Игорь был за рулем, рядом Иван, сзади Зоя Акимовна, с ней Света и Светочка. В начале первого их машина вклинилась в пробку на проспекте Бажана. Все были на нервах. «Мабудь, аварія», - сказала Зоя Акимовна. Света смотрела в окно. Там все, как всегда – ходили люди. «Как ни в чем не бывало».., - произнесла она. «Что?» - оглянувшись назад, переспросил ее Игорь. «Говорю, люди ходят, как ни в чем не бывало». «Да, люди ходят, - повторил он за ней. – А мы вот не едем». «Заправка. Тоже очередь», - продолжала Светочка. «Скільки годин ви стояли в черзі», - спросила Ивана Зоя Акимовна. «П*ять», - ответил он и, уже Игорю сказал, что после клумбы они поменяются местами.
Зою Акимовну познакомили с Иваном вскоре после смерти Павлика. Павлик – ее муж. Все происходило на квартире у Смаглиев. Был день рождения. За столом они сидели рядом. Если она и должна были рассориться с ними, то не через похороны тети Дуси, а из-за Ивана. Тот ей сразу не понравился. Главное: в нем нет жизни. Ее Павлик в гробу, венчик на лбу не в счет, одни его усы, вроде бесполезной черной щетки над верхней губой, придавали белому, как стена, лицу особый шарм, он будто усмехался в них, среди скопища людей, которые пришли попрощаться с ним: здесь были и родственники, и друзья, и зеваки, смущенные богатством похорон – был живее Ивана. Это высокий мощный шестидесятилетний старик с некрасивым лицом и стеклянным взглядом из-под низкого лба, которому ни сантиметра не прибавила лысина, который не прибавлял ему ума: в голове ни одной мысли, на языке нет подходящего слова. Он глупый, но только увидел Зою Акимовну, как тут же ухватился за нее. Он всегда так делал. Это его стиль, смысл жизни – жить за счет женщин. До Зои Акимовны их было две. И делал это без задней мысли, то есть что возможно хоть у сколько-нибудь разумного человека. Зато его нельзя было обвинить в подлости. У подлого человека есть мысли. Итак, он сошелся с Зоей Акимовной ради выгоды. А что Зоя Акимовна? Ей одной было скучно. И потом Иван был таким послушным, что она решила, что это то, о чем она давно мечтала, когда была замужем. Там тогда она желала спокойствия, а было одно беспокойство – ссоры. Теперь она как бы организовала с ним против покойного Павлика своего рода комплот, заговор, из-за чего, ревнуя к ней Ивана, Туренин жалел покойного. Он был полностью на его стороне. Отсюда резкость суждений, отсюда его острый язык.
Сейчас они ехали на квартиру Ивана. Она в том городке, о котором речь шла раньше. Это Золотоноша. Они въехали в нее со стороны Новой Дмитровки.
-Ось переїзд. Вже скоро. Приїдемо, - произнесла Зоя Акимовна. – Може, все ж переночуєте. Куди їхати, дивлячись на ніч. Я щось приготую по бистрому. Поїсте.
-Мама, мы ведь договорились. Вас выгружаем, а сами дальше.
-Скоро комендантська година. А на дамбі, мабуть, блок пост.
-Мама!
Они решили остановиться на причале в Черкассах, где у них на косе, выступающей далеко в водохранилище, чем был Днепр в том месте, был крохотный домик, в котором можно жить.
Когда они только подъезжали к развилке, где свернули на Золотоношу, начинало сереть. Сумрачный сырой город встретил их неласково. На улицах без фонарей пусто, ни одного человека. Окна в домах, подобно страшным запавшим глазницам у слепых, пугали до смерти, мало где горел в них свет.
Свернув с улицы, они заехали в темный двор.
-Може, хоча б хвилин на десять зайдете.
-Хорошо.
Они поднялись на пятый этаж кирпичной хрущевки. Здесь, пока не познакомился с Зоей Акимовной, в двух комнатах жил Иван. Известно, какая жизнь у вдовца. Тем не менее, несмотря на беспорядок, в мелочах: в маникюрных ножницах, забытых на подоконнике, в кружевной салфетке под вазой, в искусственных цветах в вазе и так далее - была женщина, в воздухе чувствовался ее запах. Это был запах второй жены Ивана. Она пользовалась огуречным кремом. Теперь он, как будто его выдавили из тюбика в две ноздри – не давал дышать, забивал нос. Игорь прошел в комнату, где поставил на пол сумки. Диван, стол-тумба, телевизор, сервант, где рюмки, фужеры, опять рюмки, чайный сервиз, сувениры, тут же книжный шкаф с книжками на полках – вся мебель.
-Ну, ладно, мы пойдем.
Зоя Акимовна, как уже было утром, присев рядом со Светочкой, прижала ее к себе:
-Доця, Зоя скоро приїде до тебе.
Они уехали.
Вышка на берегу, где-то там дом Туренина, пропала в ночном небе.
Города, без освещения на улицах, без света в домах тоже, будто не стало, будто легендарный Копперфильд перенес его к себе на Багамы. И если б не предательский густой дым над трубой ТЭЦ слева, который выдавал большой обман о будто бы исчезнувшем городе, то так бы и было: он бы исчез – но не исчез же, не пропал, и как, вообще, можно его куда-то перенести, тут смотри, не смотри на него, можешь набросить на него туманное покрывало, уберешь, он там же, на том месте, что и был, он ни на сантиметр не сдвинется с места.
Свет на железном мосту тоже выключили. Он, как тощий с выпирающими наружу ребрами черный тигр, через который, внутри которого, как тысячи солнц, на запад, оставив позади себя кровавый след габаритов, уезжали по дамбе, где рядом, играясь волнами, текла широкая река, автомашины беженцев. В этой колонне была машина Зои Акимовны.
Колонна входила в темный город, как в гору, как в пещеру в ней.