Этой зимой мы решили встретить рождество во Владимирской области.
Там есть такой тихий малолюдный уголок, деревня на двести дворов, тянущихся в несколько рядов вдоль Владимирского тракта.
Во время войны жители деревни сражались с фашизмом и теперь прямо у дороги стоит обелиск братской могилы с пропылившимися от проходящих большегрузов венками.
Венки меняют в дни государственных праздников, но пылятся они из-за потока машин очень быстро.
Могила стиснута со всех сторон магазинчиками автозапчастей и хозтоварами, обжорками и автобусной остановкой.
Но это не выглядит унизительно для спящих солдат.
Это та реальная картина современного бытия, за которую они отдали свои непрожитые до конца жизни.
Дальнобои долго, почти как самолеты, тормозят, тяжело и шумно съезжают на обочину, чтобы согреться стаканчиком горячего кофе в придорожной сосисочной и съесть большую порцию сосисок с огненной горчицей или завернуть в придорожный трактир, что работает на федеральной трассе круглосуточно.
В трактире все цивильно - стойка для заказа блюд, курсирующие с подносами расторопные официанты, бормочущие заученно "Приятного аппетита!", телевизионные плазмы на каждой стене.
Чтобы заезжий человек мог не только телесно насытиться, но и отдохнуть; одним глазком заглянуть на сериал - как живут люди в телевизоре.
Обедающие дальнобои всегда садятся лицом к телевизору и, словно зомби, смотрят на то, что демонстрирует им экран.
Туристы не похожи на шоферов.
Они семьями или компаниями сперва выбирают стол, долго изучают меню, моют руки, передвигают стулья, чтоб было удобней и уютней, колготятся, продлевая удовольствие и только после этого идут к стойке делать заказ.
Люди праздные, отдыхающие и путешествующие составляют большой контраст шоферам, зарулившим перекусить.
Они и одеты гораздо ярче, и из трактира уйти не спешат, а вновь и вновь подходят к стойке дозаказать что-то вкусненькое на десерт, в то время, как шофера не ищут удобных мест, а плюхаются на первое попавшееся, торопясь и обжигаясь, хлебают горячий суп, кидают в рот гарнир и, громко двинув стулом, спешат подняться и уйти к машине, к своей застоявшейся рабочей лошадке.
В обеденное время трактир полон, с утра же или поздним вечером здесь отрадная тишина, занято три - четыре столика, телевизоры бубнят совсем тихонько, чтобы не отнимать зря сил у людей, что вышли на сутки на работу с подносом.
Наша гостиница очень удачно расположена в трехстах метрах от трактира и мы, вырвавшиеся из своего переполненного толпой города в это тихое местечко, с удовольствием маршировали в трактир и завтракать, и обедать, и ужинать.
В рождественскую ночь долго не спалось, черное небо озарялось брызгами салютов, во всех гостиничных номерах бушевала музыка, галдеж голосов, сквозь которые пробивалась трансляция рождественской службы.
Проснулись мы в снежной белизне и абсолютной тишине.
И сразу стали собираться на завтрак, мечтая, каким он будет волшебным - с горячими блинами, с воздушными сырниками, с аппетитным омлетом и душистым кофе.
В утреннем трактире мерцали новогодние огоньки гирлянд и толстый снеговик в красном шарфе широко улыбался всем посетителям, медленно вертясь на нитке над стойкой с кассой.
Заняты в обеденном зале были только два столика - в углу под плазмой с новогодней рекламой сидели две девицы с дискотечным макияжем - наклеенные ресницы, крупные блестки на висках и длинные пластиковые ногти.
Перед ними стояли две чашки кофе.
А посередине зала очкастенький папа с двумя пухленькими дочками -подростком и дошкольницей, завтракал яичницей-глазуньей.
Девчонки степенно уплетали пончики, запивая ярко-желтым соком.
Мы приятно помучились выбором еды на завтрак и умостились в уголке у окна.
Нас было трое - как раз, каждому досталась одна из сторон стола, чтобы смотреть друг на друга, а четвертой стороной стол был придвинут к стене у окна.
Тут же подошел молодой человек с подносом и проворно сгрузил на стол аппетитно дымящиеся тарелки с оладьями в сметане.
Вслед за этим он отправился за остальным.
Когда он показался со вторым подносом и нес его нам, почти столкнулся с парнем, что, не снимая куртки, вошел в трактир, прошел через весь зал к девицам пьющим кофе.
Официант ловко увернулся от вошедшего и доставил нам остатки нашего рождественского заказа.
Прошелестев "приятного аппетита!", он исчез за дверью служебного помещения.
За окном сияло морозною розовостью январское небо и просверкивали редкие снежинки, падая с неба на землю.
Настроение было возвышенным и звонким.
-Па-ап! - детский голосок за моей спиной требовал добавки пончиков.
- Лопнешь, Маруся! - резонно возражал очкастенький папа.
- Ну, па-ап!
Что дальше сказала Маруся папе, мы не услышали.
Парень, подошедший к двум кофейничающим девушкам, заорал на весь зал: - Я не понял?! Че сидим?!
-Потише, ты здесь не один! - огрызнулась одна из девиц.
-Я тебя, овцу, спросить забыл!
Подруга не донесла до рта вареник - он сорвался с вилки и плюхнулся назад в тарелку, разбрызгав масло и сметану.
-Господи спаси! - пробормотала подруга, сидящая спиной к девицам. Хорошее воспитание мешало ей оглянуться на бузатера.
-Я кому сказал?! По-русски понимать перестала? Че ты расселась здесь? Встала и пошла!
-Коль, ты не прав! - попыталась наладить мир вторая.
Она старалась говорить негромко, но все немногочисленные посетители трактира успели замереть и напряженно слушали, чем кончится разговор на повышенных тонах.
-Тебя спросить забыли!- яростно проорал скандалист.- Я что ли, за вас работать буду! Ишь ты! Кофеек они распивают! Ты где должна быть?! Твою мать, я спрашиваю, мне за тебя давать? Ты б обслужила за ночь пятерых и пила бы кофе с чистой совестью!
-Коль, ну на пять минут зашли погреться! Ну, чего орать сразу?
За моей спиной задвигали стульями. Это посетитель с дочками спешил покинуть трактир.
Старшая девочка протянула руку к вешалке и, надев куртку, с испугом обматывала шарф вокруг шеи.
Маленькая Маруся, ничего не понимая, не спешила подниматься.
-_Пап, ну а как же пончики? Ты же обещал!
-Мы опаздываем, дочь!- торопил отец ничего не понимающую девочку.
-Куда опаздываем?!
А в углу накалялись страсти.
-Не заставляй меня тащить тебя силой! Встала! Встала, говорю! Че пялишься, шалава? Ты на испытательном сроке! Я за тебя поручился! Сперва работа, потом кофе!
Отец двух дочек пулей вылетел на улицу - нам было видно в окно, как он дрожащими руками застегивал куртку на Марусе.
Старшая помогала кутать младшую.
Та топала ногами и гневалась, что вторая порция пончиков уплыла мимо рта.
Отец присел перед младшенькой на корточки и застегивал непослушную молнию.
-Коля, хватит уже! Сейчас пойдем!
-Не сейчас, а немедленно! На выход, говорю!
-Не ори на меня! На жену свою ори!
- Ах ты, тварь! Поговори у меня! - скандалист поднял стул и громко грохнул им об пол.- Не смей рот открывать про мою жену! Она не тебе чета!
Мы нервно вздрогнули.
Было уже не до завтрака.
Из-за двери с надписью "Служебный вход" вышел мужчина и направился к столику в углу.
Он остановился в шаге от ссорящихся и строго сказал: - Молодые люди! Прошу вас уйти!
-Договорим и уйдем! - дерзко отвечал администратору грубиян.
- Вызывай полицию! - повернувшись к приоткрытой служебной двери сказал администратор.
На минутку в зале повисла тишина.
Администратор продолжал неподвижно стоять у столика в углу, вид у него был решительный.
Парень у стола нагнул голову, как бык перед красной тряпкой, затем резко развернулся и, уходя, крикнул своим сотрудницам: - Через минуту чтоб были! Обе!
Дверь трактира сильно хлопнула, понесло сквозняком.
Снеговик над стойкой завертелся на нитке.
Администратор продолжал молча стоять около стола, где сидели девицы.
Теперь он смотрел на них говорящим взглядом.
Во взгляде читалось: - Ну? Вам мало? Шли бы вы отсюда, да поскорей! Здесь приличное кафе!
Одна из девиц утопила лицо в ладонях и всплакнула. Другая, видимо, опасалась за наклеенные ресницы.
Стараясь владеть собой, она поднялась первой, накинула короткую шубу ядовито-зеленого цвета.
-Иди, - сказала вторая не отнимая ладоней от лица. - Я сейчас приду!
Девица в зеленой шубе гордо вздернула подбородок и прошествовала к выходу с достоинством королевы.
Мы все втроем оглянулись на стол в противоположном углу, забыв о приличиях.
Плачущая девица поднялась, хлюпнув носом и стала одевать куртку; долго не могла попасть в рукав.
Тогда в сердцах она схватила куртку под мышку и вышла на мороз в одном желтом облегающем платье.
Под платьем были черные колготки. Под коленкой белела большая видная издалека дыра.
Мы ошалело посмотрели друг на друга.
-Что это сейчас было? - спросил мой товарищ, не в силах оправиться от шока.
Администратор, который, наконец, смог сдвинуться с места, направлялся в нашу сторону.
-Сейчас тебе объяснят! - вполголоса прошелестела я.
- Извините пожалуйста! - сказал администратор .- Очень сожалею, что вы были свидетелями этого безобразия! Мы в такой близости от федеральной трассы, что не можем себя оградить от подобной публики. Это бывает крайне редко. Очень холодно сегодня - вот причина, отчего эти дамочки оказались здесь.
-Да мы понимаем... Чего вы извиняетесь, все бывает, это любому ясно.
-Ну, еще раз простите!
И администратор неуверенно, словно раздумывал, каким еще способом он мог бы перед нами извиниться, ушел за дверь с надписью "Служебный вход".
Аппетит пропал.
Тарелки стояли почти полные.
Мы молчали потрясенные увиденным и услышанным.
Некоторое время мы были совсем одни в трактире.
За стойкой была тишина, там молча сидела приемщица заказов, стараясь не обнаруживать своего присутствия.
Над ней ангельски - безмолвно парил толстый снеговик в красном шарфе.
Потом подъехала машина, за окном было видно, как высаживается большая семья с тремя детьми.
Дети бегом кинулись к дверям трактира. Он сразу наполнился шумом и криком.
Мы поднялись и стали тщательно одеваться.
Застегивали пуговицы, натягивали перчатки, смотрели в одну точку перед собой.
Тихо и в абсолютном молчаньи вышли мы под рождественское холодное небо.
Слева под снегом дремала деревня с улицей, у которой милое летнее название "Луговая", справа монотонно шумел Владимирский тракт.
-Чудны дела твои, господи!- произнес мой товарищ и, крепко взяв нас обеих под руки, повел нас, ошарашенных и безмолвных, подальше от места нашего рождественского завтрака.