Аннотация.
Бывший профсоюзный работник, после выхода на заслуженный отдых резко захандрил, стал намного хуже себя чувствовать физически. Чтобы поднять свой жизненный тонус, он придумал себе заботу: внешне - это баловство, но если вдуматься...
Глава 1. Самоназначение
Поздним летним утром Николай Николаевич Шумейко сидел в кухне своей квартиры и созерцал, как его жена Зинаида Захаровна суетиться возле плиты, варганя что-то на обед.
Дождавшись, когда жена перешла от плиты к столу, за которым он сидел, и принялась крошить на разделочной доске морковку, высказал мысль, которая только что пришла ему на ум.
- Зина, а ты в курсе, что культура обслуживания у нас в стране отстаёт от западных образцов, и нуждается в корректировке, - спросил Шумейко и уставился на ловко орудующую ножом жену.
Зинаида Захаровна, занятая своими женскими думами, хотела промолчать, но вспомнив, что муж злится когда она уходит от дискурсии, повернулась к нему лицом и, тоном заинтересованного человека, произнесла:
- Нет, я этого не знала.
- У нас продавцы, кассиры, водители общественного транспорта и тому подобные, обслуживают трудовой класс с хмурым, в лучшем случае, - с безразличным выражением лица.
- Так у нас же не принято улыбаться в общественных местах.
- Зинаида, ты отстала от жизни. Мы не улыбались, когда были в СССР. Этого требовала стратегия компартии, чтобы империалисты нас боялись и не смели даже думать воевать с нами. А сегодня мы уверенно взяли курс на рыночную экономику, и надо чтобы наши выражения лиц соответствовали новому направлению. Но этого не наблюдается. Здесь на лицо - явное упущение. Завтра же напишу письмо Президенту.
- Ой, Коля, Коля... Оно тебе надо? Ты ведь на заслуженном отдыхе! Вот и отдыхай, а политикой пусть молодые занимаются.
Николаю Николаевичу нравилось, когда жена его жалела. Он деланно вздохнул и сказал:
- Ладно, погожу с письмом до осени, дам правительству шанс самим проявить инициативу в этом плане. Но если не проявят, то я молчать не стану...
Зина, я пойду прогуляюсь в нашем парке, подышу свежим воздухом. Может ты составишь мне компанию?
- Коля, мне некогда: я готовлю на обед плов.
"Хорошо женщинам, - подумал Шумейко, - они могут кашеварить, крестиком вышивать, бельё гладить и при этом испытывать чувство удовлетворения. А нам, мужикам, значимое дело подавай: без него мы спиваемся или в дурку попадаем".
Николай Николаевич любил свою жену, ценил как заботливую хозяйку, но серьёзные темы обсуждал с ней очень редко. В спорных вопросах она лишь поддакивала ему и тем самым вгоняла в ступор: эмоциональный пар оставался не выпущенным, а интеллектуальное либидо - неудовлетворённым.
... До выхода на пенсию Шумейко тридцать лет заведовал профкомом на столичной фабрике "Химволокно"; всегда был среди людей, в гуще событий и при этом, что немаловажно, - чувствовал себя бодрым и энергичным. А как забот не стало - он сразу же захандрил. Даже порывался вернуться на фабрику, но его прежнее место работы уже было занято...
"А кто мне мешает самому себе заботу придумать? Да такую, чтобы душа за дело болела и мозг не дремал?" - однажды, лёжа на диване в гостиной, задумался Шумейко, и стал прикидывать, чем бы ему таким-этаким заняться. Ответ подсказала песня, ворвавшаяся в этот момент через приоткрытое окно - кто-то из жильцов их дома на всю врубил радиоприёмник. Юрий Гуляев задушевным голосом пел: "Забота у нас такая, забота наша простая, - была бы страна родная, и нету других забот..."
- Эврика! - воскликнул Шумейко. - Я буду о родной стране заботиться! У меня от природы критический ум, есть опыт работы с людьми: мне хорошо известны чаяния народа.
Шумейко взял и "назначил" себя "внештатным советником правительственного аппарата". Естественно, никому об этом своём самоназначении не сказал. Даже жене. "Если не потяну, то по-тихому "уволюсь", и подберу должность поскромнее: всего и делов-то!"
...Прогулки в близлежащем парке Николай Николаевич Шумейко совершал конечно не ради "глотка свежего воздуха", как он обычно говорил жене, а ради "делового общения". В парке можно было встретить "высоколобых" - так он называл знакомых ему интеллигентов высокой пробы: руководящих работников, политиков, учёных...
А то, что все они носили титул "бывшие", Николая Николаевича не смущало: он знал - настоящий ум не пропьёшь и даже в поседевших головах он, пусть частично, но сохраняется.
Маскируясь под беззаботно фланирующего в парке пенсионера, "внештатный советник", как бы невзначай, завязывал разговор с попавшимся ему на глаза "высоколобым" и тестировал ту или иную "революционную мысль", возникшую в его голове, и реализация которой была бы хоть как-то полезна стране. Отрицательный отклик случайного оппонента означал для Шумейко то, что его "мыслеформа" сырая и требует доработки или, что чаще случалось - отправки "в утиль". При одобрении "архиважного вопроса", "советник" брал его на заметку. Это означало: когда звёзды сойдутся и наступит благоприятный момент, он сообщит о своём предложении "наверх".
Продолжение следует.