Отрывок из повести Н.В.Гоголя "Тарас Бульба".
"Хочется мне вам сказать, панове,
что такое есть наше товарищество.
Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша:
и грекам дала знать себя, и с Царьграда брала червонцы,
и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода,
свои князья, а не католические недоверки.
Все взяли бусурманы, все пропало. Только остались мы,
сирые, да, как вдовица после крепкого мужа,
сирая, так же как и мы, земля наша!
Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство!
Вот на чем стоит наше товарищество!
Нет уз святее товарищества!
Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя,
дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы:
любит и зверь свое дитя.
Но породниться родством по душе, а не по крови,
может один только человек. Бывали и в других землях товарищи,
но таких, как в Русской земле,не было таких товарищей.
Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине;
видишь – и там люди! также божий человек,
и разговоришься с ним, как с своим;
а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово,–
видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те!
Нет, братцы, так любить, как русская душа,
– любить не то чтобы умом или чем другим, а всем,
чем дал Бог, что ни есть в тебе, а… – сказал Тарас,
и махнул рукой, и потряс седою головою,и усом моргнул,
и сказал: – Нет, так любить никто не может!
Знаю, подло завелось теперь на земле нашей;
думают только, чтобы при них были хлебные стоги,
скирды да конные табуны их,
да были бы целы в погребах запечатанные меды их.
Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи;
гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить;
свой своего продает, как продают бездушную тварь на рынке.
Милость чужого короля, да и не короля,
а паскудная милость польского магната,
который желтым чеботом своим бьет их в морду,
дороже для них всякого братства.
Но у последнего подлюки, каков он ни есть,
хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве,
есть и у того, братцы, крупица русского чувства.
И проснется оно когда-нибудь, и ударится он,
горемычный,об полы руками, схватит себя за голову,
проклявши громко подлую жизнь свою,
готовый муками искупить позорное дело.
Пусть же знают они все,
что такое значит в Русской земле товарищество!
Уж если на то пошло, чтобы умирать,
так никому ж из них не доведется так умирать!..
Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!"
Так говорил атаман и, когда кончил речь,
все еще потрясал посеребрившеюся в козацких делах головою.
Всех, кто ни стоял, разобрала сильно такая речь,
дошед далеко, до самого сердца.
Самые старейшие в рядах стали неподвижны,
потупив седые головы в землю;
слеза тихо накатывалася в старых очах;
медленно отирали они ее рукавом.
И потом все, как будто сговорившись,
махнули в одно время рукою и потрясли бывалыми головами.
Знать, видно, много напомнил им старый Тарас
знакомого и лучшего, что бывает на сердце у человека,
умудренного горем, трудом, удалью и всяким невзгодьем жизни,
или хотя и не познавшего их, но много почуявшего молодою душою
на вечную радость старцам родителям, родившим их.
А из города уже выступало неприятельское войско,
гремя в литавры и трубы, и, подбоченившись, выезжали паны,
окруженные несметными слугами..."
А мы всё удивляемся, в кого они такие, ЗАЩИТНИКИ ДОНБАССА!