Сиделка — профессия, предполагающая уход за больным человеком, инвалидом, престарелым, утратившим возможность к самообслуживанию. Не требует медицинского образования. Её работа связана с людьми, поэтому ей необходимы хорошие навыки по налаживанию взаимоотношений с людьми и взаимодействию с ними. Важны также ответственность, внимательность, наличие способности сопереживать.
Надя
Чернобровая крашеная блондинка лет пятидесяти, в очках с какой-то несуразной «очаковской» оправой, открыла рот и враз постарела лет на десять. Полыхнула на Сергея желтым цветом вставленных золотых зубов и принялась вещать свою, ну «самую несчастную» женскую историю в эмигрантской упаковке. Украинка, из захудалой деревни Львовской области, подалась на заработки в Испанию по зову подруги, успешно обосновавшейся в Сарагосе с давних времен. И у Нади поначалу тоже все началось складываться неплохо. Появилась работа в дневное время по уходу за престарелой женщиной. Иногда она еще и подрабатывала в кафе рядом, правда уборщицей с почасовой оплатой, но все равно копейка рубль копит…
Сергей слушал внимательно, но уже знал и развитие, и финальную сцену излагаемого на несусветном суржике сценария. «Так, сейчас родственники бабки не захотят заключать с ней контракт, мотивируя свой отказ дороговизной адвокатских услуг и последующими налоговыми выплатами по социальному страхованию», — прокручивал в голове сидевший напротив в электрической инвалидной коляске светловолосый мужчина.
— Ну а потом меня и из кафе поперли, потому как нелегалку даже и на такой работе опасно держать: не дай бог, кто-нибудь заявит, или проверка какая нагрянет. А тут еще и пандемия началась. Осталась я, короче, без гроша. И в полицию недавно вызывали — оформляют на депортацию. А куда ж я поеду? У нас на Украине чуть ли не война, да и муж у меня пьяница полный, который год в запое. Тьфу ты, козел сраный!
— Бил?
— Не без этого. Особенно по молодости. Но сейчас дети у нас уже взрослые, не допустют.
— Сколько детей?
— Доця Таня и сын Андрей. Вот у меня тут фотки в телефоне есть. Таня замужем, внука Витьку мне родила. Он такой красивый, вот. А умный! Не то что отец евоный, туды его в качель!
Сергей еще довольно долго терпеливо внимал слезливому гласу худющей деревенской бабы, неказисто одетой, но аккуратной и чистенькой какой-то. Этим и понравилась она ему, наверное.
— А как Вы меня нашли?
— Так мне Светка, подруга вашей мамы, позвонила и сказала, что Вам нужна сиделка.
— Понятно. Моя вездесущая родительница расстаралась. Как всегда, впрочем. Но Вы понимаете, что это довольно трудная работа?
— Да, мне рассказывали, даже говорили термин какой-то. Ин… Уй, забыла я.
— Интерна.
— Ага. Слово иностранное такое, трудное.
— А Вы по-испански разве не говорите?
— Неа, очень плохо, пару слов только. Нету способностей. Может Вы научите?
— Может и научу, если сработаемся. И давай перейдем на «ты», в Испании, кстати, все обращаются друг к другу на «ты». И стар и млад.
— Я буду стараться. Только вот это…
— Что? Ну говорите же наконец.
— Мне контракт нужен. Для оформления вида на жительство и разрешения на работу, а то выгонят меня из страны, депортируют. Я даже бесплатно могу с тобой быть, вот.
— Поживем, будем поглядеть.
— ?
Прошло полгода. Два человека начали приживаться, привыкать к совместному существованию. Контракт Сергей ей оформил. Надя получила официальные документы и даже отлучилась на родину в отпуск. Ему это тоже было выгодно: проблемы с полицией исключались. Да и в Крым он засобирался, а для того, чтобы сиделка могла его сопровождать в этой поездке, необходимы были эти самые документы. Вот только начались первые, небольшие пока, но стремительно нарастающие дрязги. Во-первых, Надя стала заводить разговоры об увеличении зарплаты. Во-вторых, у нее умер муж-пьяница. Перебрал и дал дуба. Но самым эпохальным было третье: у нее появился ухажер. Сидит как-то Сергей на уличной террасе, вдруг замечает Надю в сопровождении мужчины. Они шли, о чем-то весело переговаривались и смеялись. И тут сиделка увидела Сергея. Мгновенно опустила глаза, зарделась как помидор на грядке.
Дома он подколнул ее:
— Любовь-морковь намечается?
— Та не, просто знакомый.
— Ну-ну.
«Просто знакомый» стал часто появляться в доме, провожал знакомую дивчину сначала до двери, потом и в квартиру был приглашен, познакомиться. Перезванивались они каждый день, Надя уже сносно макаронила по-испански. Поехали Сергей с Надей в Крым. Так и там эти телефонные разговоры по пять раз в день не прекращались. С ласковыми словами, признаниями в любви и верности. По возвращении, Эрнандо (так звали новоиспеченного жениха) пригласил Надю в загородную усадьбу своих родителей. Представил как будущую жену. Выбор родители одобрили.
Между тем, Надя опять захотела в отпуск: решила продать хату. Но вот беда – замены не было. Сергей не мог жить самостоятельно, инвалид все-таки. Скандал произошел внезапно.
— Я поеду и все. В декабре. Подыщу тебе кого-нибудь.
— До декабря мы не успеем обучить неопытного человека. Времени-то осталось с гулькин нос.
— Пусть твоя любимая Сюзанна меня подменит, она все знает. Да и платить ей не надо.
— У нее дочь заболела, не сможет она.
— Не знаю я ничего и знать не хочу.
— Ну тогда выход у нас тобой один.
— Какой?
— Поднимай-ка ты со стула свою задницу и уходи. Ты уволена.
Когда у Сергея умерла жена от рака легких, Надя позвонила ему, попыталась утешить, знала она, как сильно он любил эту женщину. Предложила встретиться, поговорить. Мужчине было даже приятно услышать слова утешения: так горько и одиноко ему было. Но не встретились, потому что он ушел в глубокий, затяжной, очень тяжелый запой. Потом еще несколько раз обменивались сообщениями. За десять месяцев болезни Сюзанны у новой сиделки не было ни одного выходного. Надо было что-то предпринимать. Сергей попросил помочь в поисках подмены. Надя обещала поспрашивать у подруг и подыскать кого-нибудь. «Инвалидный наш» сам все разрешил. Но это уже другая история.
Света
Она была маленького роста и чрезмерно заносчивой, молодой, довольно красивой и улыбчивой. Пришла по объявлению, которое Сергей опубликовал в муниципальной газете. Приехала из Гродно, где Сергей часто бывал в свое время. По-испански говорила с ошибками, но очень выпячивала свои, якобы, глубокие знания английского языка. Когда она в первый раз затронула эту тему, Сергей не без гордости сказал, что владеет шестью иностранными языками, а в молодости закончил Минский государственный лингвистический университет (МГЛУ) с отличием и получил красный диплом преподавателя английского и испанского языков.
— Купил, наверное, — язвительно выпалила девушка.
— Ну, вообще-то, нет.
— Тоже мне полиглот нашелся.
— Ну, вообще-то, да.
— А вот я сейчас проверю.
— Давай.
Они пустились в разговор на языке Шекспира. «Пустились» — не совсем точно сказано. Уровень ее знаний едва ли укладывался в рамки требований школьной программы. Но произносила хорошо, тщательно.
— А вот переведи мне этот английский подкаст.
— Давай.
Так Сергей и сделал.
— Ну..., неплохо, неплохо. Но все равно не точно.
— На нет и суда нет, как говорится.
Пробыла она с Сергеем полмесяца, потом стырила пятьсот евро из его портмоне и смылась, оставив записку на столе, что такая работа должна оплачиваться в два раза больше. Финита ля комедия.
Энкарна
Рыская во всемирной паутине, Сергей наткнулся на странное объявление, которое заинтриговало его. Девушка с загадочным именем предлагала свои услуги по уходу за бедолагами, похожими на него самого, то есть инвалидами-колясочниками. Он позвонил сеньорите. Та оказалась родом из Колумбии, приехала в Испанию к родителям, жила у них на съемной квартире, нуждалась в заработке. Они долго говорили по телефону, обсуждали ее устройство на работу к Сергею. Договорились о том, Энкарна приедет в Сарагосу на испытательный срок. Длиться он будет месяц, как принято при заключении контрактов на Иберийском полуострове.
Испытательный срок Энкарна не прошла. Она оказалась малорослой неповоротливой толстухой весом под девяносто килограмм. Целый день что-то жевала и постоянно трещала по телефону со своими родственниками. Так Сергей узнал, что у ее дяди есть свое ранчо с огромным земельным участком, что она мечтает купить у него часть земли по сдельной цене, поэтому и приехала в Испанию в надежде подкопить на первый ипотечный взнос. Обменный курс евро в колумбийское песо был в ее пользу.
Готовить она совершенно не умела, только рис парила и добавляла туда рыбу из консервных банок — кусочки тунца, сельди да атлантической трески. Вино она пила в неописуемых количествах, а виски просто обожала.
О стране своей рассказывала с умилением, поведала Сергею о связях с колумбийской мафией, с торговцами оружием и наркотиками.
В общем, «полный фарш», как окрестил ее герой этого рассказа.
Коля
В Сарагосу вернулся закадычный друг Сергея. Когда-то они вместе учились в университете, а по окончании оного вдвоем рванули в Испанию. Обосновались в новом мире, нашли работу — устроились преподавателями в частный колледж, преподавали там иностранные языки. Коля шпрехал, а Сергей натягивал, как мог, испанцев на «ду ю спик инглиш».
Потом их дороги разошлись, у каждого сложилась своя жизнь. Коля вернулся в Россию, попытался заняться бизнесом, но с треском развалил свою шарашкину контору и разорился. Теперь вернулся в Испанию, надеясь, что судьба-судьбинушка на этот раз помилует его и подарит-таки новый шанс на удачу. Ан нет, не задалось и на этот раз: уж слишком нагло он пытался внедрить чисто русские коммерческие прихваты в испанский торговый рынок. Он хотел быть торговцем, а стал торгашом: продавал иконы, золотые монеты, старинные часы и, «вааще», все, что мог. Доходило даже до дребедени всякой — кастрюль и утюгов. Все эти вещи он нелегально переправлял из Москвы в Сарагосу по каким-то своим каналам. Превратился в барыгу, одним словом.
— О, Серый! — заорал он в трубку однажды.
— Привет, Коля.
— А мне твой телефон Асусена сбросила по Ватсапу. Вот я и подумал, а не позвонить ли старому боевому товарищу.
— Хорошо, что позвонил.
— Давай встретимся, братан. Сто лет не виделись.
— Приезжай ко мне в гости. Сам-то я на улицу на коляске выехать не могу.
— А че так?
— Не могу сейчас рассказать. Долго получится, лучше приезжай.
— Не базар, скоро буду.
Встретились они через час где-то. В дверном проеме стоял высокий мускулистый верзила с улыбкой до ушей. Бросился к сидевшему в своей коляске Сергею. Обнимая, чуть не свалил того вместе с электрической махиной на пол, а потом пустился в извинения чуть ли не со слезами на глазах.
Пристроились за стол. Выпили.
— Ну рассказывай, братан. Почему один. Мне Асусена говорила, что ты с сиделкой живешь.
— Жил. До сегодняшнего дня.
— Так. А че случилось?
— У меня их целая коллекция была. Кто сбежал, кто не смог. Последнюю сам выгнал.
— Н-да. Дела.
— Да уж.
— Тогда надо срочно другую искать. Сегодня же.
— Не так-то это просто. И так быстро — невозможно.
— Как выбираться будешь из этой засады?
— Даже и не знаю пока.
— Ладно, не дрейфь, братан. Я помогу тебе.
— Как, Коля?
— Буду твоей сиделкой. Сиделком.
Сиделком он, как выяснилось, оказался никаким. У него ничего не получалось. Есть такие люди, несноровистые совсем. Сильный и статный, весь из себя боец, работал когда-то на юге Испании вышибалой в прости господи клубах, морды бил зарвавшимся клиентам, «девчонок» защищал, а вот хваткой и смекалкой не обладал. Бывший футболист, спортсмен по всем статьям, взял и намазал ноги Сергея каким-то специальным кремом от отеков, сжег тому кожу, в результате чего наш красавец, ко всем своим прелестям — ожирению от неподвижности, вялости мускулов, спазмам и хроническому недержанию мочи — приобрел еще и венозный целлюлит голеностопов. Дальше — больше, он пил без границ, спаивал и Сергея за воспоминаниями о студенческой молодости и задушевными разговорами о женщинах, любви и сексе. Тайком по ночам хлебал пиво, смешанное с водкой (употреблял ершика, как любил он говаривать), коньяк, бренди, вино. Да каких только пустых бутылок, спрятанных за холодильник, не обнаружил однажды Сергей у себя на кухне.
Другом он был в прошлом. Сейчас вел себя аки свинья недорезанная. Сначала клялся в том, что будет помогать Сергею бесплатно, в обмен на предоставление жилья и кормежки. Спустя пару месяцев заговорил о необходимости помогать жене и приемному сыну, оставшимся в России, затем появилась необходимость выручать из беды пару-тройку любовниц с затруднениями на финансовом фронте. Ну очень продолжительное «и т.д., и т.п» в последствии. Дело запахло жареным.
Сергей впал в немилость своей гражданской жены Сюзанны из-за чрезмерно частых выпивок. Сказал Коле, что пить больше не будет, собирается завязать с этим делом, так как не хочет обижать жену. Коля промолчал поначалу. Но однажды устроил скандал по причине нехватки денег на покупку спиртного.
Скандал вышел звучным — затрещала Колина челюсть. Сидел он напротив Сергея и повествовал о своих любовных приключениях:
— Эх, брат, шлюхи они все. Блин, выпить бы чего-нибудь. Подкинь бабла чуть-чуть, пойду спущусь в бар, возьму бутылочку вискарика.
— Коля, я завязал, и ты это знаешь.
— Так ты и не пей, я буду. Еще лучше: мне больше достанется, — гоготнул детина.
— На свои покупай.
— У меня капусты нету, ты же жмешься.
— Не ври, я тебе недавно заплатил.
— Подачку какую-то кинул, лишь бы отмазаться. Я видел сколько ты подарков накупил своей Сюзанне. На нее ты денег не жалеешь. А она такая же, как и все остальные суки. Только из-за количества твоих купюр и ублажает тебя.
Удар был резкий, быстрый, сухой. В середину нижней челюсти «сидельца».
Расстались они без претензий, по-мирному разошлись, что называется. Сюзанна еще и уговаривала Сергея не выгонять «бедолагу» на улицу. Она так и не узнала о его мерзких словах в свой адрес.
Мохаммед
— И что же теперь делать, Сергей? — тоскливо спросила она. — Я не смогу тебе помочь, любимый. Что-то совсем плохо у меня со здоровьем в последнее время. Слабость, постоянная усталость, кашель вот напал, не по силам мне будет. Да и за дочкой присматривать надо.
— Придумаю что-нибудь, — ответил Сергей любимой женщине.
Придумал он Мохаммеда. Еще давно, когда необходимо было переезжать из старого офиса переводческой фирмы, которой управляла Сюзанна, а Сергей был ее компаньоном, он случайно познакомился с марокканцем и рассказал тому о затруднениях по перемещению мебели, компьютеров, канцелярских принадлежностей и многочисленных картин своих белорусских друзей-художников, развешанных по стенам его кабинета и других офисных помещений. Мохаммед вызвался помочь, собрал целую команду чернокожих эмигрантов, которые за короткое время и небольшую сумму переправили все в другое место. Смуглый, небольшого роста мусульманин открылся Сергею, рассказал, что женат, имеет множество малолетних сыновей и испытывает денежные затруднения по их содержанию. Постоянной работы-то нет, только случайные подработки да сборка и сдача металлолома. Как-то сдружились они с тех пор, иногда виделись, общались по телефону.
— Так давай я этого Колю подменю на время, пока ты не найдешь новую сиделку.
— Разве тебе не запрещено прикасаться к голому мужчине? Ты пойми, тебе придется отвозить меня в туалет, мыть под душем, даже надевать урологический презерватив.
— На войне, как на войне, — ответил мусульманин по-французски. Аллах не воспрещает помогать и спасать боевого товарища.
Так он и поступил впоследствии. Было трудно обоим. Непростое это дело делить кров, еду, хозяйственные и физиологические проблемы двум взрослым мужикам, да еще и с разной культурой, социальным статусом, религиозными представлениями.
Продержался этот иностранный легион пару месяцев и был расформирован: проблемы нарастали по обе стороны баррикад. Жена мусульманина стала жаловаться на отсутствие мужа в доме, нехватку времени на воспитание маленьких детей, да просто еды и одежды в доме. Сергей повысил зарплату товарищу, искал и находил ему дополнительный заработок. Но долго эти боевые действия продолжаться не могли: любая война заканчивается рано или поздно. Расстались они, впрочем, абсолютно мирно, по-дружески.
Надо было опять что-то предпринимать.
Ассорти
Это не имя очередной сиделки, нет. Это большое, разнообразное количество людей, прошедших через, сквозь, рядом или мимо жизни Сергея после Мохаммеда. Кого только не было в этом легионе совершенно разных людей — предприимчивые домохозяйки, зарвавшиеся авантюристы, «влюбленная» проститутка даже была. Но обо всем по порядку…
Галя
Галя приехала из Киева, еще до войны, после Майдана. Не из-за, а благодаря. Занимательное дело, как человеческие особи используют горе страны себе на пользу. По словам Гали, она убежала от ужасов, творившихся на улицах родного города, побоев, драк, насилия. О чем и написала в заявлении на предоставление политического убежища в Испании. Редактируя эту петицию, Сергей несколько опешил: у Гали, оказывается, есть несовершеннолетний сын, изнасилованный собственным отцом, чалившим сейчас где-то в отдаленных местах. Сама она неоднократно избивалась извергом, даже продавалась на предоставление сексуальных услуг подельникам мужа.
— Это правда? — спросил он у молодой дородной жертвы.
— А шо, не верите? — Так у меня все справки есть, судебные постановления, свидетельские показания. Документы переведенные все, заверенные нотариусом. Не подкопаешься.
— Ну да.
— Так Вы это, на работу меня берете?
— Нет.
Марина
Эффектная блондинка со стройными ногами, смешливая, с хорошим чувством юмора, она произвела на Сергея очень приятное впечатление. Прекрасно готовила, любила современную музыку, схожую с его предпочтениями. Кошка Сергея сразу приняла ее в доме, обнюхала, приластилась и запрыгнула к девушке на колени.
— Марина, давайте завтра и начнем. В твои задачи будет входить…
— Мы еще даже не познакомились, а ты уже меня на работу берешь.
— Это Гоминола тебя взяла.
— ?
— Так зовут фелину, сидящую у тебя на коленях.
— Как, как ее зовут?
— Гоминола, «леденец» в переводе с испанского.
Это была превосходная сиделка. Заботливая и чуткая помощница. Они подружились. Даже сейчас, спустя годы, переписываются и созваниваются. Марина вышла замуж за голландца, родила двух детей, счастлива. Только иногда, по пьяни, тоскует по Испании и приключениям, свалившимися на нее в компании русского инвалида-колясочника.
— Сергей, я вот тут рядом с нашим домом нашла очень забавное заведение. Может, прошвырнемся вечером, погуляем и зайдем туда?
— Прогуляться я совсем не против, чистым воздухом хоть подышу. А что за место такое курьезное?
— Сам увидишь и все поймешь.
— Океюшки, сегодня после работы и пойдем.
Простиклуб действительно выглядел необычно. Грязненький, пьяная барменша, затасканные девицы с нечесаными волосами, пялившиеся на них мужики ну очень низкого пошиба.
— Марина, ты зачем меня притащила в эту помойку?
— Я хочу с девчонками пообщаться, побазарить, расспросить и сравнить.
— Зачем тебе это?
— Интересно просто, как в Испании живут мои бывшие коллеги по работе.
— Ну-ка, ну-ка.., с этого места поподробнее.
Делом этим она стала промышлять еще со студенческих лет, в основном с иностранцами. Знакомилась в специальных валютных ресторанах, где у нее были свои подвязки, спала в дорогих номерах. Ей нравилось, да и денег поднакопила — можно самой за бугор сваливать — советскую мечту осуществить, превратить в реальность. Так она и поступила. Сергей проникся большой симпатией к этой взбалмошной, неординарной личности, они где-то даже сблизились и закрутили непродолжительный роман.
Но надо было решать вопрос с видом на жительство. Девушку надо было спасать: срок туристической визы давно у нее уже истек. Где она только не работала по рекомендации горе-инвалида — продавщицей в лавке, преподавательницей русского языка на дому, уборщицей в частном колледже. Вот тут ей повезло: директор этого центра запал на… Сергея. Бывает.
Оформили фиктивный брак с лысоватым, полненьким дядечкой по имени Хуан-Карлос. Марина вздохнула спокойно. Жизнь налаживалась. Сергей от потуг Хуана-Карлоса «закатить» его в постель отвертелся в конце концов — засадил тому здоровой правой рукой в харю. И все, делу конец.
Но тут нарисовался еще один претендент. В Марину влюбился хозяин бара, в котором она часто бывала вместе с Сергеем. Мужчина лет пятидесяти с лишним, женат, взрослые дети. Но признался в любви, клялся, что сдвинет горы, но поможет девушке в чем угодно.
— Сережа, ну что мне с ним делать, а? Как его отшить? Помоги, поговори с ним.
— Тут на тебя клиент один все время смотрит, вон за столиком напротив сидит. Давай подойдем, познакомимся, вид у него явно не испанский.
— Зачем?
— Так просто, сменим тему.
Через год она вышла за этого парня замуж и укатила в Голландию.
МариЯ
Света, бросившая Сергея без предупреждения и обокравшая его, — то ли совесть у нее проснулась, то ли решила напакостничать еще больше говнюку-инвалиду, — повесила в украинском магазине объявление о возможной работе по уходу за колясочником. Написала телефон и адрес.
Сергею позвонила женщина, представилась, обронила фразу об объявлении, о поиске работы и медицинском образовании. Рассказала про опыт сопровождения больных бедняг в их жизненных испытаниях. Заявила о том, что готова к любым условиям проживания и питания, что сама из Сибири, хотела бы встретиться и поговорить.
И они встретились. Познакомились.
Очень толстая, с двойным подбородком, едва проклюнувшимися когда-то в юности и затухшими на том от натуги грудями, она совсем не впечатлила Сергея.
«Опять не вспять» — подумал он.
За разговором выяснилось, что у нее в Сарагосе проживает ее племянница, у которой Мария временно ютится, а в Новосибирске и тамошних окрестностях вообще куча родственников: бывший муж, дети, внуки и т.д., и т.п.
Не очень общительная, на вопросы отвечала как-то враждебно, злобно даже.
— А почему и зачем Вы, простите, можно я все-таки перейду на ты?
— Валяй.
— Что же такое случилось или произошло, что заставило тебя приехать из такой дали в Испанию?
— Я не хочу об этом говорить, по крайней мере не сейчас.
— Хорошо, проехали. Тогда давай поговорим о работе и зарплате.
— Давай. Деньги меня интересуют конечно, это и коню понятно, но не настолько. Сколько дашь, столько и будет. Самое главное для меня — это контракт.
— Без проблем.
— Мне документы надо оформить и остаться здесь жить навсегда.
— ?
— Домой я вернуться не могу: прибьют еще…
Сергею пришлось промолчать и взять женщину на работу. Деваться было некуда.
Забот прибавилось. Марию волновали только собственные проблемы — контракт, документы, деньги и… здоровье: наследственный диабет и гипертония. Когда сахар скакал у нее то вверх, то вниз, вынести «ейные» приступы нервозности, ругани с употреблением великого и могучего русско-монгольского мата, было ну очень, уж очень трудно. Бедная Гоминола не знала, куда прятаться, а Сергей стойко противостоял. Молча. Он вообще почти перестал разговаривать с гуманоидами, за исключением жены и матери, с которой общался по Вайберу: старушка из-за пандемии давно уехала домой в Беларусь. Со слов Марии он узнал много чего интересного о себе самом. Оказывается, все бывшие сиделки, просто друзья и знакомые на дух его переносить не могут: он жадина, скупердяй, обманщик, высокомерный зазнайка.
Вмешалась судьба. Ее звали Сюзанна. Любимая женщина, гражданская жена Сергея, бывшая его ученица решилась на разговор с дамочкой «по-русски». Она действительно говорила с Марией на русском языке, иногда жалобно смотрела на Сергея, прося взглядом о помощи в поисках точных слов.
— Мы с Сергеем, я обещаю, Маша, обязательно оформим тебе контракт, а наш адвокат займется твоим видом на жительство. Тебе просто придется подождать. Примерно год: такие вещи быстро не делаются.
— Хорошо, я согласна, подожду.
А потом Сюзанна заболела раком легких. Черт его знает почему, с «Машей» стали происходить перемены к лучшему. Она не могла не замечать, как сильно Сергей испугался и переживал за любимого человека. Может, это и побудило ее к разговорам с ним, к выражениям сочувствия и поддержки. Она гораздо лучше теперь работала по дому, заботливо ухаживала за Сергеем, старалась подбодрить.
— Мария, грядут плохие времена, — сказал ей Сергей как-то.
— Что случилось?
— Сюзанну кладут в больницу, я не смогу давать тебе выходные.
— Ну, поработаю без выходных. Давай будем надеяться, что наступит ремиссия, и Сюзанна вернется.
Сюзанна не вернулась. Через десять месяцев она умерла.
МариЯ, по мнению Сергея, постепенно утратила последнюю заглавную букву в своем имени, которую он влепил ей, начиная этот сюжет рассказа. Она теперь с каждым днем раскрывалась с другой, более доброй, человечной, женской стороны. И чувство юмора вдруг тоже прорезалось в этой, как выяснилось, незаурядной натуре. Зачастую по вечерам они смотрели русские фильмы, в основном комедии. Иногда Маша, с согласия Сергея, ставила видео на паузу и рассказывала забавные истории из своей жизни в Сибири. Сергей потом, к ее удивлению, лепил из них смешные миниатюрные рассказы. Как, например, вот этот:
«Гостил я однажды с мамой у родственников. Был праздник какой-то религиозный. Мама у меня набожный человек - старенькая уже. Пригласила попа, которого знала с детства. Тот был, как положено, с бородой. Все выпивали по чуть-чуть. Поп пил пиво. Кто-то поднёс ему стопку водки. Тот сказал, что водку не пьёт, что в пиве есть все необходимые человеку калории, потому как варится оно из солода пшеничного. Хлеб есть голова. А водка - дело крепкое, вредное, нездоровое. Нельзя. Я сидел неподалёку и говорю:
— Батюшка, а на бутылке написано "Пшеничная".
Тот взял бутыль, изучил этикетку и вещает в ответ:
— А, ну тогда можно.»
Герман
Внизу жилого дома, в котором жил-прозябал Виктор, располагался шумный модный паб английской франчайзинговой сети «Кентербери», в некотором роде топовый, самый привлекательный для претендующих на шик молодых, да и не только, гарцунов и скучающих по ласке одиноких фемин. Когда он открылся, Сергей стал одним из первых его посетителей. Правда, тогда он еще ходил, а не сидел в инвалидной коляске. Прошло довольно много лет, прежде чем он вновь решился заглянуть туда. Просто, однажды спускаясь в лифте на улицу, он встретил Эдуардо. Когда-то этот человек, в ту пору молодой высокий брюнет из Уругвая, по приезду в Испанию загорелся мечтой о приобретении лицензии и открытии нескольких «Кентербери», делая ставку на неукоснительно высококачественное обслуживание клиентов со стороны статных латиноамериканских парней и красивых девушек, которых специально и самолично отбирал при зачислении в штат обслуживающего персонала.
Сейчас он, конечно же, несколько постарел, значительно поседел, но выглядел по-прежнему блестяще. Сохранил и спортивную подтянутость во внешнем виде, и приятную выправку в одежде. Он узнал Сергея, искренне обрадовался и не стал выказывать лицемерное сочувствие. Помог тому выехать из здания, пригласил за столик на террасе своего питейного заведения и подозвал одного из официантов:
— Хотел бы представить тебе своего русского знакомого.
Парень, копия Эдуардо в молодости по привлекательности и улыбчивости, заискрился, пожал Сергею руку.
— Герман. Очень приятно.
— Герман? Довольно необычное имя для испанца, — удивленно отреагировал Сергей и тоже назвался.
— Я не испанец, я уругваец, как и босс, — юноша уважительно повел рукой в сторону Эдуардо.
— Да, у нас в стране много самых непредсказуемых имен, люди-то чуть ли ни со всего света собрались, — ответил тот и продолжил:
— Принеси нам по бокалу пива, пожалуйста. И на будущее учти, этого русского парня надо обслуживать всегда, даже если и свободных столиков не будет. И всем так и передай.
— Понял, шеф.
С того времени Сергей иногда стал наведываться и внутрь паба. Часто с женой или иногда с мамой. Старушка даже полюбила потягивать пиво с лимоном на летней террасе или пробовать свежевыжатые соки, есть мороженое за барной стойкой. Германа мама называла «мальчик», понравился ей обходительный молодой человек. Она видела, с каким интересом тот беседует с ее сыном, как искренне спрашивает о России, о русской литературе. Корила Сергея за его «шуточки»:
— Ты зачем Германа идиотом обозвал?
— Это я ему комплимент отвесил, а не обозвал, мама.
— Какой же это комплимент? Мальчик обиделся.
— Знаю, но под этим предлогом я дал ему книгу «Идиот» Федора Михайловича. В переводе. Он обещал прочесть. А то все уши мне проел со своим «Маленьким принцем» Антуана де Сент-Экзюпери.
— Ай, да ну тебя! Извинился бы лучше.
— Вот придет сегодня, ты и посмотришь.
Герман зачастую приходил к ним в гости или… выручал Сергея, когда тот по неосторожности падал с кровати при пересадке в коляску, просто на улице из-за рытвин, выбоин на асфальте и отсутствия пандусов в подъездах домов, магазинов.
А теперь вот почти каждый день перед работой забегал и помогал колясочнику делать физические упражнения. Они, казалось, сдружились.
В дверь позвонили, мама открыла, что-то говорила Герману, причитала, просила прощения за обидное слово непутевого сыночка.
— Да он же по-русски не понимает, мам.
— Так ты переведи. Или сам скажи.
— Ага, щас!
Зашел Герман. Протянул книгу. Серьезно так говорит:
— Ты был прав, наверное. Это комплимент с твоей стороны.
Сергей, наконец-то, приобрел электрическую коляску. Потрясающая вещь! Красивая, элегантная даже, быстрая (максимальная скорость 10 км/час), от известнейшей немецкой фирмы-производителя Отто Бок. Ну, в общем, эквивалент БМВ там или Мерседеса для инвалидов-колясочников. Возможность передвигаться в одиночку, быть более самостоятельным вскружила Сергею голову. Он как очумелый принялся каждый день носиться по городу, часто падал, ломал подножки коляски, быстро ремонтировал в ближайшей мастерской и опять гонял без устали.
В пабе он тоже кружил от одной стойки к другой, выезжал на танцевальную площадку, щелкал фотоаппаратом телефона.
Германа тем временем назначили управляющим барного хозяйства, он отвечал за все: за поведение персонала, закупки необходимых напитков и продуктов, организацию концертных выступлений приглашаемых групп и исполнителей, следил за порядком внутри всех помещений. То ли ответственность за работу, то ли прибавка к жалованию плюс приобретение некоторого процента акций паба, а скорее всего тщеславие, постепенно изменили этого парня. Он перестал быть симпатичным добряком-скромнягой, все больше эдаким денди с претензиями на высокопоставленность. С видом непробиваемого в своей решительности начальника он подошел к Сергею после одного из его «путешествий» на коляске в направлении танцующих людей:
— Тебе придется прекратить твои выкрутасы. Многие наши клиенты жалуются на тебя.
— А в чем дело, Герман?
— Твоя бесцеремонность многих раздражает.
— Я такой же клиент, как и они. Их бесит моя коляска?
— Сеньор, я настоятельно рекомендую Вам немедленно покинуть зал.
— Господин управляющий, я отказываюсь следовать вашим указаниям. Я же плачу здесь, и немалые деньги.
— Я приказываю, иначе вызову полицию.
Он, с подносом в одной руке, другой попытался вытолкнуть коляску за дверь. Сергей схватил уругвайца за шею, тряханул так, что все напитки рухнули на пол, приставил кулак к лицу и хрипло прокричал:
— Щас как врежу, мразь поганая… Прибью к чертовой матери!
В глазах бравого салаги появилось сначала удивление, затем детский страх и, наконец, неописуемый ужас.
Вызвали полицейских, те просмотрели видеокамеру, установленную над барной стойкой, состава преступления в поведении Сергея не нашли и отпустили восвояси.
Герман распечатал внутреннее решение руководства частного коммерческого заведения о запрете въезда в паб для Сергея и сопровождающих его лиц. Даже когда он устраивался за столиком со своей очаровательной женой, с которой раньше Герман обходился весьма и весьма галантно, их отказывались обслуживать и вызывали охранников для «очистки территории» от неблагоприятных клиентов.
Спустя многие годы, Сергей проезжал мимо входной двери паба и столкнулся с выходящим на террасу Германом. Уругваец кивнул, русский не ответил.
— Был невоспитанной пакостью и продолжаешь быть. Когда с тобой здороваются, надо отвечать.
Сергей неожиданно заплакал.
— Не тебе меня вежливости учить. Знал бы ты, как пряталась от тебя Сюзанна, чтобы ты не увидел ее в платке для онкобольных и не злорадствовал. Теперь ей избегать тебя не надо: ее больше нет, она умерла вчера.
— Прими мои соболезнования, я не знал. Давай я провожу тебя до дома, Сергей.
— Не стоит, правда.
— Тогда давай поговорим. В следующий четверг я позвоню тебе, встретимся.
— Хорошо.
Он так и не позвонил никогда.
Мама
В Испанию ее вызвала сноха, то бишь бывшая официальная жена Сергея. Позвонила:
— Валентина Николаевна, вам придется срочно приехать.
— Почему? Что случилось?
— Ваш сын разбился на машине, лежит в реанимации.
— О господи боже ты мой!
Мать примчалась через несколько дней.
О материнской любви написано немало. Но лишним не будет. Мужчинам вряд ли дано это понять, прочувствовать на себе. Нет, отцовская любовь существует тоже, сильная. Но исходит она скорее из эгоизма, себялюбия, желания гордиться. Собой, в первую очередь. Мать вынимает свою любовь из недр тела, как когда-то исторгла оттуда кусочек себя самой. И это второе ее «я» она будет любить несмотря ни на что, вопреки всему и всем. Как животное, как зверь, как ангел.
— Ой, вы знаете, только не волнуйтесь, пожалуйста. Я ведь в госпитале поочередное дежурство организовала. Приходят все наши друзья. Но у всех свои дела, семьи, заботы. Так что и вам надо будет...,
Простоватого вида пожилая женщина перебила:
— Я жить там готова, не то, что дежурить.
Старушка так почти и сделала. Сначала она испугалась очень: сын не узнал ее. Он вообще никого не узнавал, кроме Сюзанны. С ее любимым, белобрысым в детстве «сыночком» творились дьявольские вещи: разговаривать он начал с огромным трудом, да и то, как робот. Слова произносил нечетко, предложения составлял какие-то странные, непонятные. Врачу своему объявил, что эта женщина, указывая на нее, приехала из Индии поучиться местной кулинарии.
Сноха укатила на юг, ссылаясь на работу, а ее ночью выгнала на улицу.
— Так куда ж я пойду-то, Тома? Где ночевать буду?
— У любовницы его попросите приюта.
— У какой такой еще любовницы?
— Да, вы правы. У него их много было. Но вы к Сюзанне идите, эта точно не откажет.
На том и порешилось. Валентина Николаевна поселилась у испанки. Дни напролет проводила в госпитале, ночевать приходила к Сюзанне. Так и проходило время. В августе сына отправляли в специальный реабилитационный центр в другой город. Встал вопрос о сопровождающем лице, о сиделке. Валентине Николаевне надо было возвращаться домой, в Беларусь: заканчивался срок визы. Совсем уже поседевшая мать встала на дыбы, что называется.
— Никуда я не поеду, не брошу я сыночка своего. Вот он восстановится, встанет на ноги, пойдет — тогда и уеду.
Тамара, сноха Валентины Николаевны, просила ее приехать на первое время, на месяц там или чуть больше. Прожила она с сыном в Сарагосе двадцать три года.
Альфия
Совсем давно, лет семь назад Сергей увлекся одной занимательной идеей. Один из его знакомых, проживавший в Москве, рассказал о том, что на просторах Инета наткнулся на группу людей, изучавших испанский язык онлайн. Саша Меркушев, профессиональный переводчик английского, закончивший в свое время тот же университет, что и Сергей, был, как почти все инязовцы, совершенно зацикленным на изучении новых иностранных языков. В общем, решился на одоление испанского и, к своему удивлению, обрел в этой группе множество таких же «безбашенных» друзей со всего мира. Они переписывались, разговаривали, спорили и шутили исключительно на языке Сервантеса под руководством какого-то латиноамериканского преподавателя. Были настолько охвачены этой страстью, что буквально жили в своих компах, ноутбуках и айфонах, постигая тайны языкознания.
Саша стал администрировать это сообщество и попросил Сергея помочь бедолагам: присоединиться к группе и аккуратненько так давать консультации, исправляя их фразы или корректируя диалоги. Взамен обещал помочь в публикации его рассказов, переведенных на кастильское наречие: Сергей как раз подсел на писанину. Серьезно к этому относился не очень, но и графоманом становиться не собирался.
Его читали теперь самые разные люди, писали отзывы, задавали вопросы. Это было интересно. И вот среди этих новоявленных читателей появилась восторженная башкирка Альфия. То ли ей действительно понравились его манера и стиль повествования, то ли дама изнемогала от одиночества, но она настойчиво принялась писать Сергею в личку, звонить и признаваться в обожании его таланта. Была неглупой, впрочем. Помогала даже в редактировании текстов на великом и могучем.
Незаметно как-то, рутинно что ли, «по ходу», как любят теперь выражаться молодые люди, Сергей даже привык к ее присутствию в своей жизни. Она искренне интересовалась его судьбой и проблемами. Сопереживала.
Началась их гибридная дружба. Это слово неслучайно. Инвалид, калека, беспомощный в быту человек, с одной стороны, и здоровая сильная женщина, с другой. История без права на существование, да и незнакомы они были лично, «на живо», как говорят поляки. Однако Альфия Яикбаева оказалась натурой с восклицательным знаком. Знак этот начал вытворять несуразные вещи: его обладательница пустилась задавать вопросы о сексе. Клялась не только в платонической любви, но настойчиво хотела встретиться и обрести плотские утехи с красавцем-мужчиной. Она так и называла Сергея. Утверждала, что изыщет способы для его возрождения на постельной арене. Заявляла о готовности переехать в Испанию и превратиться в верную подругу на всю оставшуюся жизнь.
Как бы там ни было, Сергей проникся надеждой. Как раз и истории с сиделками начали бить по башке и кошельку. Так что он решился на фиктивный брак, в надежде обрести женщину-друга. Только вот сомнения не лезли из головы. И он сотворил глупую вещь. Виза уже была получена, билет на самолет до Мадрида куплен. Он решился на розыгрыш, некрасивый, нечистый. По Ватсапу:
— Ты сколько денег можешь привезти, Альфия?
— А зачем мне деньги? Кормить будешь ты или племянница, она со мной на месяц приедет. Так что, вообще, почти не собираюсь брать.
— Мне нужны, засада. До 25 июня.
— Посмотрим, но я не могу сейчас.
— В смысле?
— Я обычно валюту у сына стреляю, а у него сейчас проблемы.
И пропала. Подходил день ее прилета. Сергей не выдержал и написал сам:
— Ты где? Поговорить бы надо.
Ответ не заставил себя ждать:
— А о чем говорить-то? Всё и так понятно. Такой же лохотрон, как и любое другое знакомство в сети. Уже всё решила. Никуда не поеду. Вчера купили с сестрой билеты в Майкоп. Так что, прощай, дорогой.
— Ты серьезно?
— Серьезно.
— Это же подстава.
— Всё, я не буду больше отвечать.
— И что мне делать? Еще одна предала. Ну и хрен с тобой.
— Вообще-то, это ты меня подставил, а не я. Я потеряла кучу денег с этой дурацкой поездкой, времени и нервов. А ты просто сидел дома и писал мне всякие гадости. Оказалось, что тебе нужна не я, а деньги. Всё, как всегда. Что ты еще от меня хочешь? Хорошо, хоть заранее предупредил.
— Это была проверка на вшивость. Проверка удалась.
Сюзанна
Она пробыла с ним все 23 года, которые мужчина провел в инвалидной коляске.
Есть, наверное, люди, которые изначально созданы друг для друга, как бы пафосно это не звучало. Эта женщина была послана Сергею разлитым в воздухе опытом всех отбывших на планете Земля живых существ, способных чувствовать. Рядом с ним худенькая темноволосая француженка преображалась, становилась сильнее, выносливее, ловкость амазонки какая-то просыпалась в ней. Ей не надо было объяснять, что и как делать, чтобы управиться с этим русским верзилой. Она простенько так подхватывала его ноги одной рукой, цеплялась второй за шею и перебрасывала с кровати на коляску или наоборот. И так во всем, даже в делах туалетных, физиологических. С непринуждённостью и сноровкой.
Любимейшая из сиделок, женщин вообще, его милая спутница стала много и сухо кашлять в последнее время. Он обеспокоился и настоял на медицинском обследовании.
Боролась она с раком груди десять месяцев. Было трудно и очень больно смотреть на нее, понимать, что потихоньку тает, уходит самый близкий твой человек.
— Я скоро умру, Сережа. И ты это знаешь, я вижу в твоих милых глазах, что знаешь. Я не хочу оставлять тебя одного, поэтому тебе надо найти другую женщину.
— Не говори так, мон амур.
— Я не буду против этого, пообещай мне.
— Нет.
Той ночью, в десять пятнадцать, Сергей не справился с управлением электрической коляски и выпал из нее посреди улицы. Полиция, скорая помощь, суматоха, дикая боль, забытье.
Утром он с трудом дотянулся до телефона и прочитал сообщение от дочки Сюзанны:
«Серж, я звонила тебе весь вечер, но ты так и не взял трубку. Моя мама умерла вчера 22:15»