Поэт и Русалка

               
Она приехала из центрального города соседней области в их одиннадцатый класс с небольшим опозданием – в самом начале сентября нового учебного года. Вошла, глядя сверху на сидящих за столами, приостановилась у доски. Ольга Петровна, учительница литературы, прервала урок.
— Вот, наша новая ученица (заглянула в журнал) Игнатьева Марина из города Орёл. Садитесь вот на то место, оно свободное. А я продолжу…
Марина, не сказав ни слова, прошла на место в третьем ряду с краю, бесшумно уложила ранец, сложила руки, выпрямила спину и застыла. Валерий сразу, словно услышал щелчок выключателя, ощутил тепло в груди.  Смотреть на новенькую ему было неудобно: она оказалась в конце ряда, а он сидел в середине, как гвоздик в детской вертушке. Но в первый момент все головы были повёрнуты в её сторону, и он успел обжечься о её красоту: бледное овальное лицо с небольшой чёрной родинкой посередине лба, словно у индуски, он погладил взглядом дуги её чёрных бровей, с тонкого с трепетными ноздрями носика скользнул на алые, словно чуть надутые губы, и ещё успел погладить от верха головки до плеч блестящие прямые волосы.
«Марина, морская русалка!» – пронеслось в мыслях, и запело в душе. То, что она сидит там, совсем недалеко, зазнобило спину. «Что это я? Зачем?» Сам себе он ответить не мог.
В классе у всех были прозвища, в большинстве происходящие от фамилий: Петров – Петруха, Лапин – Лапа, Козлова – Коза… А его, Валерия, прозвали Поэт. Он только однажды сочинил дразнилку про Ромку Волкова:
    «Очень умный парень Рома
        Захотел сбежать из дома,
        Но полиция ребёнка
        Отыскала и поймала,
        Мама Волкова – Волчонка –
        У директора рыдала».
Волков хотел его побить, но Аня Козлова заступилась:
— Ты, Волк, ничего в литературе не понимаешь! Иванов Валерка тебя в стихах прославил. Он Поэт!
Так и стал Валерка классным (во всех смыслах) поэтом. Однако, сколько его потом ни просили что-то сочинить, ничего не получалось.
Странное  сегодня с ним случилось: что-то бесконечно ныло в душе. Было как-то мутно, безрадостно. Он посмотрел на себя в зеркало в школьном вестибюле, и уныние совсем поглотило его. Там стоял и смотрел ему в глаза тощий, взъерошенный, зеленоглазый, тёмно-русый подросток, как казалось, несколько носатый, с длинными руками, какой-то нескладный – не мог он назвать себя красивым. Рост средний, вид тоже средний – ничего значительного! А она… так и стояла в глазах, так и смотрела чёрными глазами  в его глаза – такое было видение.
Он пошёл за ней, стыдясь её возможности оглянуться и увидеть его, хотя, разве не могло быть так, что они были соседями, из одного двора? Нет, какие там соседи! Ему совсем в другую сторону. Но Марина шла быстрым, широким шагом, глядя прямо перед собой. Сентябрь был погожим, листва ещё зелёная, а цветы во дворе уже осенние: бархатцы, астры…
Когда он лёг в постель, выключил настенное бра, не чувствуя желания уснуть, просто, время подошло, то посмотрел в окно и увидел сквозь кисейную штору немного сплюснутую луну. Ему показалось, что она смотрит ему прямо в глаза с мучительным сочувствием. Он закрыл глаза, и перед ним поплыла тонкая фигурка Марины, уходящей от него туда, в тот дом, во второй его подъезд. Глаза не просто открылись, они распахнулись, потому что пришла такая мысль, что он подхватился, включил бра, потом, сев за стол, включил настольную лампу, схватил ручку и блокнот и написал:
Ты шла туда, куда мне не войти:
В тот дом, на тот этаж, где мне не рады.
Шёл за тобой, хоть нам не по пути,
Но мне узнать твой точный адрес надо.
Зачем? На это я не дам ответ,
Перед твоей я дверью замираю.
А вдруг, пускай и через много лет,
Ты позовёшь, а где искать, не знаю.
Он словно задохнулся от переполнивших чувств, проглотил ком в горле, медленно встал из-за стола, выключил лампу и снова увидел луну. Она немного помельчала, но стала ярче, будто напилась из его настольной лампы яркости. Он снова нажал на выключатель, снова открыл блокнот:
Луна смотрела мне в глаза,
И шёпотом спросила:
— Как, искра горечи – слеза
Из глаз твоих скатилась?
(Ей надо знать, как мне помочь,
Как пережить мне эту ночь,
И что со мной случилось).
— Луна, скажи на милость!
Что в жизни делаю не так,
Не ты ли в том повинна?
— Луна шепнула мне:
                — Чудак,
Загадку разгадаю так:
Её зовут Марина!
Валера не сразу осознал, что он написал стихи: не дразнилку, пусть не злую, на одноклассника, не какую-то частушку, а стихи про то, что на душе, в мыслях, что горько-сладко ожило в нём. Надолго ли? А, может, навсегда? А в мыслях всё звучало: Марина, Марина, Марина…
Валера теперь, уже вторую неделю, не мог дождаться  нового учебного дня, он скучал без неё, без Марины, которую называл про себя Русалкой. Она же совсем не смотрела в его сторону, не обращала на него внимание. Оказалось, у неё был низкий, но не грубый, а очень женственный, бархатный голос. Когда она отвечала на вопросы учителей или у доски, Валера слушал не суть ответов, а только эту волшебную музыку её речи. Она была какая-то особенная, не похожая на одноклассниц: неторопливая, спокойная, холодная. Валера желал увидеть, как она сердится, возмущается, радуется, но её ровный, невозмутимый характер оставался загадкой для него.
Не только он, но и другие и мальчики, и девочки присматривались к новенькой, заговаривали с ней. Она была вежливой и неприступной – ни с кем не искала общения. Красавец Костя Ромашов и тот не удостоился её внимания, что его словно пригнуло, задвинуло в общую массу учеников.
Шли дни, осень всё чаще хмурилась и всё ближе подступала. Валера вышел из дверей школы вслед за Мариной, смотрел ей в спину, любовался лёгкой, грациозной пластикой движений. Вдруг, выйдя из калитки, Марина остановилась посреди тротуара, глядя вверх на крону старого тополя. Валера подошёл ближе и тоже посмотрел туда. Там на нижнем суку сидела птица, какая-то странная, нездешняя.
— Смотри, Иванов, это же попугай! Наверно, улетел из чьей-то квартиры! Погибнуть может – нет для него корма, ночи холодные! – заговорила с ним Марина, и впервые он услышал волнение в её голосе.
— Да, точно, – завертел он головой, нашёл взглядом длинную сломанную ветку, лежащую у забора, подобрал её и, сняв бейсболку, носовым платком привязал её к концу ветки. Потом подошёл к тополю и, как сачком, накрыл ею попугая.
Птица была небольшая, но и не тот маленький волнистый попугайчик, каких многие покупали в зоомагазине. Марина поняла его замысел, сняла ранец, выбросила из него всё на траву газона и на вытянутых  руках подняла над головой, почти дотянувшись до ветки с пленённой птицей. Валера аккуратно спихнул попугая в пустой ранец подхватил и успел сжать его стенки. Там внутри захлопало, забилось живое, но выбраться не было возможности. Марина взяла ранец с птицей и тихо пропела: «Ура!». Валера собрал с газона её вещи и книги. Что-то вошло в его ранец, что-то в пакеты его и её со сменной обувью, и они вместе пошли, как он уже знал, к дому Марины. Идти недалеко. Марина, как-то, принуждённо начала говорить:
— Ты, Иванов, извини, но пригласить в квартиру тебя не могу. У нас однокомнатная, и там моя лежачая бабушка. Мы из-за неё переехали в ваш город, чтобы досмотреть её.  Мама  на работе, мне надо бабушку кормить, ухаживать за ней… Давай тут, на лавочке, разберёмся с вещами.
— Конечно, Марина, как скажешь. Но… ты меня называй, пожалуйста по имени – Валерка.
— Хорошо. Но не Валерка, а Валера.   
У подъезда была голубая скамейка. Они присели, выложили содержимое, и Марина отобрала своё, посмотрела на Валерия с благодарностью, когда он освободил свой пакет для  обуви и сложил в него книги Марины.
— Кроссовки в руке донесу, а пакетов разных дома – пруд пруди!
— Знаешь, Валерик, я не могу попугая взять из-за бабушки… Погнимешь?
— Конечно, понимаю, я его пока к себе возьму.
— Спасибо! Я думаю, надо написать несколько объявлений про найденную птицу и расклеить у школы, на том дереве, где мы нашли её.
— Точно, я сделаю это и укажу там мой номер телефона. Тебе эти звонки помешают – бабушку будут тревожить. Только я не буду в объявлениях писать, что найден попугай, а то кто-то, не настоящий хозяин, может его себе забрать.
— Точно, Валерик! А ты мой телефон забей в контакты, давай я сама. Будут новости – звони! Я побегу – бабуля ждёт. А тебе надо в Интернете посмотреть, чем попугая кормить. Давай его …  и куда же поместить?
— А… в бейсболку! Кроссовки ещё кое-как сверху  в ранец поместились, а этого летуна я платком накрою и донесу.
— Здорово! Пока, птицелов! Но… только одно спрошу: почему тебе такое прозвище дали – Поэт? Ты стихи пишешь?
Лицо Валерия залилось краской.
— Ну… почти нет. Но только иногда…
— И почему ты стесняешься? Это же так здорово! Молодец! Когда-нибудь мне почитаешь или написанное покажешь? Я очень люблю стихи. Молчишь?
— Да, разве это стихи? Так, пробую.
— Но тебе же не отчитываться за них.  А я честно скажу, понравятся или нет.  Ну, согласен?
Валера кивнул, пряча глаза. Марина взглянула в его лицо, он, почувствовав её взгляд, посмотрел на неё, и, когда встретились их глаза, радость закипела в его душе!
Уроки он сделал как-то поспешно, не старательно и назавтра переживал, что его вызовут к доске, но всё обошлось. Они вместе с Мариной расклеили объявления, как и намечали, и Валера, конечно, промолчал, что, кроме семи объявлений, он написал ещё три стихотворения: про птицу без адреса, про тёплый сентябрь и про девочку, которую прозвал Русалка.
В тот же вечер ему позвонили. Женщина очень взволнованно спросила:
— Добрый вечер, это Вы нашли нашего попугая?
— Да. С дерева сняли.
— Спасибо Вам!  Вы не представляете, как меня выручили! Вчера моего сыночка скорая в больницу забрала – аппендицит срочно оперируют, я в суматохе фрамугу оставила открытой, а Проша летал по комнате… Простите, Вы, мне кажется, молодой человек, как к Вам обращаться?
— Я Валера, в одиннадцатом классе учусь. Как Вам попугая отдать? Может, завтра перед уроками у школы встретимся? Сейчас уже полдвенадцатого…
— Прекрасно! Я только хочу спросить, что я Вам должна? Сколько?
— Вы про деньги? Не надо нам никаких денег! Что Вы! Просто, приходите с клеткой ко входу. Или Вам на работу?
— Перед работой у меня будет почти час времени – успею. А почему Вы говорите нам, а не мне?
— Потому что попугая увидела моя одноклассница Марина, она и объявления придумала написать. Тоже волнуется за птицу, за хозяев.
— Большое ей спасибо! Завтра и с ней познакомимся.
Валера снова писал стихи. Спать лёг поздно, но сон приснился светлый, радостный, как будто они с Мариной гуляли по берегу моря босиком и он называл её Русалкой.
Попугай сидел в сетчатой  металлической корзинке, счастливо найденной на балконе и сверху закрытой картонкой. Марине он позвонил по дороге в школу, рассказал про хозяйку попугая.
— Марина, его Прошей зовут. Тётенька мне деньги предлагала, я наотрез отказался. Нормально?
— Конечно, Валерик! Нам без денег больше счастья!
У входа в школу стояла молодая красивая женщина. Она, увидев Валеру, пошла ему навстречу, тут же и Марина поспела.
— Здравствуйте! Я попугайкина хозяйка. Меня зовут Марина Валерьевна. Чем вы, ребята так удивлены? Я же не японка, не негритянка… Обычное имя…
Когда молодые люди представились, все трое долго заливисто смеялись – от радости! Марина Валерьевна сказала, что её сыну Виталику восемь лет, что она – актриса театра драмы, что отец Виталика военный. Она горячо благодарила ребят и попросила принять хотя бы гостинцы – яблоки, груши, сливы из сада её родителей. Каждому был приготовлен пакет с фруктами.
— В театре нечасто бываете? Жаль. У нас такой талантливый новый главный режиссёр! Таки премьеры готовятся! Приходите, могу без билетов провести. Телефон твой, Валера, у меня есть, приглашу на премьеру.
 Пересадила Прошу в его клетку, он сразу заметно повеселел. Попрощались очень тепло, словно были давно знакомы. Пакеты устроили возле охранника, угостив его щедрыми дарами сада.
… Прошло семь лет. В прошлом году Ивановы отпраздновали свадьбу. Малыш Прохор уже улыбается, лепечет что-то своё. Валерий и Марина теперь заядлые театралы – ни одного спектакля не пропускают. Марина Соболева их любимая актриса. Очень они подружились с сыном Марины Валерьевны  Виталиком. Подросток занимается во Дворце детства в театральной студии, и на спектаклях студии Ивановы тоже гости желанные. Они учителя своей же школы – окончили педагогический университет, оба литераторы. Стихи Валерия Иванова печатаются в известных журналах, есть и авторская книга, но… Отец Виталика сейчас на передовой. Он награждён орденом, был ранен, только что выписан из госпиталя. Такая вот теперь жизнь…