задним числом, задним умом и задней частью тела.
Странно, вроде и пенсионный возраст повысили, и налоги увеличили, а россияне все нищают и нищают. И вымирают. А ведь государство делает всё для сохранения их здоровья. Вот в селе Харагун Забайкальского края в рамках «оптимизации» закрыли местную больницу. Жители возроптали. Тогда к ним приехала главарь Минздрава края и честно объяснила: у вас нет гипермаркета, потому что нерентабельно. И больницу держать нерентабельно. Ведь мест-то в больничке было -- вы токмо не пугайтесь – целых восемь! Сущее разорение государству!! Словом, денег нет, но вы лечитесь. Хотя теперь, чтобы лечь в больницу, надо ехать за 60 верст в уездный город с романтическим названием Хилок.
Уже и сверхбогачи застонали. Но не потому, что доели последнюю корку хлеба. Уровень доходов российских граждан настолько низок, что добиться с ним существенного роста ВВП невозможно. Об этом плакался изданию Forbes миллиардер Араз Агаларов, т.е. человек не из тех, кто лежит пузом вверх в ожидании манны небесной. Нищета народа не позволяет наращивать производство, потому что произведенные товары некому покупать.
В международном раскладе уровня жизни населения наша ядерно-сырьевая сверхдержава занимает почетное 76-е место, сразу за государством Кабо-Верде (Острова Зеленого Мыса), которое в Африке. Зато по количеству миллиардеров мы в первой пятёрке! Причём доходы российских миллиардеров за 2019 год увеличились на 53 миллиарда долларов. К сожалению, процветают не самые трудолюбивые. Любопытно, что в то же самое время привозной газ в баллонах в сёлах Пензенской области подорожал с 350 рублей до 908 рублей. Надо же как-то убытки покрывать от всех этих южных и северных Потоков.
И доходы государства сокращаются. Начальников стало беспокоить, что на всю ораву не хватит, и они попытались бюрократов подсократить. Итог получится предсказуемый, точнее предсказанный ещё Потёмкиным: поскольку сами бюрократы и будут этим заниматься, то получится как всегда: вместо сокращения наметилось увеличение. Пока числа департаментов Совета Министров на 7 единиц.
Тем временем народ выживает, как может. «Мне наплевать на бронзы многопудье!» -- воскликнул начальник эскадренного миноносца «Беспокойный» и спёр два бронзовых гребных винта весом в 13 тонн. Беспокоится человек за своё будущее в отставке.
Любопытно, кто первый сумеет стырить ВЕСЬ боевой корабль? Ждём развития событий!