В мое время она была. Год, после института, почти самостоятельной работы врачом по своей специальности, под наблюдением наставников, опытных практических врачей. Год, формировавший, так необходимую, самостоятельность. Сейчас интернатуры нет. Реформы здравоохранения в постсоветской России в конце концов привели к тому, что ухудшились условия работы врачей, и их стало не хватать. Чтобы пополнить потери в большом количестве стали брать на работу врачей из ближнего зарубежья, а также отменили интернатуру.
Ну а нам, интернам того далекого года, повезло. У нас был еще этот беззаботный счастливый год. Я, на распределении, просивший оставить меня на Украине, уехал из родного города за несколько дней до 1 августа, дня начала работы интерном.
Поезд, пересадка в Киеве, опять поезд, явка в отдел кадров облздравотдела, где я получил приказ направлявший меня в интернатуру при одной из районных ЦРБ (центральная районная больница).
Дорога, уже в электричке, потом пешком к больнице и прямиком к главному врачу. В кабинете у него уже был один парень, мой ровесник, требовавший от главного врача обеспечить его жильем, как положено. Я молчал, мысленно соглашаясь с говорившим. Жить-то надо было где-то. После меня зашла еще одна девушка, тоже интерн, представилась главврачу и села. Я посмотрел на нее и порадовался ее красоте. Я тогда еще и не думал, что это мое счастье на всю жизнь. Нам, подошедшая секретарша раздала бумажки с адресами, где предстояло жить, и мы вышли на крыльцо. Там стояли и разговаривали еще парни и девушки, теперь наши коллеги по учебе и работе. Завязался общий разговор. Говорила и девушка, которую я выделил из остальных по красоте. Разговор был ни о чем, делились впечатлениями об увиденном здесь, рассказывали про свои институты. Светило солнце, мягко раскачивались листья на деревьях, дул нежный ветерок, теребивший платья у девушек. Я вслушивался как говорила она, оценивал тембр ее голоса, улавил искренность, оценивал по голосу душевность. Внезапно мне она открылась полностью, как человек, которого, кажется, я знал десятки лет. И мне в голову пришла мысль, вначале даже встряхнувшая меня своей необычностью. Я подумал – Вот, хорошо было бы, если бы она стала моей женой. Конечно, это было необычно для меня. В мои прожитые неполные четверть века я ни о ком так не думал, и никому так не говорил. В отношениях с девушками я любил искренность и открытость. И всегда предупреждал, что я не женюсь, что мы будем вместе, пока нам хорошо. И если у нее другие планы, чтобы не теряла время своей молодости на меня, бесперспективного. Я уже тогда любил общение, и тогда уже чаще в виде пассивной стороны. Поэтому никто и не заметил, как я замер оглушенный такой своей мыслью. Разговор закончился, она перехватила сумочку другой рукой, и я заметил на руке кольцо. Ну что же, сказал я себе, может это и к лучшему. Но эта мысль сопровождалась другими ощущениями- легкой горчинкой и тихим минором.
Нам, с коллегой предстояло жить в саманном доме, в комнате с глиняными крашеными полами, спать на железных кроватях, стоящих на стеклянных банках. Стоимость такого жилья, да еще с завтраком была небольшой и полностью нас устраивала. Хозяйка – бабушка, встречавшая революцию юной девушкой.
Через пару дней у моей красавицы (так я произносил только мысленно) был день рождения. Мы все собрались на квартире, где жили кроме нее еще 5 девушек. Я не помню уже, что подарил, но помню четверостишие, написанное мною и громко произнесенное за столом. Корявое, но искреннее с пожеланиями солнца, отгоняющего все ненужное и щедро освещающее весь ее жизненный путь. Пели, танцевали, когда расходились, договорились в выходные пойти на речку.
Речка шириной в десяток шагов, небольшая заводь, где по шею и можно поплавать. Я сидел, смотрел на родинку на ее плече и представлял себе как ее целую. Потом пошел и нырнул в реку. Ну, я не нырял раньше. Чуть не пропахал носом илистое дно. Вылез из воды, уселся рядом с ней и только тут заметил, что нырнул с часами. Теперь они наполнились водой и остановились. Покупка новых часов для моего бюджета была небольшой, но проблемой. Я достал носовой платок, расстелил его на траве, разобрал часы, вылил воду и разложил на жарком солнце. Через полчаса проблема была решена. Я так описываю, потому что мне кажется, что мои манипуляции с часами привлекли ее внимание больше, чем мое ныряние.
Еще через неделю у нас было первое свидание. Глядя через ее голову в ночное небо, на падающую звезду, я загадал заветное желание. А в мыслях у меня добавилось для нее еще два слова- моя любимая. А самое главное, я мог это сказать и вслух, шепотом на ухо ей.
Ночное дежурство в стационаре. В комнате дежурного врача кровать, застеленная белоснежным наглаженным и накрахмаленным бельем. На столе ужин прикрытый салфетками. На вешалке сверкающий белизной, отутюженный халат и шапочка. Потом были дежурства в разных больницах, но в таких условиях никогда.
Дежурила моя любимая, позвали ее в хирургию где у одной из пациенток началась пароксизмальная тахикардия. Сопровождали ее хирурги, пожилой заведующий и два молодых, возможно тоже интерна. Она посмотрела пациентку, в ординаторской сделала запись в истории болезни и отнесла медсестре. Та показала запись заведующему, он кивнул головой. Через пять минут ритм восстановился. Заведующий спросил:
-Ты не боишься больных, докторенок ?
-Нет
-Переходи ко мне, я из тебя классного хирурга сделаю.
Мы вдвоем решили, что это ей не подходит. Меня беспокоили возможные скрытые мотивы заведующего, но ей я об этом не сказал. Сказал только, что сейчас она сформировавшийся специалист, начинать сначала не надо. Сказал, что у хирургов тяжелая работа, ночных смен больше и умирают они раньше на десять лет, чем терапевты.
Заведующий улыбнулся ей на ее отказ и подарил книгу – Аритмии сердца.
Вместе выезжали на прием в фельдшерко-акушерский пункт. Когда вернулись, старые доктора интересовались, не угощал ли нас фельдшер жареными цыплячьими ножками. И когда мы ответили, что нет, они расстроились, а потом рассказали, что фельдшер заготавливает себе на зиму бочонок соленых лягушачьих лапок, и иногда угощает ими гостей.
Здесь мы впервые услышали слово ‘западенець’. Так называли выходцев с Западной Украины. Их не любили. Наша хозяйка, когда я ее спросил – почему? – ответила- они злые. На что я сказал, что тоже родился на Западной Украине. Она ответила – Ты не такой, ты другой. И стараясь подтвердить, что все-таки они хуже, рассказала историю. Приехал западенец к ним в городок, нашел женщину, сказал, что неженатый, и стал у нее жить. Когда приехала его настоящая жена с Западной Украины, заявилась к ним, устроила скандал, они подрались с новой женой, потом помирились и пошли все вместе спать в одну кровать. Хозяйка замолчала и посмотрела на меня, ожидая осуждения. Но я только посмеялся.
У моей любимой была подруга, тоже с Западной Украины. Шел ей тридцатый год, и вот приезжает к ней парень, с которым она долго переписывалась перед этим. И она не нашла ничего хуже, чем пригласить нас на встречу в ресторан. Ничего хуже, потому, что знакомить свою, может быть одну из последних надежд на брак с более красивой подругой нельзя. Расселись, поели, поговорили. Оркестр заиграл мелодию, которую сочинили на Западной Украине и мы ее хорошо знали и любили. Я пригласил на танец подругу, Тогда я еще танцевал. Моя партнеша тоже танцевала легко, раскованно и когда танец закончился весь зал нам захлопал. Мы слегка раскланялись и пошли к столу. Но только успели дойти, как оркестр снова заиграл ту же мелодию. Мы танцевали на бис четыре раза. Когда оркестр заиграл пятый раз, уже синхронно покачали головой – нет, и рассмеялись. Вечер продолжался уже без танцев. После мы проводили девчат домой и разошлись тоже. На следующий день парень уехал от своей подруги навсегда. Как выснилось позже, пока мы танцевали, он признавался в любви к моей любимой. И она, как настоящая подруга все рассказала . Впоследствии, когда мы разъехались, и какое-то время еще переписывались, мы узнали, что судьба у подруги сложилась хорошо. Она вышла замуж за военного, и поехала с ним к месту его службы. Еще позже я узнал от моей любимой, что директор ресторана через своего отца, доктора из больницы, пытался свататься к ней. Только тогда я понял, почему оркестр так назойливо продолжал играть одну и ту же мелодию.
К одному из интернов приехали родители и привезли его бывшую, уже беременную, заставляя его жениться на ней. Он в ужасе бегал ко всем девушкам и предлагал им оформить брак, чтобы избежать нежеланной свадьбы. Как оказалось, подъезжал он и к моей любимой.
Мой коллега по квартире нашел себе супругу. Еще в институте его друг встречался с девушкой, потом ее бросил, и показывал ее последнее письмо. В нем она ругала свою угасшую надежду разными, но, на всякий случай, все-таки мягкими словами, и в конце написала- Ты такой же как и твой друг. Герой этой истории возмутился и написал ей письмо, доказывая ей, что он не такой. Завязалась переписка, перед интернатурой они встречались, а уже в интернатуре, через пару месяцев он уехал к ней, там сыграли свадьбу и он привез ее к себе. Нашли квартиру и переехали. На занятиях все спрашивали – Ты бы хоть показал свою жену. Он ответил- Да я положил ее в инфекционное отделение на дегельминтизацию, анализ выявил у нее несколько разных видов глистов. Как- то раз в ординаторской мы сидим, уже каждый в своих палатах сделал обход и записывает истории болезни. Десять утра. Рабочий день начался с восьми. Заходит мой бывший коллега по квартире. Заведующая поднимет глаза из- под очков и смотрит на него:
– Доктор, а где Вы были до сих пор?
- Я собирал траву для кроликов. Я теперь человек женатый, Мне кормить семью надо.
Наша заведующая так и замерла с открытым ртом, только покачала головой. Когда мы разъехались по разным местам работы, до нас дошла еще одна история про этого доктора. Его выбрали секретарем комсомольской организации больницы. Среди нехитрого имущества комсомольской организации, плакатов, лозунгов был и отрез кумача 15 метров. А через некоторое время его видели в бане в подозрительно красных трусах.
Я остался на квартире один. За завтраком хозяйка любила рассказывать разные истории. Так я узнал про голодомор. В тот год продотряды, состоящие из своих же украинцев, свирепствовали особенно жестко. Ходили по домам, забирая все зерно, всю живность. Очень часто ходили выборочно, по доносу. Их начальники на всех уровнях, вплоть до ЦК республики, тоже украинцы, но коммунисты, стремились выделиться, перевыполнить планы и подняться по партийной, или служебной лестнице. Моей хозяйке повезло. Она была в коммуне. Голода в коммунах, колхозах и совхозах не было. Дома у них тоже еды не было. Три раза в день они ходили в столовую, где коммунары завтракали, обедали и ужинали. И хотя свинина в борще или куриный бульон были редкостью, борщ был наваристый, а каши, картошки и хлеба хватало. Но зимой и весной в некоторые дни кто-то из коммунаров входил в похоронные команды, собиравшие трупы по дорогам. Сейчас мы видим, до чего может украинская власть в собственных шкурных интересах довести свой народ. Ничего удивительного, что та власть на Украине, в тех же интересах, довела свой народ до голода. Еще один пример чрезмерного выполнения указаний, совсем не трагический, приводит в своих воспоминаниях А.И.Солженицын. Как он в Киеве в 1938 году не нашел ни одного обьявления, ни одной вывески на русском языке.
У моей любимой заболела дочка, и она уехала домой. Я остался один. Появилось свободное время. И в голову полезли нехорошие мысли. Она встретится там со своим мужем. Что я вообще делаю? Разрушаю семью. Лишаю ребенка его родного отца. Моральные, религиозные, общественные принципы были против меня. И я решил клин выбивать клином. Назначил свидание одной из девушек в том же доме. Она тоже после института, первый год работала учительницей английского языка в школе. Свидание прошло без восторга с моей стороны, Разговоры, обнимашки, поглаживания, но второго свидания я не захотел. Сразу по приезде моей любимой (или уже нет ?) ее подруга рассказала о моем поведении. При встрече я посмотрел в ее сердитые, но и грустные глаза и первой мыслью которая пришла мне в голову была следующая:
- Да что я вообще себе надумал и навоображал. Я буду хорошим отцом ! У девочки не будет ни одного повода даже заподозрить меня в отсутствии любви к ней.
Через неделю мы были снова вместе. Но еще одна черная кошка мельком пробежала между нами, когда в городском парке меня увидела одна из моих бывших подруг из родного города. Она подбежала ко мне, раскинув руки для объятий, называя меня по имени и громко сообщая, как она рада видеть меня. Хотя я и задержал ее руки, мягко опуская их и поглаживая, моя любимая крутанулась на каблуках и быстро пошла в сторону. Я улыбался моей бывшей, кивал головой, несколько минут слушал ее. Оказалось она приехала с другом в его родной городок, возможно выйдет за него замуж. Я остановил ее жестом и сказал:
-Я рад тебя видеть. Надеюсь, с твоим парнем у тебя будет все хорошо. Я желаю тебе только счастья. Но думаю, ты понимаешь, что мне надо бежать и догонять свою судьбу, чтобы она не убежала совсем. Извини меня.
Я в последний раз погладил ее по рукам, посмотрел в ее глаза. К счастью, скорее ее, а для меня просто спокойствию, там не было слез. Я быстро развернулся и ,не оглядываясь быстро пошел догонять свою красавицу.
Новый год. Группа обсуждала, как хорошо бы встретить его дома. Все решили направить мою любимую, как самую красивую, (в этом случае даже другие девушки закивали головами) к главному врачу с просьбой отпустить нас на неделю. Она вернулась через пять минут и обрадовала нас всех. В аэропорту снег и мороз до 10 градусов. Самолет- кукурузник до Киева, который пересчитал все воздушные ямы, которые там были вообще. В Киеве дождь, а мы разошлись, у каждого свой рейс. В моем родном городе самолет садится на грунтовую взлетную полосу, плюс 18.
Зима, с ее сезонным подъемом заболеваемости. В терапевтическом отделении заболели все врачи. Остались мы с моей любимой вдвоем. Всю неделю тянули отделение на 60 коек вдвоем. Никто не умер. Слава Богу не пришлось звонить заведующей домой и просить совета.
На одном из дежурств поступает пациент с загрудинной болью и низким давлением. Наладили капельницу, с физраствором, чтобы быть в вене. Сделали промедол, ЭКГ, вызвали кардиолога. На ЭКГ инфаркта нет, Через полчаса болит между лопатками, еще через час в животе. Хирург острой патологии в животе не находит. Умирает пациент еще через полчаса. На вскрытии – расслаивающая аневризма аорты.
Моей любимой присылает письмо моя будущая теща. Поехала к своему зятю, застала его с любовницей. Ругалась, забрала холодильник, телевизор, стиральную машину. Развод без проблем. Пришла пора идти в загс подавать заявление. И тут я сдрейфил. Неплохая холостяцкая жизнь. Все, что надо, есть. А тут прийдется брать на себя ответственность за семью. И это совсем не кролики и трава. Это на всю жизнь, иначе думаю, никто и не рассчитывает. Но моя красиваца взяла все в свои руки и уже я, в роли ведомого, послушно пошел за ней. Сотрудница загса отговаривала ее от поспешных решений, проявив свой легкий национализм. Свадьбу скромную сыграли в том же ресторане, в небольшом банкетном зале. Оставалось дней десять до окончания интернатуры. Поэтому жилье не меняли. Моя хозяйка спросила меня – Твоя мама знает ? – я сказал, что нет. Она укоризненно покачала головой. Ее родители тоже ничего не знали.
Мы сьездили в облздравотдел, у нее было направление в крупный промышленный город на Днепре, куда мы и попросились. Но нам отказали, И мы поехали к главврачу районной ЦРБ, где в отдаленном селе была участковая больница по моему направлению. Главный посмотрел на нас и сказал, что там мест нет для двоих. Обрадованные, мы вернулись в отдел кадров облздравотдела, и опять попросились в город. Начальник отдела кадров пошел к заведующему облздравотделом, который позвонил главврачу ЦРБ и дал ему нагоняй. На следующий день мы снова были у нашего будущего главного врача района. Он забрал наши бумаги, быстро оформил приказ о приеме на работу и сам отвез нас по очень пыльной грунтовой дороге в сельскую участковую больницу. Показал нам ее и трехкомнатную квартиру в финском доме с печным отоплением, где мы должны были жить следующие три года. На следующий день мы на такси перевезли туда свои нехитрые пожитки и, по привычке, разъехались по домам. В том числе и для того, чтобы обрадовать родителей.